Мерцание пустоты

Если бы Соль не сказала, что в этом теле ещё теплится жизнь, я бы решил — перед нами труп. Очередная жертва рейдеров, выброшенная в пыль.

Она лежала на животе, будто выброшенная кукла. Тело, волосы, изорванная майка и джинсы — всё было пропитано густой красной жидкостью, перемешанной с землёй. Кровь? Но она не засохла. Не свернулась. Алая масса блестела на коже — вязкая, липкая. В ней было что-то инородное и необъяснимо отталкивающее.

Я опустился на колени. Девочка. Подросток. Лицо измазанное грязью и следами крови. Но дыхание есть — редкое, прерывистое, словно каждое движение грудной клетки даётся через силу.

Губы потрескались. Щёки в высохших потёках слёз. Глаза полуоткрыты, взгляд пустой — она уже не здесь.

Судя по одежде и отсутствию обуви, так далеко забираться в пустошь она явно не планировала. Кто-то или что-то заставило её в спешке покинуть дом. Открытые руки и босые ступни — всё в ссадинах, в запёкшейся крови. Под ногтями земля. Колени стёрты. Кажется, она шла... ползла, пока силы не покинули её совсем.

Я протянул руку и осторожно коснулся плеча.

Красная жидкость была тягучей, словно мёд. На пальцах осталась вязкая плёнка. Я поднёс руку ближе к лицу — запах заставил замереть.

Кровь. И цветы. Но не те, редкие, что выживают в пустоши. Это было нечто иное — сладковатая гниль, обволакивающая, как ядовитый дурман.

Внезапно она захрипела. Тело дёрнулось. Девочка широко вдохнула, как будто вынырнула из воды, и резко распахнула глаза. Зрачки — расширены. В них стоял ужас, первобытный, звериный.

Прежде чем я успел отпрянуть, она схватила меня за руку. Пальцы впились в кожу с неожиданной силой. Смотрела прямо в меня — будто хотела узнать, настоящий ли я, не сон ли это.

Её губы шевелились. Беззвучно. Она хотела что-то сказать, но голос застрял в горле. Лишь обрывки дыхания, еле слышные, срывались с губ.

— Эй... всё в порядке... ты в безопасности... — прошептал я, не зная, слышит ли она.

Её пальцы задрожали. Глаза помутнели.

И в следующее мгновение она снова обмякла, теряя сознание. Рука соскользнула с моей, медленно упала в пыль. Тело вновь стало безвольным.

Я медленно выдохнул и обернулся.

Соль уже стояла рядом с моей розовой сумкой-тележкой. А ей идёт, подумал я.

Её пальцы ловко вытащили из кармана сумки тонкий цилиндр — медпак, на вид что-то среднее между инструментом и оружием. Металлический корпус, прозрачное окошко с мерцающей жидкостью цвета янтаря. Световой индикатор горел ровным синим — устройство было в полной готовности.

— Подожди, а срок годности... — начал я, но не успел договорить.

Она опустилась на колено, аккуратно повернула тело девочки на бок и вжала инъектор в плечо.

Раздался короткий щелчок, за ним — едва слышное жужжание. Соль удерживала устройство обеими руками, не отводя взгляда от шкалы на корпусе. Странно: в её лице не было ни тревоги, ни сочувствия. Только сосредоточенность — как у техника, работающего с хрупким механизмом.

— Что ты... — начал я.

— Медпак, — бросила она коротко. — Действие — восемь часов. Регенерация тканей, поддержка дыхания, стимуляция иммунной системы. Ты же сам их набрал полсумки.

— Думаешь, поможет?

Она не ответила. Свет на корпусе устройства сменился с синего на жёлтый — инъекция пошла. Девочка дёрнулась, брови дрогнули. Веки чуть приоткрылись — пустой, затуманенный взгляд скользнул мимо, словно она была где-то глубоко внутри себя.

— Слишком ослаблена, — сказала Соль, глядя на лицо девочки. — Но, возможно, выживет.

Медпак пискнул, сигнализируя об окончании ввода. Соль вытащила иглу и медленно поставила цилиндр на землю. Все движения — как всегда — точные, выверенные... почти рефлекторные.

Я лишь молча наблюдал.

— Ты... часто так делаешь? — спросил я наконец.

Соль отрицательно покачала головой. На пальцах — капля вязкой жидкости. Она вытерла руку о штанину и не сказала больше ни слова.

Я снова посмотрел на девочку. Дыхание стало чуть ровнее. Или мне просто хотелось в это верить?

— Ладно, — пробормотал я, глядя на Соль, — давай найдём место для ночёвки.

