Глава 19.
Альбус Дамблдор, грозной бородатой тучей нависнув над перепуганной девчушкой, привязанной к креслу бельевой веревкой, с грохотом опустил на стол кружку с пивом и, дыхнув на пленницу перегаром, поинтересовался:
- Мисс Эвердин, не соблаговолите ли вы, во имя добра и иных высоких моральных ценностей, присоединиться к нашей армии, дабы свергнуть гнусную диктатуру Волан-де-Морта с пьедестала правления волшебным миром?
Не поняв ни слова, Китнисс, прищурившись, метко плюнула в глаз пахану.
- Да ёб твою мать! – рявкнул Дамблдор, мигом растеряв весь интеллигентный словарный запас. – В третий раз уже!
- Мисс Эвердин, волшебный мир в опасности, - произнес Стефан Сальваторе, в которого девка пока не плевала.
- А я здесь при чем?!
- Ты ж Сойка-Пересмешница! – снова встрял пахан.
- Я?
- Ну не я же, - буркнул Снейп.
Китнисс обернулась к зельевару так резко, что косой треснула пахана по носу.
- А я вас помню, - воскликнула пленница. – Это вы бегали в трусах и плаще по Арене и орали: «Я Сойка-Пересмешница!»!
Снейп смутился и отвернулся.
- Короче, женщина, - потерял терпение пахан. – Будешь бравым солдатом нашей армии?
- Нет!
- Слышь, ты чё такая дерзкая, а?
Китнисс поджала губы и демонстративно отвернулась.
Пахан, поняв, всю безысходность, насупился. Мисс Эвердин оказалось совсем несговорчивой, а это усложняло проблему. Хорошо что Дамблдор был мужиком мозговитым, оптимистичным и слегка упоротым.
- В подвал чертовку! – разорался он, и в кабинет тут же ворвались Долгопупс и Малфой, сжимающие в руках копья. – Пусть посидит, подумает!
Самые верные солдаты генералиссимуса Сальваторе мигом отвязали девку от кресла и, схватив, один за косу, а другой за ноги, потащили в подвалы.
- Да горите вы все в аду! – орала Китнисс, лягаясь, как лошадь. – Пит скоро придет за мной!
- Ой, Божечки, на Хогвартс нападет несовершеннолетний пекарь! Ой, мамочки, шо ж делать-то! – притворно взвыл пахан. – Подумайте, мисс Эвердин, над нашим предложением, а иначе мы подарим вам абонемент на концерты «Кровавых песняров».
- Альбус, ты жесток, - покачал головой библиотекарь. – Она всего лишь ребенок.
- Это война, Стефан, - изрек Дамблдор, перекрикивая вопли Сойки-Пересмешницы. – А война не щадит никого.
Наконец, когда вопли стихли, пахан, запрыгнув на подоконник, подвинул к себе вазочку с лимонными дольками и, облизнувшись, принялся их поглощать с видом голодающего человека, попавшего на хлебобулочный завод.
- Соколики, дольки будете? – спохватился Дамблдор, протянув вазочку зельевару и библиотекарю.
- Спасибо, профессор, но мы на диете, - покачал головой Стефан. – Лучше скажи, что делать с этой панемской дурочкой?
Однако пахан вопроса не услышал, так как за окном что-то оглушительно грюкнуло, а потом, после этого страшного звука, по внутреннему двору прокатился эхом истошный рычащий вопль.
- Ой, страсти-то какие, - перепугался пахан и, отодвинув занавеску, выглянул в окно.
***
- Катерина! Катерина, не чуди! – орал Деймон, задрав голову. – Да что ж ты, зараза, делаешь!
- Поблядун! – рявкнула Кэтрин, свесившись с балкона Северной башни. – Забирай свое барахло!
Вниз, прямо в генералиссимуса, тут же полетел коллекционный спиннинг, который, приземлившись на землю, треснул, как тоненькая веточка.
- Этот спиннинг стоит дороже твоих органов! – взбеленился Деймон, упав перед спиннингом на колени. – Я тебя по судам затаскаю, блядина ты кучерявая!
- Педофил! – бушевала Кэтрин, выкинув из окна парадную тельняшку. – Господи, куда глаза мои смотрели!
- Да что ты разоралась! Люди смотрят!
Едва увернувшись от старенького телевизора, полетевшего в него, Деймон, сгребая в охапку свои вещи, рычал маты и проклинал коварство ушлой Гермионы Грейнджер, наблюдающей за этой сценой с окна гриффиндорской башни.
- Хорошо, я ухожу, - прорычал Деймон. – Но Убивашка пойдет со мной!
- А хуй тебе! Ребенок остается с матерью! – парировала Кэтрин. – У тебя теперь есть стерва! Нах вам мой ребенок?!
- Да, нах нам ее ребенок?! – крикнула из окна башни Гермиона.
- А ты что там раскрякалась, курва криворожая?! – через весь замок крикнула Кэтрин. – У тебя что, жизней столько же, сколько и подбородков?
- Да, штук девять! А когда поест – тринадцать! – рявкнул из соседнего окна кто-то.
Деймон, Кэтрин и стерва синхронно уставились на источник шума.
- Винчестер, ну ты-то куда лезешь?!
Сэм Винчестер, выглянув из окна кухни, чуть покраснел.
