27
Мы заходим в одну из спален, и когда Гарри поворачивает замок, закрывая за нами дверь, я понимаю, что мне конец.
Гарри проходится вдоль комнаты и останавливается у окна. Плечи напряжены, пальцы сжимают мой альбом так сильно, что костяшки белеют.
Застыв у двери, обнимаю себя рукой за талию, боясь даже сделать вдох.
— Думаю, ты знаешь, — тихо говорит он, продолжая смотреть в окно, — о чём я хочу поговорить.
— Знаю.
Нет смысла отпираться. Да и меня всё равно выдадут трясущиеся губы и застывшие в глазах слёзы. Тело пробивает мелкой дрожью, которую я изо всех сил стараюсь унять.
Он оборачивается, на лице всё так же отражается бесстрастное выражение. Из него будто выкачали все эмоции.
— А знаешь, — сделав несколько шагов, Гарри останавливается посередине комнаты и открывает альбом, — сегодня я убедился в том, что ты талантливая художница, Эйвори. Например, этот рисунок.
Он показывает мне изображение, где Мэтт выдыхает клубок дыма.
Одним движением Гарри сминает лист, собирая в кулаке, чем заставляет меня вздрогнуть и, сжав зубы, отвести взгляд. Смятый рисунок приземляется рядом с моими ногами.
— Или вот этот. Не посмотришь?
Прикрыв веки, покачиваю головой и слышу, как лист бумаги с тихим шелестом приземляется на пол.
— А этот? Ну же, посмотри.
Быстро утерев слёзы тыльной стороной ладони, вновь качаю головой.
— И всё же я настаиваю, посмотри на это, Эйвори. Не припомню, чтобы ты рисовала меня так.
— Этот тоже неплохой, — даже не глядя на изображение, Гарри сразу же кидает лист на пол. — Этот вообще мой любимый, — он вновь показывает мне изображение рук Мэтта: пальцы лежат на струнах гитары, в попытке подобрать идеальную мелодию.
Я вложила в этот рисунок всю душу, а сейчас он сминается в кулаке Гарри и летит на пол вслед за остальными работами.
— Может, ответишь хоть что-нибудь? Или мне нужно поджечь этот долбаный альбом, чтобы ты заговорила?
Не в силах ничего сказать, я трясусь, словно по телу пустили заряды тока.
Гарри пристально смотрит в глаза, с жадностью ожидая ответа, но мои губы лишь дрожат, в попытке подобрать нужные слова.
Сжав челюсть, парень кивает, а затем бросает альбом к моим ногам.
Вздрагиваю, когда кожаная обложка со звонким хлопком приземляется на пол, альбом раскрывается, разнося листы; от неожиданности я на секунду теряю бдительность, стакан выскальзывает из пальцев, и большая часть моих рисунков оказывается испорченной.
Встряхнув головой, опускаюсь на колени, чтобы спасти хоть что-то, здесь не только рисунки Мэтта, тут полно других работ, над которыми я старалась не один час.
Пальцы дрожат, руки не слушаются. Шмыгнув носом, поднимаю один из промокших листов и тут же бросаю его обратно. Мне не спасти эти рисунки.
Гарри медленно подходит и, присев на корточки, принимается убирать в сторону те листы, что пострадали меньше всего.
Чувствую, как джинсы на моих коленях промокают, потому что я буквально села в лужу. В кармане начинает вибрировать телефон.
— Возьми трубку, — холодным тоном просит Гарри, спасая ещё один лист. — Уверен, что это звонит он.
Больше всего на свете я хочу взять трубку, но я не делаю этого, а ещё я надеюсь на то, что Мэтт находится уже за пределами этого дома.
Слёзы капают прямо в идиотское разлитое пиво, пальцы не слушаются, а картинка перед глазами расплывается, отчего все листы сливаются в огромное белое пятно.
Вдруг дверная ручка за моей спиной дёргается.
— Эйви! — ручка вновь приходит в движение, а затем доносится громкий стук. — Крис, проверь те комнаты.
В этот момент я боюсь шевельнуться, боюсь сделать вдох, и когда голос Мэтта удаляется от двери, я испытываю облегчение, но одновременно с этим хочу, чтобы он забрал меня отсюда.
Гарри не двигается несколько секунд, кажется, он даже не дышит, смотря на дверь, а затем, сжав кулаки, резко поднимается с места.