Соль подняла девочку так легко, будто та почти ничего не весила.

— Два километра на восток. Здание относительно целое, — бросила она отстранённо.

Я взял за ручку свою розовую сумку-тележку и поплёлся за ней. Колёса жалобно скрипели по пыльной земле, оставляя за нами след — будто гигантская улитка катилась в закат с оружием массового поражения.

Здание оказалось полуразрушенным складом — серый остов из бетона и стали, одиноко торчащий среди пустоши. Крыша местами обвалилась, но стены держались. Внутри было сухо. Даже удивительно.

Соль аккуратно уложила девочку на уцелевший мат из мешковины, села рядом и облокотилась спиной о стену. С минуту мы молчали. Дыхание девочки становилось чуть ровнее.

Я сел напротив и, решив, что обстановка располагает к беседе, пробормотал:

— У тебя был шрам на правой ступне. И на скулах тоже. А теперь — ничего. Мы встретились... неделю назад. Как такое возможно?

— Ускоренная регенерация, судя по всему, — пожала она плечами, будто речь шла о какой-то бытовой функции.

— А как ты воспринимаешь мир, когда ходишь босиком? — не унимался я. — Что ты чувствуешь?

Она посмотрела в сторону, медленно моргнула.

— Мы теперь друзья, и я обязана с тобой всем делиться? — хмыкнула она с усталой улыбкой.

— Вообще-то я считал тебя своей подругой, Соль, — сказал я, нарочно подчёркивая имя. — Мы столько пережили вместе...

— Ещё раз назовёшь меня Солью — я тебя очень больно ударю, — нахмурилась она. Глаза блеснули — без злости, но предупреждающе.

Я усмехнулся и посмотрел ей прямо в лицо.

— Соль.
— Соль.
— Соль.

Она медленно приподняла бровь.

— Всё. Ты сам напросился, — сказала она и потянулась к ближайшей пустой канистре. Я инстинктивно выставил лапы вперёд — поздно.

Бум.

— Ай! Ну за что?! — воскликнул я, прижимая ухо.

— Я же предупреждала, — спокойно ответила она. — И это было ещё по-дружески.

— Соль! — крикнул я ещё громче.

Она не спеша поднялась на ноги, подошла ко мне и присела на корточки. Лицо — напротив моего. Глаза не моргали, впившись в меня. Медленно приблизилась ещё, пока между нами осталось не больше пары сантиметров. Дыхание — в унисон. Время — будто сжалось.

На долю секунды мне показалось...
В её взгляде мелькнула растерянность. Хрупкая и беззащитная.

— Я не уверен, что мы полностью генетически совместимы, если ты планируешь романтическое продолжение этой сцены, — пробормотал я.

Удар.
Её кулак врезался в стену рядом с моей головой, пробив в бетоне дыру. Пыль посыпалась в глаза.

Она молча встала и ушла в дальний угол склада. Легла, спиной ко мне.

Я вытер глаза, глянув в сторону, где она неподвижно лежала.

Глубоко вдохнув, пробормотал в пустоту:

— Надеюсь, я победил и теперь могу звать её Соль.

...

Я стоял на берегу.

Под ногами — гладкий, плотный песок. Лунный, без тепла.
Передо мной — океан, чёрный как пустота между звёздами. Не вода, не дым, не материя.
Что-то иное. Густое. Мёртвое. Тянущее к себе.

На горизонте — волна. Огромная, тихая. Она надвигалась.
Я попытался отступить — но ноги приросли к земле, словно став частью этой мёртвой тишины.

Волна обрушилась на меня.

Тьма. Без цвета. Без формы. Без выхода.

Я захлёбывался, остатки воздуха покидали лёгкие мелкими пузырями, растворяясь в пустоте.
Сознание проваливалось в бездну, и сама ткань мира сжималась в точку... внутри меня.

Осознание — как вспышка.
Это сон! Всё иллюзия!
Но я не мог проснуться.

Бороться не было сил. Но что если... принять, впустить в себя. И я впервые ощутил. Не телом — чем-то древним, вечным. Здесь можно не просто быть... Здесь можно изменять.

Что за пустота вокруг? Что делает её целой?
Я нащупал струну во тьме.
Её не было видно, но я знал, как она мерцает. Вокруг — тишина, но я слышал звук.
Нужно только впасть в ритм.
Не ломать. Не кричать. Совпасть.

Дыхания больше нет, но оно и не нужно.
Я позволил себе рассыпаться.
Я — не тело.
Я сам — колебание.
Не существо, а состояние.

