Часть 1: Я иду на фансайн
Чимин проснулся от жужжания мобильного телефона, свидетельствующего ни о чём ином, как о входящем вызове, по счёту, наверное, тринадцатом за последние десять минут. С раздражением впериваясь взглядом в контакт на экране, Чимин, уже успевший в красках вообразить долгую и мучительную смерть нарушителя своего покоя, лишь горестно вздохнул, понимая, что из всей телефонной книжки ему трезвонил буквально один из трёх контактов, которым он при всём желании сделать что-то из представленного просто не мог.
Входящий вызов: Джелли Хотшот¹
Чимин похлопал ладонями по щекам, силясь разогнать ещё не отступившую сонливость, и хоть немного — нарастающее раздражение. Вообще, Чимин был по натуре своей человеком максимально спокойным и неконфликтным, с небольшой поправкой на то, что для наибольшего проявления этих качеств его требовалось регулярно кормить и не трогать, пока он спал или играл в Overwatch.
Чимин несколько раз глубоко вздохнул, напоминая себе, что убийство — это бесчеловечно, а ещё карается законом и энным количеством лет в тюрьме, и только после этого ответил на звонок с утробным рычанием, не предвещавшим ничего хорошего для звонившего. Что ж, по крайней мере, он хотя бы попытался быть гуманным. И кто виноват в том, что его невыспавшиеся тараканы считали по-другому?
— Если ты разбудил меня раньше первого будильника, чтобы рассказать ещё какую-нибудь незначительную хрень о своём рэпере, я лично выслежу его и запру вас обоих в подвале, напичканном взрывчаткой.
— Чимин-аааа! — с ликованием закричал Хосок, пропуская все его угрозы мимо ушей.
Чимин недовольно поморщился и отодвинул телефон как можно дальше от уха: когда другим людям раздавали сдержанность, Чон Хосок стоял в очереди в лавку с пожарными сигнализациями.
— Чего тебе, ирод? — больше для проформы, чем для результата пробурчал Чимин, странным образом успокаиваясь при звуке каких-то даже родных воплей, раздающихся из динамика.
— Я хочу, чтобы ты поехал со мной на фансайн, где можно будет лично встретиться с Шугой!
— Ага, я понял. Пока.
— Но почему?! — разочарованно возопили на другом конце провода.
Чимин догадывался, что, вероятно, его лучший друг прямо сейчас надул губы и состроил самую жалобную мордашку из всех, на которые был способен, чтобы убедить всё равно не видящего этих манипуляций парня. Хосок никогда не брезговал применять эгьё, чтобы получить что-то от Чимина, а тот всегда вёлся, ибо просто не мог отказать молящему взгляду Сока. Они оба прекрасно знали это, однако каждый раз играли в «буду не буду», как во что-то воистину увлекательное, и каждый раз, — о чудо, — заканчивался сокрушительным поражением с Чиминовой стороны.
— Потому что я не хочу ждать два часа на жаре в толпе таких же помешанных подростков, как ты, — вздохнул Чимин, мысленно уже оказавшийся зажатым между тел восторженных девочек и таких же сумасшедших мальчиков-геев, как его лучший друг.
— Ну пожалуйста, Минни! — продолжил канючить Хосок. — Я буду оплачивать тебе обед в школьной столовой неделю, если ты пойдёшь!
— Две недели, — без энтузиазма откликнулся Чимин, с тоской думая о том, что в этот раз сдался как-то даже слишком быстро.
—Йес! — с новой силой заорали из телефона, продолжая издеваться над барабанными перепонками Чимина. — Хорошо, а теперь вставай, иначе опоздаешь на занятия.
— Где ты?
— Я возле твоего дома и уже жду тебя, так что поторопись, патата², — засмеялся Хосок, после чего повесил трубку.
— Чимин, ты уже встал? — крикнула откуда-то из кухни миссис Пак.
— Аргх, — простонал Чимин, потративший минимум три минуты законного сна на препирания с Хосоком. — Да, мам! Уже спускаюсь!
Парень дёрнул ногой — в его уютной кровати было слишком хорошо и тепло, чтобы вставать. Если честно, для него мотивация что-либо делать улетучивалась каждый раз, когда это касалось школы: нудные уроки, такие же нудные учителя... Деспотичный директор и тупые одноклассники шли как дополнение, но в данном случае воспринимались не как приятный бонус к совершённой покупке, а, скорее, как огромное объявление о поношенных трусах в секонд-хенде «два по цене одного»: с одной стороны полный комплект, но, если вдуматься, то заинтересоваться могут только люди в крайней степени отчаяния.
