Бригада: Предубеждение

Твоих демонов накормит тот,

кто бесстыдно и бессовестно познакомился с ними,

пока ты ты делаешь вид,

что у тебя их нет.

Мои брови дергаются, хоть глаза и закрыты.

Что-то закрывает свет.

Как столб выросло и медленно надвигается, появившись из ниоткуда.

Я сплю.

–«А почему я сплю?».

Владимир отвёз меня в книжный с ресторана, потом я ещё ездила в библиотеку, после чего домой и...

...а где я сейчас?

Сердце пропускает удар и сознание начинает почти кричать, что что-то не так.

Мозг подаёт сигнал на пробуждение, и я резко распахиваю глаза.

В момент меня сковывает от увиденного, как и само пятно, находившееся параллельно моему лицу, которое и было причиной моего пробуждения в страхе.

Мало чего понимая, почти в ужасе кричу от неожиданности и выкидываю руку с кулаком, попадая прямо в морду своего испуга.

–Блять! – жалобно скулить пятно и опрокидывается на пол, зажимая руками глаз.

Резко выпрямившись, быстро поджимаю ноги, вжимаясь в кожаную обивку за своей спиной и тяжело дышу, прижимая пульсирующую ладонь к груди.

–Какого... – вновь пугаюсь, но уже совсем легко, от появившегося в дверях знакомого силуэта в виде Пчёлкина в компании Люды, которая почти выпрыгивала из-за его спины, пытаясь разглядеть скулящую фигура на полу.

Стоило секретарше всё же просочиться мимо него и упасть к почти усевшемуся на полу Космосу, моё тело сразу же обдало жаром.

Это был Холмогоров!

–Господи, Космос! Я... – грудь пытается поймать долю кислорода, немного стягивая от бешенного пульса – Я же... Dio,Боже, я же могла заикой остаться!

–А я вообще без глаза! – в цвет ругается он, кряхтя пересаживаясь в кресло – Кто же знал, что ты так отреагируешь!

–Простите, но я не привыкла, чтоб ко мне во сне кто-то так пристально приближался! – подхватываю настроение.

Увиденное после пробуждения появляется в голове новым образом: Холмогоров, стоя на корточках у подножья дивана, на котором я задремала, медленно, но уверенно тянулся ко мне руками, как я сейчас понимаю, пытаясь бесшумно напугать, но моя реакция заслуживает отдельного места в сложившейся ситуации.

–Просто шуток не понимаешь... – принимает холодную бутылку с очередным коньяком от Люды и прижимает к лицу в районе глаза.

–У меня от твоих шуток чуть сердце не выпрыгнуло, а ты ещё и оправдываешься?! – взрываюсь на то, что в конечном итоге меня пытаются выставить виноватой.

–Ахринеть, блять! – остро ругается в ответ – Простите, принцесса, что потревожил ваш...

–Замолчали оба! – негромко, но строго гаркает Витя и мы в момент замолкаем.

Его фигура наконец проходит вглубь кабинета, слегка цокая начищенными туфлями и останавливается ровно между нами.

– Ты, – указательный палец летит в Холмогорова, от чего тот открывает рот в протест, но быстро поджимает губы обратно – Базар фильтруй! Но, а ты... – теперь и я под прицелом, потому тоже слегка вжимаюсь в обивку – Ты...!

Не зная, что сказать, он вертит головой, ища слова.

Его руки то падают на бока, то снова опускаются в раздражении.

Он будто борется с чем-то внутри, но пытается этого не показывать.

–А ты двигайся! – непонятно бросает, пока я в ступоре слегка сдвигаюсь на диване, давая ему упасть рядом.

Нервно разминаю ладонь после удара, слегка поглядывая на Космоса, который, как и я, словно провинившийся школьник, сидит и ждёт выговора от директора.

–Просить прощения друг у друга заставлять не буду, не маленькие уже, сами разберетесь. – взгляд устремлен параллельно сидящему Холмогорову, корпус поддаётся вперёд, локти падают на колени, а ладони скрещиваются в замок.

Меж нами буквально несколько сантиметров и я чувствую, как его тело отпускает жар от раздавания, мягко говоря, выговоров.

