Потерянные роли

Время шло слишком медленно.

Его ломало изнутри. Осознание накатывало волной и душило, не давая спокойствия. Пальцы с силой впиваются в обивку кресла, когда перед взором встает печальная улыбка Люси Хартфилии, будто бьющая наотмашь и заставляющая вынырнуть из плена показного равнодушия.

Ты позволил ей уйти.

Позволил. Позволил.

— Я не хотел этого! — срывается крик с пересохших губ.

Свистящий шепот где – то внутри продолжает, не замолкая и повторяя, словно, заведенный. Обвиняет, срывается на змеиное шипение, звучит раскатистым басом.

Не замолкает, рвет и сжигает изнутри, довольствуясь темными закоулками души. Он похож на тень, непостоянный, неопределенный и от него невозможно избавиться.

Слишком мало сил приложил, чтобы остановить. Слишком мало.

Вместе с виной приходит чувство самоуничтожения. Ненависть к себе.

Она нашептывает слова, режущие душу не хуже острых осколков от разбитого зеркала.

Бикслоу в своей жизни запоминал не так уж много дат или стоящих событий, ненавидел тех, кто начинал рассказывать в деталях про свою идеальную жизнь.

Вступление в гильдию, создание команды Громовержцев, знакомство с другими членами гильдии, посиделки у костра на миссиях, праздники в кругу Лексуса, Фрида и Эвергин.

А позже — встреча с Люси Хартфилией.

И с этого момента все пошло под откос.

Сейчас он не мог усмирить и приструнить разбушевавшиеся крики в голове в то время, как многие из гильдии давились всхлипами, доводили себя до морального истощения, только бы найти пропавших друзей.

Как выяснилось после нападения, в список пропавших без вести вошли не только Люси Хартфилия, но и Джувия Локсар, Венди и еще пара ребят.

Стоит ли говорить о реакции согильдийцев, узнавших об этом?

Только недавно удалось образумить и успокоить друзей, иначе беда не заставила себя бы долго ждать. Мастер и Первая до сих пор и не приехали с Совета, на который в срочном порядке вызвали глав гильдий, находящихся в городе. Оказывается, не только Хвост феи пострадал от вмешательства темных сил.

Бикслоу готов сорваться хоть на край света или в другую вселенную, лишь бы свет Люси Хартфилии сиял рядом с ним, поблизости.

У него, возможно, как и у Судьбы — леди непредсказуемой и самостоятельной, тоже был свой план. В голове выстраивалась целая цепочка из ярких, цветных картинок. Они сохранились в хаотичной последовательности, но не нарушали целостности. Пропустить одно звено означило порвать нить и дать изображениям рассыпаться и застыть на месте. Словно в детской книжке, он видит — образы меняются, оживают.

На первой картинке собственной памяти Бикслоу хохочет и уворачивается от сердитой Люси: из – за разницы в росте та пытается дотянуться и подпрыгивает до высоко поднятых крепких мужских рук, в которых находились рукописи ее нового романа.

На другой — Люси звонко заливается смехом, узрев мокрого и недовольного напарника, а ведь не стоило говорить под руку провокационные шуточки тому, кто имеет при себе лейку с водой для комнатных растений.

На следующей странице он опускался перед кроватью Хартфилии на колени и проводил рукой по разметавшимся в беспокойном сне волосам, шепча что – то успокаивающее, и Люси облегченно выдыхала.

Страница переворачивается, и мужчина смотрит на небольшую, увитую плющом беседку: блондинка стойко выдерживает колкий взгляд соратника, не думает убегать или переводить тему в другое русло.

— Ты не знаешь меня.

— Я знаю, кто ты, — улыбка скользит в голосе и глазах. — Ты сильный и храбрый. Достаточно сильный, чтобы сдерживать все плохое в себе и не упасть в темноту. А, если такое произойдет, я смогу вернуть тебя к солнечному свету.