С рекордной скоростью собравшись, причесавшись и даже успев принять скоростной душ, Чимин спустился на кухню, ухватил со стола красное сочное яблоко, после чего поцеловал маму в щёку и пожелал ей хорошего дня. В конце концов, миссис Пак всегда была образцовой матерью и женой, из тех, что помещают на обложки журналов для домохозяек как неоспоримый пример для подражания, а потому срывать на ней свою злость было бы попросту нечестно.
— О, и мам! Не жди меня на ужин, я пойду на автограф-сессию с Хосоком.
— Хорошо, дорогой, удачного вам дня, — пожелала женщина с нежной улыбкой на лице....
Хосок, как и говорил, уже поджидал его возле дома с наушниками в ушах, в которых, как пить дать, играл новый альбом Того-кого-нельзя-называть. И нет, Волан-де-Морт не решил отойти от амплуа злобного волшебника, скоропостижно подавшись в барды, просто ввиду абсолютно ненормальной одержимости Хосока тем самым рэпером у Чимина начиналась дикая мигрень при одном только упоминании его псевдонима.
— Ну ты и тормоз, — улыбнулся Хосок, тем не менее тепло приобнимая друга за плечи.
Схватившись за руки для удовлетворения тактильного голода Хосока, они умеренным шагом направились в сторону школы, и Чимину вполне ожидаемо пришлось выслушивать ещё целую тонну дифирамб в адрес Шуги по дороге. Хосок беспрерывно щебетал как о самом парне, так и о его «невероятно вдохновляющей» биографии в частности, его новом цвете волос, который (а как же иначе?) идеально ему подходил, да и в целом был неоправданно взволнован предстоящим фансайном.
Чимин при всём желании не мог понять его одержимость этим блондином. Да, он был определённо точно красив, и даже очень, а ещё у него присутствовал музыкальный талант, но Чимин, хоть убей, не видел в нём чего-то мега уникального, чего-то, что отличало бы его в глазах подростка от десятков других таких же рэперов и рэперш, не менее талантливых и симпатичных, чем, Господи прости, бледный как поганка чувак с творческим псевдонимом «сахар» вместо нормального ника.
В тот же момент, как Чимин подумал об этом, возле тротуара, по которому они шли, проехался чёрный джип, и всё бы ничего, но накануне лил дождь, в связи с чем на дороге образовалось несколько особенно крупных луж. Машина угодила аккурат в одну из них, с ног до головы облив грязью Чимина, по несчастливому стечению обстоятельств оказавшегося к проезжей части ближе всего. Хосок, успевший отскочить на другой конец, не жалея лёгких заржал над внешним видом друга, аж согнувшись пополам от распирающего его веселья.
— Вот дерьмо! Эй ты, недоносок, смотри, куда едешь! — заорал Чимин вслед уезжающему джипу, костеря водителя и мысленно оплакивая свою чистую до недавнего времени одежду.
Медленно закипавшее с самого утра раздражение вылилось наружу ударной волной, и Чимин был необычайно близок к тому, чтобы погнаться за отдаляющейся машиной, пролезть внутрь через багажник и пару раз от души приложить незадачливого водителя головой об руль. Бип-бип, мать его, бип-бип.
— Ты мог сказать мне, что тебе нужно принять душ перед тем, как идти в школу. Я бы подождал тебя ещё пять минут, ха-ха! — Хосок вновь сложился пополам от хохота, тщетно пытаясь отдышаться.
Чимин на это лишь скрипнул челюстью и агрессивно затопал в сторону школы.
***
Юнги проснулся, когда его менеджер лёгким движением рук распахнул занавески, впуская жалящие лучи солнца в гостиничный номер, само собой разумеется, класса люкс. Мало кто называл его по имени: фанаты предпочитали наспех придуманное им прозвище — Шуга, менеджер же и вовсе ограничивался холодно-нейтральным «господин Мин», что, честно говоря, неимоверно бесило парня.
Почему? Всё просто: когда кто-то звал его по фамилии, он сразу же вспоминал об отце, с которым они разругались в пух и прах после того, как Юнги признался в своей нетрадиционной сексуальной ориентации в надежде на поддержку и понимание. Стоит ли говорить, чем всё закончилось в его случае? Опуская нелицеприятные выражения и маты, от него всячески открестились и обозвали извращенцем, так что каждое воспоминание об отце сопровождалось острыми, как кинжал, словами, и пронзительным, злым взглядом, знаменующим конец их только-только наладившихся отношений. «Ты мне не сын», — Юнги казалось, что он не отмоется от этой фразы никогда.
