Глава 23. Лера
Ночь наступила как-то слишком внезапно. Девушка вот уже полчаса нарезала круги по своей спальне и все еще никак не могла поверить в то, что Рита – сестра Рудольфа. Единокровная сестра! Сперва ей показалось, что над ней хорошенько подшутили, но потом, по мере объяснения Алфёрова все стало вставать на свои места – и неожиданный срыв Богдановой, и слухи, и злость...
Лера, конечно, могла ее понять. Да, Рита надумала себе их роман, которого и в помине не было, но разве она виновата? Ведь жизнь Богдановой была испорчена с самого момента ее рождения. Виновата ли она в том, что родилась от случайной связи? В том, что в собственном доме ее не принимали и не любили? В том, что роман няньки с хозяином этого особняка однажды уже обернулся бедой? Нет, конечно же нет! Да и вела так себя девушка явно не со зла, наверняка Рита всего лишь хотела предупредить ее. Яковлева даже немного пожалела о том, что так яро отрицала тот поцелуй. Ей всего лишь хотелось защитить себя и Алфёрова. Не доводить все до такого бедлама...
Впрочем, Рудольфа она тоже могла понять. Ей было очевидно, что мужчина не особенно желал признавать их родство. И пусть Рита не была виновата в связи своей матери с Борисом Алфёровым, Рудольф тоже не должен был нести ответственность за грехи своего отца. То была исключительно их ответственность, не его! А теперь он должен постоянно видеть лицо Риты и ждать, когда же его сестра наконец, сдастся. Уйдет. Сама, по доброй воле, ведь выгнать ее Алфёров просто не может. Пусть Рита и не претендовала на наследство, это был и ее дом. Чисто по совести.
«Нет, надо попытаться поговорить с ней. Дать ей понять, что она ошиблась, что между мной и Рудольфом ничего не может быть. Может быть это ее успокоит? Да и ей, наверняка, тоже тяжело...» – подумала Лера и решила пойти и найти девушку. В тот момент, когда Яковлева видела ее в последний раз чуть больше часа назад, Рита чуть не вырвала ей волосы и даже попыталась расцарапать ей лицо. И, вообще–то, ей стоило бы побаиваться Богданову, но Лере было очень больно за нее. Она ведь совсем одна с этим всем.
За своими мыслями Лера не заметила, как преодолела темный коридор. Сейчас она была переполнена решимостью поддержать Богданову и помириться с ней. Однако, в спальне Риты не было. Лера услышала ее голос из маленькой комнатки, в которой они обычно пили чай все вместе. Стоило подойти немного ближе и Яковлева услышала новый голос:
– Рит, ну ты ведь не думаешь, что они в самом деле спят? – послышался недоверчивый голос Влады.
– Влада, я видела своими глазами. ТАК целуются только любовники, или как минимум те, кто готов ими стать. Зная нашего хозяина, он так не каждую встречную девку обласкает, – голос Риты сочился злостью и твердой уверенностью.
– Ну, не знаю... один поцелуй еще ничего не доказывает, – сказала Щеглова и Лера тихо сглотнула, подходя еще ближе к двери. – Но Майя говорила, что сейчас они еще чаще проводят время вместе, больше гуляют. А недавно, перед днем рождения Ромы, я видела, как он заходил к ней в спальню... Правда совсем не надолго!
– По-моему, сигналов предостаточно. И с ее стороны вопиющая глупость пытаться это скрыть. Или же она просто крыска, и метит на место новой хозяйки. Я не удивлюсь, – Богданова, судя по звукам, возилась с кофеваркой.
– Зачем ей это? – Лера услышала в голосе девушки толику испуга и напряглась сильнее.
"Что ты делаешь, Рита... Зачем?" – подумала она, поднося руку к двери, собираясь постучать, но новая фраза Богдановой выбила ее из колеи.
– Шутишь? Когда перед глазами маячит перспектива стать женой богатого мужика, мало кто думает о порядочности,- в голосе горничной скользнула горечь, – она либо глупая влюбленная дурочка, либо меркантильная лицемерка. И то и то ее не красит.
–- Так он и возьмет ее в жены, – в голосе Влады послышалась усмешка. – Даже если между ними что-то и есть, он не из тех, кому можно запудрить мозги и на себе женить. Скорее он сам кому хочешь мозги запудрит...
