Глава 1.
— А кто у нас больше всех лайков набрал в группе «Цитат преподов»?
— Елагин, ну. Он не вел у нас ничего. Но самые ошеломляющие, конечно…
— У Строгова, никаких сомнений.
Девчонки засмеялись, уткнувшись в смартфоны и пролистывая ранее названную группу ВКонтакте. Да уж, это была чистая правда — цитаты Строгова просто с ума сводили, ей-богу. Они сейчас стали не столько смешить, сколько в самом деле пугать. Это же насколько у него в том деле проблемы, что он во всеуслышание, раз за разом повторяет всякие странные отвратительные фразы о женщинах, мужчинах, сексе. Вот, например, на прошлой неделе было что-то вроде «Мужчина рожден для удовольствия, это женщине нужна семья и дети». Или «Мужчине нужен только секс, а женщине — его кошелек» (как мы поняли, кошелек мужчины, ведь у секса кошелька не водится). Просто сразу все психологические симптомы налицо — одиночество, отсутствие женщины и, возможно, начальная стадия разочарования в жизни. Ах да, еще и переломный момент — как-никак тридцать лет, наверняка задумался о том, что успел сделать.
Бедный-бедный Строгий… Все явные проблемы напоказ.
— Это точно, Арин, — кивнула мне Света; видимо, я вслух сказала последнюю фразу. — Его проблема как на ладони.
— Какая это проблема?
Все тут же умолкли, когда Строгов зашел в аудиторию. Посмотрите-ка, губы вытянулись в сердитую ниточку, а глаза так и сверкают. Не дай Боже, насквозь просверлят.
— Вы разве сами не знаете? — я едва сдерживала улыбку, уже полгруппы таращилось на нас. Девчонок, которые минуту назад стояли рядом и вообще-то и затеяли этот разговор, как ветром сдуло.
— А я, может быть, от психологов услышать хочу, Зимина. — Он сделал два шага мне навстречу.
Не шевелись, Арина, стой.
— Вы уверены? Все-таки… личное. — Я не сдержала улыбки, но не двинулась с места, он подошел почти совсем вплотную. Не люблю, когда человек так близко стоит. Обычно меня это просто бесит, но сейчас, кажется, искры полетят.
— Говори. Все хотят послушать, — он явно хотел сделать еще шаг. — Что за проблема?
— Да все уже знают! — я все-таки не выдержала и отшагнула назад, за парту, еще и стул выдвинула в проход. — Недотрах…
Со всех сторон послышались смешки. Те из ребят, кто не услышал, тут же принялись шумно переспрашивать и, получая ответ, старались безуспешно прикрыть ржач ладонью.
Я продолжала отступать.
— У нас вообще-то здесь пара будет. И не с вами, — заметила я, пытаясь обойти его и выбежать в коридор. До звонка оставалось не больше пяти минут.
— Я не расслышал, что за проблему ты назвала? — Строгов приблизился еще на шаг, стул отлетел в сторону и его спинка треснула. А потом опять скажут, что студенты мебель ломают.
— Недотрах, Олег Витальевич, не-до-трах! — я рассмеялась в голос и, перемахнув через парту, опрометью кинулась к дверям.
Это был первый этаж, а мы обычно учимся на третьем, я здесь и кабинетов никаких не знала. Он же догонит меня! Догонит и что сделает? Правильно, изнасилует! И поделом, блин. Вечно меня тянет за язык какой-то демон, когда он рядом.
Еще немного до поворота и будет лестница, там затеряюсь. Впереди шла толпа студентов, и я поняла, что тут Строгий меня и догонит, хрен пролезешь через этих амбалов с нужной скоростью. Я оглянулась — за прошлый поворот он вроде еще не повернул. Кто-то толкнул меня сумкой, я отшатнулась и завалилась в ближайшую аудиторию.
Пустая, значит, пары, скорее всего не будет. На доске нарисован график и формулы матанализа. Хотя, откуда мне знать, что это за формулы, я и считать, блин, толком не умею. Я добежала до конца класса, к окнам, и залезла под последнюю парту.
Выдохнула.
Однако тут же пришлось судорожно вдохнуть — дверь в кабинет открылась, и на пороге появились чьи-то черные ботинки с синими джинсами. Я прокляла в себе внимательного психолога, который не удосужился посмотреть, в каких штанах и ботинках был Строгов. Ну и дура, Зимина, ну и дура…
— Недотрах, говоришь… — ботинки стали медленно приближаться. — Ты уверена, а, Зимина? Может, это у тебя недотрах? Лет эдак двадцать, м?
Он подошел к тому ряду, в конце которого скрючилась под партой я. Вылезти или нет? Если вылезу, вдруг еще сумею убежать. А так за шиворот поймает — уже не отвертишься.
— Давай-ка посмотрим, кто из нас продержится дольше… Я, — осталась одна парта, Господи, что делать? — Или девственница?
— С чего это вы взяли, — я попыталась вылезти грациозно, но в последний момент со всей силы грохнула головой о столешницу, сдержалась, чтоб не зажмуриться и не застонать. — Что я девственница, а?
Он стоял у соседней парты, навалившись на нее спиной и сложив руки на груди. И ухмылялся. Надменно так: левый уголок губ был приподнят сильнее. Гаденыш.
— А что, разве нет? — он склонил голову набок. — Я ведь и проверить могу.
Я бросила быстрый взгляд на дверь, он хмыкнул, заметив.
Если проверит, не ошибется.
— Вы бы поосторожнее с фразочками на парах, — посоветовала я, поправляя взлохматившиеся светлые волосы. — У нас сейчас их все записывают и ВКонтакт выкладывают. А, кстати, ВКонтакте — такая социальная сеть.
— Мило, Зимина, очень мило, что ты заботишься обо мне. — Строгов оторвался от парты и пошел на меня.
Я запаниковала, снова бросила взгляд на дверь и отступила к стене. Его ухмылка стала шире, и вскоре он явно с маниакальной радостью прижал меня к стене.
— Олег Витальевич…
— Да, Зимина? — он склонил голову так, что я смогла рассмотреть каждую золотую крапинку в его зеленых глазах.
— Я очень хочу вас… — черт, ну блин уже и палец между лицами не просунешь, наверно! — попросить… Отпустите меня на пару! А то я опоздаю!
Я выскользнула из его символического плена и встала спиной к окну, стараясь скрыть улыбку, как только заметила, что крылья его носа расширяются от злости.
Строгов повернулся ко мне лицом, и я, пискнув «Спасибо», выбежала за дверь.