Мысленно с ним соглашусь и признаюсь, что перепалка случилась как у детей малых и ненужно было так резко реагировать. Но единственное на что я сейчас способна, так это на то, чтобы глубокими вздохами нормализовать своё сердцебиение.

Руки переходят на волосы, и он нервно зачесывает их пальцами назад, окончательно успокоившись, после чего слегка поворачивается ко мне, будто вспоминая, что я всё ещё тут.

– Поэтому единственное, что попрошу, так это рассказать, чего это ты тут дремлешь, друг прелестный?

Понимая, что вопрос всё-таки адресован никому иному, как мне, инстинктивно выпрямляюсь, соображая над тем, как рассказать, что заснула я тут совершенно случайно.

Быстро посмотрев на наручные часы, прикидываю, что проспала я от силы примерно час, а случилось это от того, что я снова ожидала глубоко любимое начальство в их же офисе и на их же рабочем месте.

Поддаюсь вперёд, хватая со столика уже сто раз остывшее кофе, которое заботливо налила Люда около двух часов назад, и делаю два хороших глотка, пытаясь окончательно проснуться.

Не так я представляла этот момент, но что есть, то есть, поэтому я почти с гордостью подтягиваю свою сумку и под всеобщие взгляды трёх пар глаз, кладу заветный документ на столик:

–Он подписал.

Сильно хмурясь, Витя берёт скрепленный договор, быстро его листая и пробегая глазами, после чего в упор впивается в меня взглядом, будто переставая дышать.

Я следую его примеру, и мы долго молчим, что меня даже слегка пугает.

Ожидала я совсем другой реакции.

Как минимум слов благодарности и долгого, крепкого рукопожатия от начальника для подчиненного.

То, что мне пришлось сделать ради его подписи, точно не так должно было оцениться.

–Погоди, – Космос разряжает тишину и подскакивает в нашу сторону, отдавая бутылку вкопанной Люде и выхватывая бумаги из рук Пчёлкина – Да ты гонишь! – почти визжит, сразу пролистывая до конечной страницы.

Вот такое мне уже больше льстит, и я радостно перевожу взор на Холмогорова.

– Катька!!! – вытягивая с дивана, он почти кружит меня, целуя то мои руки, то договор со строительной компанией – Ты понимаешь, какие теперь бабки мы поднимем, а? – берёт мои предплечья в захват – Мы же на этом миллионы заработаем!

Не совсем понимая, как из-за обыкновенного таможенного перехода можно заработать миллионы, подаюсь его настроению и задорно лыблюсь, подкармливая своё самолюбие правильной оценкой проделанной работы от Космоса.

–Пчёла! Надо Анвару звонить, чтоб тот...

–Притормози, Кос. – резко поднявшись, Витя отрывает меня из почти обнимавших рук Холмогорова и за плечи ведет обратно к дивану, под радостные улюлюканья последнего – А тут немного поподробнее...– садимся, но его руки так и держат меня, когда шокированные глаза устремляются в мои, а тон переходит на странный, ласковый полушёпот – Мне нужны подробности, маленькая.

Последнее слово падает с его губ со странным оскалом, словно он хочет услышать правду, но верить в неё отказывается, как и в то, что мне удалось убедить Макара Степановича...

Кулачок опускается на гладь дорогого дерева, и я стучу ровно три раза.

–Заходите.

Слышу команду по ту сторону и, поправив атласную рубашку в районе груди, почти в припрыжку залетаю в открытую дверь, громко цокая шпилькой.

–Макар Степанович, доброе утро! – сладко начинаю я, когда его лицо поднимается от бумаг, реагируя на мою персону.

–Катерина, – его профиль поворачивается к настенным часам, и я замечаю поблёскивающую серьгу в его левом ухе – Хм... я уж думал, что вы меня сегодня всё же убедите в правоте моих слов.

–Могу поинтересоваться в чём именно я должна была вас убедить? – мои губы натягиваются в почти доброжелательной улыбке, но яд хочет вылиться наружу от «теплоты» чувств к его морде.

–Ну как же, по-моему, я вчера вам рассказывал о том, что я не полагаюсь на малые предприятия вроде вашего. – откладывает бумаги в сторону – Но вы вновь пытаетесь произвести на меня впечатление. – корпусом откидывается на спинку кресла и отпивает из фарфоровой и больно уж пафосной чашки.