– Значит возможен третий вариант – глупая лицемерка. Тогда ее остаётся только пожалеть, – Рита рассмеялась, и в этом смехе не было ни капли теплоты или искренности.
"Надо это прекратить", – подумала Яковлева и открыла дверь, даже не постучав. Пусть знают, что она слышала их разговор.
– Привет, девочки, – сказала она, оглядев ошалевшие лица тех, кого совсем недавно она считала подругами. От едких слов, что только что разносились эхом по коридору, решимость пожалеть Богданову рассеялась сама по себе. Но Лера решила попытать счастья. Хотя бы, чтобы перед собой остаться чистой. – Рит, можно тебя?
Богданова посмотрела на нее с кривой усмешкой.
– Чего тебе надо, Выскочка?
– Я просто хочу поговорить. Пожалуйста. Давай выйдем? – попросила она, посмотрев на смутившуюся Владу. Девушка хмуро окинула взглядом обеих горничных, но все же задержала взгляд на Рите. Та фыркнула, но все же встала и вышла из комнаты.
– Ну, что тебе? – недовольно процедила она.
– Рит, давай выйдем из дома? Не хочу, чтобы нас слышали, – тихо, так, чтобы Влада точно их не расслышала, сказала Лера, посмотрев Богдановой прямо в глаза.
– Делать вот мне нечего. Хочешь говорить – говори тут.
– Пожалуйста, – попросила она так мягко, как могла. Желание поддержать эту колючку тоже постепенно исчезало, махая ручкой, вслед за желанием пожалеть. После попытки разговора, которую Лера предприняла пару недель назад и которая закончилась неудачей, чувствовала она себя немного неуверенно, но все же не сводила с бывшей подруги решительного взгляда.
Рита ответила ей презрением, ясно отразившимся в зеленых глазах. А потом кивнула на коридор и первой пошла в одну из свободных комнат. Лера тихо вздохнула, но решила, что пусть лучше так, чем совсем никак.
– Ну, что тебе? Чего хочешь?
– Рит, я... Прости меня. У нас с тобой все так глупо вышло, – начала девушка. Рита молчала, глядя на Яковлеву так, что девушка поняла – ее пытаются унизить одним лишь взглядом. Но она нашла в себе силы продолжить. Хотя бы ради их бывшей дружбы. – Я... Я поняла, почему ты так реагируешь на то, что случилось, но уверяю тебя...
– Ни черта ты не понимаешь, – холодно отрезала Богданова. Леру словно бы кирпичом по голове огрели.
– Понимаю. Прошу, услышь меня. Между мной и Рудольфом ничего...
– Ой, да хватит, – она скрестила руки на груди. – Все я видела и прекрасно все понимаю. Продолжай трахаться с ним и скрывать, если тебе так удобнее, но правда всегда выходит наружу. Всегда.
– Рита, пожалуйста, я ведь...
– Отвали. Я больше не хочу ничего слышать, поняла? И если хоть кто-то узнает о моем родстве с этим придурком – я тебя уничтожу. – сказала Богданова, задела ее плечом и просто ушла, оставив Леру стоять в недоумении. Она хотела просто поговорить, поддержать ее, а в итоге почувствовала себя по-настоящему униженной.
Девушка тихо вздохнула и пошла в сторону своей спальни. Правда по пути почему-то свернула и пошла в сторону комнаты Милены Александровны. Постучала в дверь. Женщина открыла спустя пару минут. Даже в простеньком халате она выглядела очень ухожено и красиво.
– Милена, простите, что я так поздно, но... мы могли бы поговорить? – сказала Лера тихо. Литвинова, как и Рудольф, недавно предложила ей называть ее просто по имени, и девушка с удовольствием этим пользовалась.
– Да, Лера, конечно. Извини, я не ждала, что ты зайдешь, – виновато улыбнулась она. Лера прошла в комнату и села в уже такое привычное велюровое кресло. – Что случилось?
– Рита, – с горечью сказала она. – Глупо вышло. Я не знала, что она – сестра Рудольфа и... Теперь мне стало ясно, почему она так отреагировала на поцелуй. Только вот от этого не легче. Я хотела поговорить с ней, все ей объяснить, а в итоге...
