Лето в январе

На сковороде готовятся в собственном соку румяные кусочки белого мяса, и Оксана безучастно их помешивает, чуть сдвинув брови и полностью погрузившись в себя. Шастун стоит рядом с ней, пытается мелко рубить салат в будущий «Цезарь» и искоса поглядывает на загнавшуюся подругу.Не нужно быть экспертом, чтобы понять, что с ней происходит, ведь Антон ее лучший друг и не заметить состояния девушки попросту не мог. Фролова последние несколько дней сама не своя.Она сутками напролет полностью погружена в себя. Стала страшно рассеянна и забывчива и умудрилась забыть о встрече с одной невестой, и теперь ее перенесли на две недели, за что Оксане пришлось миллион раз извиниться, но девушка оказалась отходчивой и была рада даже тому, что ей просто удалось к Оксане попасть.Шастун все это видел, но завести разговор все никак не решался. Отчасти все это случилось по его вине. Ведь в последнее время Шаст времени уделял Арсу больше, чем лучшей подруге, забив здоровенный такой хуй на окружающий мир и собственную девушку.Что, к слову, тоже аукнулось.Ведь не просто же так пятничный вечер Антон проводит не в компании своей любимой, а помогая подруге готовить ужин. Ужин, блять, на одного. Впрочем, ничего нового, но об этом позже.После съемок Антон, как обычно, поехал домой, потому что, позвонив Арсу и услышав, что помощь пока не нужна и приезжать не надо, пацан откровенно расстроился. Кьяра жила у Арса дома уже три дня, и Антон пока ни разу к ним не наведывался.Попов только повторял: хорошо все, все хорошо, не приезжай, порядок. И Шаст не приезжал. Пацан был весь на нервах, телефона из рук не выпускал, и, пожалуй, как раз на этой почве они с Ирой и поругались. Просто другого объяснения Шаст найти не мог.Кузнецова завязала скандал из воздуха, кричала как вне себя, и в итоге все свелось к тому, что Арс для него — дороже нее. И Шастуну даже ответить было нечего, потому что какая-то тихая часть его сознания тихо сказала: «Да, так оно и есть».Шастун дома находиться уже просто не мог, стены давили на него, атмосфера в комнатах стала какая-то чужая, и пах весь дом по-другому. В воздухе витало одиночество. Пацан даже окна нараспашку открывал, проветривал всё, но ничего не поменялось. Обои, казалось, тоску в себя впитали полностью.Антон вылетел из дома пулей, оставив Иру без ответа на этот бомбеж и, тут же набрав Оксану — потому что больше некого — получил добро, чтобы приехать. Потому что девушка снова была одна.— У тебя что-то случилось? — не поднимая головы, задает вопрос Оксана, убрав рукой длинный хвост за спину.Шастун часто моргает, стараясь снова влиться в реальность и разговор, но получается не сразу.— Что? — качает головой он.— Ты потерянный, — жмет она плечами. — А три дня назад сиял так, что мог бы поспорить с солнцем, — достает из холодильника сыр девушка и снова подходит к другу. — Я даже подумала, что ты Ире предложение сделал.Антон кашляет, поперхнувшись, казалось бы, обычным воздухом.— Хуя у тебя заскоки, Фролова. Давай поаккуратнее на поворотах, — снова чуть кашляет Шастун и качает головой. — Не делал я никакого предложения. Да и не особо собирался.Оксана про ссору Шаста с Ирой не знает, он решил ей не говорить. У нее своих проблем по горло, и загружать девчонку бытовыми ссорами Шастун не видел никакого смысла.— И не надо, — аккуратно нарезая кубиками сыр, негромко говорит Оксана. — Гиблое это дело.