Глава 8.
Последние дни были адом.
Я ничего не могла делать, потому что сходила с ума от страданий, чтобы перестать страдать надо было увлечься работой, но ничто меня не увлекало, и я продолжала страдать. Замкнутый круг.
Я продолжала ходить на пары как обычно и даже пришла на его лекцию — молча села за парту, отсидела полтора часа и, проигнорировав его просьбу задержаться, быстро ретировалась.
Моя соседка по комнате первое время пыталась как-то прознать, что со мной, но ничего не добившись, все же оставила меня в покое до того момента, когда я бы вышла из себя и объяснила ей, что ее это не касается.
Я никак не могла перестать думать о его словах.
Разве ты не этого хотела?
Он что, думал, я хотела с ним переспать? Серьезно? Двадцатилетняя девственница может хотеть только этого? Вместо большой и чистой гребаной любви!
Я укрылась одеялом с головой. И тут же стряхнула его в ноги, потому что стало жарко, а жару я терпеть не могла.
А еще самым ужасным было то, что я не могла перестать анализировать эту ситуацию как психолог. Я прокручивала все моменты, что происходили с нами, его слова и мимику, добавила к этому все свои знания о нем и пришла к простейшему выводу: его когда-то использовали. Хотя в голове этот бред все равно не укладывался: с мужиком переспали, а он считает себя жертвой. Разве не наоборот обычно бывает?
Значит, любил ее сильно. Или у него самомнение до седьмого неба.
Передумав все, что можно, за выходные, в воскресенье вечером я встала перед зеркалом, когда соседка в очередной раз ушла куда-то, и заявила своему отражению:
— Хватит ныть. Это всего лишь Строгов, а не Джаред Лето или Колин Ферт. В конце концов, можно и пережить, не так далеко зашли наши отношения. Надо держать себя в руках и показать ему, что все это ничуточку меня не задело.
Я улыбнулась. С красными глазами это выглядело так, словно я нашла выход из задницы.
Сегодня была философия. Причем не простая лекция, на которой я спокойно игнорировала его, а семинар, где по-любому надо отвечать. Утром понадобилось полчаса самовнушений, чтобы выйти из комнаты, сесть в нужный автобус, дойти до аудитории и не сбежать до звонка. Я даже смеялась над шутками одногруппников и один раз пошутила сама. Слава Богу, в этот раз они не обсуждали Строгова.
Но вспомнишь заразу — появится сразу, как говорила моя бабушка, поэтому в следующую минуту в класс зашел препод и сел за стол, тут же найдя меня взглядом. Я вспомнила утро, как настраивала себя и готовилась, потому сейчас могла быть уверена, что ни один мускул не дрогнул на моем лице. И даже моргать не пришлось, чтобы не было слез.
— Так, семинар… Первый вопрос «Учение Августина Блаженного о свободе воли, вере, граде земном и граде Божьем». Арина, к доске.
Он даже не посмотрел в наш журнал, сразу вызвал меня.
Надеюсь, остальные не заметили, что он назвал меня по имени.
Я начала отвечать.
Хотя будучи в общаге решила, что скажу будто не готова, но сейчас я вдруг поняла — это будет выглядеть так, словно я страдаю и не могу даже за его семинар сесть. Потому я постаралась рассказать все как обычно: приводя примеры и стараясь не читать весь текст с листка.
— Так, в целом неплохо. Вопросы есть? — он обратился к студентам, никто не отреагировал. — Тогда садись.
Мужчина пристально посмотрел на меня и проводил взглядом до места. Я выдохнула от облегчения — больше он меня ни о чем спрашивать не будет.
И все-таки правы были наши девчонки, когда называли его странным, что-то с ним не так.
Черт, опять!
Я оборвала себя на мысли, поняв, что снова начала анализировать его поступок. И попыталась отвлечься, рисуя на полях тетради всякие закорючки, но это не помогло, как и попытка слушать остальные доклады.
Пара тянулась бесконечно медленно.