Милена грустно улыбнулась.
– Лера, тут нет твоей вины. Печально, что Рита так реагирует, но это, увы, вполне объяснимо.
– Конечно, но...
– Поверь мне, ты не сможешь ее переубедить. Как бы печально это не было, но уж так устроена наша Рита – пока своими глазами что-то не увидит, не убедится. А ты вряд ли хочешь отказываться от тех крупиц внимания, что предлагает тебе Рудольф ради нее, так?
– Так, – грустно согласилась Лера. – Так получается Рита в чем-то права? Это может испортить мою жизнь?
Милена пожала плечами.
– Рудольф – не его отец. Увы, но это едва ли не все, что я могу тебе сказать. Я не могу видеть будущее. Но точно знаю, что рядом с тобой ему становится лучше. И он сам становится лучше. Это видно всем, включая ее, а это уже о многом говорит. Так что отказываться от этого или продолжать быть рядом с тем, кого любишь – тебе.
– Даже если он сам никогда не захочет быть со мной рядом? Милена, что будет, если однажды он скажет мне уйти, что если потом даже не вспомнит обо мне?
Женщина поджала губы.
– Тебе будет больно. Но, кажется, такова цена любви. Нет, не подумай, я не заставляю тебя продолжать стоять на своем только потому что Рудольф дорог мне, как сын. Но я вижу, как он меняется. Скажи, ты всё ещё хочешь устроить для него праздник?
– Да, конечно, – Лера кивнула, пытаясь согнать с себя навалившуюся тоску. Неужели ей придется любить его так же, как Милене? Ведь она никогда не показывала ему своих настоящих чувств, своей боли за него и его судьбу... А что если она не сдержится? Что если покажет?..
– В этом году ему исполняется двадцать девять. Только подумай, уже двадцать девять! Этот крошечный мальчишка с огромными умными глазищами превратился во взрослого мужчину, – Милена опустила взгляд, видно не хотела, чтобы Лера видела, как она растрогалась. Девушка тоже опустила глаза. – Он уже довольно давно не отмечал свой день рождения.
– А какие праздники для него устраивали в детстве?
– Борис не особенно одобрял подобное, считал, что это пустая трата времени, но Лена умудрялась уговорить его дать детям свободный день и, до того, как заболела, устраивала в доме нечто похожее на то, что ты устроила на новый год. Она очень любила игру в горячо-холодно и всегда прятала по дому подарки. Помню, как-то раз, когда ей уже было тяжело делать это самой, я помогала. Мы спрятали подарки для детей по всему дому, и... – Милена на мгновение замолчала. На ее губах промелькнула болезненная улыбка.
"Если уж ей больно об этом вспоминать, как же переносит все это Рудольф? Он ведь был совсем маленьким..."
Литвинова боролась с собой недолго, вскоре она подняла взгляд и улыбнулась по-настоящему.
– Ты знаешь, мне кажется, в тот год детей больше радовали не подарки, а то, как их мама улыбалась. Помню, как она говорила: "Руди, Реджи, как вы так быстро все нашли?", а они любовались ею, стараясь запомнить маму такой...
Лера смахнула слезы, что так неожиданно проступили на глаза.
– Руди?.. Как мило звучит, – чуть севшим голосом заметила Лера, подумав, что ему наверняка очень шло это прозвище.
«Жаль, что теперь его так никто не называет...»
– Так звала его только Лена. Иногда Регина, но... Обычно он не позволял сестре этого. Почему – не знаю, возможно считал, что оно просто не может теперь принадлежать ему, ведь он уже не ребенок и пытается быть очень сильным. Не знаю...
Лера понимающе кивнула.
– Кажется, у меня появилась хорошая идея для праздника. Поможете мне? Сделаете вид, что это ваша идея?
Всю следующую неделю Лера трудилась не покладая рук. Ей так хотелось устроить для Руди (которого она мысленно уже звала исключительно так, настолько ей понравилось это детское прозвище) настоящий праздник, что она и вовсе не чувствовала усталости. Девушка подключила к организации даже Ромку. Тот так радовался, что у папы скоро день рождения, что готов был поддержать все идеи своей няни, лишь бы заставить папу улыбаться.
