ЛУЧШЕЕ «ХУДШЕЕ» ЛЕТО

«Безразлично, будешь ли ты наблюдать человеческую жизнь в течение ста лет или же десяти тысяч. Ибо что увидишь ты нового?»

***

Маленькая кухонька в квартире семьи Фушигуро была забита тушками четырёх парней, включая его самого, рассевшихся то за столом, то на подоконнике, то на полу у жужжащего холодильника.

Все потихоньку отходили от случившегося часами ранее. Хозяин любезно заварил всем зелёный чай для лучшего успокоения. Алкоголь в горло не лез совсем.

Нобару уложили спать в комнате вместе с отключённой Сереной. Все испугались не на шутку, но, слава всем существующим богам, никто не пострадал. Никто, кроме несчастного гонщика, потерявшего управление. А такой ли он «несчастный»?

Тишину нарушает Двуликий, доставая из кармана маленькую пластиковую баночку с таблетками без маркировки и ставит её на край стола. Пустые взгляды ребят сразу втупились в неё.

— Что это за дичь? — Итадори озвучил вопрос за всех, кто тут находился, переводя глаза на возгоравшего Сукуну, что был неспокоен и зол.

— Эта «дичь» вывалилась из куртки того откинувшегося камикадзе.

— Ясно. Кто-то опять начал толкать непонятную херь у нас под носом. Наркотик с запретной техникой, чтобы изменить душу жертвы, — заявил Годжо, поправляя очки, — Сёко сделала анализ.

— Почему ты не хочешь оставить это легавым? — казалось бы, логичный вопрос, но по выражению лиц было ясно, что Юджи смолол полную чушь.

— Эти мрази просто закроют на всё глаза и пустят дело по течению. Так всегда было, есть и будет, вам ли не знать? 

— Ладно, ладно, — поднял руки, сдаваясь, — Херню сказал. Каюсь. Просто давно такого не было, и я подзабыл, какого это – гоняться за недоделанными Эскобарами как за проклятыми духами.

— Так, парни... — потирая сонные глаза, Мэгуми направляется к двери, — Если на сегодня всё, то прошу сгинуть из моей хаты. Нормальным людям завтра на работу ковылять, — в ответ он получил тихое копошение собирающихся тел.

***

Резкий холод от соприкосновения чьих-то холодных пальцев с кожей на шее разлился штормовыми волнами по всему телу, вызывая неконтролируемую дрожь. Веки настолько тяжёлые, что открыть их кажется чем-то невозможным, а всё тело как будто приросло к кровати, в отличие от неизвестного человека, чей напор становится всё сильнее. Одна его рука безвозвратно душит, царапая ногтями кожу, а вторая всей ладонью требовательно скользит по ногам, словно вместо длинных пальцев – остро наточенные клинки. 

Что происходит?

Пошевелиться нереально, вдохнуть – тоже. Не получается.

К горлу подкатывает ком, как только ощущаю на своём лице прицел красных глаз и низкий голос, нашёптывающий прямо в приоткрытый рот одно единственное слово: 

«Русалочка».

Быстрым движением вскакиваю на кровати, громко вдыхая полные лёгкие недостающего кислорода, и, уставившись на стену напротив, тянусь к пульсирующей венке на шее, где только что совершенно реально ощущала крепкую хватку.

Сон. Всего лишь сон.

Пытаюсь себя успокоить, но выходит с точностью да наоборот. В голове начинают всплывать картинки воспоминаний той ночи у клуба. И волнует только два вопроса: «Сколько я была в отключке и пострадал ли кто-то?».

Услышав тихое шуршание справа, напрягаюсь и медленно поворачиваю голову в сторону звука, но сразу же облегчённо выдыхаю. Кугисаки, целая и невредимая, закутанная в одеяло, развернулась на другой бок, не прекращая сладко сопеть.

