Глава 1
— Держи! — в воздухе пролетела бутылка с какой-то красной маслянистой жидкостью, намереваясь оставить на моем хмуром лице большой синяк. Я запоздало поймала летящий объект обеими руками и открыла крышку, рассматривая, как легкий белоснежный пар растворяется в воздухе под силой потоков ветра. В моем мозгу проскочила шальная мысль о том, что это может быть ядом, ведь утренний спор с сестрой не мог пройти без следа. В общем, я искала причины, даже самые глупые, чтобы его не пить. Себе дороже, да и не хотелось заработать несварение желудка в вертолете, поэтому я начала внимательно изучать бутылку: как раз подходящая формой под мою руку, в ней находилась странная вода алого цвета, а на белой этикетке, замазанной какими-то светло-зелеными белилами и потрескавшейся от толщины их слоя, написано печатным с завитушками наклонным почерком «Карэн». Так звали мою рыжеволосую бестию, которая весьма импульсивно подходит к любому своему делу.
— Что это? — спросила я, поднимая серые глаза полные подозрительности на сестру. Тонкие брови мои поднимались все выше по мере задержки ответа и растущей напряженности. Карэн лишь нахмурилась в ответ, словно я должна была знать ответ. Скорее всего, так и должно было быть, но мой мозг упустил эту информацию, занимаясь чем-то другим. В ухе тут же раздался веселый голос летчика, заставляя вздрогнуть всем телом от неожиданности. Бархатный и совсем мальчишеский одновременно, он сумел меня испугать до усрачки.
— Я, так понимаю, что Карэн уже предлагала эту дрянь? — начал он, коротко хохотнув, но тут же раздраженно ругнувшись, видимо, не справившись с управлением. — Предупреждаю, не делай моих ошибок, не пей этот яд, — голос замолк, и мы попали в еще одну турбулентную зону. От сильной тряски в дряхлом вертолете древней, как любимое платье моей бабушки, модели, из моих рук выскочила бедная бутылочка, хотя, не скрою, я специально ее отпустила, чтобы та утонула, забирая с собой адское месиво неизвестных ингредиентов. Но в ловкости с моей сестрой никто не сравнится, так что она быстро соскочила с места, поймав бутылку, что вот-вот бы упала в море.
Черный, сидевший до этого молча с кипой бумаг и наблюдавший за нами из-под черных грубых волос, спадающих ниже бровей, прикрыл рукой глаза в глубоком разочаровании, прошептав губами вроде: «Легко в веселье, тяжело в похмелье, » — а я не сдержала мучительный стон, съезжая с сидения. Давно мне не было так... Уютно. Мои глаза посмотрели на небо: глубокое, темно-синее, закутанное в объемные белые облака причудливой формы, сквозь которые просачивался желтый свет солнца в зените.
Когда живешь в большом городе, перестаешь замечать природу, а ведь она о нас не забывает. Я давно уже потеряла связь с лесом. Да и ощущение жизни тоже пропало. С тех пор все то, что я вижу своими глазами и что воспринимаю органами чувств, больше и больше напоминает мне затянувшийся сон. Я будто глубже и глубже погружаюсь в какое-то болото. Но, наверное, оно и к лучшему. Отпадает жалость, и начинаешь браться за все более сложные задачи. Правда, отрицательные эмоции берут над тобой вверх намного чаще, чем хотелось бы.
Только вспомнив расплывшееся потное лицо своей «крыши» сегодня утром в его кабинете, когда он выплюнул мне в лицо все, что думает о нас, мне хотелось рвать и метать. Я стояла и слушала его крики, представляя, как найду большой ржавый крюк и прикреплю его к стене, как насажу толстую шкуру этого мудака на острие. А какое наслаждение мне доставляет его физиономия, полная животного страха и боли, представленная в моей голове. Меня приводило это в экстаз, а на лице расплывалась полуулыбка, которую никто не замечал.
— Что за наглость, сестра! — обратилась ко мне Кепка звонким голосом, рывком вырывая меня из акта насилия. Растерянно похлопав ресницами, я вопросительно приподняла бровь с раздраженным вздохом.
