14
В торговом центре стоит перманентный шум, а на фудкорте он еще обычно подкреплен визгами детишек, однако в конкретно данном закутке с парой столиков за колоннами относительно тихо. Сун Цзычень, с которым была назначена встреча после его рабочей смены — сначала сдать все отчеты по поднадзорному, а только потом развлечения! — уверенным шагом сразу повел сюда. Сразу видно, что места в этом городе он знает очень хорошо и не только по долгу службы, что впрочем, неудивительно: он-то не уезжал на другой конец страны пять с лишним лет назад. Интересно, он часто с кем-нибудь ходит по таким местам или предпочитает наслаждаться кофе в одиночку?
— Я хочу знать что там? — Цзычень выразительно смотрит на стоящий на свободном стуле объемный пакет, из которого виднеются несколько разноцветных пакетов поменьше.
— Разве что если тебя интересуют акционные сладости, — с улыбкой качает головой Сяо Синчэнь, вытягивая верхнюю, самую яркую упаковку. На ней изображен непристойно раскормленный то ли кот, то ли медведь, вцепившийся зубами в предположительно истошно орущую зефирку.
— С помощью нехитрых логических размышлений я могу сделать вывод, кому это предназначено, — кривит губы Цзычень, отпивая свой недавно принесенный официанткой американо. — И насколько я знаю, госпожа Баошань посадила твоего... Гм... бойфренда на безсахарную диету. И она не одобрит твои покупки.
— С учетом всей имеющейся информации, что ты мне выложил, — копируя нарочито-занудный тон собеседника, отзывается Синчэнь, — для нее более остро стоит вопрос самого наличия у меня бойфренда, чем его питание. Не говоря уже о том, что в этом вопросе я сам как-нибудь разберусь, с одобрением или без него.
Если честно, за время прогулки по торговым рядам в ожидании друга, Синчэнь сильно пересмотрел свои взгляды на авторитет Баошань Санжэнь в своей жизни, а также на степень ее добропорядочности. Не в криминальном смысле, разумеется, а в житейском. Вот так взять и сбагрить любимого внука в руки первому встречному — явно не то, чем должны заниматься заботливые бабушки! Хотя, погодите, они вроде как раз таки обязаны заниматься гнусным сводничеством...
Ладно, пока нет никаких доказательств того, что это именно сводничество, однако манипуляции чужим поведением тут определенно наблюдаются. Синчэнь, может, и не коп, но иногда тоже умеет делать логические выводы, а также замечать нестыковки. Да взять хотя бы то, что по приезду госпожа Баошань расписывала Сюэ Яна как чуть ли не исчадие ада, ежедневно доводящее ее до нервных срывов, а потом вдруг оказывается, что на самом деле она его считает «забавным», и вообще, на все его выходки вполне себе спокойно реагирует. Очевидно, что как таковая помощь Синчэня ей не особенно была нужна, разве что для того, чтобы освободить немного свободного времени, и это явно не то, ради чего бы она стала жертвовать единственным отпуском внука в году.
Нет, он не в обиде на бабушку — в конце концов, А-Ян ему действительно понравился, даже со всем его безумным набором закидонов, начиная от совершенной непредсказуемости поступков и заканчивая излишне нежными отношениями с трактором. И вовсе он не неуправляемый... У Синчэня очень даже получается им управлять! Во всех смыслах слова. Но так или иначе, махинации госпожи Баошань весьма сомнительны и заслуживают некоторого порицания.
— О, я надеюсь ты очень плотно займешься вопросом его питания, — вдруг ухмыляется в свою чашечку Цзычень, прерывая в очередной раз пошедший по кругу мысленный поток Синчэня.
— Не очень понимаю, на что ты сейчас намекаешь, — выгибает бровь тот, запихивая упаковку сладостей обратно.
А про себя он радуется, что другу не приспичило продолжить расспросы об остальном содержимом пакета, ибо шоппинг проходил не только в конфетных магазинчиках. И, признаться, некоторые свои покупки Синчэнь обсуждать с Цзыченем не желает, несмотря на крайне высокий уровень доверия.