От всего этого «веселья» можно заикой стать, честное слово. Потирая лицо, не глядя шарю по тумбочке в поиске телефона. Нашла. Время 5 утра, а дата не изменилась с того раза, как я посматривала на часы в районе 00:30, ожидая конца гонки. На четыре часа выпасть из жизни – не много и не мало. Лучше просто забыть, как страшный сон. И сон, кстати, тоже.

Натянув на себя первую попавшуюся свободную чёрную футболку Мэгуми и домашние спортивки, на носочках крадусь к кухне, как преступница, мимолётно заглядывая в комнату брата. Жив, здоров, пускает слюни в подушку. Сон как рукой сняло, поэтому, чтобы никого не разбудить, делаю себе кофе со сливками, наливая его в термо-кружку.

Через полупрозрачные занавески пробивается еле уловимый утренний свет. Захватив из сумочки пачку сигарет и зажигалку, отложенные на экстренные случаи, тихонько ухожу из квартиры. Не дай всем магам про эту слабость узнает брат – мне не жить. Руки и ноги оторвёт. Да и вообще всё, что только можно оторвать. Но сейчас это жизненно необходимо, как вдох морозного воздуха жарким летом. Весь район спит, на улице начинают петь птицы. Романтика.

У подъезда ещё тихо, никого нет, все греются в своих тёплых квартирах, дожидаются ранних надоедливых будильников, предвещающих о начале рабочего дня. Сажусь на лавочку, ставя чашку на колени, и щёлкаю зажигалкой.

— А братик знает?

Подпрыгиваю от неожиданно раздавшегося мужского голоса справа, чуть ли не роняя кружку. Резко повернувшись к источнику звука, таращусь на фигуру, на корточках сидящую возле цветущих кустов чайных роз.

Вот знакомые светлые волосы, растрёпанные после недолгого сна, кроваво-красные глаза, строгие черты лица, украшенные проклятой меткой в виде чёрной татуировки – символ силы и власти. Увидев перед собой Сукуну, меня покорил ужас – его перед собой я ожидала увидеть меньше всего. В зубах тлеющий синий Мальборо, на голом теле наполовину расстёгнутая рубашка с гавайским принтом, и пляжные шорты.

— Твою ж мать! — возмущённо вскидываю брови, активно жестикулируя свободной рукой, — У тебя хобби такое, в крысу торчать у чужого дома и пугать людей?

— Во-первых... — он выпускает дым из приоткрытых губ прямо мне в лицо, — Это и мой дом тоже, — он выравнивается во весь рост и приближается ко мне, — А во-вторых... — бессовестно тянется к моей кружке, — Дай отпить глоточек.

Прищурившись, смотрю с подозрением, размышляя, поделиться с этим идиотом драгоценным напитком или нет, но всё-таки сдаюсь. Он как-никак спас меня, так что заслужил эту маленькую благодарность.

Пока он делал далеко не один глоток, смотря куда-то вдаль, я и не заметила, как конкретно зависла на нём. Демон. Самый настоящий. Во всей своей сущности.

Пробежалась глазами по усмехнувшемуся лицу духа и его накаченному телу, без шуток отмечая, что если бы мне сказали о стриптизе Короля Проклятий на импровизированной сцене, одна моя нога уже была бы здесь без всяких звонков на горячие линии. 

Наконец дёрнув себя, щёлкаю пальцами, выбрасываю давно догоревший окурок и выхватываю у него свой законный кофе, которого там почти не осталось.

— У тебя совесть есть или отсутствует? Кружка была почти полной!

Вызвав у него этим один лишь смех, отворачиваюсь в другую сторону, дабы не видеть эту довольную рожу, и, насупившись, пытаюсь влить в себя остатки кофеина.

— Не злись, русалочка. Ты в состоянии функционировать и без тахикардии, — на этом прозвище меня передёрнуло не на шутку, а в голове появились обрывки из недавнего сна, и рука машинально потянулась к шее, — Что такое, горло болит? — проговаривает с напускным сарказмом, обходя со стороны и встав перед лицом, пробуя температуру на лбу губами.

