Запрограммированное сердце

Если бы Миён спросили о ее самом счастливом дне в этом учебном году, то она бы без раздумий выбрала сегодняшнюю дату. Вещи летели в походный рюкзак, оцепленный значками с любимыми дорамами со всех сторон, и сложнее всего оказалось подобрать одежду так, чтобы она была красивой, но при этом оставалась практичной и удобной. Не очень-то велико желание показаться перед с Саном в отцовской шапке с довольно широкими полями, старых спортивных штанах Ёсана, в которых Миён выпалывала сорняки в саду, и потертыми рукавами на кофте. А об обуви и говорить нечего: из подходящей только кроссовки, шнурки на которых давно завязались в такой узел, что теперь не распутаешь. Поодаль Чанми тоже укладывала вещи, половину одалживая у Миён, потому что отчего-то не предположила, что в Сеуле ей может понадобиться старая спортивная одежда. Забитые под завязку рюкзаки кое-как вместили в себя спрей от комаров, пару кремов от солнца и книги, хотя вряд ли на природе у них будет время на чтение.

Однако несмотря на предвкушение загородной поездки, должной затянуться на все выходные, душу Миён словно грыз червяк, конкретный такой, с собственными именем и фамилией. Уён так и не дал точного ответа, сможет ли он отправиться со всеми, но как хотелось бы всё же знать наверняка... И желательно услышать «да». В сеть он не заходил уже давно, чтобы была возможность спросить. С ним весело и приятно, наконец-то можно признать это в открытую и даже проигнорировать тот факт, что он опять оттянет всё внимание Сана на себя. Решив поверить в магию слова и желания, Миён вынула свой новый светофор, уже по привычке погладила обложку и, схватившись за ручку, вписала сначала в цели на день «Увидеть рядом в автобусе Чон Уёна», а потом сделала короткую дневниковую запись, где постаралась подробнее рассказать о том, чего именно она ждет от этой поездки. И как же тяжело было собрать все мысли в кучу и определить, какое из всех желаний хочется исполнить больше всего.

Уложив светофор в отдельную сумку, отдав тяжеленный рюкзак Ёсану, чтобы спустил его вниз, и осмотрев комнату в поисках того, что она могла забыть, Миён шикнула от досады, бросилась к тумбочке и, стащив с нее две банки энергетика, побежала скорее по лестнице в прихожую. Мать быстро отдала обеды в дорогу и пожелала приятной поездки, а господин Кан уложил все вещи в багажник и, приоткрыв для дочери и Чанми двери на заднее сиденье, сам плюхнулся на водительское и завел двигатель. По мере приближения к университету лицо Миён становилось всё ближе к окну: она пыталась разглядеть, кто уже собрался у автобуса и нет ли там одного конкретного человека. И — бинго! — Уён стоял рядом с Юнхо и Саном, прикрывая зевающий рот ладонью и стараясь улыбаться.

— Для бодрости, — выскочив из машины, Миён протянула ему банку энергетика, но Сан тут же отобрал ее и открыл собственный рюкзак.

— Отдам, когда приедем, а в дороге будешь спать. Скажу преподавателю Пак, чтобы не позволял Наын включать музыку в автобусе слишком громко, — он назидательно, как строгий отец, покачал банкой энергетика перед лицом Уёна, прибрал ее к себе и отошел к Сонхва, отведя того в сторону для разговора.

И пока Миён вынимала вторую банку, только так, чтобы никто не видел, Юнхо, раскачиваясь из стороны в сторону, нес ее громадный рюкзак, пыхтя от тяжести. Собирался принять из рук господина Кан второй, тот, что принадлежал Чанми, но Сан его опередил и запросто закинул лямку на свое плечо, от чего его бицепсы напряглись. Завороженная видом гладких мужских мышц, Миён не сразу заметила, как Уён падает, споткнувшись из-за сонливости, и поняла это только тогда, когда он уцепился за ее рукав, едва не повалив их обоих на асфальт.

— Тебе пора завязывать с компьютерными клубами, господин Тони Старк, — подхватив его под мышки и поставив обратно на ноги, пропыхтела Миён и невольно прикрыла глаза, вдыхая запах Уёна. Как наркотик какой-то. — Пойдем, пойдем! Бодрись! Мы ведь едем отдыхать на природу! Долой сон!

— Угу... — Уён устало потер глаза пальцами, широко зевнул и немного опустил взгляд, прищуриваясь. — У тебя что-то не лице... — он потянулся рукой к щеке Миён, не успела она полезть за зеркальцем, и несильно сжал кончик ее носа пальцами, вызывая возмущенный вскрик. — Оп, и без носа! — рассмеялся Уён, получив толчок локтем под ребро. — Нечего меня так нюхать, я ж не кокаин! — чтобы скрыться от очередного удара, Уён перепрыгнул автобусные ступеньки и быстро занял место у окна практически на заднем ряду.

— Слизняк! — крикнула ему вдогонку Миён, схватила за запястье Юнхо, едва успевшего погрузить их рюкзаки в багажный отсек, и села на том же ряду, через коридор. — И ничего я его не нюхаю... Просто пытаюсь понять, каким парфюмом он пользуется! — в оправдание самой себе проговорила Миён, и когда Юнхо собрался ответить что-то колкое, выставила вперед ладонь и угрожающее сжала ее в кулак, заставив временного противника немедленно ретироваться.