А ровно за неделю до праздника девушка должна была встретиться с подругами. Собственно, только ради этого, покупки некоторых нужных вещей и одного критически важного момента она и вышла из особняка. Если бы не так, то провела бы в своей комнате все выходные напролет. Или же попыталась бы предложить Рудольфу вновь отдохнуть втроём, пусть не на той треклятой базе отдыха, а здесь, прямо в саду. Сейчас, в начале декабря, было на удивление много снега, и они все вместе могли бы слепить настоящего снеговика, или поиграть в снежки. Впрочем, они могли бы сделать это и вечером, перед ужином.
Домой не хотелось возвращаться по одной простой причине. Она не знала, как смотреть брату и его матери в глаза. Глупо, конечно, но Лера чувствовала себя ужасно виноватой из-за того, что попросила Евгению Александровну вернуть ей ее же деньги, и за то, что сильно урезала сумму, которую могла бы отправить Гоше. Конечно, Рудольф был прав, и со своими проблемами брату стоило бы научиться справляться самому. Да, она помогала ему, пусть и не так рьяно, как раньше. Но почему-то ей казалось, что сын и мать таким ее поведением не очень-то довольны.
Впрочем, она их ещё довольно долго не увидит – вот уже с месяц она работает и по выходным, благодаря небеса за то, что Руди сам просил ее об этом, а в следующий понедельник, на следующий день после праздника, поедет на свою первую сессию. Новогодние праздники Лера тоже хотела провести с Ромой, если ей это, конечно, позволят. Скажет Гоше что-нибудь. Снова соврет.
И когда в ее жизни появилось так много лжи? Лера не знала, но понимала, что другого пути для нее сейчас нет. Она безумно скучала по брату, и созванивалась с ним каждый вечер, пытаясь узнать как у него дела, но то и дело чувствовала себя только больше виноватой. Гоша звучал так подавленно и отстраненно, что сердце сжималось от боли и тоски за него... А она то и дело сознательно избегала встречи с ним. Понимала, что стоит ей заглянуть ему в глаза и она вновь согласится сделать для него все на свете. Очень хотелось поступить именно так, но что-то то и дело ее останавливало от этой фатальной ошибки.
"Вот тебе и хорошая сестра... Умница, Лера. Папа бы тобой гордился" – мрачно думала Лера, ожидая подруг у входа в торговый центр. Они решили погулять тут – Уля собиралась покупать новогодние подарки, Вера хотела посмотреть вещички для своего малыша, который должен был вот-вот родиться. А сама Яковлева хотела докупить кое-какую мелочь и припасти подарки для Ромы, Руди и Милены с Петром на Новый год – боялась, что во время сессии у нее попросту не будет времени думать о том, что кому подарить.
Удивительно, как эта четверка органично вместилась в ее сердце наравне с близкими! А то и вовсе занимала куда больше места, чем все, кто были частью ее жизни столько лет. Жители особняка на Финском озере были для нее, своего рода, настоящей семьей. Той, которой у нее довольно давно не было.
–Уф... Мы еле добрались. Лера, держи меня, а то я упаду, – устало обняла подругу Вера, ее объемный живот уперся в Лерину куртку и даже сквозь плотную ткань девушка почувствовала ощутимый толчок. Верочка немного скривилась.
– Хочешь отдохнуть? – заботливо предложила Яковлева.
– Я уж лучше постою, сидеть – это самоубийство... – сказала она, поглаживая свой животик, видимо пыталась успокоить малыша. – Он что-то расшалился сегодня, то и дело ерзает и ерзает!
– Наверное, тебя увидеть хочет, – весело хмыкнула подошедшая Уля. – Привет, красотки. Ну что, мы идем или как?
Лера посмотрела на Веру со слегка напряженной улыбкой.
– Да я в порядке, Яковлева, не дрейфь! – отмахнулась она. – Не рожу. Во всяком случае, сегодня. Пойдем!
И девушки медленным шагом двинулись по торговому центру. Гуляли они тут довольно долго, то и дело останавливались, чтобы дать Верочке передышку. Закончили только часам к четырем, засев в кафе. У Леры был еще час до того, как нужно было оставить девочек и сделать еще одно важное дело, так что она вовсю наслаждалась общением и горячим кофе с круассаном.