–Бросьте, Макар Степанович. – прохожу ближе к его столу и опускаюсь на рядом стоящее мягкое кресло – Прошу прощения, но, со всем уважением к вашей персоне, я всё же опровергну ваши слова и признаюсь честно, что никогда в жизни не пыталась произвести впечатление... –слегка задумываюсь для виду и выдаю концовку, хлопая ресничками – Обычно просто ошеломить или попросту поразить и только.

Его глаза сужаются в лёгкой неприязни, но грудной смех всё-таки выдаёт мою победу в данной перепалке, поэтому я в гордости расслабляю плечи и закидываю ногу на ногу, слегка мня тёмные брюки.

–Пробуйте, Катя. – локти касаются поверхности стола, и он хватает ручку, пару раз постучав по столу в знаке старта. – Только помните, что я дал вам последний шанс.

–И я с радостью им воспользуюсь.

Быстро поднявшись под его слегка удивленные брови, иду обратно к двери и настежь открываю её, становясь рядом с проёмом, пропуская мужчин в кабинет.

Одна бессонная ночь и всего лишь несколько кодексов по таможенному праву дают прекрасные плоды в виде здоровенных стопок бумаг, которые всё вносили и вносили в кабинет мои охранники, пока Макар Степанович всё больше поднимал брови, но пока не в изумлении, а в непонятности от ситуации и моих действий.

Когда последняя пачка была поставлена на стол руководителя строительной компании, я соизволили подойти ближе, мягко останавливаясь рядом:

–Тут полностью вся документация, которая требуется для поставки одного вагонного поезда из Европы, который позволяет вам ввезти в страну материалы для осуществления работы на вашем предприятии.

Покачавшись на спинке взад-вперёд, Макар Степанович немного помолчал и всё же поднял взор от стопок в мою сторону, слегка наклоняя голову, как это обычно делал Пчёлкин, когда в нём играл интерес:

–Только не говорите, что вы устроили весь этот концерт только для того, чтобы показать мне работу моего отдела договорников?

–Ой, совсем забыла! – поднимаю сумку, доставая последнюю стопку, толщиной с двух пальцев – А вот это то, Макар Степанович, что будет требоваться при соглашении совместной работы. – протягиваю ему прямо в руки, когда он с нежеланием, но интересом всё же берёт.

Чем дольше он листает, тем больше у него округляются глаза, и я понимаю, что эта ночь без сна даст свои плоды и сможет в огромном размере воздастся.

–И ещё кое-что... – его глаза поднимаются снова, и я понимаю, что теперь я точно могу его добить последней каплей – После подписания сторон вы с лёгкостью можете уволить большую половину своего отдела договорников, ведь теперь их должностные обязанности в разы уменьшатся.  

Карие глаза блестят восторгом и изумление.

Это попадание в цель.

Я смогла.

Я доказала его неправоту и смогла вызвать в его глазах тот самый сковывающий шок, который я обещала себе вызвать у него вчера.

Если бы я смогла завизжать, то сделала бы это не раздумывая, но я лишь ещё выше подняла свой нос, показывая стойкость и уверенный профессионализм в подобных делах.

–Переходите работать ко мне.

–Что, простите? – снова глупо хлопаю ресницами, немного теряясь от недосыпа или же от резкости предложения.

–Раз уж вы доказали то, что теперь мне придётся уволить половину штаба сотрудников, я предлагаю вам возглавить новый отдел. – стопка в его руках летит к остальным на столе и он складывает руки, ожидая моих слов.

Признаю, теперь и я ошарашена не меньше.

Данная перспектива звучит уж слишком заманчиво, но я быстро выкидываю то, о чём скорее всего пожалею в первые же минуты, когда выйду за двери этого офиса:

–Боюсь, что мне придётся отказать вам, ведь мой испытательный срок на этом месте ещё не закончен...

Моя жизнь ещё никогда не была такой неопределённой, как сейчас.

Прошло совсем ничего с того момента, когда самолёт, летевший из Вероны, плавно опустился в аэропорту родной Москвы.

Каких-то несколько месяцев, а я всё также в исходной точке.

Столько событий, эмоций, людей.

Это всё летит и проносится вокруг, и я просто движусь по течению, не ощущая старта и финиша.

