Глава 4
И накрывает переменчиво-зелёной волной
Ты чисто капитан, а я опять за кормой
Нет, Юра, Юра, Юра, — я уезжаю домой
Просто накрывает нас зелёной волной
Глюкоза, «Юра».
В четырех стенах Энтони быстро увял и заскучал. Душа требовала общества, над которым можно было издеваться. С косогора ей видно его комнату. Вампир сидел за ноутбуком ровно, совсем как первоклассник за партой. Она знала расписание всей его семьи, знала, когда Энтони вставал, когда заваривал зеленый чай, когда ел геркулесовую кашу и когда принимался готовить суп без картошки.
Сквозь прозрачную вуаль белой тюли, Энтони призраком слонялся от турника в дверном проеме и обратно к столу с ноутбуком. Ни разу не подтянулся. Она в сомнении сомкнула розовые губы, и толстый слой помады отпечатался за контуром. Желание владеть таким лакомым кусочком, как Энтони, возрастало с каждым новым днем, проведенным в слежке. И сам факт слежки за Энтони будоражил ее нутро.
Обворожительность Энтони пугала и притягивала. Она никогда не могла представить себе, что кто-то на земле может быть настолько привлекательным. Фантазируя, она провалилась далеко в далеко в воздушную и мягкую бездну, окутавшую ее сладкими мечтами.
Она видела во снах, как он грубо берет ее за талию и страстно притягивает к себе. Вампир все запоминал, все слышал и чувствовал. Она не скроет от него своих чувств, притворившись чужой и незнакомой. Как давно потерянная деталь конструктора встала на место, и высокая башня перестала шататься, так и она терялась рядом с вампиром. Мир переставал рушиться.
Это было ощущение полного удовлетворения. Она сглотнула, подалась вперед к выдуманному образу. Она успела моргнуть лишь единожды перед тем, как вампир схватил ее обеими руками под нижней челюстью, сжимая щеки и касаясь охладевшими пальцами ушей.
Энтони порывисто зажал ее губы своими, протолкнул язык... По телу побежал приятный разряд тока. Стремительно нарастающая страсть обуяла их и, поддавшись инстинктам, вампир выпустил клыки. Они отросли ненамного, прорезали губу, но никак не остановили ее. Она прижалась всем своим телом, роняя Энтони на землю и подминая под себя.
Без малейших усилий она подняла его за грудки и вновь впилась поцелуем. Целовала ненасытно, грубо, словно провожающая на фронтовой поезд жена. Она пыталась зацеловать его до смерти, давала небольшие передышки и снова захватывала.
Словно это был их первый и последний раз, и она хотела насладиться этим моментом, оставить его в похотливом бреду, чтобы потом вспоминать и не сомневаться — такого никогда не происходило.
Сегодня, на растущую луну, она наконец-то встретится с предметом своего обожания во второй раз и точно уж мямлить не станет. Решится, соберет яйца в кулак. На ней не было ничего лишнего: только синее обтягивающее платье, едва прикрывающее причинное место, неплотные капроновые колготки и короткая шуба из овчины. Трусики она кокетливо сложила треугольничком и отправила в синий клатч.
Погода в первых числах февраля не подчинялась ее хотелкам. За бортом было минус тридцать один, осадки восемьдесят процентов и метель. Кое-как добежав до шаурмичной, она встала колом у обогревателя и долго-долго тряслась.
Энтони должен был выйти за Аню стоять на кассе, в то время как сама Аня убежала танцевать в подпольно работающий клуб. Конечно же, Энтони не знал, что это за танцы. Но знала она. Виляя бедрами, она собрала за собой не только пыль с ближайших столов, но и взгляды поваров с открытой кухни.
Местный шеф, облаченный в мятый фартук с логотипом буквы «Ю», так засмотрелся на нее, что случайно сунул руки в духовку. Нежный запах куриной грудки свернул голодный желудок в тромбон. Острый нож разрезал маринованное в оливковом масле и лимонном соке мясо на тонкие полоски. Она так хотела есть, что на месте поваров ей везде мерещился Энтони.
Зашипела раскаленная сковорода, ее подтолкнул случайный посетитель, и она, наконец-то, различила нарисованное отнюдь не каллиграфическим почерком меню. Зная, что где-то там, на кухне или в подсобке, сидел вампир, и что, возможно, его длинные пальцы разминали курицу, обтирали ее маслом... Она хотела Энтони, а не есть.
Запретный плод сладок. Приподняв обеими руками пышную грудь, она села за столик, закидывая одну ногу на другую. Она казалась идеальной со всех сторон. Хоть бы Энтони на нее посмотрел.
