Чумавой день
***
Когда Юнги налюбовался своим ненаглядным, тот к нему подошел, целуя в щеку, интересуясь, все ли у него хорошо, не нужно ли ему чего-то. А Чимин наблюдает за такими нежными Юнсоками. Кажется, его друг и вправду счастлив. Да, вслух этого он не признает, но они красивая пара.
– Юнгия, родной, не стой долго на солнце, хорошо? Вам вредно.
– Йа, мне не вредно? – встревает Чимин, на что альфа смеется, – что такого я сказал то?
– Чим, это он обо мне и малыше, – поясняет Юнги, а Чимин неловко мнется.
– Кстати, слышал, к нам Сана сегодня в гости заедет, – начинает Хосок.
– Зачем это? – встревает Чимин.
– Да, кажется, они с Гуком вчера договорились посидеть.
– Так ведь Намджины к нам сегодня. Нам нужно многое обсудить на свадьбу, – дуется Юнги и получает поцелуй от альфы, а Чимин театрально вздыхает со словами «найдите комнату, мать вашу».
– Чего ты так много ругаешься, не пойму? Вот найду тебе здесь альфу, а тот быстренько приструнит тебя, будешь покладистым тигренком.
– Слышь, Эдгард Запашный, меня этим не запугать, – шипит Чимин, на что Хосок, лишь махнув рукой, отводит за руку своего малыша в более прохладное место, пригрозив того наказать, если он будет еще стоять под солнцем. Юнги бычился, но, увидев серьезный и угрожающий взгляд альфы, стал ластится, словно котенок нежно шепча «ну, не ругайся, Хося, я буду осторожен».
– Ну, смотри мне, если что, по попке получишь.
Вдруг они слышат визг, громкий удар и мат. Кажется, последний пункт был дополнен Чимином.
– Тэхен, чтоб тебя, ты что кидаешься? Я тебе Ньютон что ли, что ты яблоко мне на голову? –держась за ушибленное место, кричит Чимин.
– Чимми, не видел я, прости,– пытаясь подойти к другу, говорит Тэхен. Просто он не рассчитал силу, и яблоко отскочило и попало в голову Чимина, который присел на корточки и стал собирать яблоки с земли.
– Не видел он, да. Ты больше на своего этого сухаря смотри, видеть вообще перестанешь. У меня шишка будет там. Ну, что ты стоишь, бля, иди за водой.
Тэхен только виновато опускает глаза и плетется в сторону маленького фонтанчика. Вот только подходя он слышит смех. Уж больно знакомый голос. Нет, он не из тех, кто подслушивает. Но что прикажете делать, если любопытно? Просто уйти?
– Ты же к нам домой собралась? Почему пришла сюда? – спрашивает альфа.
– Да, дома скучно стало, вот и пришла. А что, не рад? – наигранно дуется омега, а Тэхен уже кипит.
– Нет, конечно. Ты же знаешь, что тебе я всегда рад. Вон, иди к Юнги, не стой на солнце, хорошо? Попей воды, закончим работу и поедем домой.
– Я на твоей машине поеду, Хосок все ямы пересчитывает.
– Ха-ха, конечно, на переднем сядешь, а теперь иди, – нежно смотрит в след альфа, а у Тэхена наворачиваются слёзы. Ему Чонгук такой нежности не проявлял никогда.
– Эй, вишенка, долго будешь подслушивать? Выходи, я слышу твой запах.
Тэхен опешил. Так все это время Чонгук знал, что он здесь и подслушивает? Господи, как неловко. И как теперь подойти к альфе? Он красный, как рак. Надо же было так спалиться. Говорила же мама «у любопытной Варвары, на базаре…». Тэхен выходит из угла и подходит к фонтану, наливая воды в маленькую алюминиевую кружку. Конечно, это не чашка из богемской коллекции, но зато вода остаётся холодной надолго. И зачем ему свой маленький термос от «Старбакс», эта кружка во сто раз круче.
– Ну?
А омега не говорит. Не то, чтобы хочет играть в обиженного, хотя именно это он и делает, просто боится, что голос будет дрожать, а что еще хуже - заплачет. Вот еще чего, из-за дикаря плакать.
– Вишенка, долго в агента играть будешь? – снова ответа не последовало. Это разозлило альфу так, что он выхватил кружку из рук омеги, откинув куда-то далеко в сторону, – да что с тобой? С тобой говорят, будь добр, отвечай, что за… – сдерживает себя от резких слов, – приехали, живешь в моем доме, а ведешь себя, будто хозяин моего имения. Ты это, нос спусти с небес. Мог бы нормально словами объяснить, но нет - лучше в молчанку поиграть, а потом и подслушивать. Возможно там, в Сеуле, так и принято, но я, знаешь ли, не городской - мне слова нужны. Скажи прямо: что не так? Я что-то не так сделал? – омега и слова выронить не может, – знаешь что? Ты достал своими выходками, – кидает альфа, удаляясь, а Тэхен оседает, обнимая себя руками, опуская голову на колени и пуская слезу. Да что не так с этим альфой? Почему он такой? Почему всегда так резок с ним? Почему обижает? Что Тэхен не так сделал? Да все не так. Вот после свадьбы он уедет и сюда больше ни ногой.
