Глава 27
Эрика
— Пойдем домой, — предложил Кейн. Я молча кивнула.
Однако уйти не получилось. Кейну нужно было забрать свой сброшенный еще в начале вечера пиджак. Поскольку мы были скованы одной цепью, то идти к столику пришлось вдвоем. Там внезапно выяснилось, что Мэтт обнаружил, под каким названием (кстати, это был „Вкус страсти") скрывалось мороженое, и его принесли как раз перед нашим приходом. Голова у меня, в общем, не болела, мы с Кейном переглянулись и решили остаться.
Соединенные вместе руки мешали нам есть, после недолгих колебаний Кейн расстегнул браслеты, но привычным жестом положил руку на мое плечо.
— И только попробуй уйти куда-нибудь, — сурово шепнул он, но в его синих глазах я увидела сверкнувшие веселые искорки.
— Я, безусловно, проинформирую тебя о своем желании, — подавив смех, ответила я.
— Ага, в письменном виде и трех экземплярах, — согласился Кейн и, не выдержав, улыбнулся.
— Несомненно, — подыграла ему я. — Это новое правило?
— Обязательно, — кивнул Кейн.
Обмен репликами проходил тихо, поэтому сидящие за столом не могли ничего разобрать. Зато они — как и все, находившиеся в зале — увидели, что Кейн привлек меня к себе и нежно поцеловал в ноющий висок.
Все напряжение, возникшее было между нами, растворилось без остатка. Кейн еще пару раз интересовался состоянием моей головы, но я неизменно отвечала, что все нормально. Романтический розово-сердечный вечер закономерно перетек в ночь, заполненную учащенным дыханием, томными стонами и безграничной любовью.
Уже стоя в полумраке спальни, освещенной только проникающим сквозь незадернутые занавески светом уличного фонаря, Кейн провел пальцами по моему телу — скулы, шея, ключица, спина — остановившись на бантике, которым был завязан красный шарф на моей талии.
— Я весь вечер мечтал развернуть свой подарок, — прошептал он.
Я забросила руки на его шею, подставляя губы для поцелуя.
— И чего ты ждешь?
Ответом мне был лишь шелест шелка, опускающегося на пол, тихий треск разъезжающейся молнии комбинезона и волна дрожи, пробежавшая по телу, когда я осталась стоять практически обнаженная. Практически — потому что два кружевных лоскутка ткани и три веревочки, призванные обозначать нижнее белье, все же оставались на мне.
Кейн довольно проурчал, как сытый кот, наслаждаясь представшим пред его взором видом. Мы жили вместе уже месяц, он успел узнать меня во всех смыслах, не говоря о том, что видел и в разнообразной одежде, и при частичном ее отсутствии, и вовсе без оной. Но, тем не менее, ему нравилось любоваться мной, что, в свою очередь, вполне устраивало меня.
Я поежилась, не понимая от чего — от холода или от возбуждающего взгляда. Боль, надсадным колокольчиком звонившая в ушибленном виске, отошла на второй план и только чуть-чуть напоминала о себе.
— Тебе ничего не мешает? — хрипловатым голосом осведомилась я и, не дожидаясь ответа, начала освобождать Кейна от одежды.
— Мешает, — таким же севшим от желания голосом согласился он, расстегивая свои брюки.
Тихий шелест одежды, и мы стоим обнаженные, только серебристая цепочка браслетов поблескивает в неярком свете.
— Ты моя, — утвердительно произносит Кейн, поднимая руку и ласково проводя по моему лицу от лба до подбородка, старательно огибая ноющий висок.
— Я твоя, — соглашаюсь я и, поддавшись внезапному порыву, соединяю браслеты. — Теперь ты не сможешь от меня избавиться...
— А кто сказал, что я этого хочу?
Мы сливаемся в поцелуе. Скованные руки мешают нам обнимать друг друга, как мы привыкли, но выход есть всегда — и в этом случае тоже. Я кладу свою руку на его плечо, он накрывает ее сверху своей. Поцелуй продолжается, наши губы синхронно двигаются, языки танцуют друг с другом... Голова кружится то ли от любви, то ли от недостатка кислорода, ноги подкашиваются, и я с трудом удерживаюсь в вертикальном положении, но меня поддерживает сильная рука Кейна, удобно расположившаяся на моей спине и крепко прижимающая к его твердому телу.
Нам приходится прервать поцелуй, потому что легкие горят от недостатка воздуха. Мое тело уже не просто дрожит, его буквально колотит изнутри, и одновременно оно сгорает в обжигающем огне. Кейн подхватывает меня одной рукой под колени, второй, скованной, придерживая за плечи, и опускает на кровать. Мы продолжаем целоваться, но теперь к поцелуям присоединяются откровенные ласки — меня больше не нужно придерживать вертикально. Скованные руки не участвуют в этом безумии, наши пальцы просто сплетены вместе, чтобы поддерживать телесный контакт. Мы делаем то, что хотим, что считаем нужным сейчас, в этот момент, касаемся именно там, где этого страстно желает тело любимого...
Его пальцы проникают в меня, двигаясь в медленном, мучительно медленном темпе — и я не могу сдержать стона. Он увеличивает скорость, добавляя ласку клитора — и я от остроты ощущений кричу, Кейн накрывает мои губы своими, ловя мой стон, уже зная, на что я способна в порыве страсти.
Спираль в низу живота распрямляется, накрывая меня облаком сияющих искр, мир сворачивается в светящуюся ярко-белую точку и разворачивается опять.
Ты моя...
Кейн входит в меня, и я опять не могу сдержать вскрик, ощущая полное слияние наших тел... или душ... или всего сразу...
Ты мой...
Моя свободная рука вжимается в его спину, еще сильнее прижимая к моему телу.
Я хочу раствориться в нем, стать единым целым, соединиться навсегда.
Ты моя...
Наше тяжелое дыхание, сопровождающееся обоюдными стонами, шорохом простыней и биением крови в ушах, смешивается вместе.