Да, то, что он — гей, одна из вещей, которую новоиспечённый Шуга тщательно скрывал от своих поклонников. Если даже его отец наградил сына не самыми лестными эпитетами, когда узнал правду, то как можно было не бояться, что все те люди, которые превозносят Юнги, возненавидят его в ту же секунду просто за то, что его не привлекают девушки? Он не хотел рисковать империей, тщательно собираемой им по кусочкам на протяжении многих лет, как грёбанное Лего, просто из-за того, что он «ненормальный» по меркам социума и гомофобно настроенного отца.
— Ещё пять минут, — сонно пробормотал Юнги, поворачиваясь спиной к менеджеру и вымученно укрываясь от солнца одеялом.
— Господин Мин, у вас очень плотный график, и в последние «ещё пять минут» вы ясно дали мне понять, что не должны опаздывать на какие-либо встречи.
Юнги раздосадовано хмыкнул. Ну да, и правда дал, и не только понять, так что на менеджера при всём желании злиться не получалось. Парень резко сел на кровати, вплоть до образования тёмных точек перед глазами, и, потирая не до конца разлепившиеся веки, принялся внимательно слушать своё расписание на день, которое, как водится, узнавал в последний момент перед его реализацией.
— Пресс-конференция в 9:00, чтобы раскрыть СМИ подробности ваших отношений с Ким Хёной.
Как только менеджер произнёс это имя, Шуга непроизвольно вздрогнул.
— Мне хорошо известно, господин Мин, что на данный момент у вас нет отношений, которые могут зайти дальше, чем простая дружба, но все видели видео, где вы целуетесь... Нужно объяснить это недоразумение поклонникам.
Юнги застонал — у него решительно не было настроения кому-то что-то объяснять, — на что его менеджер невозмутимо продолжил зачитывать планы на ближайшие сутки.
— Далее — обед с родителями.
— Отмени, — сонливость Юнги как рукой сняло.
Парень, напоследок коротко потянувшись, покинул гостеприимную постель отеля с, насколько он помнил, крайне пафосным и глупым названием. Многим бы показалось это странным, однако теперешний Юнги с превеликой радостью променял бы ключи от этого недоразумения на то, чтобы снова проснуться в своей потрёпанной спальне в родительском доме. Чтобы кожу не обволакивал дорогой шёлк, а к жесткой поверхности его придавливало тёплое пуховое одеяло. Чтобы ему снова было шестнадцать, когда всё ещё было хорошо...
— Но, господин Мин, вы уже отменили два обеда в этом месяце! Я уверен, что миссис Мин...
— Мой отец будет там? — сухо спросил Юнги, направляясь в ванную.
— Я думаю...
— Господин Чон, я задал вам вопрос. Мой отец будет там, да или нет?
— Да.
— Отмените, — безапелляционно отрезал Юнги.
Одной из немногих черт, раздражавших его в поведении нынешнего менеджера, была удушающая, больше родительская опека, приправленная извечной мордой познавшего дзен психолога, смотрящего на своего пациента, как на несмышлёное запутавшееся дитя. Ни для кого не было секретом, что во внутренних кругах Шугу многие опасались, стараясь обходить десятой дорогой ввиду крайне скверного характера, однако господин Чон, кажется, всерьёз ему сопереживал — и тут поди определи, что хуже.
— Да, господин Мин, — кивнул менеджер, скрепя сердце принимая к сведению пожелание подопечного. — Таким образом, у вас есть свободное время до 15:00, после чего будет автограф-сессия до 18:00.
— Буду готовиться, — отчеканил Юнги.
Он принял душ, слишком быстрый для того, чтобы получить удовольствие от стекающих по телу капель, и шустро натянул на ноги чёрные джинсы с дырками в коленях, завершая образ длинной футболкой, слегка прикрывающей ключицы. Накинув куртку, Мин выбежал на улицу, садясь в неприметный чёрный джип рядом с менеджером: обычно знаменитости его пошиба пользовались более презентабельными машинами, однако ему лишнее внимание было ни к чему. Его и так порою сваливалось чересчур, а некоторые предметы роскоши могли бы только усложнить его жизнь, а никак не привнести в неё недостающее ощущение комфорта.