Подскочив на ноги, я врезаюсь в дверь спиной, впиваясь в дверной косяк пальцами.
— Отойди.
— Я умоляю тебя, — шепчу я, — пожалуйста, не надо.
Гарри отстраняется, словно я влепила ему пощёчину. Сжав ладонью затылок, он покачивает головой, а затем издаёт невесёлый смешок.
— Умоляешь? Ты серьёзно? Ты умоляешь меня не трогать мудака, который притворялся моим другом, а затем увёл у меня девушку. Ты... — тяжело вздохнув, он проводит ладонью по лицу. — Ты спала с ним?
— Ты же знаешь, Гарри, я бы никогда не...
Он в секунду оказывается рядом, и я ещё сильнее вжимаюсь в твёрдую дверь.
— Ответь на мой вопрос. — поймав ладонью моё лицо, он сжимает пальцами щёки. Давит настолько, что становится больно.
— Нет! — грудь вздымается от частых вдохов, пока я выпаливаю ответ. — Конечно нет.
Кажется, Гарри только сейчас замечает страх в моих глазах и дрожь в теле. Злость в его взгляде постепенно рассеивается.
— Прости, — шепчет он, отводя пальцы от моего лица. — Я не хотел напугать тебя или сделать больно, я... Наверное, я просто хотел, чтобы твой ответ был положительным, мне так было бы легче.
Нахмурив брови, непонимающе покачиваю головой.
Отстранившись, Гарри отходит и, присев на кровать, подается вперёд, упираясь локтями в колени.
Парень долго молчит, глядя на свои сцепленные пальцы, а затем поднимает ресницы, и я понимаю, что сейчас он скажет что-то, что убьёт меня.
— В прошлом году на последней университетской вечеринке перед Рождеством я переспал с Мэдисон.
Сначала думаю, что это плохая шутка, но всматриваясь в серьёзное лицо Гарри, понимаю, что это не так. Не в силах контролировать ноги, медленно скатываюсь вниз по двери.
— Скажу сразу, что это ничего не значило для меня, Эйвори. Мы оба были в стельку. До сих пор не понимаю, как это вышло.
Прикрыв веки, он потирает лоб, а я смотрю на него и не могу сделать вдох, пошевелиться, не в силах даже моргнуть.
— Помнишь, как сильно мы с тобой поссорились на то Рождество? Я так сильно винил и ненавидел сам себя, что начал срываться на тебе. Тогда я решил, что мне легче будет расстаться с тобой, нежели признаться в измене. Я не мог ранить тебя настолько сильно, ты этого не заслуживаешь. Или, — хмыкнув, он пожимает плечами, — не заслуживала. В любом случае, я ненавидел и винил себя каждый божий день.
— Но на утро после той ссоры, когда мы с тобой расстались, я понял, что не могу без тебя. Действительно не могу. Я позвонил, чтобы извиниться и... В общем, я знаю, что должен был быть честен, но этот секс и правда ничего не значил для меня. Я не хотел потерять тебя из-за глупой ошибки.
— Почему... — прочистив горло, обнимаю себя за прижатые к груди колени. — Почему ты рассказываешь об этом сейчас?
— Потому что мне кажется, что мы оба напортачили, детка, и если мы признаемся друг другу во всём, то сможем попробовать заново. Я не говорю, что мы должны начать с того, на чём остановились, просто попытаться дать нам второй шанс, — поджав губы, он пожимает плечами. — Ты ведь моя, Эйвори, и всегда была моей.
Не в силах смотреть на Гарри, опускаю взгляд, разглядывая пожелтевшие промокшие листы. Во мне нет злости, ненависти, даже обиды, во мне пустота.
Тяжело вздохнув, Гарри поднимается с места, а затем присаживается на корточки напротив меня. Поднимаю взгляд, читая в его глазах сожаление с примесью злости.
— Я слишком хорошо знаю тебя, Эйвори. Ты думаешь, что у тебя к Мэтту какие-то неземные чувства, но это не так. Сейчас ты немного поиграешься, а потом вернёшься ко мне. Ты всегда возвращалась.
— Мы были детьми, Гарри, сейчас всё совсем по-другому.
Сцепив пальцы в замок, он внимательно вглядывается в моё лицо.
— Хочешь сказать, что сейчас всё по-взрослому? Хочешь сказать, что любишь его? Действительно любишь?