Ты мой...
Я откидываю голову вбок и кусаю чью-то руку с блестящим браслетом, не понимая даже, чья она — моя или его. Я уже не могу ни стонать, ни кричать, его участившиеся толчки сводят меня с ума.
Я твой...
Я твоя...
Ослепительный фейерверк вспыхивает перед моими глазами, и одновременно я чувствую, как содрогается Кейн, и горячая струя разливается внутри меня...
Мы засыпаем почти мгновенно, найдя в себе последние силы, чтобы укрыться простынями. Наши руки так и остаются сцепленными.
Я люблю тебя...
Я люблю тебя...
* * *
Субботнее утро. Через так и не закрытые нами вчера занавески в комнату сочился тусклый свет, хотя, судя по моим ощущениям, времени было уже много.
— Как ты себя чувствуешь? — знакомый голос раздался почему-то не слева над ухом, как должен был, а с порога комнаты. Одним глазом я посмотрела в том направлении и увидела полностью одетого Кейна. — Я не хотел тебя будить, но после десяти уже испугался, не случилось ли чего. Все-таки тебе вчера досталось.
Я прикрыла глаза и оценила свое самочувствие.
Так, голова на месте. Ноющая боль в виске тоже, но жить можно. Легкое покалывание в руке — я ее отлежала — можно сказать, все нормально.
— Хорошо, — пожала я плечами, только, боюсь, Кейн все равно не увидел этого под одеялом. — Я уже встаю.
Парень успел меня подхватить. От резкого движения голова закружилась, и я почти рухнула назад.
— Ты в порядке? — обеспокоено спросил он.
— Должна бы, — рассеянно ответила я, прислушиваясь к собственным ощущениям.
Что-то меня беспокоило, и явно не ушибленная голова была этому причиной. Подождите-ка... Я начала подсчитывать в голове дни, но резкий спазм в животе и без этого подтвердил мои подозрения.
— Все нормально, — выдохнула я, высвобождаясь из объятий Кейна. — Просто прямо сейчас стать отцом тебе не грозит. И в ближайшие восемь месяцев тоже, — я повернулась и испытующе посмотрела на Кейна. По его невозмутимому лицу ничего нельзя было понять. — Ты обрадовался? Или расстроился?
Мне на самом деле было интересно знать. Своим недавним заявлением о детях он изрядно удивил меня, но я все боялась затевать разговор о нашем будущем. И возможно ли оно вообще, наше будущее?
— Ни то, ни другое, — Кейн поцеловал меня в щеку и подтолкнул в сторону двери, придавая дополнительное ускорение. — Иди в ванную. Затем выпьем кофе, а потом поговорим. Хорошо?
Спорить не хотелось, а ванная мне сейчас была просто необходима. Разговор никуда не убежит.
* * *
На кухне меня ждали чашка с кофе и... коробка шоколадных конфет. Розовая и в форме сердечка.
— Кейн, — я подозрительно посмотрела на него. — Надеюсь, это не то, о чем я подумала?
— А о чем ты подумала? — искренне удивился он.
— Ну, день святого Валентина был вчера...
Он не дал мне договорить.
— Я еще пока не сошел с ума. Нет, это не то, о чем ты подумала. Просто тебе иногда хочется шоколада, — он подчеркнул интонацией последнее слово, — и я постучался к Кэтрин и попросил у нее конфет.
— Да, что-что, а конфеты у Кэтрин есть всегда, — задумчиво заметила я, подошла к Кейну и поцеловала его. — Спасибо.
— Было бы за что, — отмахнулся он. — Пей кофе, пока он совсем не остыл.
У меня было свое мнение по этому поводу, я не стала его обнародовать, но в моей душе расцвел огонек благодарности и нежности.
У Кейна был все тот же спокойный и невозмутимый вид, когда мы устроились после завтрака на диване в гостиной. Спазмы в животе давали о себе знать, но на коленях любимого на них как-то мало обращалось внимания. Коробку с конфетами я предусмотрительно поставила рядом с собой.
С того момента, как он предложил поговорить — и стоя под горячими струями воды, и запивая очередную конфету ароматным кофе — я усиленно соображала, о чем хочу спросить Кейна. Вопросов было очень много, они сплелись в тугой клубок, из которого наружу, как змеиные головы, торчали лишь кончики „Что будет...", „Как...", „А что...".
Пока я пыталась его распутать и сформулировать внятную мысль, Кейн задал вопрос первым:
— На кого ты хочешь учиться?
Я ошарашенно уставилась на него, забыв про шипящий клубок, и растерянно ответила:
— Что-нибудь техническое, связанное с компьютерами. Гуманитарий из меня, сам знаешь, никакой.
Кейн улыбнулся.
— Хорошо. Тогда давай выбирать колледж. Тебе обязательно надо в Лигу Плюща или устроит что-нибудь попроще?
— У меня уже есть несколько предложений, — машинально ответила я. — Нет, подожди, — спохватилась я вдруг, поднимая голову и внимательно глядя в синие глаза. — Кейн, что значит — выбирай колледж? А ты? Ты поедешь со мной?
Он, кажется, даже обиделся.
— Ты имеешь что-то против этого?
— Нет, — поторопилась сказать я. — Нет, конечно, просто, — я почувствовала, как его тело подо мной напряглось, а синие глаза мгновенно потемнели, — просто я даже боялась думать о будущем.
— Почему? — отрывистый голос Кейна напугал меня, настолько он не был похож на уже такое привычное мягкое мурлыканье. — Ты сомневалась во мне? Или в себе?
— Нет, — не менее резко ответила я, выпрямляясь. — Но, знаешь ли, кроме нежной любви в мире существуют и другие презренные и низменные материи типа средств на обучение! Может, у тебя и хватит денег на Лигу Плюща, но у моих родителей точно нет, а в любой другой затрапезный второсортный колледж сын Картера Грейсона просто не может поехать!
