Часть 40
Решающая, то есть финальная игра сезона началась с довольно неутешительным результатом: 0:1 в пользу противника «Медведей», «Химика». Первый, кто нарушил эту игру под названием «Зеленая дорога «Химику» в молодежку», правила которой были элементарны до нельзя, а именно, «Просто пропускай мимо ушей и глаз, да и прочих конечностей шайбу в пользу Химика», стал Кисляк, умело заделав гол, даже особо не парясь. По привычке он бросил взгляд в сторону Латы, надеясь найти там поддержку, которую получил от нее вчера, да и в любой другой матч тоже, но, к своему дичайшему сожалению, он получил улыбку, которая вряд ли говорила о действительной радости Макеевой — скорее это было похоже на проявление ее приличия, — и рассеянный взгляд, который ловил точно не его, а Щукина. В общем, на этом вся удача «Медведей» закончилась, а после пошла откровенная самодеятельность, которой Макеев их точно не учил, и как итог они получили табло, на котором четко виднелось 3:1, но, увы, не в пользу «Медведей». Лата искренне сокрушалась за все те знания Сергея, которые он в них вложил, потому что, по итогам первого периода было нетрудно предположить, что они проходили мимо них.
Второй период начался более успешно, и, очевидно, не без громадного «втыка» от Сережи — он вышел из раздевалки парней настолько разъяренный, что даже не заметил Лату, которая шла ему прямо на встречу. Парни умело забросили вторую шайбу в ворота противнику. Но на этом весь их успех снова закончился и полпериода они попередикидывались клюшкой, как малые дети мячиком, играючи в «горячую картошку». Лата только и успевала хмуриться и удивляться, наблюдая за парнями на поле. Это мракобесие больше напоминало цирк или ритмичные танцы с клюшкой, нежели настоящий хоккей, который они показывали раньше.
В третьем периоде они слегка разгорячились и разозлились, и Миша Пономарев наконец уделал возюкалок с клюшками, подарив своей команде заветный гол. Радостный визг с трибун нужно было слышать и ощущать, а радостные лица только лицезреть и понимать. Антипов подхватил гнев своего друга Пономарева и удачно обвел вратаря «Химика» вокруг пальца, зарядив клюшкой прямо в сетку, тем самым перевесив счет в свою пользу, в 4:3.
На таймере оставались считанные секунды до конца матча, а один из нападающих так и терся около калитки и бедного Бакина, который, нетрудно было предположить, держался из последних сил, но, по очень умелой обороне ворот, как и Сени, нападающему таки не удалось забить свой заветный гол: вместо этого победу, выгрызенную зубами, получили «Медведи» и выбили себе место в «Молодежке», срывая куш!
Всю игру Лата сидела как на пороховой бочке, активно выписывая результаты, внимательно следя за табло, на котором буквально со скоростью света подавались разные вариации счета и даже периодически хватаясь за фотоаппарат, чтобы словить ключевые моменты. Несмотря на все то, что она узнала вчера, девушка приняла решение не подавать ни малейшего виду, будто она расстроена или — не дай бог — пригорюнилась. Она стойко держала лицо, не давая даже Макееву засомневаться в ее душевном спокойствии и прекрасном моральном состоянии.
Он же знал, что после того, что она услышала вчера, она пришла сюда из-за команды в общем, или даже просто из-за него самого, нежели из-за Кисляка.
Не дождется.
Все самое распрекрасное она оставила напоследок: уж после игры, — причем неважно в чью пользу она бы закончилась, но все же хорошо, что в пользу «Медведей», — шатенка рассказала Кисляку обо всем, что она узнала и высказала свое «фе».
Утром она даже не хотела идти на такой важный матч, придумывая себе очередную более-менее нормальную отмазку, чтобы только не видеть... его, но вскоре взяла себя в руки и осознала, что, во всяком случае, команда и ее главный тренер не виноват, что ее нынешний крайний нападающий, который «по жизни нападающий», косячит по делу и без дела, а посему оставить их без фоторепортажа она не могла. И без фоторепортажа они так и не остались.
Счастливые лица парней надолго запомнятся ей, а теплые фотографии, которые она успела сделать, ловя их всех, да и по отдельности, навечно оставят свой след.