Наконец когда прозвенел звонок, я настолько смирилась, что он никогда не прозвенит, что не сразу вскочила и начала собираться.
— Арина, останьтесь, пожалуйста.
Я начала судорожно запихивать тетради в сумку, одна из них помялась, но я не обратила внимания и в следующую секунду уже пробиралась через одногруппников к выходу.
— Зимина, останьтесь!
Это вообще нормально? Даже одногруппники словно стали проталкивать меня обратно.
— Арина, я жду.
Да черт тебя дери!
— А вот я от вас такого не ждала, Олег Витальевич! — не удержалась я, уже смирившись со своей участью и подходя ближе. Света и Оля, еще не успевшие уйти, ошеломленно уставились на меня.
— Идите, девушки, — нетерпеливо кивнул им Строгов.
Они изумленно перевели взгляд с меня на него, после чего поспешно ретировались и даже закрыли дверь. Не берусь утверждать, но Света вполне может подслушивать.
— Что вы хотели? — я сложила руки на груди и вопросительно приподняла брови.
— Ариша, — он подошел ближе, я сделала быстрый шаг назад. — Подожди.
Строгов поднял руки в сдающемся жесте и умоляюще посмотрел на меня.
— Вы были правы, Олег Витальевич, — я решила покончить с этим раз и навсегда. — Я действительно хотела от вас этого. Но вы разгадали мой коварный замысел! — я усмехнулась, заметив, как мужчина закатил глаза. — Так что позвольте мне уйти и не трогайте меня.
Это было по-идиотски. Эта тупая проверка.
Да всю свою жизнь он строил по-идиотски!
Какие-то глупые ожидания… Которые он сам должен обнадеживать, а не ждать подарка судьбы. Он заслужил все, что с ним происходит. Хотя бы потому, что сам во всем виноват.
Но она нет.
Нет, только не Арина, не его солнечная девушка, при одной мысли о которой ему нужен долгий холодный душ.
Разве он мог усомниться в ней только из-за того, что ему никогда не везло с девушками?
В этот-то раз он точно все испортил сам. Как она смогла полюбить его, далеко не самого сильного и лучшего мужчину?
Самая идеальная девушка.
А он стоял и улыбался.
Улыбался, черт его раздери!
Я разозлилась до умопомрачения и, подойдя вплотную, влепила ему со всей силы пощечину. Рука тут же загорела огнем, но глядя на алеющий след на его щеке, я поняла, что сделала это не зря.
А улыбка все также цвела на его губах.
Я развернулась и быстро пошла к двери.
— Прости меня, Ариша. Я последний кретин. Я боялся тебя потерять.
Я застыла, рука так и не коснулась дверной ручки. Несколько секунд я пыталась переварить услышанное и не зарыдать, после чего резко распахнула дверь и вылетела в коридор. Но я едва успела повернуть за угол, находящийся в трех шагах от аудитории, как меня подхватили и закружили в воздухе.
— Что ты делаешь?! — мое сердце улетело в пятки. — Поставь меня на пол!
— Я не отпущу тебя, пока не простишь. Я аж задохнулась от такой наглости.
— Ты, ты…
— Ариша, — Олег все-таки перестал кружить меня и опустил ниже — на уровень своего лица, — но на ноги не поставил. — Я люблю тебя.
Я замерла.
Слишком много всего.
Боже.
И тут психолог во мне запаниковал — я поняла, что не проследила за его микромимикой! Что, если он солгал?
— Скажи… — я начала слишком тихо. — Скажи еще раз. Пожалуйста.
Мужчина широко улыбнулся, изумруды его глаз засияли, и он повторил:
— Я люблю тебя, Зимина.
Глаза в глаза. Ни намека на усмешку. Никакая мышца не дрогнула. Только широкая счастливая улыбка и горящий взгляд.
— Черт вас подери, Олег Витальевич, — я прижалась своим лбом к его и выдохнула. — Вы придурок.