Я прикоснулся к чёрной пучине — она дрогнула.
Моё «я» стало частью её узора.

Пульс.
Мягкий, глубокий.

Мир поддался. Словно плёнка лопнула, и под ней вскрылось что-то живое.

Я внёс поправку — не силой, а присутствием.
И на миг всё стало... настроено.

Как будто я и есть тот, кто задаёт частоту.
И сон начал слушаться. Музыка его тишины вдруг сменила тональность.
Тьма ещё держалась, пульсируя, но больше не давила.
Я чувствовал: теперь могу создать что-то своё.

Сначала — цвет.
Тонкая дымка — мягкая, с золотым отливом. Она не приходила откуда-то, а всплывала изнутри.
Я дал ей разрастись.

Потом — звук.
Шорох воды. Лёгкий прибой. Ритм, как дыхание спящего существа.

Давление отступало. Я уже не тонул. Я... всплывал.

Тьма рассеялась, будто солнце пролилось сквозь неё, как тёплый мёд.
Вместо мрака — гладкий берег.
Мелкий песок под ногами. Тёплые лучи на шерсти. Волны — пенистые, мягкие, несущие прохладу.

Это было не воспоминание.
Не картинка из прошлого.
Я знал — я создал это.
Сконструировал.

Я шёл вдоль линии прибоя. Вода мягко обнимала лапы.
Солнце — нежное, доброе.
Небо — ярко-синее, с лёгкими акварельными мазками облаков.
Оно дышало.

...

Я открыл глаза.
Раннее утро вползало в здание, блеклый свет сочился сквозь трещины в крыше.

Что ж... это было что-то новенькое.
Впервые кошмар закончился приятно. И на том спасибо.

Соль и девочка ещё спали.

Я посмотрел на них, почувствовав лёгкий укол вины. Детские подколы — похоже, не самый лучший способ завоевать доверие. А кто знает, сколько времени нам ещё предстоит провести вместе. Нужно срочно исправляться.

Прокравшись на цыпочках к своей большой прекрасной сумке на колёсиках, я тихо приоткрыл клапан. Достал вяленое мясо свинотаракана и остатки сухого кошачьего корма. Найдя обломок старой фанеры — вроде доски, я осторожно разложил мясо в форме солнышка, в центре — горсть корма. Получилось... на мой взгляд, трогательно.

Девочку, наверное, будить не стоит — пусть набирается сил.
Я глубоко вдохнул, набрался смелости, встал перед Солью с импровизированным подносом.

— С добрым утром, Со... солнечная девушка! — выдал я торжественно. — Просыпайся, я приготовил завтрак.

Она зашевелилась, не открывая глаз. Медленно потянулась, сдержанно зевнула — и только потом повернула голову в мою сторону.

— ...Ты решил меня отравить? — хрипло пробормотала.

Я пожал плечами, всё ещё держа поднос перед собой.

— Это... солнечный завтрак, — промямлил я. — Я старался.

— Мясо в форме солнышка и кошачий корм. Романтика, которую мы заслужили.

— Не хочешь — не ешь.

Она села, потянулась ещё раз, глядя на меня, и наконец взяла кусочек мяса с фанерного «подноса».

— Ладно, за старание... — проговорила она с лёгкой усмешкой. — Считай, ты теперь на один удар кулаком ближе к прощению.

Я облегчённо выдохнул.

— Бери вместе с кормом, так вкус пикантнее, — подсказал я.

Она взяла пригоршню и начала хрустеть с удивительным удовольствием, как будто уплетала деликатесные снеки из набора гурмана.

— А ты не будешь, разве? — спросила она, прищурившись на меня, всё ещё жуя.

Я замялся... а потом всё же присоединился к трапезе.
Корм на вкус был... как обычно. Хрустящий, чуть солоноватый, с лёгким привкусом машинного масла. Не сказать, что вкусно — но есть в компании было... уютно.

Взгляд скользнул к девочке.
Она всё ещё спала, но медпак явно работал — дыхание стало глубже, царапины, покрывавшие плечо и ноги, затянулись, даже губы, казалось, были уже не такими обветренными.

Но вся эта слизь...
Она, естественно, не исчезла, и я не знал, что делать по этому поводу. Крупного водоёма либо дома с рабочим водопроводом, скорее всего, не было поблизости.
Запах стал слабее, но всё равно отдавал чем-то цветочным, странно нежным и одновременно тошнотворным — как букет, забытый в закрытом шкафу.

После короткой паузы Соль отряхнула ладони, отложила «поднос» и встала.