— И это все? — явно расслабился Кейн, пытаясь опять прижать меня к себе. Я не поддалась.
— Тебе этого мало?
— Эрика, деньги — это последнее, о чем я думаю. Не волнуйся, у меня хватит средств оплатить и твое, и мое обучение в любом колледже по твоему выбору. И если ты захочешь учиться в колледже где-нибудь в глуши, я поеду с тобой. Правда, если там есть бизнес-школа, иначе мы просто подыщем что-нибудь другое.
Внутри меня все ликовало, орало, прыгало и трясло помпонами чирлидеров. Так все мои мучительные раздумья ничего не стоят? Наше совместное будущее — семья, дети, собаки, кошки и все такое — возможно? Но червячок сомнения не давал мне полностью погрузиться в безудержную радость.
— Кейн, — осторожно спросила я, — ты все очень хорошо спланировал, но что скажет об этом твой отец? Он не лишит тебя средств к существованию, узнав, что ты связался неизвестно с кем?
Глаза Кейна вспыхнули, но ответил он совершенно спокойно:
— Нет. У меня есть собственные средства, не переживай. Чтобы он не думал по этому поводу, ему придется смириться. Ну, ты закончила с вопросами, и можно уже выбирать, где мы будем учиться?
— Нет, — упрямо покачала я головой. — Сейчас, подожди, — я пыталась разобраться в том клубке вопросов, который копошился у меня в голове, но никак не могла ни один поддеть за кончик и вытащить на свет божий. В конце концов, я мысленно плюнула и выпалила самую идиотскую фразу, которую только могла придумать:
— Кейн, ты женишься на мне?
Он оторопело какое-то время смотрел на меня, потом нервно рассмеялся и поинтересовался:
— Эрика, если я правильно помню, эту реплику должен произносить я, стоя на коленях и протягивая тебе бархатную коробочку с бриллиантовым кольцом.
— А когда это у нас было все по правилам? — хмыкнула я, чувствуя, как сердце почему-то начинает замерзать. Он ведь так и не ответил, правильно? Он не хочет связывать себя обещанием? Я ведь не требую немедленной свадьбы, и даже обручальное кольцо мне не нужно, я просто хочу знать его планы на будущее... связанные со мной...
— Какую ты предпочитаешь свадьбу, — вернул меня к жизни голос Кейна. — Пышную, с кучей родственников, или уехать в эти выходные в Лас Вегас?
— В эти выходные? — удивилась я. — Ты что, с ума сошел? Я не собираюсь выходить замуж прямо сейчас, мне просто хотелось узнать твои мысли на этот счет.
— Интересно, это только моей будущей жене надо разъяснять вслух, и желательно неоднократно, то, что и так давно понятно, или это относится ко всем женщинам? — подняв глаза к потолку, с мученическим видом поинтересовался Кейн.
Я прижалась к нему.
— Не буду говорить за остальных, но мне — да. И лучше в письменном виде и в трех экземплярах, — усмехнулась я, вспомнив вчерашний разговор.
Кейн тоже рассмеялся, и через секунду мы уже целовались, скрепляя нашу так и не озвученную помолвку.
— Кольца у меня, кстати, все равно сейчас нет, — сообщил Кейн, когда мы оторвались друг от друга.
Я подняла руку и поболтала ею в воздухе. Болтающаяся цепочка застежки браслета мелодично зазвенела.
— Ты подарил вот это. Эта штука круче любого кольца, по крайней мере, мне так кажется.
Очередной поцелуй был мне ответом.
* * *
К нашему облегчению, школьные сплетники слабо отреагировали на публичные поцелуи Грейсона. Причина могла быть в том, что мы уже примелькались, и новые выходки Мастера по отношению к своему Девилу интереса не вызывали. Даже браслеты не привлекли внимания. Думаю, что Кейн мог бы сковать нас и обычными классическими наручниками, и то это было бы воспринято как нечто нормальное, а уж две стальные цепочки на запястьях и вовсе остались незамеченными.
Но, скорее всего, причина общего невнимания была не только в этом. В школу вернулся Стивен. Школьное сообщество с интересом ждало нового противостояния Сандерс — Грейсон, но, увы — или ура? — не дождалось. Оба парня старательно игнорировали друг друга, точнее, не совсем так. Стивен делал все, чтобы не встречаться с Кейном, а поскольку я все время была рядом со своим Мастером (хотя браслеты оставались разъединенными, мне не хотелось удаляться от любимого по целой куче причин), то, соответственно, меня Сандерс тоже не видел. От физкультуры он был освобожден в связи с травмами, от истории отказался сам, а встреч в коридоре нам с успехом удавалось избегать.
С Кристиной все обстояло аналогично. Мне так и не удалось выяснить у Кейна, о чем он говорил с ней — все разговоры на эту тему заканчивались либо умелым переводом беседы в другую сторону, либо страстными поцелуями, после которых я забывала, о чем спрашивала. Остальные — даже Кэтрин — помочь мне ничем не могли. И сестра Кейна, и Синтия пытались выяснить это у своих парней, но те честно сказали, что кое-какие догадки у них есть, но стопроцентно точно могут ответить только Кейн и Кристина. Кейн отмалчивался, а к Кристине идти за информацией было бесполезно. Пришлось смириться с тем, что это так и останется тайной.
Кристина реагировала на меня так же, как Стивен на Кейна — то есть полностью игнорировала мое присутствие в случае нашей встречи, старательно избегая нашего совместного пребывания в одном помещении. Когда выяснилось, что она изменила свое расписание так, чтобы не попадать ни на один урок со мной (и с Кейном), я вздохнула с облегчением. Игнорирование — оно, конечно, игнорирование, но воздух между нами, даже если мы находились в разных углах спортзала, накалялся до ясно ощущаемого потрескивания.