– Итак, Лерочка, выкладывай, – вдруг сказала проницательная Вера. – Когда это ты признаешься нам, что втюрилась поуши в своего начальника?
– Ч-что?.. – Лера замерла, едва не пролив на себя кофе. – Дорогая, с чего ты это...
– Не прикидывайся! Я же все вижу. Ты явно не для братика галстук присматривала, он у тебя их не выносит. Так что, когда?
– Какой еще галстук? – не поняла Ульяна, удивленно посмотрев на подруг.
– Да это я для Петра Игнатьевича присматривала подарок на Новый Год, – тихо сказала Лера.
– Это еще кто? – Вера сузила глаза.
– Дворецкий и водитель Рудольфа Борисовича. Хороший мужчина, очень часто меня выручал и...
– Ладно-ладно. Но я же все равно вижу, что ты изменилась. Расцвела вся, как будто сейчас март на дворе, а не противный декабрь. Давай, выкладывай!
Девушка опустила глаза.
– Да я и сама не знаю... – призналась она. – Это вышло как-то само по себе. А в следующее воскресенье у него день рождения. Обычно он не празднует, но тут... особый случай. Мне... Нам захотелось немного его порадовать.
– Я что-то не совсем понимаю, – начала Уля, – Этот все тот же непримиримый идиот с кучей тараканов в голове? И ты влюбилась в него и решила организовать ему день рождения?
Лера смущенно улыбнулась и кивнула.
– Помните тот фильм с Адамом Сэндлером, где ему в руки попадает волшебный пульт? Так вот, я думаю, что как и в том фильме, каждый хороший человек заслуживает шанса. И радости. А он – хороший. Только хочет казаться плохим, но это не так. И у него уже давно не было праздников, так что... Думаю это не так уж и плохо.
– Разумеется, не плохо! А очень даже хорошо! Я тут гуглила его домик, в таком очень даже не плохо...
– Вер, ну не в этом ведь дело! Он... особенный, понимаешь? – сказала Яковлева, отчаянно краснея.
– Я бы лучше в его дом влюбилась и в то, что работу по нему делать не нужно, – хмыкнула Уля. – Представь, ты просыпаешься и чувствуешь себя как героиня старинного романа – никакой тебе готовки, никакой работы. Следишь за собой, за тем, чтобы муж был счастлив – чем не мечта?
– Но он и сам ничего, – улыбнулась Верочка. – Симпатичный. Я нашла его фото с недавней винной выставки. Уши только смешные, как у Чебурашки, но глаза шикарные. И губы... Да и вообще, он выглядит как настоящий аристократ – холодный, но до безумия притягательный.
– Фу, Никольская, у тебя беременный мозг шалит, – фыркнула Уля. – По моему, в нем нет ничего примечательного, кроме богатства и шикарных книг. Если уж выходить за него замуж, так ради статуса. А любви от него ты точно не дождешься. Такие не любят.
– А ты-то откуда знаешь? – Лера скрестила руки на груди. Злость на Улю накрывала ее с головой.
– Я видела таких как он. Все, что им нужно – секс и красивая девушка рядом, как приложение к богатству. Ты же видела его бывшую жену. Ты говорила, что она была красивой.
– Ты его не знаешь, – отрезала Яковлева.
– Ты тоже.
– Ну ладно вам, – Вера закатила глаза. – Опять вы начинаете. Уль, ну влюбилась наша Лерочка, разве это плохо?
– Нет, конечно, но влюбиться в него... – Ульяна сделала характерный жест, показывающий, что ее вот-вот вырвет. Лера напряглась.
– Это уже мне решать, в кого влюбляться. Идет? – сказала девушка непривычно твердым голосом. Уля тут же выпрямилась, но кивнула.
– Идет. И все же, присмотрись к нему как следует. Вряд ли вам что–то светит...
Вскоре подруги разошлись, каждая при своем мнении и каждая со своими заботами. Впервые после встречи с ними Лера чувствовала себя ужасно неуютно, но списала все на то, что ей предстояло сделать дальше.
Вывеска перед входом в издательство была все такой же новенькой, словно папа совсем недавно ее заказал. Прошло уже несколько лет с того момента, как старая зелёная вывеска с выгравированными на ней серебряными буквами сменилась неоновой вывеской на черном фоне с серебристыми звездочками. Этот фон что тогда, что сейчас напоминал ей ночное небо, а слово, что так ярко выделялось на нем, заставляло замирать на месте от боли и нежности.