- А что, я всецело поддерживаю Катерину.
- А я нет, какое она имела право калечить коллекционный спиннинг! – ползая по лужайке и собирая обломки спиннинга, причитал Дин Винчестер. – Бро, я за тебя!
Деймон и Дин пожали друг другу руки. Заручившись поддержкой трудовика, он почувствовал себя увереннее.
- Катерина, мы никуда не уйдем, пока ты не отдашь ему дочь! – крикнул Винчестер. – Мы будем здесь стоять и никуда не двинемся.
- Да, скинь Убивашку! – рявкнул Деймон.
- Отстань от бедной женщины, животное!
- Сэм, ну какого черта?!
Винчестер-младший, замахав черпаком, из окна кинул в брата гнилой кабачок и, высунувшись едва ли не на половину своего роста, заорал:
- Кобель проклятый! В аду за это гореть будешь!
- Я, как представитель данной инстанции, соглашусь! – послышался с балкона Восточной башни голос доброго гуру. – Ну как не стыдно, Деймон Сальваторе? Прелюбодей проклятый.
- От фашиста слышу! – гаркнул Деймон.
- Это зависть, профессор! – снова крикнула стерва. – Они все завидуют нашему счастью!
- А ты б рот прикрыла, шалава базарная! – разоралась самогонщица, с грохотом открыв окна лаборатории самогоноварения, выпустив на улицу тяжелый пар, явно от взрыва бурбулятора. – Постыдилась бы, семью развалила, манюню безотцовщиной оставила!
- Это кто там на меня хайло разинул! – провизжала Гермиона. – Слышь, путана подзаборная, не учи меня жизни!
- Закрой свой трепливый рот, мерзкая тупая тварь! – раздалось из кабинета логики.
- МИНУС ДВАДЦАТЬ ОЧКОВ ГРИФФИНДОРУ! – эхом отозвался Снейп из директорского кабинета, да так громко, что пахан, с интересом наблюдавший за баталиями, едва не свалился с подоконника.
- А ты что, глупая женщина?! – не замолкала Виктория, задрав голову. – Ты что, Кэт, не видела, что у тебя эта сопля мужика уводит?! Если б не твоя тупость, не орали б мы сейчас!
- А тебя, блядина рыжая, вообще никто не спрашивает! – крикнула Кэтрин.
- МИНУС ПЯТЬДЕСЯТ ОЧКОВ, КЭТРИН ПИРС!!!!
- Нахалка тупорылая!
- Виктория, уйми своих ёбырей или я спущусь и накостыляю всем!
- Деймон, я за тебя! – крикнула Виктория. – А вы, лохушки, похожи даже!
- Поздравляю, с вами Повелительница Хуев, - цинично протянул Сэм Винчестер.
- Она главный самогоновар замка! – протянул Дин. – А, всрались, да? Как вы теперь без Виктории?!
Дамблдор с наслаждением следил за противостоянием этих придурков и тихонько злорадствовал. Вот Кэтрин бросает в Деймона его перфоратор, стерва орет, очень громко соболезнуя возлюбленному. Аларик Зальцман, не выдержав этой экспрессии, свалился в обморок, прямо в куст шиповника. Стефан, спустившись во двор, взял за руку Елену и принялся читать ей свою свадебную клятву, как мантру.
- А чего вы орете на бедную девочку?! – вступились за стерву Джереми и Эдвард. – Любовь у нее, а вы, мужланы...
- Мы хоть мужланы, а не пидорасы! – рявкнул Деймон. – Эдик, Гилберт на тебя плохо влияет!
- Бесчувственные твари! – кричал Джереми.
- Стерва, не жить тебе в этом замке! – вопил повар.
- Совсем мужика довели! – надрывался Дин.
- Дочь мне отдай, женщина!
- Цой жив! – встрял Клаус.
- Альбус, пора заканчивать этот цирк, - послышался за спиной пахана вкрадчивый голос. – Обед скоро.
Пахан обернулся и, смущенно улыбнувшись Гриндевальду, прокашлялся.
- ЧЕГО РАЗОРАЛИСЬ, ДАУНЫ?! Сами разберутся, куда вы лезете?
- Пахан, ты чего? – удивился Деймон, взглянув на окно директорского кабинета.
- Ничего, жрать идите!
***
- Смотри, Валя, какой у нас дружный коллектив. Проблему троих восприняли как свою собственную! Так трогательно.
- Да это ясно. Но как им теперь друг с другом уживаться? – вскинул брови Гриндевальд.
В Большом зале стояла непривычная тишина. Три стола делили огромное помещение на лагеря, которые грозились поубивать друг друга в ближайшее время.
За крайним левым сидели Кэтрин, Сэм Винчестер, Клаус, Елена, Стефан и Люцифер. Посередке, на расстоянии добрых двадцати метров от противников, устроились стерва, Джереми и Эдвард и, почему-то, Аргус Филч.
А крайний правый стол облюбовали генералиссимус Сальваторе, трудовик, самогонщица, Аларик Зальцман, зельевар, профессор логики и Невилл Долгопупс.
Остальные студенты жрали на улице, дабы не мозолить глаза.
А пахан и Гриндевальд с тарелками в руках расхаживали по залу, следя за тем, чтоб сверхпереживающие союзники сторон любовного треугольника не устроили поножовщину между собой.