— Наглость, моя дорогая — это бежать навстречу паровозу и орать: «Задавлю!» — буркнула я в сторону, а Черный, услышав свою излюбленную реплику из моих уст, засмеялся, запрокинув голову. Я бы тоже посмеялась, если бы не мой взгляд, обращенный к бумагам, которые отложил Вико. Наше очередное задание. Если бы не эти папки, я бы не была здесь, как и Кепка, Черный, Сокол.
Все свое детство я помню за чертой бедности, которую в одиночку мне не суждено было пересечь. Мой отец не был алкоголиком или наркоманом, он был замечательным человеком, уважавшим закон и чтившим любую религию, но болезнь свалила его. А свою маму я не помню, но она тоже была хорошей по рассказам родственников. Перед тем, как отец заболел, он сошелся с матерью Карэн, а я все свое время проводила на улице в поисках денег, чтобы не нагружать семью. Тогда моей самой любимой игрой были карты, благодаря которым я и зарабатывала. Пока на горизонте не появился незнакомец. В длинном плаще, шляпе и с доброй, совсем не презирающей, улыбкой. Тогда я получила свое первое задание, за которое получила неплохую сумму. Затем еще, еще и еще.
— Вообще-то это не гадость, — обиделась Карэн на нас и надула губы. Мы с Чёрным вновь звонко рассмеялись, пряча широкие улыбки за внезапным приступом кашля. Пока мы вели беседу, пейзаж тем временем стал меняться с голубого Индийского океана на белые пески Австралии. Где-то в глубине пустыни наша группа должна была найти объект и разобраться, что случилось. Странно, но подробностей, как ожидалось, нам не дали. Только сухие приказы и ни капли милосердия.
— Это вообще-то для вас. Это... — Кепка указала кивком головы на лежащую бутылку воды в зеленоватом контейнере, прерывая мои извечные раздумья. — Усилитель мозговой деятельности, — «усилитель» стукнулся о пластмассовую стенку контейнера, где мы хранили перекус и обоймы для патронов, и вот-вот норовил упасть вместе с ящичком, но сестра взялась за коробку мертвой хваткой.
— Мы почти прилетели, скоро посадка, — «заговорил» наушник, прерывая монолог сестры. Сокол пошёл на снижение, и мы ухватились за что-нибудь крепкое, прикрывая свободными конечностями жизненно важные органы. Марк являлся нашим вечным личным водителем и прекрасно ездил на четырех, двух и трех колесах, но вот с пилотированием воздушных суден была беда. Мы, может, и приземлился удачно, но вот взлетим ли снова, был очень хороший вопрос, о котором думать даже не хотелось. Нас явно отправляли в последний путь, намереваясь избавиться. Но мы не делали ошибок и нигде не сливали информацию о компании.
— Слышь, Мась, шумахер хренов, давай поаккуратней, мы не дрова, — отозвался злобно Чёрный после еще одной волны тряски. Мне даже было слышно его скрип зубами, отчего стало весьма неприятно. Бедный парень взялся за сидение и боялся даже вздохнуть лишний раз, но вот это его не остановило от еще парочки лестных слов о старом друге. Летчик ничего не ответил, а Кепка напротив меня поерзала на сидение.
Отдельной историей можно было рассказать об отношениях этих двоих. Они не любили друг друга из-за слишком различных взглядов на жизнь, но сама Судьба сводила их вместе. Вико Вольф являлся бывшим военным по контракту, побывав в разных горячих точках, он не раз видел смерть и рождение. Но, имея какой-то детский и пакостный характер, он умел быть жестоким. Мы все понимали, что за его смехом прячется совсем чужой человек. Когда ты перестаешь что-то чувствовать, единственным лекарством может быть смех. Пускай фальшивый и не в мочь, но он помогает. Марк Браун же был совсем другой личностью. Всегда любил думать о пустяках, о ценностях, о жизни и в любые горячие точки он попадал «совершенно случайно», но эти его «случайности» давали о себе знать, всплывая из прошлого весьма интересными кадрами.
— Все, приехали, — объявил торжественно Сокол, после того, как приземлил железную старушку на бетонную площадку. Мы сползли с сидений, осматриваясь по сторонам.
Жаркая пустыня встретила раскаленным ветром в лицо, смешанным с пылью, а в центре моря из песка стоял двухэтажный дом. Давно покинутый, навевающий какой-то печальной стариной он возвышался над пылью, как скала над волнами, но иного пути своего существования ему и не давали. Только покосившиеся окошки, так сильно похожие на глаза старика, зазывали пройти внутрь и хоть как-то развеять его долгую мучительную скуку.
