А вечеринки все подохли...
Глава опубликована: 18 ноября 2020
Глава отредактирована: 14 января 2021
_ ~*°×°*~_
Вам наверняка знакомо то чувство, когда понимаешь, что в огромной кампании ты один находишься во вменяемом состоянии. А если не знакома, то примите мои искренние вам поздравления.
Издалека наш отряд выглядел скорее как четырнадцать (Гендальфа подхатили по дороге) малость обалдевших тушек тихонько покачивающихся на крупах своих верных лошадок, в чьих глазах иногда проскальзывали в обычной обстановке несвойственные этим представителям данного вида четвероногих, чертята. Во главе этого сборища сушёных сусликов гордо гарцевала на Фиалке красивая, умная и в меру упитанная мню.
Кстати, надеюсь, вы не очень огорчились, не увидев описания прощальной вечеринки? Я уповаю на то, что нет, потому как если бы я стала это описывать, то опять бы было много стихов и мало оригинального текста, а это не очень хорошо, ну, как я считаю.
Мои червячки на первых парах удивлялись тому, как надолго могут зависать гномы, а особенно некоторые особи, вроде гордых потомков Дурина, но теперь таракашки дали им пинка под зад и червячки все очень оперативненько поняли и запаслись на будушее шпаргалками, дабы и после не быть безвинно побитыми. Поэтому сейчас, когда я даже не обращала внимания на гномов, пытаясь придавить оживленно булькающий котелок с хорошим настроением огромным талмудом по географии Средиземья, вопрос, заданный Глоином, достиг моих слухательных аппаратов только после энного количества повторов.
— … о это было?
— Ась?
— Я же говорю: «Почему тебя (и нас) постоянно закидывали подушками? Это что, обычай такой?»
— А, это… Ну да, подушечные бои — наше фирменное развлечение… Как и частушки и переделки. Какие-то еще вопросы?
— Ага! — а это уже Бомбур, — Откуда ты гномий мат знаешь, причем такой, о котором Кили и Фили даже ни сном, ни духом?
Котелок удивленно выпустил струйку зеленоватого пара, скинув талмуд. Крышка звякнула, и я придавила ее уже тремя талмудами: по истории, географии и анатомии.
— Просто… — я запнулась: ну не говорить же им, что один ворон так у Радагаста ругался? — Видите ли, у моего учителя было… есть пара книжечек… необычного содержания, я бы так сказала.
— На гномьем?
— На гномьем. Дедулька знает много языков, и кхуздул входит в их число.
— Хмм…
— Ой, Джо, а мы там один стишок слышали… Что-то про Гендальфову дурь, какой-то глобус и Лориэн. Не прочитаешь еще отрывочек?
Раздражение тихо звякнуло, подбросив крышку и все талмуды, по-змеиному выползая из котелка. Пока я его запихивала обратно, червячки и таракашки, объеденившись для грандиозной цели, начали печатать текст «Дело было…» часть какая-то там на огромном белом компьюторе (Видите, какие они у меня образованные!) и мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Но мое выступление закончилось, не начавшись: мне на плечо приземлилась недовольная и взъерошенная сова. Червячки ударились в истерику, котелок довольно заурчал, а я мысленно обратилась к Сэли:
| — Чего мы такие недовольные?
— Недовольные! А ты попробуй быть довольной, когда тебя через пол Средиземья без продызу тудыть-сюдыть гоняют!
— Но-но-но! В прошлый раз ты съха… хмм, съела целого зайца и дрыхла пол дня! Так что не вякай тут…
— Бе-е-е… Ладно, я спать, а ты отвязывай письмо-то!
— Лыдно, как скажешь, злюка… |
Отвязав письмо, состоящее из абсолютно непонятных для простого смертного закорючек, от вида которых половина таракашек свалилась в недоумённо булькнувший котелок, и там упокоились, а червячки ударились в массовый запой.
Однако я, как человек разумный, спустя почти пять миль смогла уловить приблизительный смысл, и вдруг вспомнила! Я, сарумать мою в Мордор прямо из Ортханка, да с четырьмя переворотами прямо в Валинор Манве на голову, забыла прихватить у старухи Ользен книгу, которую обещела презентовать еще два года назад лорду Элронду! Кто я после этого? Правильно — труп.
Обреченность так и захлестала из котелка нехорошими словами:
— Моргота вам в пятку, балрога на шею, стопроцентно к Элберет на турне по Мандосу, дура я, носок вам Тома Бомбандила в одно место… Твою…!!! Вашу… !!! Всех… !!! — и дальше я подробно и ясно, мешая эльфийскую тарабарщину, до конца мной так и не выученную, русский, немецкий, латынь, кхуздул, орочий и еще несколько языков, сама не знаю, каких, рассказала самой себк о том, кто я, где я и когда я.