В конце февраля по школе распространился новый слух, который впоследствии оказался чистой правдой. У Кристины появился официальный бойфренд, и она усиленно демонстрировала страстную любовь к нему. К Стивену. Кейн, узнав об этом, пожал плечами, прокомментировав: „Они нашли друг друга", после чего вернулся к оживленному спору с Мэттом: что лучше — машины японского или американского производства? Если учесть, что у Кейна был мотоцикл, а Мэтт ездил на „ауди", спор был больше теоретическим, чем практическим.
У нас вошло в привычку собираться по субботам у Кэтрин и Дерека, потому что их квартира была наиболее приспособлена для этого. Там на всех хватало сидячих мест, но даже в этом случае чаще всего я располагалась на коленях Кейна. Про нашу помолвку мы дружно решили молчать — в конце концов, это касалось только нас.
Пролетел февраль, март перевалил за середину. Дни стали длиннее, солнце, когда ему удавалось протиснуться сквозь лохматые облака, ярче и как-то веселее. Утром нас будило не только карканье вороны, но и бодрое чириканье вездесущих воробьев. Весна вступала в свои права. Упорно сопротивляющаяся зима еще засыпала школу снегом, перемешанным с занудным дождем, но постепенно сдавалась, отступая перед явно превосходящими силами противника. Снег, укрывавший землю, таял, и то здесь, то там появлялись проталины черной земли, которые скоро превратятся в травяной ковер с отдельными яркими пятнами весенних цветов.
В эту субботу мы собрались у Кэтрин втроем — она, Синтия и я. Парни должны были присоединиться к нам часа через три-четыре, решив отдохнуть от женского общества в тренажерном зале. Мы пожали плечами и, в свою очередь, пришли к выводу, что вполне можем пережить их отсутствие, устроив небольшой девичник.
Чем, собственно, и занимались, пользуясь тем, что никто не перебивает только начавшуюся увлекательную беседу о последнем нашумевшем бестселлере диким воплем „Маринерс — козлы", поскольку они или пропустили, или, наоборот, забили — это уже не так важно. Мы соорудили себе по легкому коктейлю и спокойно болтали на самые разные темы. Правда, спорт и автомобили по общему согласию было решено не затрагивать — через несколько часов это и так будет топиком вечера.
Мы — точнее, Кэтрин с Синтия — трепались о последней коллекции какого-то дизайнера, потом перескочили на моделей, представляющих его одежду на показе, затем на домашних животных этих моделей, далее остановились конкретно на йоркширских терьерах...
Я просто слушала, время от времени вставляя глубокомысленные комментарии „Да, конечно, слышала", „Определенно", а то и просто „Угу". От меня больше ничего не требовалось, я свернулась калачиком на диване, отхлебывая понемногу из стакана, и расслаблялась — прошедшая неделя выдалась насыщенной на контрольные. Прикрыв глаза, я слушала щебетание девушек, но очередная смена темы беседы меня насторожила.
— Кстати, о собаках, — Синтия откинулась на спинку кресла, сделав очередной глоток. — Сегодня забегал Рой.
— И что? — заинтересовалась Кэтрин.
— По его словам, сегодня половина школы в нетерпеливом ожидании. Паттерс выпускает нового пса. Рой сказал, что Ник так и не смог с ним справиться, и бой будет явно неравный.
Я выпрямилась, чуть не расплескав содержимое стакана.
— Паттерс? Ник Паттерс? Какой бой? Куда выпускает?
— Эрика, а ты что, не в курсе? — удивленно воззрилась на меня Синтия. Я покачала головой, догадываясь, но боясь услышать ответ. — Странно, я считала, что ты знаешь, почему Кейн не разрешает тебе болтаться у собачьих вольеров.
— Синтия, ты объяснишь нормально или нет? — не выдержала я.
— Могу и объяснить, мне не жалко. Этот Паттерс примерно раз в месяц устраивает собачьи бои.
— Паттерс? — изумилась я.
— Ну да, а что ты так удивляешься? Ну, официально не он, но Паттерс имеет долю от тотализатора и занимается закупкой собак. Ты не знала об этом?
Я покачала головой. Теперь мне стало ясно, откуда на территории школы взялись собачьи вольеры, и, получается, что Шира Ник купил...
— А какую собаку он будет сегодня выставлять? — я проверяла свои подозрения, хотя уже знала ответ.
— Новую, Ник купил ее в январе, уже взрослую, и так и не смог приручить. Но просто так кормить ее Паттерсу не хочется, поэтому пес все равно выставлен на бой. Хотя на него никто не ставит, — усмехнулась Синтия. — Рой говорит, что все уверены — живой эта собака не останется.
— И когда бой? — вскинулась я.
— Через час, — взглянула на часы Синтия.
Я поставила стакан на столик и решительно встала.
— Эрика, ты куда? — встревожилась Кэтрин.
— Я скоро, — неопределенно ответила я. — Все нормально, просто мне нужно кое с кем поговорить, — и, не слушая их встревоженных окриков, вернулась к себе. Просунув руку за дверь, я достала куртку и очень быстро, пока меня не остановили, одеваясь на ходу, вылетела из дома. Где жил Ник — я знала. У Кейна в компьютере была база данных по ученикам, и мне как-то раз довелось в ней покопаться.
Кейн, безусловно, не погладит меня по головке за такое поведение. Ну и что? Пусть отругает, пусть прикует к себе на всю оставшуюся жизнь, пусть отшлепает — но я не могла просто так дать Паттерсу выставить Шира на бой. Может, пес и будет сильнее всех тех собак, но даже небольшая вероятность того, что он пострадает, заставила бы меня действовать. А если все так уверены, что он погибнет... И я просто поговорю с Ником, попрошу его продать мне Шира за любые деньги. „А если ему нужны будут не деньги?" — проснулся внутренний голос. — „Тогда ты тоже согласишься?"
„Нет", — не стала спорить я. — „Но, по крайней мере, буду знать, что попыталась".