Шастун непонимающе смотрит на то, как девушка все так же безучастно нарезает в большую глубокую миску ингредиенты, отрешенно глядя перед собой.— Ты о чем? — не совсем понял Антон.Девушка сбрасывает с доски кубики сыра и, на мгновение замявшись, переводит взгляд на пацана. И в глазах у нее отчаяние. Столько отчаяния, что в нем можно было бы утопить всех людей мира.— Про брак, — наконец произносит она и снова отворачивается, тут же жалея о том, что решила об этом заговорить.Она проплакала всю ночь после того, как уехала Ира, и чувствовала себя Фролова от этого ужасно. Наутро глаза ее были красные и опухшие, так что пришлось повозиться с макияжем, чтобы на работе не задавали вопросов.Оксана расклеилась по всем параметрам и делать так больше не собиралась. Она собрала всю волю в кулак и взяла себя в руки.Лешу она за три дня видела два раза, и оба раза были мимолетными, как, впрочем, и всегда. Девушка все сильнее ощущала ту самую пустоту, про которую рассказала Ире, и от этого ей становилось хуже. Она почти не спала, полностью погрязла в работе.Бралась даже за то, что откладывала в долгий ящик, или хваталась за проекты, которые будут еще очень и очень нескоро. Она делала всё, чтобы заполнить себя любимым делом.И едва сдерживалась, но не звонила Сереже.— Оксан, — подает голос Шастун, и в нем столько сожаления, что Фролова непроизвольно морщится, чуть отвернувшись в сторону. — У тебя ведь не всё хорошо, верно?..Девушка глубоко вдыхает и поворачивается к парню, выдавливая на лице слабую улыбку.— Все хорошо, — кивает она, — хорошо все...И снова утыкается вниз, продолжая помешивать грудку. Шастун непроизвольно хмурится, когда Оксана это говорит. «Где-то я уже это слышал», — проносится у него в голове. Он вынимает из кармана телефон.Антон (20:27): Ты уверен, что мне не стоит приезжать?Арс (20:27): Уверен.Антон (20:28): Ты ответил слишком быстроАнтон (20:28): И мне не нравится точка в концеАрс (20:30): Шастун...Антон (20:30): А теперь отвечал слишком долгоАрс (20:31): Прекрати играть в следователя. Все хорошоАнтон блокирует телефон и откладывает его на край стола. Чувство тревоги не покидает пацана с того момента, как они три дня назад вышли из конторы Утяшевой и Добровольского.Шаст даже с девчонкой не познакомился, Арс тут же усадил ее в детское кресло на заднем сиденье, провозившись какое-то время с ремнями, а после, пробормотав Антону слова благодарности и пожав руку, уехал, оставив того одного наедине со своими мыслями.Пацан почувствовал тянущую под ложечкой тоску ровно в тот момент, когда машина скрылась за поворотом, и ему от этого даже не по себе стало. Он внезапно четко понял, что ему действительно тяжело переживать разлуку с Арсом, и причины он понять так до сих пор и не мог.Хотелось сорваться с места, начать махать руками, закричать во всю глотку его имя и попросить вернуться. Но автомобиль уже давно скрылся за поворотом, и даже если бы Шаст закричал, Арсений бы не услышал.Экран мобильника загорается снова, и парень чуть вздрагивает, тут же обращая на это внимание и максимально быстро возвращаясь в реальность. Взгляд читает светлые буквы.Арс (20:33): СпасибоШастун берет телефон в руку, бездумно глядя на сообщение. И хмурится. Почему Арс это написал? За что он благодарит его? Не за что благодарить, кажется. Антон непонимающе смотрит на диалоговое окно, и пальцы немного дрожат в согнутом положении над клавиатурой.