Оголив плечи, она скинула синюю шубу. Нет, не согрелась, но обычно мужчин привлекали женские ключицы. Она не обременила себя татуировками, не обзавелась шрамами или родинками – ее кожа прямое доказательство идеала. Природная красота объемного бюста никогда не сравнится с искусственным вмешательством.
Соски просверлились из-под шелковой ткани платья двумя латунными маятниками и указывали на пустующую кассу. На кухне звякнула ложка. Готовка ее заказа застопорилась – в такую рань, кроме нее, никто и не думал нестись сломя голову в шаурмичную, но она привлекала слишком много не того внимания.
Пропитанный майонезом лаваш кинули на гладкий стол. Когда ей рассказывали об Энтони, то не предупреждали, что устоять перед ним невозможно. Лавашем на столе мечтала стать она, и чтобы свежие овощи на ней раскладывал только вампир.
Через несколько минут к терминалу неспешно и размеренно подошел Энтони. Ее заметил сразу, но смотрел так пусто и безразлично, что нос закололо от подступающих слез. Но ей нельзя. Она сорвет план. Несколько морщин пролегли под его глубокими зелеными глазами, на худых щеках не было и намека на щетину — брился начисто, оставляя только красивые бакенбарды.
Во рту пересохло, и она приняла решение дополнить свой заказ, пока шаурма медленно готовилась из-за нерасторопных поваров.
— Пожалуйста... — она млела перед вампиром, таяла маслом на теплых лучах летнего солнца, воском под жаром разошедшегося пламени, снегом в первый день весны...
— Да спасибо, — буркнул в ответ Энтони. Его темные брови проредили седые жесткие волоски. Пропущенный вампирский обряд брал верх, не останавливая старение. — Вам что? Книгу жалоб?
Он узнал ее, но только как сумасшедшую, которая бежала за ним от универмага до подъезда. Так быть не должно.
— Ваш номер телефона.
Адреналин кандалами захлопнулся на ее шее. И тут действительно стало жарко. Энтони смерил ее удивленным и одновременно осуждающим взором. Каратель. Он отрезал ей крылья, которые она ему раскрыла.
— А может быть тебе говна на лопате? — эта фраза от вампира стала добивающей. Он метнул гарпун в самое сердце.
— А ты разве меня не узнаешь? Мы в одной школе учились, я тебя в кино тогда еще пригласила!
Энтони нахмурился, и огромный шрам сложился легкой гармошкой. Он крепко схватился за пластиковый поднос с ее заказом. Создалось впечатление, вылети из ее рта еще слово, и он вмажет ей по роже.
— Ну, чего ты! Катька Мурзина! Такая, еще, неказистая, неужели не помнишь меня?
Она засмеялась не от неловкости, а от страха. Макияж поплыл на личике, пудра не спасла ее от пота. Взбешенный Энтони терял сказочное обаяние, превращаясь в комок нервов и злости. Это считывалось изнутри, ни один мускул не дрогнул, но она уже все поняла. Прочитала без слов, услышала без звуков.
— И? — спросил Энтони.
Катя начала плакать от досады и осознания собственной беспомощности. Она порылась в сумке и чуть не вытерла слезу трусами вместо салфетки. Трагедия, достойная Шекспира.
— Все, не ной. Вот вода, выпей и иди отсюда! Как тебя вообще без кьюаркода пустили?! Вчера тут бомжей разнимали у порога, так у них тоже код спрашивали – нет кода – нет и драки на территории.
— Правильно о тебе говорят, что ты бесчувственный сухарь! Старый хрыщ без жалости ко всему живому!
Катя не считала его старым, и уж тем более хрыщом. Грубость вырвалась в ответ на грубость, но, в отличие от Энтони, Катя не довольствовалась этим. Вампир оторопел и затих, отпустил поднос. Встрепенувшись, она схватила шаурму и поторопилась на выход.
***
Беспокойная у Энтони вышла ночь. Он перестал замечать вокруг себя подозрительные явления, и это очень его напрягало. Весь конец января Аня вымаливала его подменить себя на работе в местной забегаловке, переканифолила линолеум, мыла за Энтони посуду и убиралась в зале вместо него. Все, лишь бы в злополучное воскресенье вампир вышел на кассу.
Вампир вышел на кассу. Слово он свое не держал, просто дома уже со скуки вешаться можно было, да негде. А там опять эта сумасшедшая. Розоволосая дама едва ли напоминала ему Катю со школы. И после своего феерического провала убежала как настоящая героиня старых сказок. Правда, вместо туфельки в шаурмичной она оставила свой кошелек с котятами на замочке.