Но не все так было радужно, как грезилось Андрею. Он видел и понимал, что с его единственной подругой, которая у него есть («пока еще подругой», мысленно отметил Андрей и усмехнулся) происходит что-то неладное, о чем она пока не хочет сообщать.
Когда они наконец остались наедине, уже на ступеньках у Ледового в гуще людей, которые степенно отползали от места встречи с хоккеистами, Лата сбросила свою скромную улыбку с лица и шепотом спросила «Какого черта?». Андрей нахмурился. Чего он уже вытворил такое, что довело Лату до такого состояния? Он требовательно взглянул в ее глаза, желая найти там ответ, как вдруг она заговорила.
— «Не долгосрочный роман»? — на эту резкую фразу Андрей вытянул лицо, а затем нахмурился, даже не скрывая своего удивления вперемешку с шоком. А она, тем временем, с присущей ей драматичностью продолжала: — А чё ж не сразу «переспали» там, а только так, «роман»? Не, а где конкретика, Кисляк, а, я не поняла?!
Откуда, черт возьми, откуда, и как вообще это всплыло?! Кто такой слишком умный?
Боже, это ж было триста лет тому назад!..
Она же не будет загоняться из-за этой глупости, правда ведь?..
Андрей устало потер глаз. Только этого еще не хватало.
— Лат, ну... я же пошутил.
Да не шутил ты, Кисляк, не шутил, и сам об этом знал.
Эта фраза произвела взбудораживающий эффект: девушка моментально вскипела и набрала обороты в частоте голоса:
— Офигенная шутка, чесслово! Прям Остряк!
Понятно. Не сработало.
Парень решил пойти окольными путями, желая сгладить острые углы своим излюбленным методом: развеселить ее и разрядить накаленную обстановку.
— Вообще-то моя фамилия Кисляк, и тебе, как будущей ее носительнице, стоило бы ее запомнить.
Лата на мгновение зависла. Это сейчас вообще что было? Подкат такой? Очень умственно и энергонапряжный! (Хотя, на самом деле, приятный).
Макеева резко ответила:
— Ха-ха-ха, аж обрыгочешься!
Так, не помогло. Вариант следующий: не удалось идти шуточками-прибауточками, самое время — защищаться, причем уже как получиться.
— Лат, ну... — парень притронулся ладонью к своей макушке, пытаясь воззвать фантазию и высшие силы, чтобы помогли ему выбраться из нелегкого положения, — просто... у меня не было тогда другого выхода! Я же должен был как-то парням, точнее даже Егору, кинуть контраргумент!
Вот и кинул! Вот и докидался!
Она развернулась и на повышенных тонах ему зарядила, игнорируя прохожих, которые с особым интересом наблюдали за накалом страстей между крайним нападающим «Медведей» и их журналисткой:
— И поэтому ты не придумал ничего более умного, как сказать, что мы немного покутили и разошлись как в море корабли, да?! То есть ты решил меня в таком свете перед командой представить? Так самоутвердиться, да, значит?!
— Лат, я правда не хотел, чтобы так получилось. Да и... это было полгода назад!
Все, что хотела, она уже сказала, а его нелепые отмазки не вселяли веру и доверие.
Девушка хлопнула рукой по ляжке, сражаясь с жутким желанием всадить ему пощечину, а затем отошла на пару шагов. Один раз громко выдохнула, чуть обернулась в его сторону и ответила:
— Я заметила! Чао.
Она ускорила шаг, стараясь засверкать пятками перед лицом Кисляка, пока на это был шанс и возможность, но не успела: Андрей принимал кардинальные меры.
— Лат, пожалуйста, не злись, — Андрей подошел к ней ближе и взял за локоток, легонько его касаясь, боясь спугнуть и без того строптивую, — Давай я тебе расскажу как оно все было?
Девушка быстро выдернула свою руку из его хватки — его прикосновения вдруг казались омерзительными.
— А я и без тебя все в малейших подробностях знаю, обойдусь! — фраза лжива до нельзя, но она по-другому не могла: не вынесла бы еще минуты рядом с ним. — Чао, дорогой, чао! — воскликнула она и ускорила шаг до предела, срываясь на бег.
За Латой Андрей не ломанулся, хоть и пытался: вместо этого на злости отшвырнул свою сумку с амуницией.
Вот тебе и выход в молодежку, вот и выход!
***
Андрей передернулся от смерда в лифте, из которого только что вышел и для пущей убедительности отряхнулся, делая скоропостижный вывод, что вниз он будет спускаться лестницей — не так противно и полезно для здоровья.