Антон (20:35): За что?Оксана тихонько матерится безобидным «бля», когда из ее рук падает на пол деревянная длинная ложка, которой она мешала белое мясо. Шастун поднимает глаза.— Вино будешь? — не дав ему задать вопрос, начинает говорить первой Оксана и подходит к холодильнику, открывая дверь и прикладываясь к ней виском. — Красное сухое есть и белое полусладкое.Фролова поворачивается к парню, который снова весь в телефоне. Оксана слабо улыбается. Ему хотя бы есть кому писать. Антону с Ирой повезло. Ире с Антоном — тем более.Боль, пожалуйста, уйди из меня.Оксана чуть морщится от щемящей тоски, которая вырыла уже даже слишком глубокую яму у нее в грудной клетке, и подходит к столешнице, стараясь занять себя готовкой. И Шастун вздрагивает, подпрыгивая на месте, от громкого резкого:— Ну Антон, ну твою за ногу!— Че? — не понимает он, беспомощно оглядываясь по сторонам в поисках причины ора подруги.— Плечо, — рифмует Фролова и раздраженно указывает руками на миску с салатом, нарезкой которого занимался Антон. — Да самого Цезаря мельче порубили, чем ты — этот салат!Девчонка выпаливает это на одном духу, хмуря аккуратные брови и надувая и без того пухлые губы. Пару секунд на кухне царит молчание, а потом Шастуна резко пробивает на ржач. Его пополам складывает, и Оксана больше не может злиться.Она улыбается, закрывая лицо ладошкой, и от того, что девушка хоть немного отвлеклась, Антону становится намного легче.Ты заслуживаешь быть счастливой.Оксана, кажется, и правда наконец переключается с гнетущих мыслей и вливается в домашнюю реальность этого пятничного вечера. Она задает риторический вопрос по поводу вина, а затем отмахивается, ставит на столешницу бутылку и белого, и красного и тянется наверх за двумя бокалами.Шастун снова реагирует на внезапное оповещение телефона, и улыбка буквально спустя секунду стирается с его губ. Он напряженно смотрит на экран, а после, сжав телефон в руке, встает на ноги.— Оксан, только обещай не бить, — произносит Антон, и девушка поворачивается к нему, сжимая в руках бокалы.— Что такое? — все еще улыбается она, и Шастуну хочется ударить себя по лицу за следующие слова.— Мне уехать надо, — виновато произносит он.И девчонка гаснет.Она опускается с носочков на ступни, широкая улыбка пропадает с губ, и глаза теряют свой блеск. Она поджимает губы, оставляя бокалы на столешнице, и непроизвольно горбит плечи.Оно ломает ее.— Не страшно, — улыбается она, поворачиваясь к парню. — Я всё равно поработать собиралась. Спасибо, что заскочил.Одиночество Оксану убивает. Оно ломает ей хрупкие кости.Антон подходит к подруге и целует ее в макушку, приобнимая рукой за шею. Шастун для Оксаны — старший брат, в котором она всегда нуждалась. Всегда поддержит, выслушает, поймет.Наверное, именно поэтому у нее подруг было всегда не так много. Антон был ее абсолютным спасением.Он снова извиняется, на что девушка только качает отрицательно головой, мол, перестань; прощается с Оксаной немного скомкано, потому что снова весь в телефоне, и, натянув на ноги кроссовки, обещает ей завтра позвонить, после чего закрывает за собой дверь.И в дом снова просачивается из-под плинтусов гнетущая тишина. Оксана на мгновение закрывает глаза. Вдох. Сжатые на предплечьях руки. Все будет хорошо.Почему никто не предупредил, что это будет так трудно?Девушка мотает головой и возвращается на кухню. Сбросив остатки ингредиентов в миску, Оксана мешает все это, заправляя соусом, а после... ставит миску в холодильник, даже к ней не притронувшись. Она берет один бокал, останавливает свой выбор на белом вине и идет в гостиную, усаживаясь возле дивана и упираясь ступнями в рядом стоящий журнальный столик.Пятничный вечер, который мы все заслуживаем.Фролова включает телевизор. Какое-то время устройство разогревается, и за это время она успевает налить себе половину бокала. Она делает небольшой глоток, и в тот же момент он встает у нее поперек горла, потому что происходящее на экране дает ей звонкую пощечину.