— Ты ведь не умеешь обращаться с пулемётом? — сказала она будто между прочим.

— Э-э... ну... в теории...

— Значит, бери его и пошли на улицу, — произнесла она так, как будто мы собирались на утреннюю пробежку.

Я вздохнул. День начинался скверно.

Выкатив розовую сумку из здания, я поставил её перед Солью и вопросительно взглянул.

Она вытащила пулемёт — массивный, пыльный, с поцарапанной ручкой. Вдоль ствола шли трубки с охлаждающей жидкостью, сбоку — индикатор перегрева, чуть мигающий янтарным. Металл поблёскивал в утреннем свете.

Я достал коробку с энергоячейками.

— Сначала основное, — сказала она. — Это — ручка. Это — предохранитель. Это — магазин. Это — ты. Желательно, чтобы ты остался жив.

Я кивнул. Невероятный юмор.

— Заряжаешь вот сюда. Щелчок — проверка. Жди стабилизации. Не вставишь правильно — заклинит и рванёт.

— Угу... — протянул я, следя за каждым движением. Её пальцы — уверенные, быстрые, почти изящные. Похоже, весь процесс доставлял ей удовольствие.

— Удержание — вот так. Упор в плечо, вес перенёс, присядь.

— А как отдача?

— Ударит, если держишь неправильно. Вес — на переднюю ногу.
Когда стреляешь — не зажимай курок надолго, работай короткими очередями.
Секунда, не дольше. Отпустил. И главное: используй только по тварям без интеллекта. Пушистый дурачок с пулемётом наперевес — идеальная мишень для рейдеров. С ними я сама разберусь, не высовывайся.

Она передала мне оружие и пристально посмотрала, как я его держу.

— Переведи с предохранителя.

Я послушно щёлкнул.

— Теперь, — сказала она. — Огонь по той металлической двери.

Щелчок.
Очередь.
Вибрация в плечо, звук сожрал всё остальное.

Пулемёт бился в руках, как живое существо, но я держался. Сила джедая всё же помогала. Металл на двери задымился и потёк.

— Не дурно, — заметила Соль. — А теперь давай, перезарядка одной рукой. Как в твоих любимых фильмах.

— Ты стала слишком много шутить. Тебе не идёт.

Её глаза на мгновение слегка округлились, я глянул на ступни — пальцы ног впились в землю.
— Девочка приходит в себя, — сухо сказала она.

Наверное, стоит принять человеческий облик. Не хочу пугать её.

Толчок. Хруст. Внешность изменена.
Перевоплощение каждый раз происходит удивительно просто, практически интуитивно. Но я всё ещё не могу до конца привыкнуть к этому телу.
В облике домашнего кота проще... и теплее.

Мы поспешили внутрь.

Девочка сидела, привалившись к стене. Волосы — спутаны, лицо — в пятнах грязи и слизи. Грудная клетка дёргалась при каждом вдохе. Казалось, она ещё не до конца вернулась в этот мир.

— Пить... можно?... — выдохнула она с трудом.

Я метнулся к сумке, достал флягу и подал.
Она сделала один неуверенный глоток — и тут же закашлялась.
Соль молча подошла и подложила ей под спину свернутый плащ.

— Маленькими глотками, — тихо сказала она.

— Люси... — прошептала девочка. — Меня зовут Люси... Кто... вы? Где... я?

— Привет, Люси, — сказал я, пытаясь улыбнуться. — Я Сай — друид-метаморф. А это — безымянный репликант серии Нексус Соль. Её создатели не умели делать удобные ботинки, поэтому бедняжка сбежала и с тех пор ходит босиком в знак протеста. Мы из Церкви Свидетелей Говорящего Хлама... Ай!

Пинок под зад прервал мой монолог, но я невозмутимо продолжил:

— Ты в нашем храме. В безопасности. Но это не точно.

Люси моргала, переводя взгляд с меня на Соль, затем снова на меня.

— Прости, — выдохнул я. — Когда волнуюсь, начинаю нести чушь. Расскажи, что с тобой произошло — мы поможем.

— Я... жила в поселении Драйфорд. А потом... всё стало другим. Все, кого я знала... Я хочу их спасти...

Девочка сжалась, обхватив голову руками.

— Вы должны... пойти со мной... в Драйфорд, на востоке... пожалуйста... оно ждёт... — шептала она. Голос прерывался, будто она ловила помехи или лишний сигнал внутри головы.

Моя сумка через плечо завибрировала.
Книга.