Вчерашний дневной диалог с Латой об этом «не долгосрочном романе», чёрт бы его побрал, никак не настроил его на позитивный исход событий: всю ночь он провел, скитаясь по кровати, а после и по квартире, в раздумьях, как же можно исправить сложившуюся ситуацию в лучшую сторону. Ночь в размышлениях дала свои плоды, который Андрей с радостью был готов пожинать: он надумал, что стоило бы явиться к ней и выяснить все более спокойно и уравновешенно, — но он упрямо подзабыл, что неспокойный нрав Латы вряд ли на это будет расположен, — нежели это было сделано вчера после финала. Ему было явно не до празднования такого знаменательного события в жизни их команды как проход в молодежку, ведь имелись проблемы нечто поважнее. Отпраздновать всегда успеют, а вот загладить свои ошибки...
Андрею вдруг вздумалось, что судьба решила его научить и наказать за все содеянное в прошлом: не зря же ведь говорят «Все действия имеют последствия».
Ну ладно выгреб он за Маринку, но, Боже, «не долгосрочный роман» тут причем?
Он не помнил точно, что вообще говорил это, но знал о чем она говорит: та беседа в автобусе команды, когда Егор стал нападать — по легенде-то Андрей крутит шашни с Латой, а тут вон к какой-то черт возьми Надежде пристает, из-за которой, кстати, вскоре и выгреб. Ну да, может и ляпнул такое, наврал парням с три короба, но точно не для того, чтобы осквернить честь Макеевой, а только чтоб свою жёпку из бесконечной и беспросветной пропасти страстей вытянуть.
За эти полгода стала ему дороже всех, а он и без того мало кого имел. За эти полгода она оказала ему значительно больше моральной поддержки, нежели его отец за все его восемнадцать лет.
Он заметил, как его отец при их первой встрече оценил ее взглядом и подметил всё тоже, что заметил Андрей при своих первых взаимодействиях с ней — она была не такой. Не
такой, как все очередные для него. Хотя, может быть, он просто плохо смотрел.
В ней был стержень, который сломить будет — и уже есть — очень непросто. (Но в этот раз даже не сильно хочется, хочется просто быть рядом и пытаться ужиться с этим стержнем). И для него она была каким-то исключением. Ради нее хотелось что-то делать: не просто заигрывать, ожидая, когда же сама уже клюнет, а что-то предпринимать.
В общем, надумалось ему и вот он, собственно говоря, торчит под квартирой Макеевых — дурья башка — и звонит в звонок уж как минуту. Все в его задумке было-то правильно, но он никак не смекнул, что, вообще-то, хозяева этой квартиры не находятся дома 24/7 у обоих другие дела могут быть: к примеру, Сергей Петрович находится где-нибудь с Юлией Борисовной, мамой Антохи, раздумывая над свадебкой и над будущей супружеской жизнью, а Лата, может, по своих делам ушла или, вон, с парнем каким-нибудь гуляет...
Андрей напрягся.
Ой не в те ты дебри, Андрюшенька, полез, ой не в те!..
Но и... Макеев же может быть дома. А ему не стоит знать о том, что Андрей сюда захаживает... ну, и разговаривать с ним о Лате будет весьма неловко, поэтому этого хотелось избежать.
Парень откинул эти мысли и сконцентрировался на открывающейся двери, ожидая и надеясь увидеть за ней хрупкую Лату, но никак не Сергея Петровича с нахмуренными бровями... увы, довелось увидеть именно второе.
— Сергей Петрович... — парень выдавил нечто сдавленное из своего горла и удивленно уставился на тренера.
— Ты меня впервые видишь?! — раздраженно ответил Сергей, отметив заторможенность Андрея. Тот резко закачал головой, — Ну так и чего, собственно?
Андрей тяжело сглотнул, но вдруг с неприсущей ему наивностью кинул:
— А Лата дома?
Андрей чувствовал себя последним дурачком и идиотом на районе, так нелепо и невинно начиная развивать диалог с дядей своей, хм... подруги. Своего исключения из правил.