Когда все наконец сложили вещи в багажный отсек, Сонхва пропустил студентов вперед себя и зашел последним, встав по центру автобуса и сделав, помимо объявления о правилах поездки, кучу замечаний, а Наын в это время суетилась с подключением своего телефона к музыкальной установке, чтобы «не скучно ехать было». Не очень-то любящая кататься повсюду в наушниках Миён осталась довольна, пусть ей и не нравились треки, которые здесь играли, а вот Юнхо и Чанми быстро заткнули уши и уткнулись каждый в свой телефон, по-философски выразительно глядя в окно. Сначала за ним проносились городские пейзажи: магазины, кафе, торговые центры, рекламные щиты, суетные люди, бегущие по своим делам, скверы и парки, а затем их запоздалая зелень сменилась на менее ухоженную и более яркую, но от этого не менее прекрасную. Маленькие кремовые шторки развевало ветром, из приоткрытых окон доносилось пение птиц и стрекотание насекомых.

Залюбовавшись видом, Миён временно забыла о скуке, но когда рассматривание деревьев, кустарников и пыльной дороги ей приелось, стало скучно. И как ни тормоши Юнхо с его нелюбовью к длительным поездкам и постоянной тошнотой в транспорте, он упрямо сидел, глядя перед собой, и слушал музыку, качая в такт ногой. Чанми читала, ее отвлекать не хотелось, и даже Ёсана нет, чтобы его за уши подергать или еще каким способом подоставать. Закусив губу, Миён признала про себя, что у нее всего одно надежное средство для того, чтобы спастись от скуки, но и то спит, откинув голову на спинку кресла, не обращая внимания ни на громкую музыку, ни на болтовню остальных. Вдруг прошибло осознание, и Миён, чтобы удостовериться, что кого-то явно не хватает, обвела автобус взглядом. Хонджуна здесь нет. И Хигём, собственно, тоже. Наын только в обществе Кюрин. Скорее всего, остались дома, чтобы доделывать работу, к которой, наверное, и не приступали.

Автобус остановился для заправки, и как только двери открылись, Юнхо тут же выскочил на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом и купить себе воды. Бедняга, весь зеленый, будто скоро стошнит. Все остальные последовали его примеру, решив немного отдохнуть от качки, даже Сан, побежав в магазин за чем-нибудь съестным. Сначала хотевшая было тоже выйти подышать и размять ноги, Миён поняла, что в автобусе никого не осталось, кроме спящего Уёна, и села рядом с ним, не зная, разбудить ли. Даже потянулась рукой к его плечу, чтобы потрясти, но потом вдруг передумала и вместо этого вернулась к своей сумке, вынув из нее свой дорожный обед и положив его на сиденье Сана. И всё же очень интересно: как так получилось, что Уён давным-давно не ест ничего домашнего? Обычно матери, даже если их ребенок живет отдельно, стараются его подкармливать, присылают что-то... Может, его родители просто живут в другом городе и это проблематично? Да и спросить как-то неловко.

— Спасибо... — вдруг пробормотал Уён, не открывая глаз, и, поискав обед наощупь, положил его себе на коленки. — Ты сама-то не голодная? — он потер лицо ладонями и выпрямился, почавкав, а потом заглянул в пакет. — М-м-м, как вкусно пахнет — грибочки, да еще и острые.

— Я не ем в дороге, поэтому наслаждайся, — у Миён невольно мелькнула улыбка. — Палочки внутри, — она поймала на себе еще один благодарный взгляд и принялась наблюдать за тем, как Уён, надев очки, принялся за обед, быстро работая палочками и набивая рот. На уголках губ тут же появились остатки соуса и грибов вместе с гарниром, так неряшливо, но почему-то Миён показалось это милым. Она вынула влажные салфетки и кинула их через сиденье. — Ты правда как с голодного края. Выспался хоть?

— Да, — чавкнув и шмыгнув носом, проговорил Уён, а потом вытер рот рукавом, забыв о салфетках, и на сей раз Миён скривилась, заметив очередные распоровшиеся нитки и пятно. — Я привык мало спать, так что сейчас у меня чувство, будто я готов горы свернуть. Как тут было без меня? Скучно, да?

— И вовсе нет, — из чувства противоречия проговорила Миён, подошла ближе, опустившись на сиденье Сана, рывком вынула влажную салфетку вместе еще с тремя и, насильно развернув лицо Уёна к себе, вытерла его губы. — Как свинтус обыкновенный, боже! Вообще манерам не учили! А вот это что такое? — она подняла его руку за запястье и указала на нитки. — Самому-то приятно за все дверные ручки и сумки цепляться? Ты что с этими рукавами делал? Они все стертые! Скажу Сану, чтобы привил тебе чувство вкуса. Бери пример со своего прототипа: Тони Старк всегда одет с иголочки.

— Да перестань ты меня рассматривать! То нюхает, то разглядывает! — Уён попытался вырвать руку, но Миён держала ее так крепко, стараясь ухватиться за какую-нибудь нитку, что ему пришлось сильно постараться. — Одежда неважна, когда есть голова. Не могу ручаться, что все участки моего мозга функционируют как надо, но на память и работоспособность вроде не жалуюсь, — он прокряхтел, одной рукой подхватывая едва не упавший пакет с обедом, а вторую всё еще пытаясь вырвать. — У-убери ножницы! — прокричал Уён, когда Миён достала их из маникюрного набора в своей сумке, ненадолго выпустив рукав. — Зачем ты с собой всё это таскаешь?! Мне страшно!

— Не ной! — прикрикнула Миён, когда он вырвал у нее ножницы и прижался спиной к окну.

— Это мои нитки, я их тебе не отдам!

— Как маленький!

— Как взрослый!

— Дай сюда! — теперь Миён уже куда активнее принялась хватать его за рукава, силясь отобрать ножницы.