Ника дома не было. Я постучала раз, другой, третий... прислушалась. Ничего, ни шума шагов, ни еле слышной музыки — полная тишина.
„И что ты сейчас будешь делать?"
Я вздохнула. Вариант оставался только один — идти к вольерам и искать Ника там. Кейн меня убьет.
Моя любимая дырка в заборе все еще была заделана, и я бодро направилась вдоль решетки и бетонных столбов, резонно рассудив, что когда-нибудь они кончатся. Метров через сто пятьдесят мне пришлось повернуть на девяносто градусов, пройти еще мимо пятнадцати пролетов, потом повернуть еще раз и, наконец, найти искомые ворота — небольшую калитку. Только вот куда идти дальше, я понятия не имела. Передо мной были какие-то невысокие строения, пятачок земли, укрытой снегом, и несколько тропинок, змейками разбегавшихся в разные стороны.
„Если это тропинка, то по ней кто-то ходит, и она куда-нибудь приведет", — глубокомысленно заключила я и пошла по самой широкой, хорошо утоптанной, а значит, и самой часто посещаемой дорожке.
Она действительно заканчивалась не в серой пустоте безвременья, а во вполне конкретном месте — у собачьих вольеров.
— Шир, — я бросилась к последнему, краем глаза замечая, что некоторые из лающих соседей пса исчезли.
Шир при моем приближении приветственно заворчал, поднялся с земли и подошел к решетке.
— Ой, а у меня с собой ничего нет, — огорчилась я, торопливо обшаривая карманы.
Завалявшуюся там конфетку Шир слизнул за полсекунды и с довольным рычанием подставил мне морду, чтобы его почесали, чем я с готовностью и занялась. Нашу идиллию прервали. Шир насторожился, отдернул морду и оскалил клыки, глядя куда-то в сторону от меня. Я тоже обернулась, наткнувшись на весьма удивленного парнишку. Я совершенно точно встречалась с ним в школе, и кто-то называл мне его имя, но оно застряло где-то в глубинах моей памяти и не желало выбираться на поверхность.
— А ты что тут делаешь? — поинтересовался он не совсем дружелюбно, но и не так свирепо, как можно было подумать, основываясь на рассказах Кейна.
— Собаку глажу, — сообщила я.
— Это я понял, — согласился он. — Я спрашивал, как ты вообще здесь оказалась?
— Я ищу Ника, — не стала отпираться я. Честность — лучшая политика, к тому же этот парень наверняка знает, где сейчас хозяин Шира.
— Ника? — еще сильнее удивился парень.
— Ну да, Ника Паттерса. Ты знаешь, где его можно найти?
— Знаю, — как-то странно ответил парень.
— Покажешь? — я не собиралась отказываться от своей идеи.
— Даже провожу, — пришел он в себя. — Отойди, мне надо взять собаку.
Я послушно посторонилась, наблюдая, как парень через решетку пристегивает прочный поводок к ошейнику Шира — почему-то очень короткий, не больше полуметра, отпирает дверцу и выводит пса наружу.
— Пойдем со мной, — кивнул мне Шон — я наконец-то вспомнила, как зовут этого парня.
Я пристроилась рядом с ним, стараясь не отставать — парень шел очень быстро, почти бежал, Шир, не сопротивляясь, рысил между нами. Мы вернулись к воротам, повернули направо и двинулись по другой, куда менее утоптанной тропинке. Она привела нас к... а черт его знает, как это назвать. Небольшая круглая площадка, хорошо утоптанная и окруженная невысоким заборчиком, около которого и стоял спиной к нам Ник. Заслышав скрип снега под ногами и лапами, он порывисто обернулся.
— Шон, куда ты провалился?... Эрика? Ты что здесь делаешь?
— Я спросил ее о том же, — проинформировал его Шон, подходя ближе. — Она сказала, что ищет тебя, и попросила проводить.
— Хорошо, Шон, спасибо, — уже подавив удивление, ответил Ник. — Давай сюда поводок и иди за Рекси.
— Ты передумала и решила уйти от Грейсона? — обратился он ко мне, когда Шон поспешно убежал.
— Нет, Ник, — смутилась я.
— Тогда зачем ты здесь? И я, и Грейсон предупреждали тебя не ходить сюда. Здесь, знаешь ли, злые собаки, — Ник кивнул на Шира.
— Шир не тронет меня, — уверенно сказала я.
— Он, возможно, нет, а остальные? Однажды у твоего Грейсона кончится терпение, или он устанет выручать тебя из неприятностей.
Я недоуменно посмотрела на Ника. Тот усмехнулся.
— Эрика, в этой школе ничего нельзя скрыть, особенно, если у тебя есть парочка людей, специально собирающих интересующие тебя сведения. Так зачем ты пришла?
Я набрала воздуха в грудь.
— Ник, наверно, это глупо... Да нет, это, безусловно, глупо, но... — я замялась.
— Ну же, Эрика, давай. Мне уже стало интересно, что тебе от меня потребовалось, — подбодрил меня Ник.
— Продай мне Шира, — выпалила я. — Пожалуйста. Я не хочу, чтобы он участвовал в боях.
Ник опять усмехнулся.
— Вообще-то я считал, что это будет Грейсон или кто-то, действующий от его имени. Но ты... честно, ты меня удивила.
— Ты продашь мне пса? — уже более уверенно спросила я.
— А если я попрошу от тебя платы не деньгами? — Ник пристально вглядывался в мои глаза. — Ты согласишься? Тебе даже можно будет не сообщать об этом Грейсону, я найду способ устроить это.
Я не колебалась.
— Нет, Ник. Нет. Я не могу предать Кейна, — мой голос не дрогнул, хотя я впервые назвала своего Мастера по имени в разговоре с кем-то посторонним.
Ник помолчал.
— Мне говорили, что ты влюбилась в него, но я не верил. Надо же, это оказалось правдой, — он говорил это не мне, а, скорее, себе со смесью удивления, недоверия и огорчения.