Может я стала взрослее, а может, повторюсь, всё и вправду было решено заранее, и я не сопротивляюсь заранее подготовленному плану.

Не знаю.

Но знаю точно, что с каждым днём всё больше удивляюсь собственной смелости...

–Хочу оставить хоть немного пищи для размышлений. – мягко скидываю его руки, незаметно отсаживаясь подальше – Всё-таки, в женщине должна оставаться загадка. – сладко подмигиваю, сама не понимая своей скрытности.

–Одна загадка, Катя, а не целый сборник задач. – щурит светлые глаза, наклоняясь в бок, чтобы лучше разглядеть или попытаться прочитать хоть что-то на моём непроницаемом лице.

–Ещё лучше, Пчёлкин. – хватаю сумку и быстро поднимаюсь, пока он не успевает отреагировать – Я выполнила то, что от меня требовалось, поэтому дальше действуйте сами.

Под их общие взгляды, подхожу к стоящему Холмогорову, на лице которого было куда больше радости, чем от человека, который и поспособствовал моему усталому и помятому виду:

–Всё же надо извиниться. – слегка сжимаю его плечо под серым пиджаком и теряюсь, когда моих рецепторов касается что-то знакомое, но будто давно забытое.

Это как дежавю, но я не понимаю.

Этого точно не было, хотя что-то в моей голове пытается собраться в воедино, и я пытаюсь незаметно втянуть больше кислорода вокруг.

Запах, вот что не так.

Я его знаю.

Но откуда я его знаю?

–Забыли, Катюх. – вырывает из мыслей Космос, слегка похлопывая и по моему плечу и развеивая воспоминания – Ты вон какую весточку принесла, а я тут начал херню... – переводит быстрый взгляд на уже вставшего Витю и поджимает губы, обратно возвращаясь ко мне – Дурак, короче. Ты тоже извиняй.

Мягко улыбаюсь в ответ, поворачивая корпус к присоединившемуся:

–Как бы это двусмысленно сейчас не звучало, но у меня была долгая и бессонная ночь, поэтому единственное, что я сейчас хочу, так это упасть в кровать и спокойно отоспаться.

Его язык почти показательно проезжает над верхней челюстью, показывая тяжело скрываемое напряжение и дикий интерес.

–Как скажите, о великий юрист! – ехидничает Витя, пряча эмоции за очередной маской.

Подходит, слегка развернув меня и аккуратно ведёт к выходу из кабинета, пока Космос кивает в знак прощания и вновь хватает договор, быстро читая его и что-то объясняя всё это время молча стоявшей Люде.

Выйдя за порог, легко останавливает у лестницы мягким захватом руки, разворачивая к себе параллельно, пока я лишь успеваю схватиться за перила.

– Но ты ведь понимаешь, что я так просто не отстану, голубоглазая?

Накланяется низко, почти касаясь моего кончика носа своим, чтобы я смогла услышать каждое слово.

Пальцами находит мой весок и, еле касаясь кожи, заправляет волосы за ухо, раскрывая одну из щёк.

Играется.

Знает, что обычно девчонки тают от подобных действий, но я уже проводила ему лекцию о том, что пора ему переходить на новый круг общения.

–Понимаю, Пчёлкин. – вытащив ладонь из захвата, буднично, словно делала это уже тысячу раз, поправляю его съехавший галстук и нежно кладу руки на грудь под костюмом, подвигаясь ещё ближе к его глазам – Я помню, что ты баран.

Резко выпрямляю руки, тем самым отталкиваясь от его вкопанной фигуры и быстро отстраняюсь вниз, разливаясь в собственном смехе.

Что на меня нашло, сама того не понимаю.

Настроение скачет, как наездник на скачках.

То меня кидает в холод и раздражение, то обратно в жар и радость.

А во всём это была лишь одна причина, но этого я сама ещё не понимаю.

Замерев на пролёте, я, от чего сама не знаю, обернулась наверх, где он всё также продолжал стоять, только вот на лице у него играла загадочная, но счастливая ухмылка.

–Чего лыбишься, Пчёлкин? – сама через растянутые губы спрашиваю.

–Думаю, как ты смогла из ада выбраться?