От расправы меня спасло только отсутствие знания у гномов русского языка, ну и зависение?.. завишание? Ну в общем вы поняли. Пока половина отряда благополучно зависала, я подъехала к Дуболому.
— Слушай, я в холме одну вещь оставила… Можно мне за ней сгонять? Туда, обратно и назад, честное слово!
— На ночь глядя? Я конечно изверг, но не настолько же, что бы даму одну куда-то отпускать. Тем более ночью.
— А, ну тогда я завтра с утречка пораньше, ок?
И не успел он расспосить меня о значении этого слова или возмутиться, как я отъехала обратно и возобновила общение с червячками, таракашками, гномами и Сэли, а так же постоянное придавливание крышки котелка всем, что попадется под руку, одновременно.
* * *
После утренней, шестичасовой побудки я быстренько похватала свои пожитки и, отпросившись у Дуболома, на всей скорости рванула обратно. И кто меня просил вспомнить так поздно? Сейчас ведь уже шестой° день поездки! А всего до Ривенделла — девятнадцать дней ехать! По моим прикидкам, догоню дня через три-четыре. Если не задержусь, конечно…
* * *
К вечеру я была уже у двери холма и борабанила в дверь, пока червячки ругались с тараканами по поводу песенок (мол, заставят меня петь или не заставят). Оказалось — заставили. Правда не петь, а всего лишь прочитать коротенький отрывочек из все того же самого «Дело было…», а проще говоря — краткую характеристику русских (Кони сыти, хлопци пьяни,
Иногда наоборот —
Словом, шебутной народ!), а потом милостиво впустили внутрь и… устроили допрос с пристрастием (мол,
Ой ты, гостья, госпожа!
Долго ль ехала? Куда?
Ладно за морем иль худо?
(Пушкин, блин. Пристал, паскуда)) часа на два. Когда эти мучительницы оставили в покое мою бедную тушку, на часах было уже десять часов. А это значит, что… Старуха Ользен уже спит, и теперь, чтобы забрать у нее книгу, мне надо ждать до (подумать только!) девяти часов утра, итого одиннадцать часов! Это как вообще? Котелок возмущённо хлюпнул, булькнул и выплеснулся тирадой еще более ужасающей, чем те… слова, которые были объявлены гномам на детальное рассмотрение не далее, как прошлым вечером. Все немного ошалело слушали.
Глаза Мáлой загорелись предвкушающим блеском:
— Научишь?
Я грустно вздохнула, придавила булькнувший котелок, заткнула возмущающихся таракашек и присела на лавочку: выхода-то у меня нет.
* * *
— Встава-а-ай!
Вот же ж… Мораль отсуда такова: ложись пораньше — иначе оглохнешь. А легла я действительно поздно: если не ошибаюсь, это было в часа четыре утра. А сейчас… Двенадцать! Я проспала-а-а! Червячки, тараканчики, а ну быстро поднимайсь! Да на службу выметайсь!
И вот я уже лечу, мысленно костеря себя, замок и Ос та-акими словами… Любой пьяный гном мгновенно протрезвеет.
— Старуха Ользен! Помните я у вас книгу просила? Ну, ту, для лорда Элронда? — с порога заявила моя запыхательность, впериваясь в старушку огромными глазелками. Старушка доброжелательно покивала и, улыбаясь, ответила:
— Конечно помню! Я же не глиняный болванчик!
Я тоже так хочу: себя похвалить, другого оскорбить, и все ничего не заметили. Кру-уть!
— Я тоже не из глины слеплена, если вы не знали, — пренебрежительно булькнул скептический тараканчик, упав в котелок.
Ользен ничего не ответила, и прошла к стеллажам, полностью заставленным талмудами, книжками, тетрадочками, томами… Покрутившись вокруг него и пробежав по названиям своими глазами-бусинками, она протянула мне один томик.
Не очень толстый, скорее просто чуть пухляшечный, обитый темной блестящей кожей, с золотыми уголками и тисненими золотом же буквами, томик.
Я чуть не бросилась к ней на шею, но в последний момент сдержавшись, горячо ее поблагодарила и рванула обратно так, что всю живность из моего мозга просто выдуло. Но я не беспокоилась: червячки и таракашки у меня живучие… Прям вот как я, например…
___________
Примечания:
° — два дня ехали из Шира к Осам (вернее полтора), еще два с половиной — были в холме, а вспомнила о книге я только в четыре часа следующего дня. Выехала обратно — на следующее утро. Итого: шесть дней.
,