Я достал её, почувствовав, как обложка под пальцами вздрагивает — будто ей было страшно. Книга раскрылась сама. Первая страница — та же знакомая карта, но поселение на востоке было перечёркнуто.
Я перевёл взгляд — чернила начинали расплываться.
На следующей странице — красные, искажённые буквы: «НЕТ».
Ещё одна. Та же надпись. Всё дальше — только «нет», «нет», «нет», будто книга кричала сквозь бумагу.

— Кто бы нас там ни ждал, — пробормотал я, — на восток идти — плохая идея. На карте есть другие поселения. Мы можем отвести тебя в одно из них.

— Нет! — крикнула Люси. Глаза — полные слёз. — Если вы не пойдёте, я останусь здесь! Лучше умру...

Соль положила ладонь мне на плечо.

— Давай выйдем на минуту. Нам нужно поговорить.

Я посмотрел на неё...
Потом на Люси.

Девочка продолжала сидеть, дрожа, прижавшись к стене.
Шептала что-то себе под нос — еле слышно.
Будто спорила с кем-то. Или с собой.

Мы с Солью вышли на улицу.
Солнце поднималось медленно, разливая по бетонным обломкам бледный свет.

Девушка достала из внутреннего кармана небольшой свёрток. Лоскут ткани — потёртый, выцветший... с вышитым котёнком. Она протянула его мне.

— Девочка-кот из твоей деревни просила передать. Ты должен понимать: если пойдёшь на поводу у этой Люси — мы умрём. Я в этом почти уверена, — говорила она спокойно. Почти равнодушно. — Мне всё равно. Но есть существа, для которых ты важен. Они ждут твоего возвращения.

Я взял лоскут в руки.
Это от Тэи...

На миг перед глазами всплыло её лицо. Потом — мамино.
И ещё одно лицо — чужое, искажённое страхом, покрытое слизью, с полураскрытыми губами:
«Если не пойдёте, я останусь здесь... Я лучше умру...»

Я попытался представить, как мы просто... собираем вещи.
Выходим.
И оставляем девочку позади.
Одинокую, сломанную, дрожащую.

Насколько этот поступок поменяет меня?

— А что в том городе? — наконец спросил я.

Соль чуть нахмурилась.

— Оно... Оно меняет реальность. И... наслаждается чужими страданиями.
Девочка под его влиянием. Сейчас сложно понять, насколько глубоко.

— И ты не знаешь, как его... убить?

Она опустила взгляд.

— Я даже не знаю, как нам выжить, когда вступим в контакт.

— Если мы её бросим — я с этим не смогу жить. Пусть всё говорит «нет», но я уже знаю, что пойду.

— Ты наивный и глупый ребёнок. Но как скажешь, — пожала она плечами.

Покормив Люси, мы попытались хоть как-то оттереть странную слизь, покрывавшую её тело. Полностью избавиться от неё не удалось, но плащ Соль, который пришлось разорвать на куски, чтобы использовать как полотенца, теперь был безнадёжно испорчен.
Ей предстояло идти по пустоши в футболке без рукавов — с обнажёнными руками. С одной стороны, я был не против: у неё красивые руки. Что за мысль?... С другой — переживал. Надеюсь, её ускоренная регенерация защищает и от солнечных ожогов.
Мою куртку она отвергла, и я отдал её Люси — девочке точно нужна была защита от солнца.

Мы двинулись на восток. Шли молча. Лишь изредка Люси бормотала что-то себе под нос. Я не знал, о чём думала Соль. Но сам впервые в жизни размышлял о смерти — не как о философской абстракции, а как о чём-то, что может случиться со мной... буквально завтра.

...

Мы стояли на холме.
Перед нами, внизу, раскинулся Драйфорд. Или то, что от него осталось.

Город был укутан куполом — полупрозрачным, как плёнка на глазу мертвеца. Он пульсировал, подрагивал, кровавые прожилки расходились по поверхности, как капилляры. Живая плоть, натянутая на кости поселения.

— Ну, нахер, Люси... Ты это видела? — я взял её за руку.

Она вырвалась. В глазах — безумие вперемешку с восторгом.

— Быстрее! Они нас ждут! — крикнула она и побежала вниз, к куполу.

Перед ней плёнка с влажным звуком расползлась, обнажив овальное отверстие. И впустила её внутрь.

— ЗАХОДИ! —
Хор голосов ударил в голову, будто кто-то изнутри вдавил иглы в мой мозг.
Я пошатнулся. В глазах на секунду стало темно.

— Твою ж мать... твою ж мать... — бормотал я, вытягивая дрожащими руками пулемёт из тележки.

Щелчок. Предохранитель снят.

Соль уже шла впереди, обнажив катану.