Уён мягко толкнул ее и запрыгнул на сиденье с ногами, радуясь, что скинул обувь, еще когда решил поспать, но не ожидал, что Миён окажется куда проворнее и, не заботясь о чистоте кресла, повторит за ним, бросившись на него, как фурия. Борьба не на жизнь, а на смерть продолжалась довольно долго: Уён уворачивался, что-то крича и то и дело ударяясь головой об оконное стекло, но ножницы не отдавал, продолжая вторить, что не позволит похитить его нитки, которые ему нравятся, и вообще — это стиль такой. Сказав, что это «стиль» бродяги или типичного неухоженного ботаника, Миён сделала резкое движение, схватила Уёна за запястье и принялась разжимать его кулак, стараясь не делать это слишком рьяно, чтобы ножницы никому и никуда не воткнулись, а в итоге потеряла равновесие и стремительно упала на пол, ощутив мужские руки на своей талии, пытавшиеся за нее уцепиться. В мгновение ока оба оказались на полу с закинутыми на сиденья ногами и закряхтели.

— И чем вы оба заняты? — спросил женский голос, и Миён, сначала узнав дорогие конверсы, а потом уже вскинув голову, неловко рассмеялась. Наын стояла над ними, выгнув бровь и уперев руки в бока. — Уёни, уйдите с дороги, будьте добры, я хочу сесть на свое место, при этом не переступая через вас.

Уён с висящими только на одной дужке очками посмотрел на Миён и раскраснелся. Опять они оказались в неловком положении и очень близко друг к другу, а всё из-за каких-то ножниц, всё еще зажатых в кулаке. Вскоре, когда ноги сползли с сиденья, появились и остальные, и первыми — увлеченно о чем-то разговаривающие Чанми и Сан, поочередно вытаскивающие сухарики из упаковки. Их неоднозначные взгляды трудно было бы описать, и Миён стало стыдно еще сильнее. Скоро им с Уёном точно роман припишут, если еще раз увидят увидят лежащими друг на друге.

— И что это было? — спросил, отпив из бутылки воды, Юнхо, заиграв бровями и получив подзатыльник. — Да за что?! Я же просто спросил! Что-то вы часто стали проводить время вместе, неужели у тебя интересы поменялись? В раздевалке его уже сфоткала? Если да, то почему еще мне не показала?

— И зачем мне фотографировать эту тростинку? — забурчала Миён, поняв, что ножницы так и не забрала, и показала Уёну кулак. — Будто там есть какие-то формы. Это ж не Сан, — прошептала она как можно тише и посмотрела в его сторону, заметив, что они с Чанми всё еще продолжают свою увлеченную беседу, и нахмурилась. Это что еще за дела? — У меня есть только три фото полуголых парней: детское Ёсана, которым я его шантажирую, наше с тобой с пляжа, потому что я там хорошо вышла, в отличие от тебя, и почти моего Сани.

— О-хо-хо, почти твоего Сани! — развел руками Юнхо. — Смелое заявление! — он достал наушники и подал один Миён. — Сегодня суббота, давай остаток дороги что-нибудь посмотрим, и на этот раз всё решаю я. Как насчет продолжить наш марафон пересмотра Marvel? Ты так и не выбрала любимого персонажа. Хотя ставлю на Наташу Романофф. Можешь написать про них с Брюсом фанфик, а то ты всё бурчишь, что тебе не хватило их любовной линии на экране.

— А как ее может хватить?! Буквально времени уделили всего ничего, зачем тогда было дразнить? И вообще, с чего ты решил, что мне нравится Наташа. Мой любимый персонаж — это... это... — она мельком взглянула на Уёна, самого себе решившего обрезать нитки, и щелкнула пальцами. — Это Тони Старк. И я с удовольствием повторю их с твоим Тором драку, если не перестанешь надо мной смеяться и не замолчишь.

Фильм посмотреть так и не удалось, поскольку одно их ухо слушало диалоги, а другое — музыку из плейлиста Наын. Как только проснулся Уён, в автобусе стало поживее, начались танцы на сиденьях, громко выкрикиваемые шутки, коллективное пение и размахивание руками. Сдавшись, Юнхо положил наушники в кейс, решив позже купить парные для таких случаев, и тоже разговорился с Минги, всячески пытаясь вовлечь в беседу и Миён, но та украдкой наблюдала за виляющим, привстав, бедрами Уёна, которого пытался успокоить Сан, параллельно продолжая разговаривать о чем-то с Чанми.

Острые маленькие коготки впились в душу Миён со страшной силой. Что это? Ревность? Зависть? Нет, наверное, всё вместе... И почему некоторым так везет с внешностью и харизмой? Чанми всегда это умела — очаровывать, даже против воли. Но почему из всех парней, которые находятся в этом автобусе, именно Сан? Почему не Чонхо, например, или не Минги, или не Ёнсо, Дэквон — да кто угодно из группы! Хотя бы даже Уён, до того веселый и безразличный к качке в автобусе, что оставалось только позавидовать. Уж если бы Чанми сейчас отвлекала именно его, у Миён была бы возможность поговорить с Саном наедине. Он только-только начал проявлять к ней какие-то знаки внимания, пускай пока что и дружеские, а тут — такой «сюрприз»! Заметив, что она расстроена, Юнхо отвлекся от своей беседы с Минги и тихо прошептал:

— Не пялься так откровенно, у тебя злость на лице написана. Наын уже заметила, скоро опять слухи пойдут, — он взял телефон и, обрадовавшись, что связь пропала окончательно, прибрал его в сумку. По крайней мере в эти выходные Чо Сыльки его не достанет. — И только не задалбливай Чанми вопросами, может, она прямо сейчас расписывает все твои достоинства Сану в ярчайших красках, а ты тут пыжишься. Просто наслаждайся отдыхом.