Сергей Петрович твердо ответил «нет» и даже бровью не повел, будто знал, ради чего вообще Андрей сюда себя принес. Кисляк сперва не поверил этому резкому, но содержательному ответу, но вскоре, когда тот для демонстративности да в доказательство своих утверждений приоткрыл дверь пошире, открывая обзор на большую часть гостиной квартиры, которая вальяжно перетекала в кухню, где, конечно же, никого не было, а все вещи были сложены до нельзя аккуратно, он смирился с этим ответом. Андрей знал, что Лата спала и обитала на диване в гостиной — она как-то обмолвилась ему в один из вечеров откровений, поэтому он сразу же бросил на него, на тот диван, свой взгляд. Пусто да чисто.
А вообще, зачем Макееву вдруг отгораживать ее от Кисляка? Ну разве что он как обычно включил плохого полицейского со всеми вытекающими и считает, что им с Латой быть вместе категорически запрещено — для их же общего блага. «Закон строг, но закон есть закон».
Да и... он может прикрывать ее потому, что он знает об их очередной ругани... ну, или как минимум потому, что он просто любящий дядя.
Итак, Латы дома нет — разговаривать не с кем, звонить бессмысленно — не возьмет, не в ее духе; разговаривать с Макеевым страшнее — тот ка-а-а-ак глянет — так и обосрешься, — чем с Латой, у которой настроение скачет как у истинного холерика, которым она и была. Да и говорить с ним о Лате... ну фу.
Не, Макеев-то мужик неплохой, но, если откровенно, каково это говорить о... своем личном исключении с ее дядей, который, мягко скажем, не пылает огромной любовью к их союзу?
Спасибо, он хоть на льду непредвзятый: несмотря на свое личное отношение к Кисляку, Сергей Петрович никогда не выносил это на лед, судя парня лишь по его таланту и игре. Был бы он как Романенко... вряд ли бы Андрей все еще скакал с клюшкой да во второй пятерке. Максимум — в десятой пятерке Кисляк бы вышел на лед! (И пофиг, что их всего четыре!), Романенко заставил бы еще благодарить, что не на лавочке сидит. Но Макеев все же не Романенко — тактика у него другая и личное с публичным и ледовым он смешивать не любит, и окружающих тому учит.
Но Макеев... он-то точно знает, как же нет? Они ведь близки с Латой!.. во всяком случае, за спрос деньги не платят. (Да если бы дело было только в деньгах)
Андрей рассчитывал, что, если Сергей Петрович знает, то хотя бы не побьет — «он же не Романенко», утешающе напомнил он себе.
— Сергей Петрович, — парень помедлил. Эх, была не была! — она вам не рассказывала о том, кто ей такое сказал?..
Андрей свел зубы и чуть нахмурился, ожидая реакции. Он надеялся, что Макеев его поймет. Не поймет — ну и ладно, чё уж там с ним, Андрей живее будет!..
Сергей Петрович недоброжелательно сощурился и Андрей чуть приопустил правое веко, наблюдая за ним с осторожностью. Точно ж знает.
— Ну почему же не рассказывала? Очень даже рассказывала! — после этого он сохранил интригу, попридержав ее довольно продолжительное время и бодро ответил: — Я ей это рассказал.
Бля, да лучше бы ударил!
Казалось бы, самое худшее уже позади. Ха-ха-ха, ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха.
Ты вообще на что надеялся, дебила ты кусок? Скажи спасибо, что хоть в лицо не плюнул, (а мог).
Андрей с заминкой вскинул брови и очень тяжело сглотнул, вообще не зная как комментировать услышанное. Макеев тогда слышал это?
Кисляк с надрывом начал:
— Сергей Петрович...
Макеев его перебил, при этом даже не меняя тона — он у него был спокойным и даже слегка рассуждающим:
— Ну, а чего, Андрей? Я сам все слышал. Или ты только перед командой такой смелый и крутой, что рассказываешь о том, с кем и как давно?
Издевается.
— Сергей Петрович, давайте я вам все объясню, — парень прижал руку к груди, стараясь настроить Петровича на более сердечный и душещипательный лад, — Это... все не совсем так, как было тогда сказано. И у меня с вашей племянницей ничего не было.
Сергей Петрович театрально взмахнул руками и нахмурил брови по-особенному неестественно:
— Да ты что?! А как же было?
Теперь точно издевается.
— Сергей Петрович... — Андрей снова с запалом начал, но его быстро перебил Макеев своим кратким и лаконичным «входи», а после закрыл за ним дверь.