Кидаю многозначительный взгляд, когда его руки облокачиваются на перила пролёта выше и большой палец находит подбородок, мягко его почёсывая, придавая ему вид мозговой деятельности.

–Я дана вам Богом.

–Это за какие такие грехи?

Не выдерживаю и вновь прыскаю от смеха.

Стоит попросить у него график по смене погоды настроения, ибо качаться на волнах бывает утомительно.

Он просто хочет со мной поиграться.

Знает, что я в курсе.

Знает, что я играю лучше.

Но я, ничего не ответив на его вопрос, снова продолжаю спускаться по ступеням и разливаться в хохоте, который отлетает от стен офиса, пока я окончательно не спускаюсь вниз, выходя на парковку солнечного дня.

***

Вокруг людей много лжи.

Их эмоции, слова, глаза, чувства.

Всё это – обман.

Людям намного проще солгать в лицо, чем рассказать правду.

Это происходит изо дня в день.

Во мне тоже присутствует ложь, но это цена славы.

–«Никогда не оправдывайся и не принимай оправданий от других». – твердят слова отца в голове.

Нет, я не оправдываюсь.

Я принимаю всех чертей под кожей.

–Ну куда ты такими кусками!

Пугаюсь резкому появлению тёзки и почти роняю нож, в последний момент успевая сжать пальцы.

В квартире Беловых царил настоящий хаус от слишком большого количества хозяек на кухне, хотя меня в их ряды можно и не причислять.

Завтра планируется грандиозное событие, поэтому суматоха стояла конкретная, а шум от всевозможной посуды отлетал от стен.

В то время, как Оля возится с Ванькой в спальне, её свекровь одновременно возится с мясом и новомодным миксером, тётя Лиза натирает бокалы и всё любуется ей же подаренным семейным сервизом, а я, на огромное удивление, вовсе нарубаю один из многочисленных салатов.

–Я говорила, что мне лучше продукты в руки не давать. – защищаюсь, пытаясь нарезать вареное яйцо.

–Ой, не надо тут! – выхватывает Катя у меня доску и начинает обучение – Вот так вот надо, помельче. – быстро стукает ножом и отправляет нарезанное в миску – Мы ведь не на продажу, а для себя!

–Немцова и готовка... – забегает Оля на кухню, хватая порезанный кусок огурца – Завтра точно снег пойдёт!

Разворачиваюсь на неё, громко цокнув языком, и выхватываю нарезку, быстро закидывая себе в рот, пока та смеётся, снова воруя овощ с кухонного уголка.

–Так, красавицы. – уже вступает Татьяна Николаевна, отодвигая тарелку с нарезанными продуктами подальше от нас – Надо посуду помыть, так что приступайте.

Белова слегка толкает меня в бок, на что получает ответную реакцию, и мы задорно, но тихо, чтоб снова не разбудить Ваньку, хихикаем, перемещаясь к раковине.

–Ты моешь, я протираю! – быстро скомандовала Оля, хватая полотенце и не давая мне шанса на выбор.

–Я тебя запомнила, Сурикова. – шёпотом предупреждаю, включая кран.

–Бе-ло-ва. – по слогам поправляет, на что я лишь закатываю глаза.

Время от времени у меня всё ещё проскакивает её старая фамилия, но она всегда меня поправляет, гордясь новой.

Как-то быстро она её вычеркнула из жизни.

Словно побыстрее хотела избавиться то ли от неё, то ли от прошлой себя.

–Слышишь? – еле слышно шепчет, пододвигаясь ближе, когда бабули Ивана нашли новую тему для разговора и бурно начали её обсуждать – Что у вас там с Пчёлкиным?

Тарелка выскальзывает из рук и громко брякает об лежащую в раковине другую посуду.

Что она сейчас спросила?!

Опасливо обернувшись, замечаем, что никто на нас особого внимание не обратил, поэтому я в непонятках впиваюсь в Олю.

–А что у нас должно быть? – так же шепчу в её лицо.

–Валера проболтался, что вы ужинали в ресторане недавно. – берёт очередной бокал и хитро на меня поглядывает.

Блять, точно!

Она то думает, что я работаю в совершенно другой конторе, а не с Беловым и его бригадирами! 

Ещё этот Филатов масла в огонь подлил. Это же надо было сказать!