— А что такое? Беспокоишься? — начинаю кашлять и несильно бью грудную клетку, прогоняя першение.

— Ты поняла это только сейчас, или просто подольше хотела построить из себя недотрогу? — уточнил Рёмен. Это он флиртует так?

— Не хотела раньше времени отпускать надежду на благополучный исход, — обхожу его со спины и закидываю руки на широкие мужские плечи.

— Меня развеселила милая леди и не хочет отпускать? — он откинул голову, сталкиваясь со мной взглядом.

— Я не ослышалась, милая леди? — удивилась я джентльменским наклонностям, — Больше не называешь русалочкой?

— Я понял, конкретно тебе понравится, если с моих уст сорвётся «госпожа», — с задором отозвался в ответ.

— Может быть, — я расслабленно усмехнулась.

— Фантазии о подчиняющемся мужчине не дают покоя?

— А ты реже позволяй незнакомцам обнимать себя со спины, проклятый дух, — дала я совет, понимая опасность провокации.

— Чего сказала? — натянуто спросил он, не скрывая злость.

Либо он намеренно подогревал мой энтузиазм, либо собирался пустить пыль в глаза – что-то подсказывало мне, что он легко сможет сделать и то, и другое.

— Чего так лицо напряг, убить меня решил? — понижая интонацию голоса, спросила я, с опаской заглядывая ему в глаза.

Его мрачное, хладнокровное выражение лица не говорило ни о чём хорошем. Я напряглась, приподнимая подбородок, готовая принять удар, и осознавая риски. Под испытывающим и напряжённым взглядом Сукуны мог согнуться даже металл, но пусть знает – я прочнее. Мне не нужно было доказывать свою силу, а уж тем более перед ним. Моя непоколебимая уверенность не нуждалась в доказательствах, не нуждалась ни в чьей похвале – она шла прямиком из души. Сейчас передо мной стоял тот, перед кем я решилась показать импульс и бесстрашие. Я не скуплюсь продемонстрировать Двуликому все свои способности на практике.

«Рано или поздно нам нужно было вступить в бой», – подумала я, но у него на меня были определённо другие планы. Гораздо более опасные, чем я на то рассчитывала.

— Что с твоей проклятой энергией?

Вопрос, прозвучавший из его уст, поверг меня в замешательство и заставил скинуть руки с его плеч. Я смотрела на него с мрачным видом, ожидая чего угодно, но только не этого. Меня тревожило то, как искусно он задавал вопросы, и как точно он попадал в цель. Эти вопросы, словно остро заточенные стрелы, летели в яблоко над головой, но попадали прямо в сердце. Беспокойство подступило к горлу, вызывая боль дурного предчувствия, мешая дышать.

Нужно было уходить, эту тайну я была не намерена раскрывать и очень хорошо понимала, что её познание опасно. Но я продолжала стоять, не делая даже мысленного шага навстречу к дому.

— Почему я её совершенно не чувствую? — он сощурился.

А после этого уходить стало слишком поздно...

Я попыталась сбежать, прежде чем наткнуться в листве на силуэт Двуликого, пока ещё было время что-то предпринять, но когда подняла глаза вверх, увидела его прямо перед лицом, пока он предостерегающе двигал указательным пальцем, подцепив кончик моих белёсых волос. Он собирался использовать способность, – с лёгкостью догадалась я.

Проклятие тут же исчезло из моего поля зрения, я не успела обернуться, как почувствовала невесомое прикосновение к спине и туманность перед дрожащими зрачками. И вот моё наивное нежелание уходить, опрометчивое решение остаться, жестоко дало о себе знать. Я в ужасе оглянулась, видя исподлобья, как «спасатель» вытягивает мою проклятую энергию между лопаток.