— Да. Вот когда ты прав, ты прав, — покачала головой Миён, почему-то даже не подумав о том, что беседы и переглядки Чанми и Сана могут пойти ей на пользу.

Вскоре дорога стала настолько неровной, что веселье увяло, кого-то из одногруппниц вырвало, Сонхва бегал по рядам, стараясь помочь и раздавая таблетки от тошноты вместе с водой. Музыка стала раздражать, от нее гудело в ушах, и когда показалась широкая ровная поляна, все облегченно выдохнули, собирая разбросанные вещи в сумки и небольшие рюкзаки. Автобус остановился, у дверей выстроилась очередь, а Миён решила подождать, пока выйдут остальные, а потом уже выскользнула на улицу сама, принявшись потягиваться и разминать окаменевшее тело. Хрустнул каждый сустав и позвонок. Дышалось так легко, что легкие заболели от свежего, совсем не городского воздуха. Правда, до тех пор, пока все не использовали спрей от комаров.

— Все разбираем свои рюкзаки, скоро будем ставить палатки, а пока накрываем на пледе стол, — Сонхва принял из рук водителя дорожный столик, перепоручил его Минги, потом потянулся за кастрюлями и запасенной едой и приказал разжигать костер тому, кто точно умеет и не спалит лес вместе с ними всеми. — Итак! — похлопав в ладоши, призвав тем самым всех к тишине, Сонхва знаком показал подойти поближе. — Сперва быстро перекусим. Только чур за булочки не драться! Потом отдохнем и будем ставить палатки. Сделаем мы это следующим образом: разбейтесь по парам, как в моем задании, а то, кто с кем будет спать по двое, определим потом. Та пара, которая быстрее и главное — правильнее, поставит палатку, и победит. Приз я уже заготовил.

Раздались одобрительные возгласы от одних и разочарованные — от других. Многие надеялись на то, что будут больше проводить время с друзьями, и те, кому достался на самый лучший, по их мнению, напарник, приготовились рвать и метать. А до Миён только сейчас дошло, что ей снова придется вступить в союз с Уёном, чтобы победить всех остальных. Оставалось только позавидовать Наын, ей-то достался не кто-нибудь, а сам Чхве Сан! Пусть так, она всё равно ему не нравится, при огромном-то количестве стараний и попытках покрутить полуголой задницей перед его лицом. Да и если так подумать, судьба Уёну благоволит, в таком случае они точно должны победить, что бы там предприимчивый Пак Сонхва не приготовил в качестве приза.

— Ты будешь ночевать в одной палатке с Миён? — спросил, сев на плед в позу лотоса, Сан и положил токпокки на пластиковую тарелку, подав ее Чанми. Та кивнула и с удовольствием приступила к обеду, сильно проголодавшись. — У Чонхо нет пары... А нет, Кюрин здесь, это Хигём не хватает. Значит, будешь работать с Квон Ынджо, он хороший парень, но ничего не умеет делать руками. Ты ставила раньше палатки?

— Да, частенько. Мы с семьей Миён и друзьями выбирались на природу, так что я не пропаду, — Чанми отдала тарелку Сану и, сняв с запястья резинку, заплела волосы в неаккуратную косу. — А тебе вот я не завидую. Миён много рассказывала, да и мне самой кажется, что Наын не самая хорошая девушка и явно к тебе неравнодушна. Ну или к твоему телу, — против воли она обвела взглядом бицепсы Сана и его пояс, облегаемый футболкой, а потом сглотнула. Неправильно это — пялиться на парня, в которого влюблена лучшая подруга — практически сестра, — но Чанми ничего не могла с собой поделать.

— Я знаю, но мне это не интересно. С тобой куда приятнее общаться, чем с ними всеми. И, между нами... — Сан огляделся по сторонам, проверяя, не подслушивают ли их, и наклонился поближе к Чанми. — Уён рассказал о чувствах Миён ко мне, а теперь я не знаю, как правильно поступить, чтобы ее не обидеть, но при этом оттолкнуть. Ничего против нее не имею, Миён очень хорошая девушка, но порой она такой ребенок, да и не в моем вкусе... Не знаю, что с этим делать.

— Так может, присмотришься к ней? Да, она немного инфантильная, но очень искренняя и добрая, куда лучше Хан Наын, — Чанми нежно улыбнулась, поглядывая на Миён, но Сан только покачал головой. — Ты ведь даже шанса не хочешь ей дать, а она страдает и мучается, старается тебя заинтересовать, мягко и ненавязчиво. Конечно, ты не обязан ничего делать из жалости, но вдруг она для тебя откроется с другой стороны?

Сан с минуту подумал над ответом и, цокнув, проговорил:

— Думаю, ты тоже это понимаешь — ей не нравлюсь я сам. Миён меня не знает, она лишь думает, что влюблена, но на самом деле это подростковое и быстро проходящее. Не настоящая любовь, а образ, который она додумала в своей голове. Мне кажется, ей будет скучно со мной, — он взял маленькую палочку и принялся вырисовывать на земле одному ему понятные узоры. — Насильно мил не будешь, и с тобой мне нравится общаться куда больше, чем с ней, — взгляд невольно упал на приоткрытый верх груди, и Сан тут же отвернулся, не желая никого смущать. — Ты уж попробуй донести до нее эту мысль, ладно? А я придумаю что-нибудь. Да и сейчас Миён, кажется, обо мне даже не вспоминает, — большим пальцем он указал себе за спину, и Чанми увидела подругу в обществе громко хохочущих Уёна и Юнхо.