Через полчаса Тэ возвращается и продолжает выполнять свою работу, игнорируя поток ругани Чимина. Пропуская мимо себя фразы «не прошло и года», «а че так рано», он собирает фрукты с земли. Даже единого слова не говорит. Глазки блестят от слез, а на душе кошки скребут. Вот зачем так с ним? Он же пытается. Делает то, о чем раньше даже и не слышал. Готовит, моет, работает. Так почему же к нему так пристали? Почему он так холоден и колок с ним? Почему так возиться с этой Саной? Омега тяжело вздыхает, отгоняя такие мысли, но разум не канал, невозможно так быстро переключить, а жаль. Он оглядывается и видит, как Гук кружится с Саной, а Хосок с Юнги. Омега была готова бросить работу, пойти и высказать альфе все что думает. Но услышав голос позади себя омега пугается, выронив корзину прямо на ногу Чимина.
– Какого... Ты чего меня калечишь?
– Ва, мальчики, вы так хорошо справляетесь, – говорит пожилая дама, – как вспомню ваш первый день,– безукоризненно смотрит на омег ,– вы тогда такими не были, а теперь... Вот теперь вам соперников тут нет,– подмигивает она, смотря на Тэхена. А тот перестает искрами стрелять в Сану и снова смотрит на пожилую даму.
– Дай пять! Мы справились! Мы справились! Юху! Мы сделали это - утёрли нос этому дикарю!
– Йа, не называй его так, – слабо бьет по плечу друга Тэхен.
– Афигел? Тебе можно, а мне нет? С чего это? Как ты, так и я его ненавижу,– щурит глаза омега,– или, ты все же его не ненавидишь?
– Пошли работать.
Тэхен не знает, почему его задели слова друга. Вроде сам-то Чимин ничего такого и не говорил, но вот есть такое чувство, что его право это, и только. Ведь только он может звать Чонгука дикарем. А вот откуда такое чувство? Он уже догадывается, но не смеет признать. Еще в тот самый в первый день он знал, что этим и закончится, но признаться силенок не хватит - страшно. Страшно быть отвергнутым, непонятым. А в том, что альфа не испытывает того же чувства страха и трепета лишь от голоса, омега уверен. Не раз альфа говорил о своей неприязни, не раз говорил ему «валить», обзывал некрасивым. Вот и колит сердечко нежное. Да, в ту ночь он обнял и успокоил. Да, купил мармеладных мишек. Но это ведь ничего не значит, верно?
***
Джин закончил убираться, хотел уже начать готовить, как услышал звонок в дверь. Быстро посмотрев на часы, омега понял одно - это точно не его любимый. До его возвращения еще 40 минут, если не больше. Открыв дверь, он так и остаётся смотреть в лицо гостя.
– Не пропустишь?
– А, да, извини, заходи.
Альфа заходит в дом, осматриваясь внутри. Все так и кричит о том, кто здесь живет.
– Намджун не меняется.
– Именно поэтому я именно его люблю, – делает акцент на слове «его» омега, как бы показывая свой настрой. Альфа на это смеётся по-доброму, без какой-либо боли или же тоски.
– Я знаю.
– Чонсок, зачем ты пришел?– омега не хочет тянуть, ему это не к чему.
– Я..,– начинает альфа, но его перебивает звук входной двери.
– Джинни, я дома, не представляешь что сегод…, что ты здесь делаешь? – рычит альфа, видя Чонсока, сидевшего в гостиной. Он зол, и даже не скрывает. Он идет прямо на гостя, но омега вовремя реагирует, встав, между ними и прося любимого успокоиться.
–Что ты тут делаешь, я спрашиваю.
– Джуни, ты не меняешься. Давай, ударь меня. Но я пришел чтобы, наконец, поговорить. Ты же мне такого шанса никогда не давал,– уже и Чонсок начал злиться. Возможно, у него нет прав, он в доме у своего истинного, который замужем и беременный, но ему никогда не давали шанса говорить. Это обидно. Всегда ненавидели, обзывали, а слушать не хотели, – Никогда ты не хотел слушать меня. Хоть раз вы дали мне шанс поговорить? А еще лучший вопрос задам, хотите? – горько усмехнулся альфа,– Я хоть раз права на Джина заявлял?