«Век Адалин».Оксана прячет лицо в ладонях и старается подавить в себе желание пойти на кухню и покурить. Девчонку ломает, и она не справляется. Вскакивает с места, хватая с журнального столика пачку сигарет.Она садится на подоконник, сжимает слишком сильно зубами белый фильтр и старается чиркнуть зажигалкой, но дрожащие руки ее подводят. С пятой неудачной попыткой девчонка не выдерживает.— Нельзя вечно избегать людей, Адалин, — звучит голос из колонок в гостиной. — Остановись. Хватит убегать.Оксана обнажает зубы в плаксивом оскале и бьется затылком о пластиковую белую стену возле окна. И с каждой последующей секундой ей все хуже. Внутри что-то накаливается и начинает дрожать. Она так устала. Господи, так устала.— Я хочу, чтобы это закончилось! — срывая голос, внезапно кричит Фролова, хватаясь за голову, и в следующую секунду чуть не лишается рассудка, оглушаясь от трели дверного звонка.Девчонка вздрагивает и замирает. Сердце пропускает один гулкий удар, не разбивая глухим импульсом грудную клетку. Оксана медленно поднимается на ноги, двумя быстрыми движениями смахивая с щек две противные слезы.Наверное, Антон забыл что-нибудь. Ну конечно. Кто же еще? Фролова тут же успокаивается от собственных мыслей. Возможно, она не останется одна в этот пятничный вечер, и у Шаста поменялись планы.Обрадовавшись, девушка широко улыбается и, в несколько шагов почти добежав до двери, тут же ее открывает. И замирает.Сердце напрочь отказывается работать.Сережа стоит перед ней собственной персоной, тяжело дышит, будто долго до этого бежал, и смотрит на девчонку, которая сама застыла в дверях, не в силах пошевелиться. Но один его взгляд — один, сука, взгляд, — и Оксана понимает, как страшно сильно нуждалась в нем все эти дни.Зачем ты сделал это со мной?Девчонка красивая. Такая красивая. Боже, блять. Матвиенко эти несколько дней без нее поперек горла встали, и он знает, что сам, блять, виноват. Во всем, сука, виноват.Он загибался. Загибался, блять, без нее.А ведь Шастун его предупреждал. Да и он сам себя предупреждал, но советов, разумеется, не слушал.— Прости, — на выдохе произносит он, не в силах перестать смотреть на нее.Такие огромные, блять, глаза. А в них — космос. Гребаная Вселенная, в которой не страшно и погибнуть. Девчонка несколько раз моргает. Чуть хмурится, не понимая, и сглатывает.— За что? — покачав головой, шепотом спрашивает она.И в груди что-то резко так защемляет; как по щелчку — р-раз. Серёжа делает два шага вперед и, обхватив лицо девчонки ладонью, резко наклоняется к ней, прижимаясь своими губами к её губам.Лишая воздуха. Отключая мысли. Оксана задыхается от прикосновений мягких губ и выдыхает горячий выдох в поцелуй, зажмуривая глаза и сильнее склоняя голову вправо. Позволяя ему углублять поцелуй.

Позволяя ему, блять. Позволяя. Он нажимает большим пальцем ей на подбородок, заставляя распахнуть губы, и скользит языком внутрь. И внизу живота все переворачивается кульбитом. Трижды. Леша тебя не достоин. Он тебя, блять, не достоин. Сережа мягко втягивает в себя ее нижнюю губу и, чуть отстранившись, соприкасается с девушкой лбами. Сердце лупит по ребрам так сильно, что того и гляди — появятся трещины, дыхание тяжелое и частое, а в голове шум, и ноги почти не держат. — За это, — одними губами произносит Матвиенко и, не дав девушке опомниться, вылетает из ее квартиры, закрыв за собой дверь. Оксана шарит рукой, стараясь найти опору, и, когда наконец прислоняется спиной к стене, спускаясь по ней вниз, чтобы сесть, касается кончиками пальцев своих губ. Девушка закрывает глаза. Что, блять, они только что сделали? Она же... хорошая жена? И слова в сознании звучат уже не так уверенно. Останься в моей голове. Без тебя там слишком одиноко. Губы все еще пульсируют, запечатав на себе поцелуй Серёжи. И на них — его вкус. А в легких до отказа — запах.