— В общем, раз вы все слышали и теперь многое знаете о случившемся с Мариной, мой рассказ укоротится. Я это говорил тогда, лишь бы отбрыкнуться от правды. Егор меня вообще тогда завел в тупик своим «а как же Лата?», вот я и с дуру ляпнул первое, что вообще залетело в голову — мне ж было на нее, на Лату, наплевать. Мне ж нужно было просто как-то отмахнуться от Егора и заткнуть его, лишь бы он тогда не задумался о том, что Лата просто встряла за меня, не имея при этом со мной никаких взаимоотношений. Поэтому и сочинял на ходу, — он взмахнул рукой. Парень немного остепенился в беседе и притих, а вскоре тихо, но стойко и уверенно продолжил: — Поверьте, если бы я знал, что в будущем это как-то может ранить Лату, я бы никогда бы не... — Макеев качнул головой, явно не веря как минимум в последнюю фразу хоккеиста, и Андрей его понял — он сам себе в последнем предложении не верил. Он поправился: — Послушайте, мы с ней тогда даже не общались. Она просто выгородила, а я бездумно ляпал языком, глупо надеясь, что я с ней больше никогда не встречусь и это не всплывет. Но кое-что изменилось и теперь, когда вы все знаете, команда об этом в курсе, и Лата... — он тяжело вздохнул и уже тише продолжил: — Сергей Петрович, поверьте, я не хочу ранить ее. Она... — Андрей опять запнулся, осознавая, что мысли о ней путают его речь и колыхают все внутренности, — ваша племянница очень хорошая и... — Он замолк. «И очень моя». Парень продолжил: — Сергей Петрович, поверьте, я ее не обижу. И... она будет в порядке со мной, правда. — он поджал губы, понимая, что мысли о ней сбивают его с нужного курса и будоражат все внутри, после качнул головой, и только потом продолжил, когда все-таки овладел собой в полной мере: — Да, паскуда, признаю, не подумал и не собирался, но в нашем нынешнем, да и будущем, такое по отношению к ней не повторится, это уж точно.
— Ну вот тут верю, — согласился Сергей.
Андрей даже вскинул брови, явно не ожидая, что Макеев верит в него. Сергей Петрович продолжил более грубым тоном:
— Ты обязательно придумаешь что-нибудь позлее.
Андрей устало запротестовал, но его опять очень нагло перебили — хотя он на этот раз смог стерпеть.
— Ну Сергей Петрович! Я же не...
— Успокойся, Андрей, я же шучу, — махнул рукой Сергей и чуть улыбнулся.
Андрей усмехнулся, но знал: он не шутит. Он все равно — пока — не верит. И это нужно исправлять.
Кисляк усмехнулся чисто ради приличия, увидев улыбку Петровича: понравиться семье, пусть она такая маленькая, тоже стоило, раз планы далеко идущие.
Семья может и была маленькой, но, очевидно, относиться к кавалерам Латы будет куда внимательней и дотошнее, отбирая наилучшего, нежели раньше.
Под «звук» их общих смешков они заметить-то не заметили приход личного исключения и племянницы в одном лице. Андрей обернулся и увидел на ее лице равнодушие — во всяком случае — предельно малое соучастие — ко всему происходящему на кухне. Она даже не глянула на него, не говоря уже о том, чтоб поздороваться как обычно — с подмигиванием и прочими глазными действиями, которые понятны только им.
Наступила тишина, нарушаемая лишь звуками, которые издавала Лата — шорканиям балеток, скользящими по паркету, стуком ремня ее кожаной куртки об стойку с вещами, а следом, и ее словами:
— Ой, а я иду и думаю: боже, а чем это так воняет? А это треплом и безответственностью так «пахнет»!
Сергей и Андрей синхронно обернулись, а после одновременно выдали возмущенное, но и измученное «Лат». Даже для Макеева ее фраза показалась слишком грубой.
Андрей был удивлен, когда Макеев заступился за него хоть и своеобразно — это не он заступился, Макеев ни за кого не заступается, он за справедливость. Сергей сощурился и бросил племяннице:
— Не считаешь это грубым?
Петрович решил, наверное, научить племянницу манерам, да как-то поздновато...
«Но не на ту нарвался», быстро заметил Андрей, перед тем как Лата выдала свое уравновешенное, но все-таки грубое:
— Считаю это заслуженным.