Энтони открыл его, пролистал отделы, прикинул в уме, сколько она зарабатывает, и вытащил подозрительно скомканный конвертик.
«Позвони мне», – корявыми буквами было нацарапано на бумаге послание с номером телефона и адресом. До коликов в животе непременно захотелось выложить номер на сайт проституток, если такой вообще до сих пор существовал. Или по старинке написать на стене, с дополнением: «Катя, даю всем!»
В прозрачную дверь врезался следующий комический персонаж: соседка по лестничной клетке. Та самая, которая жила в квартире посередине, разделяющая квартиру Энтони и Елизаветы. То ли слепая она была, то ли глухая Энтони и не вспомнил, но что-то с ней было не так.
Она заказала огромный стакан кофе и с трудом нашла стул, чтобы туда сесть. Энтони спрятал записульку с номером в карман штанов, а кошелек кинул в сумку. Вампир уверенно нажал на кнопку загадочного аппарата и вместо того, чтобы действительно варить кофе, налил в стакан кипяток и засыпал сверху порошком.
Аня тоже так делала. Единственный напиток, в котором разбирались местные жители, – водка, поэтому он вообще не переживал, что кто-то что-то заподозрит. Такая большая тара стоила сто паультов, а поменьше шестьдесят. Дешевле только в автомате на улице, а в шаурмичной, к тому же, работали грелки.
Энтони поставил кофе на стойку, и пока слепая соседка путалась в трех стульях, на кассу припало патлатое черно-малиновое чудо. Парень сдунул волосню с глаз и без зазрения совести забрал чужой стакан.
Парень от телефона не оторвался, все пил и пил, да причмокивал от наслаждения. Сам заказал себе маленький экспрессо (экспрессом его тут называли официально, т.к. готовился напиток быстрее, чем эспрессо), а схватил тару максимального размера, еще и с другим вкусом.
— Э, — на общедоступном языке обратился к нему Энтони и показательно метнул в него кофейным зерном для привлечения внимания. — Выплевывай обратно, это не твой!
— А чей?
— Это ее, — Энтони указал на соседку, которая еще не добралась до стойки. — А твой вот. Плати теперь за оба.
— Да я только чуть-чуть отпил!
— Вирус ходит, ты охринел? Допивай и плати! Я тебя отсюда не выпущу, щегол пестрожопый! Кьюаркод показал, думаешь, самый умный?! С прививками все умные, а ты попробуй без прививки!
«Они разве не вымерли, эмо эти? Или сейчас какая-то новая эра?» — пока вампир мешал новый напиток для отупевшей от стрессовой ситуации соседки, решил подсмотреть в интернете, кто сейчас вместо эмо глаза красил и с напульсниками ходил. Оказалось, что это сообщество успешно возродили подростки альтернативной культуры.
Не штаны, а мешок для картошки, который до этого на дедовской даче лежал пятьдесят лет! А растянутая футболка до колен? Это что? Энтони зачем-то дернул край мягкого черного свитера, аккуратно заправленного за ремень.
«Сам смотрит на меня, наверное, и думает, что я к нему пристал? Я вроде в школе тоже в джинсах гонял, потом сам себе их порвал специально. Взрослые говорили, что это ужас сплошной, а мне нравилось».
Парень застыдился и тихо допивал свой и чужой кофе, поник и что-то долго набирал в телефоне. Опять набирал. Записал кружочек, зачем-то повернул экран на Энтони. Типа, вампир этого не видел.
— Ты где?!— с ужасом шептал парень в голосовое сообщение.
Параллельно пришло сообщение от Ани:
Машина-убийца
У тебя там все норм? Я домой еду, тут чота
какой-то тухляк на дорогах, снег хуярит как с ведра
15:36
Норм, к чему вопросы? Преобладает огромное желание
подраться с клиентом, надеюсь, твой
начальник скоро введет эту опцию.
15:36
Машина-убийца
Много народу сегодня? В новостях читала, что вампиров с
мск вообще под купола обратно закрывают, прикинь?
15:37
Еще не читал. Хреново, что так, надо нам справки у
Ловцов приготовить на всякий случай, и к жмотам
сходить за выпиской. Что тебе надо сейчас?
Обычно не пишешь первая, это я к тебе
долблюсь часами
15:37
Машина-убийца
Ничего, просто написала. Я сегодня приду домой не одна, с парнем.
Хочется обычного человеческого отношения, а не твоего психического.
Ты всех моих ухажеров чуть ли не за шиворот выкидываешь.
Теперь все будет, как я сказала! Мы сядем в комнате и вас
трогать не будем. Багире расписала целое эссе,
что делать не надо! Надеюсь, что ты умнее!