Бум. Лишь часы тикают. Никто не говорит, не шевелится, кажется, даже не дышат. Вопрос эхом раздаётся в ушах Джуна. А потом идет сознание. Потому что…Он никогда не заявлял прав на Джина.
– Говори.
– Ой, спасибо, милейший, –язвит альфа, – Вы же мне и слова сказать не давали, ты и Хосок. Будто я у вас Джина похитить мог.
– А ты не мог? – ведет бровью Джун, а Джин боится даже задышать, и невольно поглаживает свой живот. Кажется, так он успокаивается.
– Не мог, – цокает Чонсок,– знаешь, если вы дали бы мне говорить тогда, то, думаю, сегодня Джин бы бросался на меня, а не ты.
– В смысле?– подает голос Джин.
– В прямом. Гайс, у меня есть пара сейчас,– хихикает альфа,– хотите знать, кто он? Ну, по рангу? – Джун и Джин кивают, – альфа, – видя их шокированные лица, Чонсок продолжат,– короче, не к Джину меня надо было ревновать, а к Джуну. То есть, я не имею виду, что ты мне нравился, просто я всегда был геем. Сюрприз, – улыбается во все 32 Чонсок.
А Джун что? Он просто онемел. Слов то нет. Зная это, он бы не заморачивался все эти десять лет, думая, что может потерять своё чудо. Да, что с ним такое? Дал бы парню выговориться и не терзал бы себя столько гребанных лет. Сколько ночей он не спал, думал, что в один ''прекрасный'' день истинность сделает своё дело, а тут, вот какая правда. Да, лох он и в Африке лох. Он нервно смеётся. Это из-за нервов. Чонсок думает, что тот сошел с ума, но Джин глазами успокаивает. Он - то точно знает.
Когда все же страсти стихли, а они выпили по чашке чая и Чонсок ушел, Джин подошёл к своему альфе, поцеловав того в лоб.
– Теперь успокоился?
– Он все это время мог увести меня у тебя.
– Я бы ему голову оторвал,– хмурится Джин.
– Афигеть, он гей,– снова повторяет Джун.
– Пластинка заела, что ли?
–Джинни, ты понял, да? Он не будет тебя у меня забирать. Он гей, он не будет на тебя претендовать, – крепко обнимая Джина, кричит альфа.
–Тише, родной, тише. Ребёнок же, не забудь,– альфа отпускает омегу, встает на корточки и нежно целует животик, проговаривая '' твой папочка будет всегда моим, даже тебе не будет принадлежать''. А Джин смеется, потому что знает, вот то, что он сказал, он сказал всерьёз. Они просто сильно любят друг друга.
***
Хосок смотрит на свою омегу и понимает, что тот уже устал. Он берёт его на руки и идет к машине, крича Чонгуку, что собирается домой. А омега, зарывшись в шею альфы, вдыхает так полюбившийся аромат леса.
– Котёнок устал?
– Есть немного.
– Говорил же, беречь себя, не слушаешь ты меня.
– Хосок-а, хочу быстрее домой, нам многое нужно сделать.
– Да, все как ты захочешь.
– Ты же знаешь, что я не хочу огромную свадьбу? Только все близкие, по-простому, даже не надо ничего, сядем, выпьем и все.
Чимин лишь услышав слово дом, подпрыгивая, шел за ними, но услышав слова Юнги, прокричал на все поле.
– ЧТО? НЕТ, УЖ! СВАДЬБА, ДАЖЕ ЕСЛИ И НЕ БОЛЬШАЯ, ТО ТОЧНО НЕ ПРОСТАЯ, НЕ В МОЮ СМЕНУ. ТЭХЕН, А НУ БЫСТРО СЮДА, ТУТ ЮНГИ СОБИРАЕТСЯ ВЫХОДИТЬ ЗАМУЖ, КАК БОМЖ!
Хосок от неожиданности дёргается, чуть не выпускает из рук Юнги, а Тэ спотыкается, чуть ли не целуя землю, но за секунду до апогея ощущает, что его держат за талию сильные руки. И резкий кофейный запах доносится до омеги. Тепло рук альфы обжигают талию омеги, его запах так и кружит голову. Хочется, вдыхать и вдыхать. Этим запахом не насытишься уже никак. Подняв глаза, Тэ видит безразличное лицо Чонгука, от чего дергается, быстро спихнув с себя руки альфы, но не уходит, а остается так стоять и смотреть в глаза альфы. И плевать, что он постепенно тонет в этом омуте черных глаз: омеге хочется вот так смотреть и стоять вот таком под боком, дышать этим альфой, быть в его объятиях. Альфа заводит язык за щеку, а омега краснеет от такого интимного жеста. Все тело дрожит. Да что этот альфа делает с ним? Но дальше мысли омеги были прерваны воплями Чимина про свадьбу.
Да, кажется, веселый вечер намечается.