"Мечтатель"
Лера не бывала здесь уже так много лет, что сейчас переступить порог издательства казалось чем-то невероятным. Она бы вряд ли сделала это, вряд ли смогла бы хоть однажды, но... Увы, иного выбора у нее попросту не было. Если она хотела порадовать Алфёрова – а она хотела, и очень! – придется перебороть себя и вновь войти сюда.
Внутри тоже мало что изменилось. Лера оглядывалась по сторонам примечая детали, которые были ей знакомы и лица людей, которых она знала с самого детства. Таких было не много, но они удивлённо улыбались и радостно махали ей со своих рабочих мест. Девушка смущённо улыбалась и махала им в ответ, чувствуя себя так, словно вторглась во что-то по-настоящему святое. И при этом, словно бы вернулась домой, туда, где ее ждали и любили.
– Лерочка, привет, дорогая, – ее с улыбкой встретил Андрей Романов, один из лучших друзей отца и его единственный деловой партнёр. Во всяком случае, раньше был. Насколько Лера знала, он руководил издательством лично и справлялся не так уж и плохо, хотя критичного папиного взгляда ему, конечно, не хватало. Именно дядя Андрей, как она привыкла его звать, и выставил однажды Гошу из издательства, когда тот стал творить здесь настоящий хаос своими неумелыми указаниями. Тогда он занял пост отца и чуть не разрушил все, что Сергей Анатольевич так тщательно создавал столько лет
– Привет, дядя Андрей, – сказала она, чуть улыбнувшись и продолжая оглядываться. Те же витражи, те же картины... Все было таким же, как раньше, но что–то неуловимо изменилось.
– Как же я рад видеть тебя здесь. Ты такая взрослая уже, поверить не могу... И очень на маму похож, красавица! – он стиснул ее в объятиях и Лера не смогла сдержать теплую улыбку.
– Спасибо, что согласились мне помочь. Я знаю, что обычно вы таким не занимаетесь, но я не могу доверить это дело никому другому.
– Я только рад, что ты позвонила! Слышал, ты все же поступила на издательское? – с искренним интересом спросил мужчина. Она знала его уже больше пятнадцати лет, а он ничуть не изменился – все такой же высокий, разве что поседел и стал носить очки.
– Да, на заочное. Вот еду на первую сессию через неделю. – кивнула девушка, доставая из сумки флешку. Она не единожды уже пыталась отправить файл по почте, но тут то и дело что-то не открывалось или было не в подходящем качестве, а потому ей пришлось приехать лично. Мужчина взял из ее рук носитель и сказал:
– Будем очень рады, если ты все же к нам присоединишься. На самом деле, я так и не смог найти по-настоящему толкового человека, после того, как...
Лера сглотнула и опустила взгляд, медленно кивнув.
– Надеюсь, что смогу. Мне не легко было войти сюда, если честно, – тихо сказала девушка, и Романов кивнул.
– Понимаю. Но ты справилась один раз. А значит тот, для кого ты делаешь этот подарок, очень для тебя дорог?
– Очень, – сказала она мягко.
– И он, я так понимаю, тоже любит творчество де Шелли? Повезло, похоже, ты нашла себе такого же фаната, как и ты сама.
Девушка тихо рассмеялась.
– Похоже, что так. Вы сделали верстку?
– А как же, все готово, осталось дело за малым, но с твоей помощью это не займет много времени.
– Да, конечно. Только прошу, это должен быть единственный экземпляр, никаких копий.
– Конечно, – кивнул он с улыбкой. – Не переживай, я за этим прослежу. А ты такая же придирчивая, как Сережа.
Лера кивнула и улыбнулась ему, чувствуя, что краснеет.
– Все будет готово к четвергу, сможешь прийти сама или лучше отправить с курьером?
– Лучше с курьером, – сказала девушка. – И если можно – в промежутке от 10 до 12.
– Разумеется, – решительно кивнул он.
– Спасибо вам огромное. – Лера почувствовала себя немного лучше. Она справилась, смогла сюда войти, сделала то единственное, что наверняка заставит Рудольфа растаять, как мороженое на жарком летнем солнце.