Рушить мое будущее не твоя задача!
Свою ты уже выполнил
15:40
Принял к сведению
15:55
Дальше работать не можилось. Хотелось, но не можилось, именно так. Посетителей после того пацана не приходило. Энтони обдумывал сообщение сестры. Причем тут ее будущее, когда все эти парни, наоборот, только его испортят, это будущее? Всех этих «ухажеров» можно было обозвать одной фразой: «геракакел — в штаны накакел».
Шеф закрыл шаурмичную, а Энтони остался стоять на холоде у закрытой двери. Людей становилось меньше, и каждый второй в маске, что странно. Неужели зараза действительно дойдет и до них? Неизведанное пугало побольше всяких там замков и чудищ. Что, если врачи не найдут способ бороться с вирусом?
Мокрые снежинки опускались на нос и ресницы. Вампир дышал глубоко и нечасто, чтобы выровнять ритм сердца. Указанный адрес этой шалашовки в синей шубе находился на другом краю города — у самого моря. Куда не плюнь в Кривом Камне — везде было море.
Несмотря на живописные виды, квартиры там были относительно дешевые и жили там совсем не богачи. Запах йода уже давно плотно перемешался с выбросами ТЭЦ-2, а гостинки в этих местах прятали различного рода и вида наркоманов и преступников.
Многие улицы носили имена и фамилии знаменитых космонавтов. А сами космонавты, в свою очередь, наверное, очень жалели, что такие места называли их именами и фамилиями. Если уж совсем коротко — в здравом уме Энтони бы сюда точно не сунулся.
Но сейчас здравый ум сдвинуло отчаяние и загадка, которая неожиданно появилась в виде Кати Мурзиной. В кошельке она оставила приличную сумму денег и, если вдруг они поддельные, их следовало вернуть хозяйке. Или выбросить. Лучше вернуть. Пусть ее посадят за фальшивомонетничество, а Эдмунд похвалит вампира за бдительность и честность.
Собравшись с духом, вампир решился навестить Катю, чтобы последнее слово было за ним, а не за ней. Он готов был разбить окно, ворваться как вор, но боялся ошибиться и, отыскав подъезд, все-таки подобрал с земли замерзшую ледышку. В кармане короткой куртки она топорщилась слишком подозрительно. Пусть заранее видят, что он больной!
Домофон не работал от слова совсем, и панели не видно было из-за расклеенных листовок. Дверь открылась сама по себе.
«Темнота — друг воров-карманников и насильников», — поджилки затряслись, когда Энтони окутала тьма чужого подъезда. Обмотав указательный палец левой руки салфеткой, он стукнул по кнопке вызова лифта.
Как в свинарнике у Зилии, даже хуже. С характерным звонком двери лифта отворились, а оттуда, словно переполненный мешок с говном, выпал мужик. Поездочка обещала быть увлекательной. Катя жила на десятом этаже, странно, что не на шестом в квартире шестьдесят шесть. Энтони слегка присел и сгорбился — кабинку явно не рассчитывали на двухметровых вампиров.
Лифт качнулся и остановился на пятом. Судя по всему, дальше он и не ехал. Знаки свыше словно предупреждали вампира: «не лезь, дебил! Она тебя сожрет!» Но Энтони так просто не сдавался, а предпочитал позориться до конца. Не касаясь перил, он перешагивал сразу по четыре ступеньки, изредка выпинывая с лестничной клетки непонятных личностей.
Когда на глаза попалась табличка с номером «сто восемнадцать», вампир со всего размаху вдарил по обшарпанной двери.
— Открывай, тварь такая! — раскричался Энтони. Он понимал, что в этом доме подъездные крики не являлись чем-то из ряда вон выходящим.
Замок со скрежетом отперли и, на пороге встала Катя, уже в домашней одежде: тонкая маечка, короткие шортики:
— Не ждала тебя.
— Кошелек забыла.
— Спасибо, — смущенно отводя взгляд, прошептала Катя. Женские эмоции вызывали в Энтони лишь любопытство, и Катя пыталась им соответствовать: заправила розовую прядку за ухо, смочила губы и поерзала тапочками. — Зайдешь на чай?
— Желательно да! Хотел спросить у тебя пару вопросов!
Катя проводила его и любезно поставила греться чайник, но отчего-то делала это так тихо, что Энтони насторожился.
— У тебя нет зеркала? Что-то в глаз попало, — вампир сглотнул. Холодом обдало позвоночник. Закрытая дверь соседней комнаты не давала покоя. Мороз лез из щели к ним на кухню.
— Конечно-конечно! Вот, держи!