— Ты прав, — Чанми обратила внимание на то, как Миён осторожно снимает с Уёна очки и достает расческу, чтобы его причесать, а затем хмыкнула. — Попытаюсь с ней поговорить, думаю, это всем пойдет на пользу. А пока ешь, не смущай меня тем, что я жую тут одна, — она подцепила палочками токпокки и положила немного в рот Сана, оставшись довольной.

Когда все наговорились, размялись и наелись вдоволь, время начало клониться к вечеру. Костер уже поставили, разогревая угли, и пока бедная До Михо, оставшаяся без напарника и отказавшаяся соревноваться, мариновала мясо, Сонхва встал, приказал принести палатки и, расставив всех по парам, засек время, приказав приступать. Как только раздалась песня свистка, все рванули к свободному месту на поляне, словно во время низкого старта, и принялись выкидывать ветки и камни каждый в свое ведро, очищая площадку. Ползая по траве на четвереньках, Уён выискивал всё, что может им помешать, стараясь быстрее работать руками и не отставать от остальных. Когда он еще раз обошел выбранное место и остался доволен, то показал большой палец и полез за самой палаткой.

— Ты что! Сначала дуги, потом уже всё остальное, а то ветром унесет, — Миён быстро сняла кофту, обвязав ее вокруг пояса, и полезла за дугами, подав Уёну колышки и молоток. — Проверь, хорошо ли они вбиваются.

Уён помедлил, посмотрев сначала на молоток, а потом на колышко, и принялся осторожными короткими движениями вбивать его в почву, злясь, что ничего не получается.

— Да кто так забивает-то?! — воскликнула Миён и выхватила молоток, принявшись с усердием бить им по колышкам и буквально вдалбливать их в землю, как кровожадный дровосек. На всё про всё у нее ушло не больше пары минут, а Уён с досадой и удивлением почесал в затылке. — Держи палатку, а то унесет! Ты что, в походы никогда не ходил? Вон, у Минги с Юнхо уже дворец какой-то выстраивается, а у нас ничего не готово!

— Нет, я никогда не ходил в поход... — ответил на это Уён, подняв округленные глаза и поправив очки. — Командуй, а я буду подчиняться.

— Странные у тебя родители: не кормят, в поход не водят. Небось сидел всю жизнь в компьютерах и программах копался, — Миён вынула из чехла палатку, разложив ее на земле и подумав, с какой стороны лучше сделать вход. Если придется идти в туалет, то лучше лицом к лесу. — Так, теперь мы с тобой, слизняк-тростиночка, будем собирать каркас. Просто стой и держи, а я сама, — она разложила внутреннюю часть, вставила дуги и закрепила сам шатер. — Подай тент.

— Что подать?! — воскликнул Уён. — Теперь я понимаю твое состояние, когда я тебе объясняю что-то в программировании...

— Тент! — повторила Миён. — Навес такой. Крыша, короче!

— А-а-а... — протянул Уён и полез в чехол, краем глаза заметив, что они отстали почти от всех, кого только можно. — Держи. Дальше мне что делать? — уперев руки в бока, спросил он и сдул прядь волос.

— Заякори палатку собранными камнями, а то унесет вместе с тобой. Ты ж тростинка, ветром сдует — как нечего делать! — принявшись закреплять тент, прокряхтела Миён, а потом поймала на себе неоднозначный вопросительный взгляд. — Ну что ты так на меня смотришь? Худой, как швабра, даже ураган не нужен, чтобы унесло. Придется мне кормить тебя чаще или купить железный костюм, как у Тони Старка. Будешь в нем на учебу ходить — и ниток никаких.

— Я? Худой? — Уён едва заметно приподнял футболку и похлопал себя по животу. Всю жизнь он только и слышит от отца, что слишком много ест. «Чтобы прокормить такую свинью, уйму денег надо», «мы родили тебя, видимо, только для того, чтобы жрал», мог и вовсе швырнуть тарелку об стену, а подруги матери, приходившие к ним домой почти каждый день, говорили, да и сейчас говорят, что он «опять поправился». Стыдно становилось есть, особенно на людях, но и отказаться от стряпни госпожи Кан было выше сил Уёна. — По-моему, ты что-то перепутала.

— У тебя искаженное зеркало, линзы или зрение? Не болтай, а расставляй камни! — крикнула сверху Миён. — Приза нам уже не видать, но хоть палатку поставим, — она закрепила тент окончательно и слезла, оттряхнув ладони. — Да, тростинка, ты очень худой и тебе нужно лучше питаться. Я этим займусь, раз уж ты «пока ничего не рассказал». Кстати, почему ты перестал это говорить? — она не ждала ответа, вместо этого приготовилась закреплять палатку оттяжками.

«Потому что на самом деле я рассказал», — пронеслось в голове у Уёна, и ему стало стыдно. Тогда они с Миён не общались на постоянной основе и так близко, а Сан оставался его лучшим другом, и он счел нужным предупредить... Хотел как лучше, а получилось как всегда — только всё испортил. Наверное, стоило сделать чистосердечное признание и объяснить как есть, но Уёну очень не хотелось разрушать начавшую зарождаться дружбу. Ему нравилось проводить время с Миён, приятно было помогать ей, слышать от нее, что он красивый и, как оказалось, очень худой. Когда это повторяет Сан, кажется, что он просто врет, чтобы не расстраивать, но когда другой человек, а особенно девушка... Уён просто чувствовал, что уже привязался к этим постоянным шуткам и угрозам в свою сторону и что ему хочется видеть Миён радостной и счастливой. А для этого следовало промолчать или сказать обо всем чуть позже.