Маг душ обхватывает руками голову и с силой сдавливает виски. Из своих мыслей пытается вытянуть, вытравить клокочущий тембр, злосчастный до своих обвинений.

Больно? А представь, как сейчас больно ей одной среди врагов.

— Прочь из моей головы! — фраза на порядок выше обычного тона. — Свали нахрен отсюда!

Сложно игнорировать внутренний ехидный голос и не позволить себе заткнуть этот обвинительный тон, что встревает повсюду, лишь дай только повод.

И когда сил терпеть больше нет, в ход вступает насилие: попытки избить сознание, ударить так, чтоб поперхнулся и замолчал на веки вечные. На мгновение насмешливый невидимый собеседник одерживает вверх, а потом — проигрывает, отступает и прячется в тень.

Было близко, старик. Я смог почувствовать, как ты теряешь контроль. Еще немного подобных очаровательных атак, и для тебя все закончится.

Ясное сознание снова под контролем Бикслоу до следующего раунда.

Мужчина закусывает нижнюю губу и закрывает глаза не в силах бороться со своим волнением. Сознание подкидывает картины одну хуже другой. Стакан в руке разлетается на куски, отдаваясь вокруг звонким гулом.

Казалось, стены комнаты сочувственно смотрят на парня, плачут, привыкшие доселе к тишине, где никогда не разносились крики боли. Никогда не доводилось им быть свидетелями искреннего и нефальшивого страха за жизнь той, что была ему небезразлична.

Признаться честно, он думал, Люси залепит смачную пощечину за случай на озере. Но стоило магу приблизиться, его тут же накрыло. Она жила мечтами, надеждой на хорошее безоблачное будущее и верила в друзей. Именно в гильдии раскрывался потенциал Хартфилии, а не в чопорных светских раутах. Здесь, среди взбалмошных, бесцеремонных, шумных людей она совсем другая.

Как и он.

Жизнь без запретов и железных рамок поднимала ее в воздух. Та, которую он сумел разглядеть внутри за всей мишурой и многочисленными бликами. Девушка, целиком захваченная приключениями, свободная от светских правил, общества снобов и лицемерных богатеев.

Бикслоу держал ее в своих руках, прикасался к гладкой коже и целовал пьянящие губы. И ради этого стоило рискнуть всем и пойти ва - банк.

Глядя на волшебницу, он не мог разозлиться за подобные грешные мысли. А против ее улыбки был просто безоружен: блестящая, яркая, будто освещала собой все вокруг, перебивая тем самым легкий свет от лапочки. Отпустить хвостатую фею означало совершить самую худшую ошибку в своей жизни. А их сделано уже немало.

К сердцу подступает нехорошее предчувствие, сжимает в груди болезненно и с нарастающей агонией.

Что – то не так. Что – то не так с ней.

Багровое зарево за окном, словно, подтверждает догадку, маячит предупреждением и сигналом для дальнейших действий.

Фрид за столом вздохнул, закрыл книгу в атласном переплете и сжал переносицу. Глаза болели от работы с древними исследованиями, в которых практически ничего не было полезного. Вдобавок, мозг гудел от слишком долгих поисков до такой степени, что буквы все еще плясали перед взором, напоминая о себе.

— Плохо выглядишь, — Елочка приподняла голову от свитков, — тебе надо отдохнуть и хорошенько выспаться.

— На том свете высплюсь, — буркнул друг, притягивая новую книгу для изучения. — Вся гильдия на ушах стоит, результатов пока никаких. Я не собираюсь сидеть и бездействовать.

В это время Мираджейн поставила перед магами ароматный горячий чай, уловив благодарность во взгляде своего парня.

Леви МакГарден покусывала кончик пера и водила указательным пальцем по строчкам магического сборника. Мысли крутились вокруг трав, амулетов от злых духов, заклинаний и проклятий.

— Кстати, Фрид. С Бикслоу все в порядке? — Мира присела рядом, шурша юбкой, и параллельно кинула озабоченный взгляд на мага слова. У девушки пролегли глубокие тени под глазами, но та не собиралась отрываться от работы хоть на минуту.