Катя достала из маленькой сумочки с висюльками такое же маленькое складное зеркальце. Энтони открыл его. Неврозом передернуло челюстной сустав. Вампир посмотрел поверх, потом на Катю, потом снова на плоскую поверхность, где отражалось все, что угодно, но не он сам.
— Чего? — по-доброму захихикала Катя у него из-за левого плеч. — Никогда не видел старых зеркал? У меня и большое такое есть!
Катя отражалась Катей. Без видимых изменений и деформаций: все такая же накрашенная и красиво одетая. Не прокатило. Энтони даже обрадовался, но виду не подал. Знал, что перепугался бы до смерти, окажись Катя не Катей, а незнакомым мужиком.
— Ты дура? Конечно, показывай!
Катя засияла рядом чистых зубов и повела Энтони с кухни, судя по всему, в свою обитель. Высокие потолки манили вампира повеситься тут на люстре, так много пространства было в старой сталинке*. Отбросив навязчивые мысли, он сдернул плед с высокой резной рамы.
— Откуда у тебя это старье?
Как на человеке-невидимке, у Энтони в старом зеркале отражалась лишь одежда. Он рулил руками и ногами, вертелся. Свитер и брюки жили сами по себе, отдельно от него! Вампиру не приходилось сгибаться в три погибели, практически весь он умещался внутри.
— Это дедушкино, — гордо заявила Катя, потихоньку пододвигаясь ближе.
— А оно у него откуда? От прадедушки? А у прадедушки от прапрадедушки? Или он у тебя антиквар-миллиардер?
— Ты прекрасно знаешь, кто у меня дедушка, раз сюда завалился.
— Да? — Энтони сделал вид, что удивился.
Радиоприемник в закрытой комнате отрыгнул помехами, и тихонько заиграла песня:
Ты знаешь, время тянулось как мед,
Сквозь дни и ночи, где ты был, где я?
Светлые мечты, что согревали твой лед,
Теперь, сквозь февраль расцветала весна.
— Никогда бы не подумала, что ты умеешь веселиться, — Катя говорила негромко, пыталась не спугнуть появившийся озорной настрой Энтони.
Аня все время обзывала его бревном — зря! Вспомнив пару движений со школьной дискотеки, вампир придавил рукава свитера пальцами и дернул лопатками. Он не видел себя со стороны, абстрагировался, словно смотря телевизор. Драйв пробрался в дурную голову, забитую до этого грузными мыслями.
Клубы девяностых годов он попросту не застал — не дорос тогда еще, а вот сохранившуюся атмосферу потом в нулевых помнил хорошо.
— Как у тебя так получается? — не выдержала Катя. — Лицо кирпичом, строгое и серьезное! Оно у тебя после инсульта не реагирует?
— Это приобретенный навык, у меня ужасная улыбка.
— У тебя?! — вскрикнула Катя, забывшись. Она оттолкнула Энтони и встала напротив зеркала. — Посмотри на мою!
— Свою не показывай! Видел! Хорошее зеркало, продашь?
— Чтобы ты вообще из дому не выходил и как попугай перед ним дергался? Нет уж! Оно остается у меня! Тем более, дедушка не разрешит. Ты, вообще-то, чего-то спросить хотел. Спрашивай, я вся твоя.
— Зачем ты здесь, Катя Мурзина?
Энтони развернулся и схватил ее за запястья, нащупывая пульс. Он у нее был. Катя могла врать ртом, но сердце всегда говорило правду.
— Раз ты такой умный, сам и ответь.
— Если бы я знал — я бы ответил и за тобой не бегал, как школьник. Шарады свои в жопу себе сунь! Отвечай!
Катины темные радужки слились со зрачками в два уголька, только что выпавших из печи. Энтони боялся ошибиться, перепутать и причинить вред своим всплеском ярости.
— Не шуми, дедушка спит! — Катя старалась высвободиться, но прилагала мало усилий, плохо хотела. Знакомые черты перемешались с неизвестными, словно давнего друга прогнали через нейросеть и несколько раз включали фильтры. Это и тревожило вампира. — Что ты хочешь услышать?
— Неправду.
— Я прилетела сюда с семьей и случайно встретила тебя.
Предчувствие грядущей беспросветной задницы не покидало Энтони. Катя не зря здесь, не зря вышла к нему.
— Уже темно, оставайся с ночевкой, только вот кровать всего одна...
— Только одна кровать! Никто и не сомневался! Все, гудбай!
Энтони обулся, оделся и поспешил домой. У него еще есть с чем разбираться.
Примечания:
Сталинки - многоквартирные дома, строившиеся в то время, когда Иосиф Сталин был у власти. Для них характерны высокие потолки и большая площадь.