Кисляк встретился со взглядом тренера, и увидел в нем тоже, что хотел передать сам — вопрос, кто же их них первый озвучит версию, почему Андрей все же здесь.
Пока Макеев на пару с Кисляком игрались в переглядки, Лата подошла к столику, за которым они сидели.
— Лат, это я его пригласил, — быстро протараторил Сергей.
Андрей ловил каждое действие своей... подруги и ощущал, что она намеренно его игнорирует, даже не соприкасаясь с ним взглядом.
Девушка достала стакан и налила в него воду из кувшина, немного отпила и ответила дяде как ни в чем не бывало:
— А, ну теперь хоть понятно, чего это там за окном хмурится.
Андрей нахмурился и бросил взгляд в окно: там же было ярко палящее солнце.
Понятно. И эта туда же.
Издевается.
У семейства Макеевых сегодня воспаление на сарказм?
Пробовать ей что-то объяснить сейчас — дохлый номер, но все же стоило: иначе зачем он сюда принес свою тушку?!
Этот диалог с Егором — слишком безобидная вещь, из-за которой он выгребал, поэтому и хотелось оправдаться.
— Лат, послушай, я правда хочу тебе объяснить, что...
Кажется, в этой семье собрались одни любители поперебивать.
Андрей поднял голову ввысь, когда услышал, что Макеева придумала новую уловку, как снова побольнее проигнорировать Кисляка:
— Ой кажется дождь собирается...
Очередная издевка. Ну боже, Макеева, где твой креатив?!
Хотя стоп.
Андрей переспросил «что?», но встретился с очень красноречивым взглядом Макеевой, после которого единственное, что хотелось сделать — бежать, и только потом выполнять все, что она уже прикажет. Но стоило сделать все тоже самое, только в обратном порядке.
Девушка передернула плечами и скинула с плеч свою кожанку:
— Говорю, беги пока не поздно, а то я сейчас вскиплю.
Андрей усмехнулся. Ох уж эти скачки девушки-холерика по радуге настроения!..
— Бегу-бегу, мой любимый чайник, — парень улыбнулся и оставил на ее щеке быстрый и едва колючий поцелуй, а затем очень быстро ускакал к двери на крыльях радости и счастья, и попрощался с Макеевым.
Как только Андрей вышел, Сережа промолвил, усмехнувшись:
— Интересные у нас взаимоотношения!
— А ты как думал, — девушка поправила надоедливый локон страсти и отдернула его назад, а сама притихла, осознавая, что этот засранец опять-таки получил свое, застав ее врасплох — каждое его прикосновение к ее телу и поцелуи в щеку и в макушку, да будь куда, куда позволит совесть и такие неординарные отношения друзей, происходили как гром среди ясного неба. Причем всегда. И все ему сходило с рук. Эх... как с этим бороться?..
Ладно, не хочет выгребать по человечески, будет получать как обычно — как придется.
Лата достала свой смартфон и в быстром темпе набрала пареньку смс:
«Хочешь извиниться? Дерзай! Твоя задача: сказать парням, что между нами никогда и ничего не было. Как ты это скажешь, при каких условиях, где и в каких деталях — мне без разницы. А там посмотрим»
***
— Сергей Петрович... — Андрей несмело начал, набирая ртом как можно больше воздуха. Лата вот-вот где-то рядом и... ей не нужно этого всего слышать.
— Слишком много «Сергей Петрович», — оборвал его главный тренер, — Зови уж меня просто Серёга.
Андрей дернул ногой и открыл глаза. Поднял свое туловище с кровати и зажмурил глаза. И открыл. И снова зажмурил.
Фух! Это был сон!
Серёга. Ну и кошмар! Приснится же такое...
Психика уже намекает: «Пора начинать пить валерьянку на ночь».
Серёга!... Да тут хоть бы снизойти — точнее возвысится — до «Сергей Петрович, не будете ли Вы против, если мы с Вашей племянницей, то есть моей женой, сегодня у Вас дочку оставим, а послезавтра Вашего сына к себе заберем?», а он «Серёга». Нет, ну кошмар, да и только!