— Хорошо, — наконец, нормальным голосом сказал Ник. — Продам. О цене поговорю с Грейсоном, все равно, как я понимаю, денег у тебя нет.
Я кивнула, даже не пытаясь скрыть ликование, и стала лихорадочно соображать, куда деть собаку — здесь ее явно не стоило оставлять.
— Только, — и вся моя радость притихла, как нашкодивший котенок, — сегодня ему придется выйти на бой.
— Но, Ник... — не веря своим ушам, робко произнесла я.
— Ничего личного, один бизнес. Он заявлен на сегодня, были сделаны ставки. После боя забирай своего пса, — и Ник отвернулся, перенося свое внимание на Шона и еще одного парня, подходящих к нам с еще двумя собаками.
— Ник, — я сделала шаг и поскользнулась. Черт бы все это побрал! Я упала прямо на Ника, он был вынужден подхватить меня, чтобы не рухнуть самому. От резкого движения два приближающихся пса зарычали. Один из них, более нервный, что ли, или более взбудораженный, поскольку парень еле удерживал его, рванул вперед с такой силой, что вырвался-таки и со скоростью выпущенной пули бросился на меня. Чтобы вцепиться в мое тело, собаке должно было хватить двух-трех секунд — она была от нас в нескольких метрах, и я даже не успела бы испугаться, поскольку не видела происходящего, стоя — опираясь на Ника — спиной к собаке. Я и не испугалась. Тогда. Я просто услышала сочное ругательство, произнесенное мужским голосом, и шум собачьей драки. Приняв вертикальное положение, я отцепилась от матерящегося Ника, державшегося за запястье, в руках которого уже не было поводка, и обернулась, застыв в ужасе. На снегу перед нами крутился мохнатый рычащий клубок. На белом снегу виднелись багряные пятна крови, и непонятно было, чья она — Шира или безымянной для меня собаки.
Секундная оторопь прошла, и с коротким вскриком „Шир!" я кинулась туда, сама не зная зачем. Может, хотела ухватить Шира за поводок и вытащить его оттуда.
— Куда, дура! — Ник поймал меня за талию и оттащил в сторону.
Рекси, которую с трудом удерживал Шон, не выдержала солено-ржавого запаха крови и близкого соседства собачьей драки, дернулась, вырвала поводок и присоединилась к общей заварухе.
— Ник, пусти! — пыталась я вырваться, отбиваясь руками и ногами, не соображая, что делаю.
— Куда ты лезешь!? — орал он в ответ, с трудом справляясь со своей задачей — придерживать меня. — Там только тебя не хватает! Порвут на куски, дура! Шон, Кэри, их надо разнять!
В какой-то момент я, похоже, задела Ника по вывихнутому после рывка Шира запястью. Он охнул, разжал руки, и я по инерции улетела вперед и рухнула на снег, прямо рядом с ожесточенно грызущимся клубком, задев за лапу недавно присоединившуюся к драке Рекси. Собака после недолгой паузы, во время которой я успела откатиться на ярд в сторону, среагировала, развернулась и бросилась уже на меня. Перед тем, как закрыть глаза и поднять руки, защищая голову, я еще успела увидеть оскаленную пасть и капающую с языка слюну и приготовилась к острой боли, когда клыки вонзятся в мое тело...
Раздался глухой щелчок, короткий взвизг, никакие зубы в меня не вцепились, зато сверху рухнуло что-то тяжелое, и что-то горячее попало на мою кожу. Я лежала, не двигаясь, не зная, что происходит, боясь пошевелиться — а вдруг собака просто раздумывает и кинется — и даже не могла открыть глаза. Шум собачьей грызни как-то сам собой прекратился, сердитое утробное рычание переместилось в сторону.
Тяжесть, прижимающая меня к земле, пропала.
— Вставай! — услышала я приказ. Я, несомненно, знала этот голос, только сейчас он настолько изменился от несдерживаемой ярости... да и что бы его обладателю здесь делать? „А ты что, считала, что Кейн не догадается, куда делась его девушка?" — ехидно осведомился внутренний голос.
Я осторожно опустила руки и разлепила глаза.
Сказать, что Кейн был в ярости — это ничего не сказать. Он был в бешенстве.
— Вставай! — резко повторил он, протягивая руку. Я уцепилась за нее и неловко поднялась, тщательно стараясь не встречаться взглядом с Мастером. Одного раза было достаточно, спасибо большое. Однако перед моими глазами оказалось тело собаки, из-под которого растекалась лужица крови. Комок подкатил к горлу, я поспешно отвела взгляд, осматривая себя. Вид был не лучше. И куртка, и джинсы, и руки были покрыты багровыми пятнами. „Шир!" — мелькнуло у меня в голове, желание освободить желудок отступило на второй план, я поспешно огляделась и выдохнула, увидев, что его удерживает за поводок Шон. На первый взгляд с ним все было в порядке, за исключением покрытого кровью бока.
Кейн присел и дотронулся до морды лежащей на снегу собаки.
— Извини, Паттерс, — глухим, ничего не выражающим голосом сказал он. — У меня была пара секунд на размышление, и пришлось стрелять наверняка.
— Я не виню тебя, — хрипло ответил Ник. — Будем считать, что бой состоялся. Судя по тому, что эту ирландскую скотину задели только один раз, он стал победителем.
— Состоялся? — вскинулась я. — Тогда я забираю Шира. Ник, ты обещал! — рванувшись, я забрала поводок у опешившего Шона. Ник махнул рукой и поморщился.
— Грейсон, кажется, из нас двоих повезло все-таки мне. Надо же, а когда-то я завидовал тебе, — хохотнул он.
— Иногда мне тоже так кажется, — пробурчал Кейн, вставая и подходя к нему. — Покажи руку.
— Это вы о чем, парни? — подозрительно уставилась я на них, отвлекаясь от теперь уже своей собаки. Парни не обратили на меня внимания. Мой Мастер осмотрел запястье Паттерса и заключил:
— Вывиха нет, только растяжение.