— «Порядок» для Бикслоу самое сложное слово на свете.

— Он говорит сам с собой, — встрял Гажил, наблюдавший из – за спины Леви за процессом поиска.

— Прямо, как в былые времена, — хмыкнул Лексус, — когда его ругали и отчитывали за несносные проделки. Он всегда находил какое – нибудь уединенное место и разговаривал, фиг знает с кем. Но ты ведь переживаешь не из – за этого?

— Я не врубаюсь, — запустил руку в волосы железный убийца драконов. — Это обычное его состояние или необычное?

— Абсолютно не понимаю, о чем ты. Да и сейчас он практически ни с кем не разговаривает.

— Точно, — озарило Редфокса. — Верно. Это так...

— Очевидно, — голос Лексуса пропитался сарказмом.

— Тогда в чем дело? — демоница продолжила допрос. — Он не хочет помогать в поисках? Считает это пустой тратой времени?

— Кто знает? Может, ему вообще все равно.

Мира пораженно уставилась на Елочку, а у Гажила отвисла челюсть на такое заявление.

— Хотя, возможно, есть другая причина, почему он не хочет показываться в гильдии, — глаза за стеклами очков наполнились теплом.

— Ага. Наверняка, — Джастин улыбнулся уголками губ.

— Другая причина? — Редфокс переводил взгляд то на одних, то на других членов группы. — Хватит загадками говорить, бесите.

— Всегда знала, что Гажил дурак, — Шарли поправила свое розовое платьице и повернулась к Леви.

— Точно дурак, — Лилейный кивнул головой.

— Дурак Гажил, — подхватил Хэппи, вскинув лапу вверх.

— Захлопнитесь! — проорал в сторону котов взбешенный парень.

— Энергичные как всегда, — вторгся насмешливый баритон в общую какофонию звуков. Согильдицы заметили Бикслоу около стены, с шумом втягивающего через трубочку какую – то гремучую смесь ярких оттенков в бокале.

— Назови хоть одну причину, чтобы я не открутила тебе башку прямо сейчас? — не растерялась внезапному появлению Елочка. — Не хочешь снизойти до простых смертных и, наконец, посодействовать в поисках? — цепкие глаза проследили за союзником, плюхнувшимся на свободное место.

— Я не разбираюсь в пыльных фолиантах, написанных чей – то кривой дрожащей рукой. Такие каракули я и сам с закрытыми глазами могу наляпать.

— Ну да, лучше сидеть в темноте, скрывая от остальных свою жалкую морду, — пробасил Редфокс.

Леви шикнула, заставляя железного убийцу дракона сесть рядом. Тот подавил в себе желание скривиться и едко прокомментировать наступившее молчание.

— Что это? — стал принюхиваться Бикслоу. — Улавливаете запах сгнивших фруктов?

Растерянные лица воззрились на вдруг повеселевшего собеседника.

— Так пахнет негатив, — по слогам процедил последнее слово кукловод. — Маленький пронырливый негатив. А знаете, что с ним делают? — и мечтательно продолжает. — Его накалывают на иголки и вешают вместе с зачинщиком на стену.

Губы расползлись в глумливой улыбке, но холод, промелькнувший в глазах, никто не заметил.

— В чем дело, Бикслоу? Не слушаешь приказы плебеев? — Эвергин не показала ничем, что ее немало расстроила постановка друга. Он постоянно отшучивался и частенько говорил довольно провокационные вещи. — Помнится, ты Люси прохода не давал, а сейчас делаешь вид, будто тебе на все наплевать.

— Ты серьезно так думаешь? Я всего лишь убивал время, и Хартфилия прекрасно подошла для ликвидации моей скуки. Неужели вы купились на все эти якобы добренькие дела?

— Лжец, — детский голос зазвучал в самое ухо, заставив застыть на месте, а призрачная ладонь опустилась на мужское плечо. Невысокая фигура парила в воздухе позади кукловода, — все, что ты делал для нее — не притворство.