Кепка спрыгнула на песок и прошла пару шагов, утопая в нем, как в воде. Мне же оставалось потоптаться на месте, неприятно морщась от того, что острые крупинки попали под пятку. Взяв наплечную кобуру с пистолетом, я начала ее одевать.
— Нас не пожалели, — произнес Сокол как-то печально с улыбкой, снимая в своей кабинке наушники. Он посмотрел на меня через плечо, вздохнув и усмехнувшись только сильнее.
Верно. Мы лишь пыль. В масштабе вселенной мы пыль, мы пыль даже в масштабах нашего мира. Нашего социума. Государства. Расходный материал, который больше не пригодится, а этот дом — наша могила. Сжав курок, я вздохнула. Все это понимали, но вели себя как обычно. Зачем? Зачем мне слушать очередную ложь?
— Нам нужно быть аккуратнее, — произнесла я тихо, подняв голову в небо.
— А смысл? — прилетело мне ответ.
Между нами повисла тишина, которую никто не хотел нарушать. Только беседа Кепки и Черного, да вой ветра нарушал нашу идиллию.
— Что это? — брезгливо произнесла сестра, указывая пальцем на дом, другой же рукой она потянулась к кобуре под грудью, вытаскивая пистолет. — Может, нужно было приземлиться чуть дальше от него?
— Среди песка? Ты больная? — тут же возразил Сокол, оглядываясь по сторонам. Он, в отличие от нас, не спешил слезать с сиденья капитана борта, поэтому мне пришлось вцепиться в его джинсы и стянуть на горячую бетонную плиту. Он, несомненно, почувствовал жар, исходящий от земли, ведь обувь у него была тоньше, чем мои сапоги.
— Так, что мы имеем? — прервала я нарастающий спор, отпуская парня. — Скупое задание: проверить дом; этот вполне обычный, хороший домик в пустыне, и мы, предположительно, единственные живые во всей округе.
Все со мной молча согласились, продолжая рассматривать объект. Дом был весь покосившийся, крыша... ну ее как бы не было, как у некоторых людей. Все внутри меня кричало о неизвестной опасности, зазывая в бескрайнюю пустыню, а не в прохладную тень дома. Он был опасен, и все же нам пришлось пройти по ступенькам к двери.
— Эй, есть кто в хате? — крикнул Чёрный и постучал в дверь. Та со скрипом отворилась, словно предупреждая. Парень резко обернулся, посмотрел на нас с испугом, но зашел в дом, несмотря на общую панику. Черт возьми! Мы бойцы или трусливые девки?!
— Сестра, иди ты первая, у тебя же яйца там золотые, сама хвасталась, — кивнула Кепка, подталкивая меня в спину, я же извернулась, обняла ее за шею, тем самым заставляя пригнуться к уровню моей головы, так как, несмотря на мое старшинство, она была выше.
— Мы с тобой одной булки ягодицы, — усмехнулась я, а Сокол сзади нас раздраженно хмыкнул, подталкивая вперед под испуганный визг сестры. Только это маленькое солнышко могло развеять общий страх и развеселить, даже не подозревая об этом.
Раскрытая дверь пропускала свет в общую пыльную комнату, образуя наши силуэты на полу. Я прошлась за Вико, поднимая своими шагами пыль. Только затем, когда мы практически дошли до центра комнаты, Сокол нащупал кнопку света рядом с выходом, освещая дом дневными искусственными лампами. В глаза тут же ударила яркость железных столов, стоящие в несколько рядов.
— Едрить-колотить, похоже на офис, — заметил Вико, постучав по шкатулке, стоящей среди желтых листов.
— А... Это глаза? — Кепка подскочила к столу, поднимая пыльную банку ближе к своему лицу. Она потрясла закрытую стеклянную тару, и раздалось тресканье, отчего сестра тут же поставила объект назад. Я, оторвавшись от исследования, посмотрела в ту сторону. Это, и правда, были человеческие яблоки глаз, но что было примечательным, так это то, что цветная роговица была серого цвета.