— Ну и хорошо, — облегченно ответил Ник. — А болит, б***ь, как перелом.
Я еще раз попыталась напомнить о себе.
— Вы о чем, а?
Они соизволили отвлечься от увлекательного диалога.
— Эрика, ты досталась Грейсону не иначе как в наказание за грехи, — охотно растолковал мне Ник. Я возмущенно перевела взгляд на Кейна, надеясь, что он не подтвердит этого, но в ответ получила только короткий кивок.
— И явно из предыдущей жизни, — равнодушно сказал Мастер. — В этой я вряд ли успел столько нагрешить. Пойдем.
Я не сразу поняла, что это обращение ко мне.
— Пойдем, — более резко повторил Кейн. — Надо показать Шира кое-кому. Паттерс, я свяжусь с тобой завтра.
— Ладно, — согласно кивнул Ник. — Постарайся не убить своего Девила.
— Попробую, — без улыбки сказал Кейн и молча двинулся к выходу. Я с недоверчивой ненавистью посмотрела на Ника.
— Только попробуй содрать с него больше, чем следует, а то...
Я не стала дожидаться ответной речи, дернула за поводок и поторопилась догнать Кейна. Шир послушно шел рядом со мной.
— Кейн, подожди!
Он не обернулся, но шаги замедлил.
— Кейн, я... — у меня вылетело совсем не то, о чем я хотела сказать. — Куда мы идем?
— К Дэвиду, — сухо бросил он. — И лучше помолчи. Я и так еле сдерживаюсь.
До небольшого коттеджа мистера Грина, в котором он жил еще с двумя преподавателями, мы дошли в гробовом молчании. Учитель биологии изрядно удивился, когда, открыв дверь, обнаружил на пороге двух своих учеников, одна из которых была в окровавленной одежде, и большого пса с раной на боку, но быстро справился с собой.
— Эрика, с тобой все хорошо? — встревоженно обратился он ко мне.
— Да, — поспешила я уверить его. Кейн буркнул, что лично он в этом сомневается, поскольку с моей головой явно было что-то не в порядке.
Мистер Грин впустил нас в дом.
— Посмотрите, пожалуйста, что с Широм? Он не сильно пострадал? — попросила я. Кейн, с непроницаемым выражением лица, прислонился к косяку.
— А пес не укусит? — опасливо поинтересовался мистер Грин, осторожно присаживаясь на корточки. Вместо ответа я села рядом на пол, обхватила Шира за морду и начала ему шептать, что он хорошая собака, сейчас его посмотрит этот человек, а потом будет мясо, и теплый дом, и вообще все будет хорошо. Вряд ли Шир что-то понял из моего лепета, однако выдержал весь процесс осмотра с олимпийским спокойствием, даже не дернувшись и не зарычав.
— Все нормально, ребята, — сказал мистер Грин, поднимаясь с колен. — Там небольшая рана, но зашивать не надо, он сам залижет. А что вы с ним будете делать?
Вот этот вопрос меня тоже крайне интересовал последние пятнадцать минут. Я вопросительно посмотрела на Кейна. Он не реагировал, все с тем же непроницаемым видом глядя в пустое пространство. Пауза длилась пару минут, после чего я не выдержала.
— Его надо куда-нибудь пристроить, пока мы не закончим школу. Мистер Грин, вы не можете нам помочь?
— Оставьте его у меня, — вздохнул учитель. — Парень, похоже, не будет возражать. Как хоть его зовут?
— Шир, — облегченно выдохнула я. — Это правда можно, мистер Грин?
— Да, — подтвердил он. — Можешь приходить гулять с ним. Если тебе разрешат, конечно, — поспешно добавил он, взглянув на Кейна.
— Пусть лучше ходит сюда, чем в питомник, — холодно нарушил свое молчание Кейн. — Спасибо, Дэвид.
— Договорились. — Мистер Грин забрал у меня поводок. — А вам я советую идти сейчас домой. Эрике стоит переодеться, как минимум.
Кейн кивнул и вышел.
Пока я еще раз благодарила мистера Грина и на прощание гладила Шира, Кейн успел уйти на несколько ярдов, и мне пришлось его догонять. На мой окрик „Кейн, подожди!" он даже не оглянулся, не то что замедлил шаги. Это неприятно кольнуло меня, но, в общем-то, я понимала, что мой Мастер имеет полное право злиться.
— Кейн! — Запыхавшись, я догнала его и ухватилась за рукав. Никакой реакции. Он не обнял и не притянул меня к себе, как обычно. С другой стороны, и не оттолкнул, чего я, честно говоря, боялась. Он никак не отреагировал, просто продолжая размеренно и молча идти по мокрому асфальту, поблескивающему в свете включившихся с наступлением темноты фонарей, словно не замечал цепляющуюся за его кожаную куртку и тащившуюся за ним меня. Это было нехорошим признаком. Но, когда я отдышалась и присмотрелась к выражению лица Кейна, мне стало совсем страшно. Я просто запаниковала. Такое выражение лица я уже видела, и не скажу, что это были радостные воспоминания. Этот мрачно-решительный вид был у Мастера, когда он намеревался расстаться со мной, считая, что так будет лучше для меня. А сейчас он считает, что это лучше для него, так, что ли?! Ледяной ужас медленно завладевал моим телом, во рту появился противный привкус поражения, ослабевшие ноги с трудом поспевали за широкими шагами любимого.
— Кейн, — опять позвала я севшим от волнения голосом. — Поговори со мной. Пожалуйста. — Мой голос дрогнул и практически превратился в шепот. Кейн остановился так резко, что я по инерции пролетела вперед, продолжая цепляться за его рукав, и чуть не упала. Чуть — потому что сильные руки подхватили меня, удерживая в вертикальном положении. Я почувствовала проблеск надежды. Может быть, все еще не так плохо, если его волнует мое возможное падение.