Ну конечно, а что еще после бессонной ночки в объятьях с ледяным чаем еще приснится? Сомкнуть глаз не удалось: мысли о Лате и решении проблемы витали вокруг да около, сменяясь одна за другой. Если так рассудить: в теории-то да — ляпнул, извинился да сказал, что с Латкой это все пранк года был, да и все — пустяковое дело, но, будем откровенными, когда это было легко принять ошибку очень эгоистичному человеку, который никогда ни перед кем не оправдывался в принципе, а тут нужно это сделать перед двадцатью погодками, которые в любой момент могут подколоть и перестать верить в очередные рассказы про девах? Да никогда.
«Твоя задача: сказать парням, что между нами никогда и ничего не было».
Нет, ну, конечно, великолепная женщина! Слов нет. Одни выражения — и те — увы-увы, — нецензурные.
Ну и нашел себе, конечно!.. Вот нет, чтобы ему обойтись Кристинкой-которая-Вася — та с компом на ты, в банках с чаем и кофе, конечно, не разбирается, а тащит что попало, и мужика любого лишь бы соблазнить, но, нет же ж! Ему экзотику «нетакаякакфсе» подавай — Лата тут — и все!
Да и имя ж такое, хрен с кем перепутаешь!
Боже, ну этот же человек ломает его! Ломает без зазрения совести, нагло и бесцеремонно. Рушит все его морали и ценности и выставляет что-то другое на пьедестал... То, что, кстати, по праву и должно стоять вверху, а не где попало.
Да, она рушит и ломает, но так правильно и вовремя. И по болевым точкам.
«Эта девочка невыносима», еще раз напомнил себе Андрей, когда оказался в раздевалке с парнями. Он откинул свою сумку и замер на пару секунд.
Чёрт.
Либо сейчас, либо уже никогда. Либо сейчас, либо он уже не пацан, а трепло лютейшее да последнее. Эх!
— Парни! — Андрей захлопал в ладоши, пытаясь привлечь безграничное внимание соратников по хобби и работе, — минуточку внимания! Мне есть, что вам рассказать! Не хоккей, а больше личное!
Его тон и трезвость мышления насторожили, но заставили прислушаться каждого. Он подутих, когда почувствовал внимание каждого присутствующего на себе: — В общем, парни... — он переминался с ноги на ногу и на обычное поведение Кисляка это мало было похоже, — Тут такое дело... я хочу сказать, что у нас с Латой... ну, в общем, никогда ничего не было, — он перевел свой взгляд на Егора, который должен был знать правду, — Она и за меня тогда вписалась чисто из-за человечности своей... Думала, что я человек хороший, вот и встряла, выгораживая меня. Ну в общем промахнулась она. Не такой я уж и хороший. А она хороший, — он улыбнулся уголками губ, вспоминая ее игривую улыбку, а затем едва качнул головой, пытаясь прогнать прочь мысли о ней и сконцентрироваться на том, что он должен сказать: — Так что у нас с ней никогда и ничего.
В небольшой раздевалке повисло напряженное молчание.
Лата качнула головой и прижалась к двери, за которой стояла. Наушничать вошло у нее в привычку, когда она только объявилась в этом городе, и это уже ее по максимуму раздражало и нервировало, но она ничего не могла с собой поделать, когда дело доходило до откровений — или вынужденных откровений Кисляка. И это еще повезло, что никто никогда за руку не словил, хотя мог.
Ну, не извинение перед ней с драмой на душе и в сердце, но такое для Андрея — большой поступок. Это как минимум переступить через себя и свою гордость, а это и без того много. Признавать ошибку тоже надо уметь, и в этот раз он это сделал, даже, скорее всего, вступая на тихую молчаливую войну с себялюбием, гордостью и эгоизмом одновременно. На ее лице вдруг заиграла мимолетная улыбка хотя бы из-за того, что это все он проделал ради нее одной. Но улыбка сменилась внутренним и внешним напряжением: слишком уж там, в раздевалке, молчаливо. Пора бы прислушаться.
Миша улыбнулся, убив все то животрепещущее волнение и вину, которая находилась в Кисляке буквально за пару секунд, даже не прикладывая к этому никаких усилий.
— Да не парься, Андрюх. Мы это с самого начала поняли.
(Лата, стоя за дверью, не сдержала тихого хохота). Вот тебе и Мишка!
Андрей не сразу нашел что сказать. Как они это сразу поняли?! Неужели он как-то прокололся?
Он удивленно бросил одно простое «как?» в воздух.
На этот резкий душевный порыв ему ответил Костров.