На самом деле, как для рэп-звезды, Шуга вёл довольно затворнический образ жизни, проводя большую часть свободного времени в одиночестве, в своей студии или дома. Люди не слишком интересовали его своей поверхностностью и откровенной глупостью, а, когда ты хоть сколько-нибудь знаменит, зачастую только такие экземпляры и ошиваются вокруг, надеясь ухватить кусочек чужой популярности или хотя бы немного погреться в её лучах. Неудивительно, что в узких кругах Юнги был известен как чертовски высокомерный человек: ужасный в работе парень, который не уважал стафф и совсем не питал симпатии к людям, с которыми сотрудничал, но едва ли фанаты догадывались о его поведении за кадром. Его менеджер — единственный, к кому он относился с минимальным уважением, и то потому что, посмотрим правде в глаза: без него Шуга не был бы тем, кем он являлся сегодня.
Юнги увидел сквозь тонированное окно двух мальчиков, вероятно, идущих в школу.
«Тот, который с чёрными волосами, довольно миленький», — подумал Шуга.
На его лице появилась подлая улыбка.
— Господин Лин?
— Да, господин Мин?
— Не могли бы вы ехать быстрее? Я ненавижу опаздывать, — сказал Юнги, не переставая ухмыляться.
— Но пресс-конференция начинается через сорок минут, мы успе...
— Быстрее.
— Простите?
— Я сказал: быстрее, — воскликнул он, похлопывая спинку кресла водителя, прежде чем раздражённо скрестить руки на груди.
Ах да, ещё Шуга всегда получал то, что хотел. Лин ускорился и пронёсся мимо заинтересовавшей Мина парочки; через несколько секунд в салоне послышался гаденький смех забавляющегося Юнги, увидевшего черноволосого парня с насквозь мокрыми ногами и недовольным выражением на лице.
С годами, не получая надлежащей любви от родителей, а затем и от случайных партнёров, Шуга научился находить её в другом месте, а именно — в творчестве. Впрочем, это был далеко не единственный способ выбить желанное удовлетворение, и если кому-то для этого требовалось съесть шоколадку или посмотреть хороший фильм, то Юнги нравилось портить. Портить хорошеньких, чистых и светлых, опошлять незыблемое, красивое и вечное, а потом стоять на руинах с сигаретой в руке и зловещей ухмылкой на губах.
Остатки совести кричали ему, что он не сделает мир лучше, если будет мелко пакостить случайным прохожим. Однако, до тех пор, пока это заставляло его чувствовать себя живым, он игнорировал любые доводы разума, гаденько похихикивая в ответ.
***
К тому времени, как Чимин оказался в школе, его свитер почти полностью высох, но волосы находились в ужасном состоянии. Люди в коридорах смеялись над ним и целый день обзывали чучелом, отпуская тупые шуточки в его адрес и думая, что они невероятно остроумны.
«Ах, это такой новаторский стиль или мода на страшненьких девушек вернулась?»
«Это то, что явно можно назвать неудачным утром, неудачник»
«И почему у кого-то настолько красивого до сих пор нет девушки? Ах, да, потому что у него уже есть Хосок!»
Чимин с философским смирением попивал нечто отдалённо похожее на чай, наблюдая за тем, как его друг что-то сосредоточенно листал в телефоне....
А потом раздался крик.
Все в кафетерии повернулись в их сторону.
— Я не верю своим глазам! — заорал он, глядя на свой смартфон.
— Что? Ты только что осознал, что этот твой Сахар не так уж и хорош? — надо отдать должное, бесплатный обед от Хосока он всё-таки получил.
— Его зовут Шуга, а не Сахар, дурачок! — сказал Хосок, надув губы.
— Ну так и в чём проблема, мой дорогой Сок-и?
— У нас сейчас будет последний урок, — наконец сказал он, после чего принялся драматично биться головой об стол.
— Ну да. И что с того? — нахмурился Чимин, не понимая, к чему вёл его друг.
— Фансайн! Фансайн, Чимин-а, мы не успеем на него, если пойдём на этот урок, — всхлипнул Хосок. — И не то чтобы я не переживу, если пропущу фансайн, но я подумал... Что когда он увидит меня на автограф-сессии...
— Да?
— Ну, я подумал, что, возможно, он попадёт под моё очарование.
Чимин моргнул несколько раз, переваривая то, что сказал Хосок, прежде чем разразиться издевательским смехом.