— Время! — прокричал Сонхва и снова приложил губы к свистку. — Быстрее всех справились Чонхо и Кюрин, но им придется всё переделывать, потому что эта палатка даже пылинку не выдержит. Так, так... — он наклонился, проверяя крепления у каждой из пар, то недовольно хмыкая, то одобрительно кивая, и, когда закончил, отошел в сторону. — Побеждают Минги и Юнхо! Молодцы! — Сонхва хлопнул в ладоши и полез за чем-то в свой рюкзак, вынув оттуда список их группы и сделав какие-то пометки. — Минус один вопрос на экзамене этим господам! Вам повезло!

Не веря своим ушам, Минги и Юнхо посмотрели глаза в глаза, дали друг другу «пять» обеими руками и подпрыгнули, соприкоснувшись грудью, после чего принялись трясти друг друга за плечи, не веря в собственную радость. Тем временем мясо уже промариновалось и оказалось на шампурах, а на улицу опустились сумерки. Парни притащили несколько больших бревен, расставили их в форме пятиугольника, и все студенты сбежались к костру, грея об него руки и болтая обо всем на свете, стараясь избегать при Сонхва неудобных тем. Скоро азарт от конкурса палаток прошел, налетели полчища комаров, и вновь стало скучно, правда, ненадолго — на поляне показалась еще одна машина, а именно блестящий и чистый, если не принимать во внимание колеса, «Мерседес», из которого выпрыгнул Хонджун. Миён тотчас напряглась, до этого уверенная, что он не появится.

— Будет приставать — скажи мне, — прошептал ей на ухо Уён.

— Успокойся, — было ему ответом, хоть Миён и стало приятно от того, что он в случае чего собирается ее защитить. — Да и не лезет он ко мне при тебе. И я ему нравлюсь, так почему не дать шанс?

— Так ты же всё равно с Саном встречаться хочешь.

— Джинни Уизли тоже много с кем встречалась, прежде чем Гарри Поттер обратил на нее внимание, так что схема рабочая, — проговорила Миён скорее из вредности, но Уён хлопнул себя по лбу. — Да я шучу. Сама еще не знаю, что со всем этим делать, пока просто постараюсь не привлекать к себе внимание...

— А что мы такие грустные? Или я успел приехать до того, как вы начали играть в бутылочку? Преподаватель Пак, вам лучше отвернуться, а то мы играем на поцелуи! — воскликнул Хонджун, а Сонхва скривился от столь фамильярного обращения. Зато остальным студентам идея понравилась, и только Миён стало не по себе. Раньше она никогда в такое не играла, да и целоваться с кем-то по приколу, без любви, — какое-то издевательство. Однако нужно попробовать не отбиваться от коллектива. — Как у вас вкусно пахнет мясом! — Хонджун вдруг сел между Уёном и Миён и достал пустую стеклянную бутылку без этикетки, положив ее на разделочную доску.

— Я прогуляюсь, — смутившись, проговорил Сонхва, — и за мясом послежу.

— Спасибо, преподаватель Пак, вы лучший! При вас целоваться было бы неловко! — Кюрин послала ему воздушный поцелуй и, в предвкушении закусив губу, уставилась на крутящуюся бутылочку. Сегодня точно будет много новых поводов для сплетен и сватовства. — Так! — она взяла управление игрой в свои руки. — Чонхо и... — бутылка снова покрутилась и указала горлышком на Уёна. — Выбирайте, кто кого будет в щеку целовать! Но можете и в губы! — хохотнула Кюрин.

— Пожалуйста, нет, не надо... — Чонхо вжал голову в плечи, понаблюдав за плавно и медленно подходящим к нему Уёном, изобразившим влюбленного. — Я отказываюсь в это играть! Прошу!.. — он закричал, когда ощутил на свое щеке жаркий долгий поцелуй, и постарался вырваться, слушая раздавшийся громом хохот.

— Позвони мне, — Уён высунул кончик языка, приложив руку к уху «телефоном», подмигнул Чонхо и вернулся на свое место, поглядев на раскрасневшуюся от смеха Миён. — Теперь я кручу, — он закатал рукава и взялся за бутылочку, повернув ее так резко, что она начала крутиться не переставая. — Так... Следующая жертва — Хонджун и... — он проделал все те же манипуляции, а когда понял, что горлышко должно указать на Миён, как можно незаметнее направил его носком ботинка в сторону Дэквона, сидевшего левее. — У нас сегодня чисто мужская любовь!

— Теперь я! — чмокнув Дэквона в щеку, Хонджун раскрутил бутылку. — Очаровательная Чанми и... — он потер ладони, водя глазами по кругу. — И Сан. Имейте в виду, парни и девушки целуются в губы!

Чанми подняла голову, когда Сан подошел к ней и сел на корточки, заправив ее волосы за ухо и потянувшись к губам. Стало настолько тихо, что можно было услышать песню сверчков: все с предвкушением ждали, что же будет дальше. У Миён в душе снова заскребли коготки, настолько острые, что ими можно зарезать насмерть и изорвать всю душу в клочья. Почему судьба настолько зла и несправедлива? Почему заставляет смотреть на это? Неожиданно ладонь оказалась в руке Уёна, и Миён сжала его пальцы до боли, ища поддержки, когда Сан наклонился к Чанми и прикусил ее верхнюю губу, оставляя там поцелуй. Остальные принялись считать до десяти, словно нарочно медленно, и Юнхо даже отвернулся, не представляя, какого сейчас его бедной влюбленной подруге.