— Ну... она просто как-то очень вовремя для тебя подвернулась и выгородила, не считаешь? Прям вот очень-очень вовремя, — парень усмехнулся и удобнее разместился на скамье, акцентируя свое внимание на Кисляке, который сейчас казался ему искренним и честным, буквально прозрачным в своих намерениях.
Не иначе как его вынудили быть таким. Потому что вообще на него не похоже.
Антон, перематывая клюшку лентой, добавил:
— Да и она из бойких, это видно. Это скорее она бы тебя окрутила, нежели ты ее. Ты там, кстати, когда вообще из матёрой френдзоны собираешься выбираться, а?!
(Девушка тихонько захохотала и вскинула брови. Оу нет. Ответ на последнее она уж точно слушать не хочет, каким бы смешным и привлекательным ответ бы не оказался. Хватило ей и «не долгосрочного романа».)
Антипов цокнул языком и промолвил, обращаясь к Кисляку:
— Не, та ну это понятно. Вопрос только один: чё она тебе и куда подсыпала, что ты с чистосердечным пришел, да еще и не к ней, а к нам?!
В ответ парень лишь насупил брови и стукнул Антона клюшкой по пятой точке под дружный хохот остальные хоккеистов.
Лата услышала веселый гул и обернулась. Парни выползали на лед и коньки степенно шорхали по льду. Девушка сверилась с часами: то ли они у ее спешат аж на десять минут, то ли Макеев опаздывал, то ли парни решили выйти на лед раньше него, то ли все же лыжи не едут.
Оказалось, кстати, что второе и третье, о чем ее вскоре оповестил Пономарев, проезжая мимо и подмечая в ее глазах нескрываемое недоумение. Мальчики во всю резвились на льду — ну ладно, после их прохода в молодежку им можно, да и тренер пока не видел, — пытаясь вовлечь в это нескромное дело Кисляка, который был «ну ни в какую». Не трудно было предположить, что вина тому та, что скоромно стояла около борта, увлеченно настраивая фокус на своем фотоаппарате.
Как только большая часть парней выстроилась в очередь, чтоб снова начать обстреливать бедного Бакина в калитке, Лата подозвала Андрея и сделать это оказалось вполне нетрудно: он и без того проделывал в ней дыру как только умел, когда предоставлялась такая роскошная возможность. Его виноватый взгляд даже стал напрягать Лату — ей это было в диковинку.
Лата даже не дала ему и слову вставить, нарушив обет молчания:
— Считай, что прощен. Только один вопрос: как твоя гордость и твой не в меру здравый эгоизм позволили тебе это сделать?
— Ты слышала? — он вскинул брови, пропустив колкость мимо ушей — пусть шутит, пока может, пусть шутит, пока шутится. Он продолжил с чуть хмурым выражением лица: — Лат, это было полгода назад и я вообще даже не думал о тебе как о человеке, который может хоть что-то чувствовать, — она скрестила руки на груди, в корне не согласившись с этим «непопулярным» мнением, но он продолжал уверенно и метко: — Да и не думал, что ты снова появишься в моей жизни, — он махнул рукой, стараясь пропустить этот слезливый момент, в котором бы он также слезливо изрекался о его глубочайшей привязанности к ней, как к ближайшему человеку, — Ну... просто хочу, чтоб ты знала: тогда это сделал Кисляк, который не переживал ни за кого, кроме как за самого себя.
Лата позволила себе скрестить руки на груди в оборонительной позиции и даже фыркнуть, полностью игнорируя его первый вопрос:
— Позволь уточнить: будто сейчас что-то изменилось?
— Ну, а сейчас перед тобой извиняется Кисляк, который заботится как минимум об одном человеке, кроме себя. И его имя ты говоришь всегда, когда делаешь заказ на себя в старбаксе.
Девушка очень быстро запротестовала и закачала головой, при этом не переставая хмурить брови:
— Я не делаю заказы в старбаксе.
Андрей склонил голову набок и встретился с непонимающим взглядом Макеевой. Девушка быстро нахмурилась, а затем мгновенно расправила бровки, наконец понимая о чем именно он сейчас говорит: «Старбакс» — это как пример. Это намек. И он пытается намекнуть ей на ее имя.
Когда парень увидел небольшую улыбку на ее лице, то заулыбался сам и отъехал в сторону, ловя хохотливые взгляды своих друзей.