Осознать, что произошло, получилось лишь когда я не хило ударилась об асфальтированную дорогу и стёрла ладони. Кажется, что Рёмен всё же применил какую-то способность, а я была слишком неопытна и беспечна, чтобы заметить, как он складывал печати и залез в мою голову.

— Так ты не маг... — прошептал он, отстраняясь от тесного контакта, — Обычная смертная, научившаяся какой-то технике, при этом возомнившая себя, как равная мне по статусу.

Мужчина всё ещё направлял на меня палец, оттопырив большой, что-то вроде импровизированного бутафорского пистолета, который, могу поклясться, заряжен не хуже, чем настоящее оружие. Я развалилась на асфальте и направила на Двуликого точно такой же. На кончиках пальцев потрескивал бирюзовый свет: вопрос в том, чей выстрелит раньше, а в каком не окажется магических пуль?

«Маги и простые люди обладают проклятой энергией с характерным оттенком насыщенно голубого. Проклятия же, в свою очередь, имеют силу красного цвета» – моментально вспомнилась заученная теория основ магии в трактате о техниках, которую каждый маг знал с пелёнок.

— Чего ты застыла? — усмехнулся Сукуна, — Я знаю, что боишься. Знаю, что меня. Не бойся, прежде я буду аккуратен.

Я поднялась, нехотя признавая, что Двуликий прав. Мне бы очень хотелось, чтобы он просто развлекался, и сейчас прибежал брат, разгоняя нас, как маленьких детей, не поделивших территорию.

— Дай угадаю, — продолжало проклятие играть на моём страхе, — Техника, которую ты используешь на самом деле – это далеко от проклятой энергии. Твоя способность настолько слаба, что ты умрёшь, если я её узнаю.

Он наконец позволил своей усмешке выйти из-под контроля и оглушить своим раскатистым хохотом всю несчастную улицу. Я слушала его с безмятежностью и лёгкой улыбкой.

Во мне практически не осталось проклятой энергии, о чём говорила сильная слабость в коленях и лёгкое головокружение. Применение родной техники, которой я когда-то владела в совершенстве, мне всё ещё давалось тяжело. Мне пришлось замедлить циркуляцию безмерной проклятой силы Сукуны, чтобы дать себе немного времени перед новой встречей и попросить реванш. Другого выбора мне не оставалось, но я и не та, кто стала бы искать более гуманный способ, когда есть эффективный – напролом.

— Как оказалось, хрупко эго «всемогущего», и ты-то прожил тысячу лет? — я оскалилась, бесстрашно проговаривая это в лицо Двуликому то, что успела запомнить о нём из пьяных рассказах мальчиков и засекреченных папирусах клана Рёмен. Пускай у меня нет сил, зато есть оружие, которое не отнять, – язык без костей, и льющиеся сарказмом речи. Или, как выражался Мэгуми, «язык, как половая тряпка и пугало для окружающих».

Нас отделяла всего пара сантиметров, и мне удавалось увидеть каждую набухшую от злости венку на его висках. Это не останавливало, а лишь усиливало интерес найти потолок его терпения.

— Да, я прожил тысячу лет, и уж поверь, знаю о вас гораздо больше, — он сохранял самообладание. Смиренно прикрыл глаза, ощущая собственное непоколебимое превосходство, или же, не желая признавать чужого, — Я всегда получаю всё, чего захочу.

— Меня хочешь? — тут же спросила я. Двуликий улавливал мои строгие черты лица, видел и амбициозные, бескомпромиссные намерения, — Значит, я стану первой, кого заполучить тебе не удастся.

Я хитро прищурилась. Что ж, око за око, Двуликий, пришло время и мне поиздеваться над тобой.

— На первый взгляд ты казалась интереснее.

— А может, ты просто плохо рассмотрел? — подсобила я, с вызовом заглядывая ему в глаза, — Бьюсь об заклад, ты хочешь на мне жениться, — рассмеялась я охрипшим голосом.