— А я ни на что не намекаю, я говорю прямо: может, этому поганцу и нравится, как ты его там... — Цзычень на секунду запинается, и пожевав губами в раздумьях, продолжает: — Развлекаешь силовыми методами, но твою готовку он точно не переживет.
— Вообще-то, я сам ем то, что готовлю, уже несколько лет и, как видишь, до сих пор жив, — слегка оскорбленно отзывается Синчэнь. Он не уверен, что его расстраивает больше: энтузиазм в голосе собеседника, или что все вокруг так сильно недооценивают его кулинарные таланты.
— И для меня до сих пор загадка, как у тебя это получается без последствий.
— Ну хватит надо мной издеваться, — вздыхает Синчэнь. — И, если тебе так хочется это знать, то я угощал А-Яна своим завтраком и он был даже не против это съесть! — О том, что Сюэ Ян так и не приложился к шедевру и готов был сделать это только в обмен на конфеты, говорить не обязательно.
— Ого, — с неподдельным удивлением вскидывает брови Цзычень. — Теперь мои подозрения о том, что тебя грязно используют в своих целях, частично развеялись.
Синчэню требуется время, чтобы переварить услышанное. Наконец он стучит ногтем по столу и хмуро интересуется:
— Ты всерьез думал, что Сюэ Ян меня просто разводит? Я настолько плох? — Вот если что и может обидеть, так именно это!
— Синчэнь, я полицейский, — качает головой Цзычень. — Мне не положено верить в искренность преступников по умолчанию. И я ни в коем случае не умаляю твоих достоинств! Будь я по парням, наверное, ты был бы первым, на кого бы я обратил внимание.
Что ответить на такое откровение, не очень понятно. Но оно, как ни странно, успокоило и подняло дух.
— Эм-м-м... Спасибо? Но не думаю, что у нас бы что-то вышло, — с долей смущения замечает Синчэнь.
— Да, в первую очередь потому, что я-то точно не хочу, чтобы меня кто-то лупил, — с глубокомысленным видом соглашается с ним Цзычень. — И от отравления умирать тоже не планирую.
— Раз ты такой привередливый, то готовил бы себе сам.
— Я не люблю готовить.
Повисает странная тишина, которую вскоре нарушает искренний смех Синчэня, когда тот осознает всю степень абсурдности этого разговора.
— Мы были бы отвратительной парой, — отдышавшись, подводит он итог, и никто не может поспорить с этим утверждением.
— Тебя подвезти обратно? — спрашивает Сун Цзычень уже на улице.
— Только если тебя не затруднит, — улыбается Синчэнь, поудобнее перехватывая под мышкой свой пакет с ценным грузом. — А тебя затруднит.
— С чего ты взял?
— С того, что ты последние двадцать минут постоянно смотрел на свой телефон. Так что лучше поторопись туда, где тебя ждут, а я как-нибудь сам — автобус останавливается не так уж далеко от бабушкиного дома.
— Хм. Ладно, как скажешь, — на лице друга мелькает почти незаметное облегчение.
Значит, предположения о том, что у него назначена еще одна встреча, оказались верны. Не только полицейские, но и журналисты могут проводить свои мини-расследования! На языке у Синчэня уже вертится вопрос, как обстоят дела с готовкой у загадочной девушки, с которой должен встретиться Цзычень — слишком уж мечтательный у него был взгляд, чтобы дело касалось рабочих вопросов! — но спросить не удается. Друг кладет ему ладонь на плечо (на две секунды, не больше), и говорит предельно серьезным тоном:
— Подумай о том, что ты будешь делать, если мне все-таки удасться засадить Сюэ Яна в тюрьму.
— А почему я должен буду что-то делать? — чувствуя себя крайне неуютно, настороженно спрашивает Синчэнь, с трудом подавляя желание дернуться. — Как меня это касается?