***

Арс (20:33): СпасибоАнтон (20:35): За что?Арс (20:37): Что ты естьПопов откладывает телефон в сторону, заблокировав экран, и трет лицо ладонями, крепко зажмуривая глаза. Несмотря на то, что Арс написал эти слова, он все равно корил себя. Потому что снова сделал это. Снова сказал пацану, что в нем не нуждается.Ебучая ложь.Арс нуждается.Кьяра живет у него всего три дня, но у Арса уже нервяк. Девчушка хорошая, страшно веселая и очень послушная, что нетипично, насколько он знал, для детей, которые на пороге кризиса трехлетнего возраста, что представляет из себя абсолютную поперечность ребенка а-ля «да — это нет», а «нет — это да».Девчушка же, наоборот, будто чувствует, что папе и так тяжело, поэтому старается быть послушной. Она кушает всю манную кашу на завтрак, показывая папе дно пустой тарелки и улыбаясь при этом так, будто стала олимпийской чемпионкой.Она ложится на обеденный сон точно по часам, после прогулки и обеда, спит ровно два с половиной часа и, проснувшись, тихонько ворочается, первое время не позволяя себе позвать папу на всю квартиру, чтобы оповестить о том, что она проснулась.Малышка страшно любит мозаику и копошилась с ней однажды целый вечер, пока Арс старался сосредоточиться на работе, но у него все равно не особо получалось, потому что он внимательно следил за тем, чтобы она никуда эти маленькие детали не пихала, кроме как в специальные лунки на основе.Казалось бы, мечта, а не ребенок. Живи и радуйся — ты справляешься! И это несмотря на то, что сраная манная каша получается с охуетительными комками, которые девчушка тактично сваливает всякий раз за пределы тарелки.Но есть одна деталь, которая Арса добивает на максималках. Вот вроде бы и жаловаться-то не на что в целом, ребенок — маленькое чудо. Но, несмотря на всю радость и улыбки малышки днем, ночью все становится на редкость хреново.Кьяра каждую ночь плачет.Делает она это тихо, почти беззвучно. И после первой ночи Арс этого даже не понял. Но наличие влаги на подушке объяснилось уже на следующую ночь. Кьяра дожидается, пока папа уйдет, пока выключит свет и прикроет дверь, пока включит телевизор в гостиной, чтобы было не так слышно, и начинает плакать.Арс услышал это, когда случайно проходил мимо комнаты девочки на кухню. Он остановился, приоткрыл дверь и замер. И у него пару мгновений сердце даже не билось, потому что она прижимала к груди одну из игрушек, которую выбрал для нее Шастун, и, крепко зажмурившись, тихонько плакала.Девчонка — истинной крови Поповых. На людях может поспорить с солнцем, а в глухом одиночестве — выпустить на волю эмоции. И это проявилось у Кьяры уже в этом возрасте.Она умна не по годам. И вся, блин, в отца.Телевизор шипит на маленькой громкости, потому что Арс вслушивается в любые звуки из детской. Он так сильно надеялся, что ничего не услышит, но его ожидания не оправдываются. Попов кусает губы.Из детской доносится тихий плач.Арсению самому хочется плакать вместе с дочкой, потому что он копается в себе, стараясь понять причину слез ребенка. Днем она активна, улыбается и заливисто смеется, а ночью выпускает из себя вот такого рода эмоции.И непонятно: то ли она не говорит, что ей что-то не по душе, то ли это ритуал у нее такой перед сном, чтобы спалось лучше, то ли она старается держать эмоциональный баланс, что, сука, маловероятно, учитывая ее возраст, либо...Либо по матери скучает.И такое объяснение кажется Арсению самым разумным.Он встает с места, потирая лицо ладонями, и идет в детскую, дверь которой всегда приоткрыта. Кьяре спокойнее, когда комнату прорезает полоса света, она так чувствует себя в безопасности, зная, что кто-то рядом. Арс входит в комнату, и девчушка тут же прижимает игрушку к глазам, будто стараясь скрыть эмоции от папы.