*****

Закончив с бутылочкой, нацеловавшись друг с другом вдоволь и наигравшись на гитаре, все набросились на мясо и пиво с соджу, а Сонхва достал карты и настольные игры. Монополия затянулась очень надолго, выбывшие отправились спать в свои палатки, до смерти устав. Зевнув, Сан понял, что лишился своего последнего бизнеса, скинул все свои деньги в банк, не в силах расплатиться по счетам, и встал, сонно потирая лицо и закусывая губу. Он много выпил: несколько рюмок соджу, а бутылки пива можно и не считать. Тело не слишком хорошо слушалось, в глазах искрили звездочки, а низ живота свело от странного чувства, пробужденного поцелуем. Как давно у него не было отношений? Да с тех пор, как в его жизни появился Уён. А Сан был не из тех, кто пользуется влюбленностью в него девушек и укладывает их в постель одну за другой, не заботясь о чужих чувствах. Но сегодня промелькнуло что-то иное, сдерживаться совсем не хотелось. Проклятый алкоголь добил. Может, пристать таки к Наын? Ее расстроить будет не жалко, пусть получает то, что хочет.

Но вместо этого ноги сами понесли в палатку к Чанми, Миён куда-то пропала вместе с Юнхо, но может вернуться в любой момент. Да о чем эта глупая голова вообще думает?! Следовало развернуться, дать себе хороший подзатыльник, желательно молотком, и лечь спать, чтобы это дурацкое наваждение растворилось в воздухе. А еще надеяться, что с утра эти мысли забудутся сами собой. Однако, словно нарочно, Чанми как раз вышла из палатки, доставая из расчески волосы и выбрасывая их в ведро.

— Сан? Напугал! — тихо воскликнула она и положила руку на грудь. Адски привлекательную выпуклую грудь. — Ты тоже проиграл? Спать пойдешь? Тебе помочь, а то ты неважно выглядишь, — Чанми притянула его за талию и поволокла в сторону их с Уёном палатку. — Вот так, садись. Может, сходишь в лес и... проблюешься? Зачем столько пил?

— Да ты знаешь... Как-то захотелось оторваться, я не так часто пью, — сонно проговорил Сан и, когда Чанми села напротив него, протянул руку к ее лицу, стараясь восстановить плавающее зрение. — Ты такая красивая... — он слегка улыбнулся и погладил ее щеку большим пальцем. — И целуешься хорошо. Бутылочка как знала. Расскажи мне о себе побольше, — Сан положил щеку на свое колено и склонил голову вбок. Ему показалось, будто Чанми думает о том же, о чем и он, раз рассматривает руки и шею, но может он просто выдает желаемое за действительное. И как же беспорядочно звучали его слова, а мысли и вовсе сплелись в клубок без торчащей нитки, за которую можно было бы потянуть.

— Нечего рассказывать. Я приехала из Ульсана, поступила сюда на бюджет. Учусь да тусуюсь, вот и всё, — пожала она плечами и села поближе, бросив взгляд на вырез футболки Сана и приковавшись к нему. Чанми тоже выпила сегодня лишнего. — Из хобби — только верховая езда, больше ничего. С детства люблю кататься на лошадях. Эти навыки мне помогли однажды, — призналась она и, уже удостоверившись, что Сан смотрит на нее с вожделением, опустила его ноги на пол и села на бедра. — Я очень ужасная подруга, если хочу тебя оседлать? — спросила вдруг Чанми, когда он принялся оглаживать ее талию и ягодицы.

— Думать сейчас ни о чем не могу, если честно. Оседлаешь меня? — попросил Сан, прижавшись своим животом к ее животу и тут же проникая языком в ее рот, чувствуя ласковые руки, залезающие ему под футболку. — У нас с Миён ничего не получится, да и мы с тобой ни на что не претендуем, кроме одной ночи. Если ты этого хочешь, — поласкав ее груди ладонями, добавил Сан, а когда Чанми, чуть помедлив и посомневавшись, вновь втянула его поцелуй, толкнулся бедрами вверх, выбивая из обоих короткий рваный стон.

— Как я буду потом Миён в глаза смотреть? — как бы между делом спросила Чанми, всё еще волнуясь, а Сан решил сделать всё, чтобы она пока что позабыла о правильности. Уложил ее на спальный мешок, подмяв под себя, расстегнул пуговицу на штанах и проник пальцами внутрь, принявшись массировать клитор. — Боги... у меня давно не было секса, как же это приятно... — прошептала она, чуть приподняв таз и похныкав, прося еще. — Дурацкий поцелуй, из-за него я тебя захотела! Мы ведь даже почти не знакомы!

— И что с того? Мы ничем друг другу не обязаны, кроме того, что хотим получить и доставить удовольствие, — Сан спустился пальцами чуть ниже, нащупывая влагу и проникая в лоно, принявшись массировать его и изнывая от желания. — Это я ужасный человек, раз заставляю тебя чувствовать себя плохо и пристаю, но ты мне нравишься. Как личность и как... — он сел на колени и, стянув с себя футболку, принялся стаскивать с Чанми штаны. — Я остановлюсь, если нужно.

— Мы уже начали, — она провела рукой от шеи Сана до кубиков его пресса и расстегнула его ремень, затем пуговицу и ширинку, а потом проникла рукой под боксеры, оглаживая член. — Только... — Чанми посмотрела в сторону выхода из палатки и, убедившись, что она запахнута, положила Сана на себя, обвив его пояс ногами. — Уён сюда не зайдет?

