Глава 17. Проблемы мирские.
Домой я возвращалась в компании Ямады и классрука. Это напомнило мне первые дни нашего знакомства, когда ещё совсем юные учителя провожали меня домой.
* * *
— Никаких возражений! Мы идём все вместе! — заявил Сущий Мик, без комплексов схватив меня и моего классного руководителя за плечи. — Показывай, где ты живёшь, Рейко!
— Я Юки. — буркнула я, подтягивая лямку тяжёлого рюкзака. Заметив, как эта лямка врезается в моё плечо, классрук молча отобрал сумку и повесил на своё плечо.
— Многовато ты таскаешь, — поморщился он, — Мы в студенческие годы поменьше носили, так, Хизаши?
— Наверное, тебе так кажется потому, что ты брал в школу по два-три учебника, — пожал плечами преподаватель английского, — А Ю ответственная ученица, вот и собирает рюкзак по расписанию.
— Ладно, хватит, — с улыбкой прервал Аизава нарастающий смех блондина.
— Аизава-сенсе... — начала я, но он прервал.
— Шота. А Ямаду можешь звать Хизаши. Мы же теперь в дружеских отношениях, — сказал Сотриголова. — Если хочешь, зови просто Аизава. Если уж тебе это больше нравится, — ухмыльнулся Шота и рукой откинул выбившуюся из пучка на затылке прядь густых волос. Хизаши снова засмеялся.
— Теперь у нас есть подруга-студентка. Главное, не болтнуть этого, — подмигнул он мне.
* * *
Тогда, очень давно, я счастливо улыбалась, глядя на этих высоченных двадцатидвухлетних учителей, радуясь обретению новых лучших друзей. Со временем Аизава перерос из лучшего друга в человека, который стал для меня почти всем. Лучшим другом я могла назвать Хизаши, но к классному руководителю чувствовала нечто большее. Нечто, что сломало мою веру в людей. Сейчас, снова идя между двумя учителями в похожей ситуации, я ощущала почти то же самое, что и тогда. Почему почти? Потому, что это чувство в груди росло. Но наравне с ним увеличивалось некоторое недоверие к перебинтованному, подобно мумии, человеку слева от меня, который всеми силами пытался не смотреть на меня. И это при том, что на узкой дороге иногда нарочно задевает меня локтем, за который его, насколько я помню, схватил однажды Шигараки! Такое поведение оправдывает только теория Ямады, который с радостной улыбкой наблюдал за действиями Аизавы, прикрывая свою слежку очередной истории из одной довольно забавной и глупой битвы.
В городе всегда было красиво весенним вечером. Цветущие розовые сакуры, теряющие нежно-вишнёвого цвета крупные лепестки, при любом дуновении лёгкого ветерка разносили невероятно ласковый запах, проникающий через нос в организм и растекающийся по венам, как природное лекарство. Людей по вечерам на улицах становится больше, особенно в такой тёплый день. Несмотря на это, их озабоченная суета или детская беспечность вписывались в вечерний образ весны в городе. Прохожие оборачивались на нас, кто с удивлением, кто с восторгом провожая нас взглядами. Интересное зрелище, должно быть: побитая студентка в спортивной форме и бронзовой медалью на груди (или тем, что там должно быть) в сопровождении двух про-героев, один из которых сплошь обмотан бинтами, а другой беззаботно рассказывающий своим собеседникам какую-то историю. Понятное дело, что многие были изумлены таким чудом, а кто-то просто начинал обсуждать биографии Ямады и Аизавы и все их подвиги, не забывая моего сражения с Кач-чаном немного ранее. Это и ясно, ведь не часто на улице встретишь сразу столько знаменитостей.
В процессе оживлённого разговора мы приблизились к дому. Посмотрев на окно своей кухни, чтобы удостовериться, что бабушки там нет, я забрала у Хизаши сумку и взяла её за лямку.
— Спасибо за эскорт! Это было очень мило с вашей стороны! — поблагодарила я учителей. Мик довольно усмехался, крутя по привычке свои усы, Аизава снисходительно смотрел на меня из-под повязок.
— Встретимся через несколько дней в школе, мелюзга! — помахав рукой, напомнил Ямада.