Треплются хуже баб.

Ладно, ладно, спокойно.

Всё хорошо, сейчас как-нибудь вырулим.

Вот только в какую сторону?!

–Он пригласил меня не поужинать, а чтоб я помогла ему разобраться с документами на квартиру. – быстро выплевываю, отводя взгляд в раковину, делая вид максимальной сосредоточенности над задачей – Хотел купить где-то в центре, но, а там люди ненадежные, вот я и разжёвывала ему, как правильнее поступить.

Ну что я несу, а?

–Странно... – многозначительно выдаёт, пока мои руки уже начинают трястись от лжи и страха от возможности быть пойманной в обмане – Он вроде совсем недавно переехал.

Сердце пропускает удар.

Дыхание перехватывает и я, напряженная как струна, поворачиваю корпус к Оле, которая уже со скучающим видом натирает посуду.

Прошу, сердце... Стань каменным!

–Не знаю. – ровно говорю, проглатывая огромный комок в горле – Мы с ним так близко не общались, поэтому может и так...

Вновь беру губку, намыливая её, когда тело цепенеет и ждёт ответного слова.

Проходит не больше тридцати секунд, но они для меня длятся целую вечность, и бывшая Сурикова снова удивляет и радует меня одновременно:

–Ну ладно, на него это вполне похоже. Всегда хочет всё и сразу.

Лёгкие тяжело опустошаются, и я благодарю всевышнего за возможность вновь почувствовать лёгкость в теле и душе, после такой критической ситуации.

Всю жизнь нам твердят, что врать плохо, но, а врать близким ещё хуже, но я не могу поступить иначе.

–«Можешь, просто сама себя обманываешь». – скребёт подсознание.

Внутренний голос прав.

Если бы у меня был личный дневник, который я бы никому в жизни не показала, то я бы и там соврала, несколько раз себя оправдав.

Постоянно твердила тому же Пчёлкину, что врать – это плохо, а сама лезу в это болото из раза в раз.

Надо положить этому конец, но когда?

–Оль, я должна...

–Ванька проснулся! – перебивает Елизавета Андреевна.

Белова бросает полотенце и глубоко вздыхает, разворачиваясь на сто восемьдесят в сторону выхода из кухни, когда я замираю, понимая упущенный шанс на смелость.

Шум льющейся воды бьёт по черепушке, напоминая о продолжении мытья посуды, но я так и стою, смотря в арку двери, где исчезла та, которой было предназначено моё признание.

Может это был знак?

Может сейчас ей не нужно это говорить?

–Катька, вода то у нас по счётчикам!

Оборачиваюсь на тёзку, которая уже дорезала мой недоделанный салат, мешая его ложкой и укоризненно кивая в сторону крана, из которого так и текла шумная вода.

***

Переступаю порог дома и сразу же ощущаю, насколько сильно я устала.

Нет, виной была не сегодняшняя подготовка к завтрашнему дню, а моё морально выжатое состояние.

Неделю назад, когда я приехала с офиса после той сумасшедшей ночи и дня с подписанием договора, моё тело выдавала наименьшую ломкость, чем сейчас, после половины дня с Беловой.

Психика у меня явно в пошатанном состоянии, так что нужно хорошо выспаться, чтобы завтра крыша точно не поехала мимо дома.

–Я вернулась! – кричу в стороны кухни, где, как обычно, возилась Люба и скидываю туфли с уже пульсирующих ног.

Застёжка с последней ноги всё никак не хотела поддаваться, поэтому мне пришлось упасть пятой точкой прям посреди коридора и только после этого у меня получилось с ней справиться.

Хорошо усевшись, я откинулась на обувной шкаф и прикрыла глаза, поддаваясь сладким наслаждением от ощущения дома.

Тут мои мысли отдыхают.

Здесь мне ненужно подлаживаться, я могу не контролировать слова.

Могу быть усталой, когда устала, быть молчаливой, когда хочется молчать и при этом не боятся, что кого-то смогу этим обидеть.

Не притворяться ни мгновением, ни жестом, ни взглядом...

Чем дольше я в нём нахожусь, тем больше задаюсь вопросом – «А как я могла отсюда уехать?».

Конечно, вопрос глупый и на то была реальная причина, но теперь я желаю возвращаться сюда вновь и вновь.