По случайности мы остановились в неровном желтоватом пятне света под фонарем, и, повернувшись к Кейну лицом, я четко видела заострившиеся от внутреннего напряжения скулы, плотно сжатые губы и суровый взгляд. И только глубоко-глубоко в потемневших глазах теплела искорка, позволившая моей проклюнувшейся надежде разгореться сильнее.
— Кейн! — опять жалобно повторила я и мысленно выругалась. Я, как попугай, повторяю одно и то же — Кейн, Кейн, Кейн, словно не способна на нормальную человеческую речь. А он не шелохнулся, не дернул ни одним мускулом на красивом — черт, он был невероятно красив сейчас! — лице, только искорка стала чуть ярче и чуть заметнее. Это придало мне дополнительные силы. Слова посыпались из меня, как высохшие горошины из стручка — с таким же шумом и таким же коэффициентом полезного действия.
— Я понимаю, я виновата, и ты запрещал мне ходить туда, и Ник тоже... — Упс. А вот про Ника упоминать совершенно не стоило, но сейчас уже ничего не поделать... — Кейн, это была просто случайность. Просто несчастный случай, — еще раз повторила я, стараясь сделать это более убедительным. — Синтия сказала, что Шир может погибнуть, что его выставят на бой, а он не подготовлен, и ставки на него никто не делает, потому что бессмысленно, потому что все и так знают, что он проиграет, и я не могла этого допустить, и уже почти договорилась с Ником, как вдруг эта псина рванулась, и прямо на меня, а потом я упала... — Я замолчала, потому что напоминать о том, что мне чуть было не вцепились в горло, было не лучшим продолжением, тем более, что Кейн и сам наверняка помнил об этом, судя по еще более помрачневшему лицу, хотя, казалось бы, куда еще больше... Но он продолжал молчать, не сводя с меня взгляд. Я набрала воздуху в легкие и с отчаянной решимостью заявила:
— В общем, я понимаю, что нарушила твою просьбу... твой приказ, и готова понести наказание, — и выдохнула. Теперь все зависело от него. Я больше ничего не могла сделать, не могла придумать, что еще сказать в свое оправдание. Голова опустела, став звонкой, как колокол, и только одна мысль билась в ее стенки: „Ну прости меня. Кейн, пожалуйста, прости!"
Кейн молчал. Я не могла прочитать по его невозмутимому лицу — на нем опять была эта чертова маска — о чем он думает, но, кажется, догадывалась. Та искорка в его глазах — а не почудилась ли она мне? Как я не вглядывалась, с каким усердием не искала ее — исчезла. Крохотного теплого огонька не было, словно и никогда не существовало. На его месте была лишь ледяная пустота.
„Ты выбрала собаку и потеряла любимого", — отстраненно констатировал внутренний голос. — „Нет, нет, нет, пожалуйста, нет", — просила я, сама не зная кого. — „Нет, это неправда, я не могу вот так просто потерять его. Он любит меня, он поймет..."
Но с каждой утекающей секундой я все больше понимала, что это правда, что он устал от моих выходок, что я дура, идиотка, кретинка, что меня действительно нужно было приковать к батарее и не выпускать из дома. Я готова была упасть на колени и умолять, только чтобы он простил меня, только чтобы из его глаз пропала эта ледяная пустота, только чтобы он обнял меня, привлек к себе... Я была готова на все. Так почему я до сих пор стою, с отчаянием и надеждой заглядывая в темные, практически черные в свете фонаря глаза, выискивая малейший намек на то, что ошибаюсь? Не знаю. Возможно, я просто оцепенела от мысли, что потеряла Кейна, потеряла свое будущее, собственными руками разрушила его. Слезы подступили к глазам, но не собирались выкатываться на щеки. Они застыли так же, как и я. Все застыло. Весь окружающий мир замер, воздух превратился в острые колючки, режущие легкие, пространство и время поменялись местами, превращаясь в черную дыру, постепенно засасывающую меня...
— Ты вообще понимаешь, что творишь? — Кейн со стоном обнял меня, прижимая к себе.
— Кейн... — Мир быстро вернулся в нормальное состояние, черная дыра исчезла, я резко вдохнула и... разревелась. Горячие соленые капли стекали по черной коже его куртки, оставляя за собой мокрые дорожки, а я цеплялась за плечи Кейна так, словно это была моя последняя надежда на спасение.
— Ты не представляешь, что я почувствовал, когда увидел эту суку, готовую вцепиться тебе в горло! — хрипло шептал мне на ухо мой Мастер, так же отчаянно прижимая меня к себе, до боли в моих ребрах, до невозможности дышать. — Ни я, ни Паттерс не успевали оттащить тебя оттуда. Мы же говорили — не соваться в питомник, это опасно!
— Да, да, — бессвязно шептала я, захлебываясь слезами, но уже знала — он останется со мной, он не бросит меня, и у нас все будет хорошо... У нас будет семья, мы поедем учиться, когда-нибудь поженимся, появятся дети, собаки, кошки, хомячки и золотые рыбки... — или нет? Я с опаской подняла голову, встречаясь взглядом с... Нет, не с ледяной пустотой. В глазах Кейна горело пламя, сложенное из неисчезнувшего еще страха, ярости и искренней любви.
— Я люблю тебя, — прошептала я.
Он молчал. Сердце уже приготовилось опять рухнуть в зиящую пропасть, но...
— Да поможет мне бог, потому что я тоже люблю тебя, — простонал Кейн.
Мы целовались, стоя в тускло-желтом свете фонаря под холодно-равнодушными взглядами звезд, проявляющихся на угольно-черном покрывале ночного весеннего неба. Мы целовались, не обращая внимания, что мои испачканные кровью куртка и джинсы приводят в такое же состояние одежду Кейна, и лучше бы нам побыстрее вернуться домой, принять горячий душ и переодеться.
Наш дом был здесь — в объятиях друг друга.