— Самым прямым образом. Потому что если ты думаешь, что через несколько дней уедешь домой, и все сразу же закончится, то ты глубоко ошибаешься. До встречи. Если что, пиши.
На этом Цзычень считает свой моральный долг выполненным и уходит, взмахнув на прощание рукой. А Синчэнь понимает, за что именно мало кто любит представителей закона: за их умение сообщать неутешительную правду в лоб без всяких зазрений совести.
Сяо Синчэнь возвращается в дом уже глубоко за полночь — и это гораздо позднее, чем он планировал. Автобус, может, и останавливался в сорока минутах ходьбы от владений госпожи Баошань, но Синчэнь был настолько погружен в свои тягостные и не очень думы о будущем, что этот момент счастливо пропустил. И обвинить в этом было некого, кроме самого себя, зато почти трехчасовая прогулка очень хорошо избавила от всех посторонних мыслей, кроме тех, что касаются желания попасть в душ и упасть в кровать.
А еще за это время Синчэнь твердо уверился в том, что следовало отвоевать свой телефон перед поездкой в город — так бы хоть можно было позвонить и попросить себя забрать. Хорошо хоть, ключи от ворот додумался взять с собой, и не пришлось никого беспокоить! Хотя, если честно, если уж бабушка так печется за любимого внука, разве она не должна его ждать у порога, снедаемая волнением? Или беспокойство касается только его личной жизни?..
Синчэнь, стараясь не шуметь, поднимается по лестнице и идет к своей комнате. Ему даже не нужно включать свет, чтобы пристроить свою опостылевшую к ночи ношу на тумбу возле двери и пройти к душевой. Единственное преимущество плохого зрения — способность очень хорошо ориентироваться вслепую в более-менее знакомых местах.
Последний рубеж на пути к долгожданной постели преодолен, и Синчэнь издает изнеможенный, но счастливый стон, обваливаясь вниз. И не может сдержать удивленного вскрика, обнаружив под собой совсем не мягкое одеяло с подушкой, а нечто весьма твердое и костлявое, к тому же покрывшее его отборными нецензурными выражениями.
— А-Ян, что ты здесь делаешь? — на удивление быстро приходя в себя и идентифицировав неизвестный объект, восклицает он, скатываясь к краю.
— Догадайся, — шипит Сюэ Ян. В темноте его лица не видно, но его возмущение весьма осязаемо. — Пытался спать, пока ты не уронил на меня свои мощи.
— Но почему в моей комнате? Ты разве не должен быть в своей?
— Ну если бы кое-кто не утащил с собой от нее ключ, ускакав в обнимочку со своим дружком-копом, то, конечно же, как послушный мальчик, я был бы у себя. Или мне полагалось пойти на коврик в коридоре? — его раздражение нарастает с каждым мгновением, и необходимо его погасить.
— Что ты, конечно же нет... — покаянно вздыхает Синчэнь, принимая сидячее положение. — Мне так жаль, я об этом совсем забыл... Я сейчас найду ключ и схожу открою, и ты сможешь...
— Нет, — обрывает его Сюэ Ян, вцепляясь ему в руку железной хваткой и не давая встать.
— Что значит — «нет»?
— А то и значит. Никуда я не пойду. Если так хочется — вали сам. Можешь даже туда, откуда пришел, мне насрать.
— Как ты со мной разговариваешь? — сбрасывая с себя налет вины, строго спрашивает Синчэнь. — Ты же знаешь правила, ты должен...
— Мухогонка, — снова перебивает его Сюэ Ян с непререкаемыми нотками в голосе. — Даочжан, я сейчас в эту игру не играю, потому что ты меня кинул. И вообще, меня сюда твоя бабка отправила — сказала, что ты сам виноват, что такой непутевый, и придется подвинуться. Ну так что, подвинешься? — в последних словах можно расслышать насмешку. Но уже не агрессивную, а такую... Игривую.
— Подвинусь. Но завтра утром тебя ждет наказание, — сдается Синчэнь на волю чужих рук, утягивающих его под одеяло.
А госпожу Баошань ждет допрос с пристрастием.