Я не знаю ответа на этот вопрос. Я боюсь ответа на этот вопрос. Всё стало слишком сложно, настолько, что виски пульсируют от боли. Хочу вернуть жизнь, где я не ненавидела себя изо дня в день, мучаясь чувством вины.
Каждая секунда после знакомства с Мэттом Стурниоло вела меня в этот самый момент. Не нужно было говорить с ним при самой первой встрече.
Не нужно было обсуждать с ним любовь к одним и тем же музыкальным группам, смеяться над его шутками.
Нельзя было позволять ему защищать меня от нападок Нэйта и успокаивать, когда мы с Гарри ругались. Нельзя было позволять Мэтту составлять мне компанию на концерт, потому что Гарри не смог пойти.
Нельзя было чувствовать себя счастливой рядом с ним.
Но если сейчас мне скажут, что я больше никогда не увижу Мэтта, то жизнь потеряет чёртов смысл. Я уже не могу без этого парня, а значит, вопрос на ответ Гарри уже есть.
Сжав колени, прислоняюсь затылком к двери и, судорожно выдохнув, пожимаю плечами, а затем едва заметно киваю.
Издав невесёлый смешок, Гарри покачивает головой.
— Я не верю тебе. Или просто не хочу верить, не знаю. Ты порвала три года наших отношений из-за чувств к моему другу, это... Это какое-то дерьмо, — невесело усмехнувшись, он проводит ладонью по лицу. — Чёрт, Эйвори, у меня столько вопросов, но при этом я не хочу знать ответы, понимаешь?
— Я не хочу, чтобы ты думал, что мы делали что-то за твоей спиной...
— Он целовал тебя? — резко перебивает меня парень.
Этот вопрос выбивает воздух из лёгких. Глаза жжёт от застывших слёз, мне ужасно не хочется отвечать. Теперь я должна выплеснуть в лицо Гарри вину, которая разъедала меня всё это время.
Гарри встречает мой взгляд и по тому, как он сжимает челюсть, становится понятно, что он уже знает ответ, но молчит, ожидая, когда я скажу это вслух.
— Пожалуйста, не ври мне сейчас хотя бы ради того, что у нас было.
— Только один раз.
Едва уловимо вздрогнув, он прикусывает губу и медленно кивает.
— Кто сделал первый шаг?
Сейчас я не скажу правду, даже если меня начнут пытать.
— Это была я. Я сама поцеловала его, Гарри, я хотела этого.
— Он ответил?
— Он был очень пьян...
— Эйвори, — Гарри сжимает кулаки так, что костяшки белеют, — он ответил тебе?
Мне не нужно отвечать, потому что Гарри внимательно вглядывается в мои глаза и, сжав челюсть, кивает.
Он раскрывает губы, чтобы сказать что-то, но в итоге сжимает переносицу и выдаёт невесёлый смешок.
Поднявшись на ноги, он запускает пальцы в волосы, а затем проходится по комнате. Остановившись у стола, Гарри проводит ладонью по лицу и покачивает головой. Спустя секунду он сносит со стола лампу: ударившись о стену, она разбивается и падает на пол, а комната погружается во мрак.
Вздрогнув, накрываю ладонями лицо.
— Знаешь в чём между нами разница? — тихо спрашивает Гарри. — Да, я изменил тебе с Мэдисон, но это ничего для меня не значило. Я предал тебя физически, но не морально. Ты сделала мне намного больнее, ты... Чёрт.
Вздохнув, он опускается на подоконник.
— Эйвори, лучше уйди сейчас.
— Гарри...
— Просто уйди.
Поднявшись на ватных ногах, на ощупь нахожу дверную ручку, но так и не поворачиваю её.
— Ты должен знать, что Мэтт не притворялся твоим другом, он действительно был им. Он переживал. Мы с ним могли совершить большую ошибку, но не сделали этого. Это ли не главный показатель того, что ты ему дорог?
— Детка, если я ещё хоть раз услышу, как ты его защищаешь, то страдать будет он же.
Сталь в голосе Гарри заставляет мои внутренности сжаться. Прикусив губу, поворачиваю ручку и выхожу в ослепляюще светлый коридор.
Шаг за шагом я, как в тумане, иду вниз по лестнице, цепляясь пальцами за перила.
Мне срочно нужно на воздух.