- 4 -
Сон как отрезало, но Джин больше и не ложился. Пригревшись у огня, он поглядывал в сторону Чонгука. Тот спал или мастерски делал вид. Ну конечно, день прожит не зря — свою порцию удовольствия получил, поиздевался над Джином от души. Будто премию от президента получал за старания насолить старшекурснику.
Джин глубоко вздохнул, расшевелил угли и с сожалением понял, что хвороста до утра не хватит. Оставалось либо мёрзнуть, либо идти за дровами. Он посмотрел в сторону чёрного леса за спиной — страшно. Небо даже светлеть не начало, значит, ночь в самом разгаре. А если костёр потухнет, вовсе темно станет. Сколько ждать до рассвета — неизвестно. Думать долго не пришлось — новая порция свежего ветра со стороны моря быстро заставила подняться на ноги и шагнуть в непроглядную темень меж деревьев.
О чём только Джин думал, когда решился на отчаянный шаг? Что сможет собрать дровишек по-быстрому и вернуться на берег? Ха! Ха-ха-ха! В лесу темным-темно, хоть глаз выколи, да ещё звуки пугающие со всех сторон. Сколько он здесь, минуты две-три? А страху словил, будто не меньше часа бродил по окрестностям. То тут что-то ухнет, то там зашелестит. У Джина от ужаса волоски на руках приподнялись. Какой там хворост, живым бы выбраться. Вот чего ему на песочке не сиделось спокойно? Ну замёрз бы немного, в конце концов, к Чонгуку бы лёг. С Чонгуком тепло и не страшно. Чонгук доставал, а это пережить можно. Сокджин бы даже шутки эти странные принял, и громче всех смеялся бы над ними. Да он сам бы первый предложил побесить его, только бы сейчас вернуться к Чонгуку.
В паре шагов от него что-то вновь треснуло, щелкнуло, хрустнуло, и Джин едва сдержал крик, обняв себя руками. Правильно Чонгук сказал ему, что он идиот тупой. Был бы умный, разве пошёл бы ночью в лес? Ночью. В. Лес. Ночью. В. Лес. Ночью…
— Вот ты где, — внезапно прозвучало у самого уха.
— А-а-а-а-а… А-а-а-а-а… — истошно заорал Сокджин, на подсознательном уровне принимая решение бежать. Бежать, куда глаза глядят. Точнее, не глядят, потому что от страха парень зажмурился. И он уж было дёрнулся вперёд, только чужие крепкие руки, ловко перехватившие его поперёк груди, не дали сделать ни шага. — А-а-а-а-а-а… — Джин только громкости добавил.
— Тише ты. Чего орёшь? Всю местную живность перепугал, наверно.
Вопль оборвался на какой-то особой писклявой «а-а». Кричать Сокджин прекратил также резко, как и начал. Только сердце до сих пор стучало, как бешеное, и дыхание никак не могло выровняться.
— Чон Чонгук, твою мать, ты меня чуть не угробил, — устрашающе низко начал Джин, взвизгивая на последних гласных, и развернулся лицом к бесячему первокурснику. — Я из-за тебя чуть кони не двинул.
— Ну не двинул же, — беспечно заявил Чонгук, словно не понимая какую беду мог накликать на свою голову в виде разъярённого сонбэ. — Спасибо скажи, что я пошёл за тобой, а то бы опять блудил тут в одиночестве до скончания веков. Ты чего вообще в лес ночью попёрся?
— По ягоды пошёл, хотел к завтраку насобирать свеженьких, — не удержался и съязвил вслух Сокджин, хотя про себя отметил, что Чонгук прав. Если бы не он, Джин бы точно заблудился и инфаркт словил от страха.
— М-м-м… — многозначительно протянул Чонгук, и Джин вдруг понял, что до сих пор вплотную стоит к нему. Но это он не по собственной воле, точно-точно, это всё руки чонгучьи никак его не отпускали. — И как, насобирал?
— В процессе был, когда ты помешал.
— Понятно, — на плечо Сокджина опустился острый подбородок. — Тогда не буду тебе мешать, что ли? Пойду досыпать.
Чонгук, в подтверждение своих слов, разжал объятия и отступил назад. А Джин, испытав дежавю, когда он был в тепле, а потом враз стало холодно, по инерции потянулся следом, ловя Чона за толстовку. Пальцы ухватились за мягкую ткань и сжали её покрепче, потому что Чонгук не остановился ни на секунду, уверенно продвигаясь вперёд. Старшекурсник молча семенил за ним, где-то в глубине души признавая, что впервые рад появлению этого наглючего засранца.
Оказывается, Джин не так уж и далеко забрёл в лес. Чуть больше минуты им понадобилось, чтобы выйти обратно на берег. Сокджин взглянул на костёр, в котором дотлевали последние угольки, и тяжело вздохнул — перспектива сидеть без огня не радовала. Чонгук на этот вздох лишь хмыкнул, уселся на песок, а потом вытянулся на нём во весь свой немаленький рост. Джин ещё раз осмотрелся кругом, ища альтернативные места для сна, только как бы не хотелось ему по-другому — лечь рядом с первокурсником было идеальным решением.
Сокджин, сопя и пыхтя, демонстративно попытался устроиться в метре от Чонгука. Долго елозил, фыркал, проклинал песок, что опять стал забиваться под манжеты, пока не услышал тихое:
— Ложись ближе, сонбэ, холодно же.
— Вот ещё, мне и так прекрасно.
Чонгук больше предлагать не стал, зато Джин почувствовал, как тот сам придвинулся ближе, аккуратно стыкуясь своей грудью с его спиной. Надо же — как идеально. И тепло.
— Тепло, — еле слышно проговорил Сокджин. — Спасибо.
— Хочешь, чтобы было ещё теплее? Только ты не ори и не дёргайся, ладно? — Джину уже было и так хорошо. Дремота накатила на него, как только Чон поделился с ним своим теплом. Ответ где-то застрял на полпути и остался не высказанным. Он с трудом различил звук расстёгивающейся молнии и, Чонгук прижался ещё ближе, распахивая свою ветровку и одной её раскрытой частью накрывая Сокджина. Только этим он не ограничился. По-настоящему жарко стало тогда, когда Чон, не встречая сопротивления, просунул свою руку под чужой пиджак и прижал ладонь к животу Джина. Даже через тонкую ткань рубашки она буквально оставляла ожоги на коже. Сокджин непроизвольно напрягся, но младший больше не шевелился, уткнулся носом в его волосы, шепча: — «Ты такой глупый сонбэ, просто расслабься и спи». И Сокджин, пригревшись, последовал совету и действительно заснул.
С Чонгуком определённо лучше.