— Он взрослый и понимающий мальчик, сразу всё услышит и оставит нас наедине. У меня такое ощущение, будто Миён становится не равнодушна как раз-таки к нему. Ее интерес ко мне — ложь самой себе, так что тебе не о чем волноваться, — Сан провел языком по ушной раковине Чанми и спустился поцелуями к ее шее и затем — к приоткрытой груди, приспуская футболку. Залез под нее руками, расстегнул лифчик и оставил почти полностью обнаженной. — Как тебе нравится? Резко? Нежно? Расскажи, как ты любишь, мне хочется, чтобы тебе было хорошо, — Сан говорил это, почти не отдавая отчета своим действиям, его разум до того затуманился алкоголем, что трудно сложить все мысли в единую линию.

— Будь сначала аккуратен, я давно не трахалась, — Чанми стянула с него боксеры и, широко раздвинув ноги, ощутила, как Сан нежно и аккуратно вгоняет член внутрь, двигаясь без напора, с нежностью и искренним желанием доставить удовольствие прежде всего ей. — Да... — простонала она, обвив руками его спину.

Чанми выгнула поясницу и проскулила, когда Сан вошел почти до упора и принялся вбиваться внутрь чуть резче и напористее, прикрыв глаза и задыхаясь от нахлынувшего удовольствия. Ему нравилось гладить эту талию, ласкать руками грудь, кусать шею и мочку уха, стонать в ответ, чувствовать нежные женские ладони и пальцы на своей спине и слышать тихое, полное удовлетворения «да». Разогревшись как следует и начав ощущать более настойчивые толчки и поцелуи, Чанми перевернула Сана под себя и принялась насаживаться на член, вжимаясь в бедра и крепко держась за руки. О том, правильно ли всё это, она подумает завтра утром, но пока что ей хотелось просто получать удовольствие и скакать здесь, подобно наезднице, оглашая палатку стонами и легкими вскриками.

*****

Выпив совсем немного и выбыв из монополии почти самым последним, Уён сделал последний глоток пива и направился к палатке, хоть и не чувствовал, что хочет спать. Он привык перебиваться парой-тройкой часов сна время от времени, и даже когда у него выдавался выходной, не мог отдохнуть как следует, поглощенный тревожными мыслями о деньгах и матери. Какими бы ни были отношения с родителями, как бы его ни обзывали, что бы ни говорили, что бы ни делали, Уён любил их, и при каждом воспоминании о некогда счастливом детстве его пробивало на слезу. Вот и сейчас... Зря выпил, сделал только хуже, и вместо того, чтобы веселиться с оставшимися одногруппниками, побрел куда глаза глядят. Увидел поблескивающее под светом луны озеро и направился в его сторону, а потом услышал тихий плач, сразу же поняв, кому он принадлежит.

— Я придумал всю эту идею с пересаживанием, чтобы ты пообщалась с Саном и сама поняла, что вам не по пути, — Уён сел рядом и посмотрел вдаль, любуясь плещущимися легкими волнами. Так тихо, свежо и хорошо. — Прости, что влез не в свое дело, но я думал, что так будет лучше... Дело не в тебе, вы просто друг другу не подходите.

— С чего ты решил?! Да что ты вообще понимаешь?! — воскликнула Миён и заплакала навзрыд, а потом выдохнула и утерла льющиеся градом слезы, осознав, что сказала что-то не то. — Прости, я... Вечно на тебе срываюсь. Чанми моя подруга, я не должна ей завидовать. Стерпела, когда Хонджун вместо того, чтобы быть рядом со мной, ухлестывал за ней — только сейчас я это поняла, вернее, признала. А теперь Сан! Почему не кто-то еще, почему он?! Почему он бегает целый день за Чанми и целует ее, хотя она не прилагала для этого никаких усилий?!

— Может, в этом и дело? Что она не прилагала никаких усилий? — тихо спросил Уён, подсев еще чуть поближе. — Прости, я не знаю, как поддержать тебя, никогда не был в такой ситуации, но нужна ли тебе любовь, которой добиваются? Разве всё не происходит само собой? — он развернул лицо Миён к себе и стер ее слезы рукавом. — Мне как-то сказали, что лучший аксессуар для человека — его улыбка. Ну же, улыбнись, — он сам растянул губы, заглядывая ей в глаза. — Отпусти это, и любовь сама тебя найдет.

— От чувств непросто избавиться... И я не хотела этого делать, была полна решимости, а сейчас всё как будто надломилось... Буду пока любить на расстоянии, постараюсь погрузиться в учебу и хобби, а там посмотрим, может, Сан и обратит на меня внимание... — промолвила Миён, шмыгнув носом. — Я записалась на курсы кройки и шитья.

— Умница. Уверен, у тебя всё получится, — Уён сел к ней вплотную и приобнял чуть выше талии, складывая голову Миён на свое плечо. — Я помогу: и с учебой, и с мотивацией, и со всем, чем захочешь, кроме сводничества с Саном. Ты очень хорошая и добрая, Миён, меня восхищает то, как ты бросаешься на помощь друзьям, как стараешься не злиться на Чанми, несмотря ни на что, как непосредственно ведешь себя и как пытаешься стать лучше, не падаешь духом. Будь собой — такой, какой я описал, хорошо? И вот увидишь, любовь найдет тебя, ты и оглянуться не успеешь.

Быть собой... Значит, вот какая она со стороны, по крайней мере, Уёна. Это Чанми имела в виду, когда давала свой совет? От этой мысли и теплых искренних слов стало легче. Миён почти успокоилась, вытерев крупную скатившуюся слезу.

— Не думала, что скажу это, но спасибо, что ты рядом, — она тоже обняла его за пояс и прикрыла глаза.