Арс же, в свою очередь, чувствуя, как что-то ноет в груди, присаживается на кресло рядом с постелью и, чуть откинув одеяло, берет девчонку под мышки на руки, прижимая к себе. И Кьяра цепко обнимает одной рукой шею папы, из другой не выпуская диснеевского Тигрулю, и опускает голову на плечо родителя, тихо всхлипнув.— Тише, девочка моя, — поглаживает ее по спине Арсений, стараясь успокоить. — Все будет хорошо.Малышка всхлипывает, и это в щепки рвет грудную клетку мужчины.— Папа у тебя так старается. Солнышко, так старается, — покачивается он, закрыв глаза. — Может, ты кушать хочешь?Она поднимает голову и, убрав рукой с лица волосы, трет глаза. И выглядит это в полутьме ужас как мило, если не знать, что трет глаза малышка не потому, что хочет спать, а потому, что соленые слезы.— Не хочу, — мотает она головой.— А что ты хочешь? — старается понять дочку Арс.Попов ответ услышать боится. Очень боится. Ведь он правда старается. Он так старается, кто бы знал, Господи. И ему не хватает в данной ситуации только одного человека. Антона. Он страшно нуждается в Антоне.— К маме.И у Арса в груди что-то взрывается. Взрывается и болит, причиняя почти физическую боль. Как объяснить трехлетней девочке, что от нее отказалась мать? Как, блять, дать понять ребенку, что маму она больше не увидит? Полный пропиздон. У Арса просто нет слов.Он не знает, как сказать ей.Импровизация в помощь, она твоя давняя подруга, Арс.— Мама уехала, принцесса, — убирая ей за ухо волосы, наконец произносит Арс, слегка запнувшись.— А куда? — склонив голову вбок, интересуется она.Любознательная, блин. И такая красивая девочка. Кьяра почти слепит Арса синевой своих глаз. Малышка, ты заслуживаешь знать, что случилось у мамы с папой, но ты пока совсем не готова.— Далеко, — негромко отвечает он.— А скоро вернется?Если бы Арсу дали выбор: участвовать в пяти шокерах подряд или объяснить дочери, где мама, он бы выбрал шокеры. Дважды. Потому что даже они не делают так, сука, больно, как обычные вопросы трехлетней дочери.

— Не знаю, принцесса, — признается Арс. — Я правда не знаю.Кьяра снова прижимается лбом к слегка колючей щеке Арсения и тяжело вздыхает, перебирая пальцами хвост Тигрули.— Я скучаю по маме, — максимально открыто и честно говорит девочка.— Это пройдет, — машинально выдыхает мужчина, глядя на то, как на темных стенах и потолке медленно ползут синеватые пятнышки аналога звездного неба, встроенного в лампу, которую выбрал Антон.Он укладывает девочку обратно в постель и садится рядом, хватая с полки еще новую, ни разу не открытую книжку про какую-то принцессу с длинными светлыми волосами. Ребенка нужно отвлечь, и Арс начинает читать.История оказывается на удивление долгой, но малышка слушает внимательно, рассказ не прерывает, завороженно слушает голос отца, чуть ли не в рот ему заглядывая — так завораживающе он рассказывает — и не забывает рассматривать картинки.Дело уже близится к финалу, когда в дверь внезапно звонят. Арс смотрит на наручные часы. Четверть одиннадцатого. Гостей он не ждет, определенно.— Кто это? — приподнимается на локтях Кьяра, глядя в сторону двери.— Без понятия, — трет глаза Арс, поражаясь заряду жизненной энергии девочки, и уже в данную секунду принимает решение гулять с ней вечером подольше.Он откладывает книгу, поднимается на уставшие ноги и заставляет тело функционировать, очнувшись ото сна. Он почему-то даже забывает посмотреть в глазок, просто открывает дверь и...— Шаст?..Вдох. Организм насыщается кислородом.Господи, ты пришел.— Т-ты чего пришел? — заикнувшись, моргает Арс.Спасибо. Блять, спасибо.