–Катенька, возьмите трубку! – кричит Любовь Андреевна.

Расщепив веки, я протяженно стону в ответ на трель телефона, которую я всячески пыталась игнорировать.

Поднявшись, я почти проползла до уже раздражающего звука в гостевой, хватая телефон:

–Слушаю. – равнодушно говорю в трубку.

–И чего мы такие кислые?

Брови поднимаются от неожиданности и я молчу некультурно долго.

Бросаю глаза на часы, понимая, что довольно странно услышать его в такое позднее время.

–Ты по делу или просто поболтать? – устало спрашиваю, мало желая тратить последнюю энергию на пустую болтовню.

Витя громко цокает и хрипло смеётся на мои слова, тоже делая заметную паузу.

–Неужели я не могу соскучиться, Немцова? – ну чуть-ли не мурчит по ту сторону.

–Не скучай, я обязательно тебе приснюсь. – беру телефон и падаю в кресло, натягивая провод.

–Надеюсь, сон будет интимного характера?

Щёки вспыхивают, и я уже готова была бросить трубку, но что-то тормозит и меня лишь хватает на закатывание глаз к потолку.

–Пчёлкин, скажи честно, зачем звонишь? – не выдерживая, спрашиваю.

–Да вот лежу и думаю, а не позвать ли мне одну заносчивою девчонку в ресторан потанцевать? Как думаешь?

–Позови. Только я всё равно не понимаю, почему ты решил сначала мне позвонил, а не сразу заносчивой девчонке?

Он снова разливается в смехе и даже моих губ касается лёгкая улыбка.

–Ладно, рассказывай уже, кто тебя так расстроить успел? – не унимается на том конце.

–Ради приличия спрашиваешь или вправду интересно?

–Голубоглазая, если я спрашиваю, значит мне вправду интересно.

Шумно выдыхаю, но понимаю, что хочу рассказать.

Не знаю почему, но в груди словно бьётся и требует выпустить переживание и рассказать хоть кому-то о том, что меня тревожит.

–Я почти рассказала Оле...

Тишина.

Лишь ритмичный звук моего собственного сердца отдаётся по ту сторону трубки.

Молчу и жду сама не знаю чего.

Вот что он должен ответить, чтоб моё дыхание нормализовалось?

Что я дура, что попыталась сказать или что я должна была довести дело до конца?

–И зачем?

Замираю.

–Что? – переспрашиваю, теряясь.

–И зачем ты хотела рассказать ей? – Витя, видимо, поднимается с кровати или же дивана и куда-то направляется, судя по слегка слышным неторопливым шагам.

–Ты ведь сам... – снова с трудом глотаю появившийся ком – Разве не ты мне твердил, что предательство – это то, что я не говорю ей правду, когда могу?

–А ты разве можешь? – отвечает вопросом на вопрос, чиркая чем-то, скорее всего зажигалкой.

Он прав.

Я не могу. Не могу сказать ей правду.

–Не могу. – совсем тихо, почти в обиде, бросаю я.

–Вот именно, маленькая. – также тихо добавляет – Твоя ложь ничем не отличается от правды, кроме того, что не является ею.

Хмыкаю и роняю лоб на поджатые колени.

И снова он прав.

–Скажи, ты на каком-то ментальном уровне почувствовал, что мне нужна поддержка поэтому и позвонил? – губы натягиваются в улыбке, словно он стоит передо мною и сможет её увидеть.

–Можно и так сказать. – на выдохе отвечает – На самом деле, хотел, чтоб ты мне колыбельную спела, ну или просто на ночь словесно поцеловала.

Всё, сломалась.

Мой гогот вырывается из груди, и он так же подхватывает его.

С ним у меня нет никакого постоянства: я либо в истерике, либо в облаках.

Прям воздушно-припадочная.

–Всё, Пчёлкин, я кладу трубку. Ты успел мне надоесть! – слегка успокоившись, ставлю его перед фактом, уже повернувшись к номеронабирателю.

–Ну хоть спокойной ночи пожелаешь? – обиженно, совсем как ребёнок, протягивает моя головная боль.

–Плохой тебе ночи! Не целую!

Быстро кладу трубку, но всё же успеваю услышать его заливистый и хриплый смех.