— Что за бред, в голову кровь ударила? Я же холост.

Не роняя своего достоинства, я выпрямилась. Ожидаемо застала полное недоумение и никуда не девшуюся ярость.

— Не буду скрывать, ты тоже меня заинтересовал, — я облизнула губы, чувствуя на них остатки кофе.

Но сразу отвела взор первой, беспокоясь о том, чтобы не утонуть раньше времени в красных глазах Короля Проклятий, словно в девятом круге Ада стража Плутоса. Вид наказания – вечные споры; томящиеся – гневные и ленивые, драки по горло.

Тот усмехнулся, прекращая испытывать моё терпение, которое в его присутствии трещало по швам, и я даже не знала, чего хотела больше сделать: изгнать его или переспать с ним.

— Я всё в толк не могу взять одну странность... — задумчиво протянул он, подкуривая сигарету маленьким огоньком между пальцев.

Навострив слух, я принялась ждать не озвученные детали монолога, что всё это время мучили нас обоих. Устремив взгляд наверх, Двуликий поглаживал свой подбородок большим пальцем.

— На что могла рассчитывать смертная, попытавшаяся напасть на меня? Так ещё и такая безрассудная.

Наконец он оторвался от детального рассмотрения рассвета и выбросил недогоревший окурок. Красные, жаждущие крови глаза, прошибли холодный пот в моём теле. Это дало понять, чью смерть они желали увидеть. Чем больше он выжидал ответ, тем сильнее у меня пропадал дар речи. Но даже если я хотела отвести взгляд от мужчины, перед глазами, пронизывающими до мурашек, всё равно не получилось бы скрыть правду, – ложь Сукуна почует сразу у опытного лжеца вроде меня, а зная методы нашей семьи, не поскупится потом ткнуть носом в то, где конкретно и что я сказала не так.

— Я бы не стала изгонять тебя, остынь, — честно призналась я, прикрыв глаза. На лице проклятия проскользнула тень смеха.

— Что-то мне подсказывает, тебе это было бы просто не под силу, — проговорил он, вынудив меня заглянуть в его бордовые глаза, смотрящие свысока, — Я в курсе, что ты попросту не способна приручить свой наследственный дар экзорциста.

— Мне под силу подчинить любое проклятие своей воле, и ты не исключение, — уверенно заявила я, на что дух не смог сдержать смеха. Понял, что соврала?

— Ты точно сестра Мэгуми, а не дохлый бобёр?

— Догадливость у бессмертных бывает занимательна, — спустя полминуты молчания беспомощно выдавила я.

— С твоей стороны глупо рассчитывать на то, что я не догадаюсь.

— Что ты, у меня и в мыслях такого не было, — глаза на миг хитро прищурились, губ слегка коснулась ирония.

Пугало меня лишь то, с какой ужасающей скоростью Сукуна всё осознал.

— Тогда вернёмся к изначальному вопросу, — огонь в чужих глазах опасно блеснул, — На что ты рассчитывала, Фушигуро?

— На такую цель грех не набраться смелости, — резонно отметила я.

— Рискнуть своей жизнью, как я понимаю, тоже для тебя не грех?

Хохотнув, я призналась:

— Да, похоже, святого во мне мало. У Тенген до хрена отстойное чувство юмора, — под ресницами блеснули ехидные искорки.

 — Это в тебе и привлекает, русалочка, — принимая как факт моё бесстрашие, Двуликому ничего не оставалось, кроме как развести в сторону руками.

— Правда? — я искренне поинтересовалась. Мне показалось, что проклятие снова надо мной издевалось. И была права.

— Конечно нет. Мне плевать, какое у тебя представление обо мне, — звучало именно так, будто не плевать, — Но я, как ты там выразилась, «бесчувственный проклятый дух». Ты не сможешь запудрить мне мозг или соблазнить своим телом. Я ни за что не женюсь на тебе, и тебе никогда не видать моей силы, Се-ре-на.