— Точка в твоем сообщении меня смутила, — наигранно серьезным тоном заявляет Шастун, и Попов шлепает себе ладонью по лицу.— Ты нормальный вообще? — не может он сдержать улыбку.Приехал. Он приехал. Сам.Шастун улыбается. Господи, и он только сейчас понимает, как сильно скучал. Это же просто уму непостижимо. В груди разливается приятное тепло, и каждый уже готов ринуться вперед, чтобы обнять-пожать-руку-прижать-к-себе-блять-пожалуйста, но что-то невидимое останавливает их обоих, и они только неловко переминаются с ноги на ногу.— Заходи, — наконец кивает Арс, стараясь сменить тему.Приветствие действительно скомканное. И они оба не понимают, почему так выходит. Пацан снимает кепку, бросает ее на вешалку и поправляет пальцами челку, отчего по просторному коридору раздается звон браслетов.И Арса это успокаивает.— Она еще не спит? — кивает в сторону детской Антон, и глаза у него при этом горят так, что рехнуться можно.Пацан себе места не находил все это время: он страшно хотел познакомиться с малышкой. Арсений улыбается, глядя на то, как Шастун почти умоляюще ждет ответа Попова, явно рассчитывая на то, что он положительный.— Не спит, — кивает Арс, и Шастун вскидывает руки, чуть ли не подпрыгивая на месте, и звон браслетов уже граничит с колоколами в воскресных церквях.— Бля, ура, — выдыхает он.— Так, во-первых, никаких «бля», — строго начинает Арс, — во-вторых, — он принюхивается, — блять, ты курил?— Ты ж сказал без «блять».— Я сказал без «блять», — напоминает Попов, а потом осекается, понимая сказанное. — А, блять. Да блять, — возмущается от собственной глупости Попов, шлепнув себе по губам.Шастун тихо гогочет, и на душе от этого так тепло становится, что Арс в безобидном жесте замахивается на манер «сейчас получишь леща», но затем успокаивается, в примирительном жесте вскидывая руки.— Ладно-ладно, тихо, — кивает он. — Сходи помой руки, от тебя несет, как от табачного ларька. Щетка зубная новая во втором ящике под зеркалом с правой стороны. И потом приходи, познакомлю тебя с ней.Пацан вскидывает брови.— Давай-давай, шевели булками, она может взять и уснуть в любую секунду.Шастун послушно идет в ванную и закрывает за собой дверь. Антон улыбается. «Командует, как папочка», — проносится у него в голове, и он смеется над собственным каламбуром.Выполнив все пункты, которые озвучил ему Арсений, Шаст выходит из ванной, демонстративно показывает чистые руки, попутно с этим едва справляясь с приступом ржача, и они наконец идут в детскую.Попов ненадолго замирает возле детской, вспоминая, как всего несколько недель назад он точно так же взволнованно стоял возле двери, собираясь показать Шасту комнату, которая должна будет стать детской, и теперь эта комната не пустая. Теперь там живет его девочка.Наша девочка.— Кьяра, — негромко зовет ее Арс, и та отрывает взгляд от картинок в книжке, потому что до этого, кажется, терпеливо ждала, когда папа вернется и расскажет ей историю до конца. — Я хочу тебя познакомить кое с кем.Арс приоткрывает дверь, и девчонка чуть выпучивает глаза, когда видит такую здоровенную улыбающуюся шпалу в розовой толстовке. Антон даже не понимает, как слегка крипово выглядит для малышки, но та держится бойко, хотя и побаивается, но под одеяло не прячется, а это уже хороший знак.— Привет, — сияет Антон, присаживаясь на колени рядом с кроватью девочки. — Я — друг твоего папы, и меня зовут... Тоша.Девчонка смотрит на папу, и тот кивает, мол, все хорошо, не волнуйся. И у Арса внутри взлетает ввысь маленькая стая бабочек, когда Шастун протягивает девчушке руку в знак приветствия, и та, немного поразмыслив, цепко хватается пальчиками за его длинный указательный палец.