— Эй, хватит ржать! Это не смешно! Я знаю, что Шуга — моя родственная душа! — обиженно пробубнил друг.
— Ты знаешь, что я тебя обожаю, о, святая простота?! — утирая выступившие слёзы, приобнял его за плечи Чимин.
— Я тоже люблю тебя, мон амур! Как насчёт дружеского чмока? — Хосок демонстративно сложил губы трубочкой, приближая лицо к парню, чтобы у того не возникло ни малейших сомнений касательно его дальнейших действий.
Чимин вновь хихикнул и оттолкнул его, прежде чем вскочить со своего места и помчаться в сторону кабинета. Вслед за ним пронёсся Хосок, вытягивающий руки и имитирующий звуки поцелуев.
Впереди ещё час занятий, который друзьям необходимо было пропустить, если они хотели поглазеть на зазнобу Хосока вживую. Как следствие, Чимину предстояло найти вескую причину, чтобы свинтить из-под надзора учителя по французскому. Соку, засранцу, повезло и тут: у него была физкультура, с которой свалить легче лёгкого, особенно когда в раздевалке давка и неясно, сколько человек ушло, а сколько только пришло с обеда.
Уже на уроке Чимин в волнении покусывал губу, раздумывая, и в конце концов решительно поднял руку, привлекая внимание как и учителя, так и остальных учеников:
— Да, Чимин? Есть что-то, что ты не понял? — учтиво спросил учитель — средних лет мужчина с щенячьим выражением лица, тщетно пытающийся завоевать хоть какое-то подобие авторитета в течение пяти лет своего преподавания в школе.
Вывод: когда ты напоминаешь всем Хатико, наводить ужас и заставлять людей уважать тебя не представляется возможным.
— Можно мне выйти?
— Но звонок только прозвенел. У тебя было достаточно времени, чтобы выйти, на обеде.
— Да, я знаю, но...
— Если я соглашусь отпустить тебя, это будет несправедливо по отношению к другим ученикам, ты так не думаешь?
— Да, я понимаю, но мне действительно нужно выйти!
— Пак Чимин, прекрати срывать урок!
— У меня диарея, — выпалил Чимин, заставляя глаза учителя выкатиться, подобно глобусу в кабинете географии.
«Мда, Чимин-а, ты только что сказал в окружении людей, высмеявших твой внешний вид и обозвавших тебя чучелом, что у тебя диарея, и всё это ради того, чтобы пойти на фансайн рэпера, которого ты ненавидишь, но которого до смерти любит Хосок. Вывод: фак-бой из тебя никудышный, но друг — просто отличный».
— Кхм, я думаю, что могу сделать небольшое исключение... — немного растерянно ответил учитель, и сходство с Хатико усилилось до планетарных масштабов.
Казалось, ещё немного, и он бы разрыдался.
— Спасибо, сэр, — Чимин уважительно склонился, вставая из-за парты.
— О, и, эм, можешь не торопиться, — добавил он, прочищая горло; Господи, у бедолаги аж красные пятна по коже пошли.
Чимин наконец-то покинул класс, собираясь присоединиться к Хосоку перед школьными воротами, когда его наполеоновские планы были вероломно нарушены одной из учительниц, совершенно не вовремя вырулившей из-за поворота.
— Могу я знать, куда ты идёшь в учебное время? — холодно осведомилась неприятная на вид женщина — Чимин не знал имени в виду отсутствия занятий с ней, и слава Богу.
— В туалет, — прилежно ответил Чимин, мысленно поздравляя себя с тем, что в этот раз не запнулся и даже не ляпнул что-то, что опозорило бы его снова.
— Мм... Но туалет для мальчиков в другой стороне, — не убеждённая отговоркой женщина вопросительно приподняла бровь, и Чимин понял, что практически удавшаяся афера повисла на волоске.
— Ах, да, в самом деле, что это я? — Чимин показательно постучал пальцем по височной доле, отчаянно хмурясь и силясь изобразить крайнюю степень рассеянности и досады.
Как назло, прожигающий взгляд учительницы, впрочем, как и она сама, никуда не делся, а потому незадачливому беглецу пришлось покорно проследовать по направлению к туалету. С каждым шагом вожделенный выход был всё дальше и дальше от Чимина, в связи с чем тот испытывал раздражение, помноженное на вину при одной только мысли о Хосоке, который одиноко топчется у входа в учебное заведение.