— Как связаны твоя сила и женитьба? С чего мне желать хоть что-то из этого? — меня начал одолевать чуть ли не истеричный смех. Вот наивный глупец, реально подумал, что я собираюсь связать себя с ним узами брака.

— Потому что ты слабая и никчёмная смертная, которая желает получить силу любой ценой, будь то подчинение других или попытки запудрить мне мозг. У тебя никогда не хватит сил сразиться с кем-то в равном бою, поэтому всё, что ты можешь – быть слабой и подлой.

— Я что-то не поняла, тебя давно не разбирали на двадцать пальцев? Или, может, я успела пропустить момент, где ты обрёл вселенское бесстрашие, Су-ку-на? — прохрипела я очень раздражённо, скрывая обиду.

Мы спорили друг с другом, как конкретно отбитая парочка, что вылезла из квартиры в чёртовых пять утра, потому что внутри ругаться уже неинтересно.

Я не выдерживаю и быстро залетаю в подъезд, и перед тем, как хлопнуть дверью у него перед носом, вставляю ядовитую вишенку на торте: 

— Спасатель херов! Бесишь!

Вскинув брови, он так и остался там стоять столбом. Как будто сказанное ничего для него не значило.

***

Сукуна Рёмен практически никогда не выходит из себя и возгорается только по особенным случаям, что прямо вообще ни в какие ворота не лезли. 

А тут, с ней, что ни случай, то особенный. Это полный бред, потому что любой другой на его месте бы махнул рукой и отказался лезть в этот пиздeц. Но нет, кажется, это особый вид мазохизма. Ему хочется ещё. Кажется, что ему это жизненно необходимо – подвергать всех и вся опасности. Ему нужен огонь в крови. Ему определённо нужна последняя наследница клана Фушигуро.

***

Забежав в квартиру и добравшись до комнаты, я нашла свой гребень для волос. Обычно с его помощью я усиливала действие своей техники, увеличивая предельное замедление времени и охватываемую площадь, но в этот раз я надела его для того, чтобы восполнение проклятой энергии проходило быстрее. Сейчас наследственный гребень пригодится мне, как никогда ранее, потому что я в скором времени собиралась отправиться прямиком в логово Короля Проклятий.

Валюсь на остывшие простыни, прижимаясь к спящей Нобаре со спины, смахивая скопившиеся слёзы в уголках глаз. Внутри всё разгорается, а нервы как натянутая струна.

Стаскивая гребень с корней волос, прячу его назад в шкатулку, и роняю голову на подушку, желая забыться хотя бы на несколько часов... Сон снова затягивает в свои грёзы, и я с распростёртыми объятиями отдаюсь ему целиком и полностью.

***

Серена Фушигуро родилась последней в клане экзорцистов. Благодаря огромному потенциалу она завоевала расположение других магов. Возвышенную и элегантную Серену окружает неземная аура, поэтому её легко принять за одну из шаманов. Но именно годы уединённой жизни в компании студентов сделали её бесстрастной и отчуждённой.

Волосы Серены прежде были чёрными, как у Мэгуми. Она не владеет проклятой техникой, и вместо оружия особого уровня для неё сделали гребень из священного белого камня, наполненного проклятой энергией. Маленькой Серене сказали, что если та хочет порвать со смертным миром и войти в царство духов, то пусть в качестве посвящения в ученики проведёт магическим гребнем по волосам. С первым проходом гребня волосы девушки словно покрылись инеем, а через несколько мгновений уже были как белый шёлк и стали белоснежными... Серена до сих пор хранит этот гребень как знак связи с проклятиями, благодаря которому может их видеть.

𓆝 𓆟 𓆞𓆝 𓆟 𓆞𓆝 𓆟 𓆞𓆝 𓆟 𓆞