— Прямо как твои, — усмехнулся Черный, постукивая по стеклу и кидая на меня хищные взгляды. Я промолчала, поджав губы. Странное совпадение могло бы напугать, если бы не то, что говорилось в документах. От них веяло не чем иным, как смертью. Это были приговоры, самые настоящие печати об уничтожении людей. Мужчин, женщин... Детей.
— Мираж, подойди-ка сюда, — Сокол поманил меня пальцем, причем не отрывая взгляда от одинокого стола в углу. Синеволосый парень стоял возле него и рассматривал пожелтевшие от времени листы бумаги, разбросанные на всей поверхности. Он дал мне одну из них, когда я приблизилась. Мои глаза тут же вычитали:
«Джоди Бранз. Возраст: 22 года. Цвет глаз: серый, но имеет свойство изменять свои оттенки. Цвет волос: черный. Рост: 158 см. Не проявляет интереса к предметам или людям, если это не представляет опасности для нее или ее «команды». Желательно устранить как можно скорее, в связи с ее осведомленностью в информации под грифом «Секретно».»
Я облизнула пересохшие губы, затем сильно поджав их. Вот же блядская компания, прознали, даже документ напоследок оставили, чтобы знала за что. Марк, заметив мою реакцию, понимающе усмехнулся.
— Знаешь, а я подозревал, что ты не из простых, — прямо сказал он, продолжая затем как ни в чем не бывало. — Что посеешь — потом хрен найдешь, — тихо усмехнулся Сокол, надевая браслет с шипами, который потерял около года назад при операции. Тот подозрительно блеснул на свету. — Что думаешь? — спросил он у меня и взял следующий листок, но уже со своей информацией.
«Марк Браун. 21 год. Цвет глаз: синий. Цвет волос: синий (крашеный). Рост: 194. Еще в раннем возрасте выделялся своей сообразительностью. Хорошо знает химию, физику, биологию и математику. Без труда умножает в уме трехзначные числа. Безупречен в амплуа наемного убийцы. Необходимо закрыть его в камеру постоянного наблюдения или уничтожить.»
Он почесал затылок и отложил бланк, явно довольный написанным. Между нами повисла напряженная мыслительная тишина. Кепка с Чёрным же в это время разглядывали другие столы и игрались, хватая банки с чем-то странным: то с зародышем, то с большим пауком или вообще с мозгом, показывая напарнику. Интересно здесь есть мозг для них? Но эта игра не интересовала меня, я обратила свое внимание на другие листы бумаги.
« Годовой отчет... Бета-тестирование... Гамма-каротаж... Пси-излучение...» Разные бумаги с разными печатями. Похоже на какой-то маленький апокалипсис на столе.
— Ребят... тут, это, пьедестал с дверью какой-то. Я схожу туда, окей? — Кепка стояла на вытянутой руке от странного прибора. Его двери незамедлительно открылись, как только сестра ступила на первую ступеньку. Мое сердце застучало быстрее.
— Ничего не трогай!!! — крикнула я на сестру, но было поздно. Джоди уже встала в кабинку, и ее начал окутывать голубоватый дымок, Чёрный подбежал к девушке и попытался отдернуть ее за руку, но и его окружила эта дрянь. Их как будто парализовало. Они стали постепенно растворяться в воздухе, а позже и вовсе исчезли. Это было так быстро, что я не успела ничего сделать, хоть как-то среагировать.
— Нам нужно идти за ними, — я взяла стоявшего в шоке Сокола за руку, и в ладонь врезались шипы от браслета, но я не обратила на это внимание, и подбежала к кабинке. Страх накатил с новой силой. Сокол очнулся прежде, чем мы добрались до прибора.
— Что ты делаешь? Хочешь чтобы и мы погибли? — Сокол взял меня за локоть и остановил. В его глазах читалась уверенность и злость, смешанная с таким же испугом. До кабинки осталось несколько метров, можно было достичь его в несколько шагов. Еще чуть-чуть.
— Мираж, им уже не помочь. Не теряй своей головы, — он вздохнул, прикрыв глаза. Я была уверена, что они живы поэтому, взяв за рукав белой рубашки друга, потянулась к устройству, касаясь чего-то плотного в центре.
Лёгкое покалывание по всему телу заставляло расслабиться и успокоиться, закрыть глаза и отдаться накатившей усталости, засыпая.