— Эй, у нас небольшая разница в возрасте! — притворно возмутились я.
— Зато в росте побольше. — пробубнил Аизава. Хизаши залился смехом
— Не думал, что ты ещё не разучился шутить, Сотриголова! — сквозь смех выдавил блондин и схватился за живот от смеха.
Я улыбнулась. Пока Ямада сгибался пополам от хохота, я с широкой улыбкой подмигнула Аизаве и одними губами произнесла краткое "Увидимся", а после исчезла в подъезде.
от лица автора
Юкинари вошла в подъезд, продолжая улыбаться. Аизава смотрел на дверь, за которой пропала девушка, чувствуя неясное тепло внутри. Такого с ним не было давно, с тех пор, как Юкинари изгнала его образ из своей жизни. Сотриголова не знал, почему Рейко улыбается так, словно ей всё ещё семнадцать и она только что приняла новых друзей. Заметив задумчивость друга, Ямада ухмыльнулся.
— Чего застыл, Сотриголова? — спросил Хизаши, положив руку на плечо Шоты. — Пошли уже, пока из этого дома за нами в погоню не отправилась замечательная женщина по имени Марокс Рейко, являющаяся твоей не менее замечательной подопечной родной бабушкой
— Заткнись, — беззлобно попросил Аизава и сбросил ладонь Ямады с плеча и направился по тротуару вдоль дома к выходу на другую улицу. — Сам помню, что меня здесь не примут и не поймут.
— Ты никак жалеешь об этом? — спросил Мик, идя по бордюру, пользуясь плечом Стирателя как опорой.
— А что, если и вправду жалею? Начнёшь меня шантажировать? — бесцветно спросил тот, думая, кажется, чём-то своём.
— Это как получится, мой дорогой друг, — ответил блондин, спрыгнув с бордюра на дорожку. — Слушай, а ты случаем не это?..
— Кто знает, — вздохнул Шота, — Я пока не могу ответить на этот вопрос абсолютно точно. Мне не помешало бы немного отдохнуть и разобраться в себе.
— Как знаешь, тебе любить, тебе получать. — пожал плечами Мик.
— Говоришь так, как будто уже получил ответ, который тебя устроит. — сухо упрекнул Аизава, пнув носком ботинка какой-то камушек, который со стуком покатился по тёплому асфальту.
Этот камушек напомнил брюнету его жизнь, которая началась с чьей-то деятельности, сначала стремительно взлетела в самом своём рассвете, но после покатилась по склону и наконец остановилась, лишённая ярких событий.
от лица Юкинари
Бабушка встретила меня в квартире, на всех парах примчавшись в прихожую на звук открывшейся двери. Видно было, что бабуля сильно переживала и даже плакала. Увидев мои многочисленные перевязи, компрессы и повязки, она схватилась за сердце и осела на небольшой диванчик.
— Ты у меня больше на Спортивный Фестиваль не пойдёшь в качестве участника. — бледная, как полотно, пригрозила бабушка. — Этот больной ублюдок чуть не прикончил тебя!
— Да ладно, не прикончил же, — сказала я, снимая кроссовки. — Что важнее, это моя награда. Ты просила, чтобы я выделилась, и я исполнила твоё желание.
— Это молодец, хвалю, но чего это тебе стоило! — рукоплескала бабуля.
— Ба, это пройдёт за несколько дней, — зевнула я, — Есть что на предмет покушать?
— Да завались. От эмоциональных переживаний за своего невезучего потомка спасалась готовкой, поэтому еды столько, что жрать устанешь, — уже успокоившись, ответила бабушка и вместе со мной отправилась на кухню.
Активно поедая рис, я подумала, что в нём маловато соли. Под какой-то слегка охреневший взгляд бабушки я взяла в руки солонку и подсыпала немного "белой смерти". Бабушка покачала головой и приложила ладонь ко лбу.
— Идиота кусок... — протянула она со скептическими нотками в голосе. — Ты что сейчас сделала?
— Посолила... — рассеянно ответила я.
— Ты сахар от соли отличить не можешь, головушка от патифона? — сочувственно поинтересовалась бабуля. — Ну-ка смотри на меня... Да ты никак втрескался, потомок!
продолжение следует