Как назло, незаметно сменить траекторию пути не получилось: фанатичная учительница преследовала его едва ли не до самой двери мужского туалета. Чимин готов был поспорить, что, будь её воля, она заглянула бы и туда, но, поскольку даже для администрации школы подобное проявление принципиальности являлось маразмом, надоедливой женщине всё же пришлось вернуться к своим делам, если, конечно, таковые были.
Итак, что ему делать? Телефон разрывался от тревожных сообщений Хосока, боявшегося не успеть попялиться на своего драгоценного Шугу вживую, а мысли в голове разбегались, подобно тараканам. Впрочем, подолгу унывать было не в духе деятельного подростка; критически оглядев помещение, он зацепился взглядом за приоткрытое окно, располагавшееся возле раковины. К сожалению, и Чимин вынужден был это признать, не самый высокий рост не позволял ему беспрепятственно дотянуться до обозначенного пути к отступлению.
— Ну и как выбраться из этого дерьма? — задался вопросом Чимин. — Эх, что только не сделаешь ради друзей.
Немного подумав, Чимин заметил, что один из туалетов находился в непосредственной близости от окна.
— Так, ну, если я встану и подтянусь... — забормотал парень, открыв дверцу кабины и поставив ногу на сиденье унитаза.
Пахло просто ужасно: что ни говори, а общественные туалеты — прямой показатель свинства подавляющего большинства людей. Что тут только ни происходило: и ёршики в окне, вставленные туда наподобие знамя, и намоченная туалетная бумага, которую подбрасывали и залепливали на потолок... И это ещё не предел! Знакомые девушки из параллели, вон, рассказывали о кровавых разводах во всех обозримых и не очень местах: с месячными им в плане чистоты помещений повезло чуть меньше, но у них хотя бы не встречалось луж мочи аккурат рядом с туалетом.
Чимин брезгливо сморщился, изо всех сил стараясь дотянуться до окна, согревая себя мыслью о том, что долгожданная свобода как никогда близка и осязаема. Однако, стоило кончикам его пальцев коснуться желанной рамы, а телу — рефлекторно подпрыгнуть, как Чимин внезапно потерял равновесие, в связи с чем одна из ног приземлилась прямиком в недра унитаза. Те самые, в которых...
— Дерьмо! — выругался Чимин, после чего истерически захихикал, улавливая иронию.
В сложившейся ситуации имелись и плюсы: после такого бояться было решительно нечего, а потому следующий прыжок получился более мощным и, как следствие, увенчался успехом. Чимин беспрепятственно спрыгнул на землю, чудом ничего не растянув и не переломав — спасибо тому, что последний урок проводился на первом этаже. Осторожно обогнув школу и присоединившись к Хосоку, в нетерпении переминающемуся с ноги на ногу, он ощутил резкий прилив усталости и какой-то общей задолбанности жизнью. Его штаны превратились в полное дерьмо в прямом смысле этого слова, а ему ведь ещё предстоял треклятый фансайн, из-за которого всё это и произошло...
— Ну сколько можно копаться?! — облегчённо и обвиняющее одновременно набросился на него Сок. — И почему у тебя мокрые штаны? — Хосок сощурился, рассматривая странные пятна на ткани.
— Я не хочу об этом говорить. Так мы идём или нет?
— Да! Да! Да! Я не могу дождаться, чтобы увидеть Шугу вживую! — на этих словах Хосок мечтательно улыбнулся и закинул руки Чимину на плечи, моментально забывая про предыдущую тему разговора. — Я написал фанфик с ним и мной в главных ролях — как думаешь, он прочтёт?
— Хотел бы я знать, но если там порнуха, считай, что существенно повысил свои шансы.
— Вот ты язва, Чим, я тут, вообще-то, говорю о любви всей моей жизни, а ты про секс! Кстати, ещё у меня есть для него плюшевый мишка и свитер с моим лицом. По-моему, это очень символично.
— Правда? Я уверен, что это типичный среднестатистический подарок для любого рэпера. Во всяком случае, с именем «Сахар» так точно, — фыркнул Чимин, глядя в небо, от скуки пытаясь сосчитать точное количество облаков в обозримом радиусе.
— Знаешь, Минни, не подумай, что я на что-то намекаю, но тебе не кажется, что поблизости внезапно запахло канализацией?
1)Желе из горячих выстрелов (Jelly des Hotshot)
2)Картошка (итальянск.) Французский сленг, подразумевающий человека, очевидно, похожего на картошку