Мужчина вскакивает на ноги, озирается по сторонам, но в помещении никого, кроме знакомых людей. Прислушиваясь к тишине, старался уловить тот самый голос, да ничего не выходило. Делает оборот вокруг своей оси, не замечает сосредоточенные взгляды.

— Бикслоу, — окликает русоволосая девушка, пристально наблюдая за поведением Громовержца. Тот будто бы находился в собственном мире и не слышал ничего вокруг. — Бикслоу, — настойчиво позвала снова, но ответа не получила.

— Эй, — Фрид помахал рукой перед глазами мага, вырывая из ступора.

— Чего? — вышло с возмущением.

— Да успокойся ты, — примирительно поднял руки вверх Джастин, — Никто не собирается  вникать в твои секретные, загадочные мысли, — язвительное хмыканье лидера Громовержцев послужило подтверждением. — Опять по злачным местам шатался?

— Скажем так, я точно не лазил по руинам замка и не собирал всякий хлам.

МакГарден отвлекла от начала перепалки друзей внезапным победным воскликом. Она  смогла отыскать на заваленном книгами столе карту города и близлежащих окрестностей. Занеся руку над бумагой, невысокая девушка стала читать заклинание, думая о друзьях. Она бормотала магические формулы, не останавливаясь. Наконец, от чаши, закрутившейся в воздухе над столиком, потянулся разноцветный луч. Он скользнул по карте и стал двигаться к конкретной точке.

— Они в лесу Пустоты.

— Дерьмо. И каким ветром их туда занесло? — раздраженно выдохнул Лексус, понимая — путь предстоит «замечательный».

— Мертвая зона, — мрачно подтвердил Фрид. — Этот лес кишит монстрами высокого уровня, куда нас пару раз посылали на миссии разбираться с нарушителями границ. Туда не сунется ни один обычный человек, за исключением разве что магов или колдунов с достаточной магической силой, чтобы разобраться с кем – то, вроде них.

— Теперь понятно, почему они держат наших там. Никто добровольно не рискнет соваться в пасть к чудищам, — фыркнул избранник Леви.

— Только вот эти болваны не взяли в расчет, что в нашей гильдии все сумасшедшие, — криво усмехнулся Лексус. — Хоть дед и запретил лезть на рожон в его отсутствие, но мы все знаем, что никто следовать правилам не собирается. Так что можем выдвигаться. Чем быстрее, тем лучше.

— Кстати, Бикслоу ручается, что по дороге никаких проблем не возникнет, — Елочка с колебанием покосилась на Джастина. — Не знаешь, о чем он?

— Ну, я бы не принимал буквально все, что он тут наплел, — нахмурился Дреяр.

— В смысле?

— В смысле у нашего приятеля сейчас в голове проходит фестиваль без единого куска ветчины. В его холодильнике горит свет, но еда совершенно не холодная.

«Как будто у нас здесь все эталоны здоровой психики», — пронеслось в мыслях волшебницы.

— Бикслоу нет дома, — с давлением на последнее слово оповестил Фрид с сумкой на плече. Вокруг царила суматоха и неразбериха: соратники собирались в путь после того, как Леви сообщила о местоположении пропавших согильдийцев. — И в здании гильдии тоже.

Лексус  недовольно прожигает взглядом товарища, внутренне не соглашается с положением дел, слова вырываются отрывисто и резко:

— Еще как дома.

— Ты заходил к нему?

— Да.

— И он точно был там?

— Джастин, я не дебил, — саркастично отозвался Громовержец, выслушав нелепые, по его мнению, вопросы.

— Заходил недавно?

— Сразу после объявления о сборе всех, кто в состоянии сражаться, — лидер насторожился. — Почему ты спрашиваешь?

— Ну, его чертова квартира пуста. Нетрудно догадаться, куда он отправился.

За столиком Громовержцев наступила тишина.

— Похоже, неусидчивый сорвиголова решил пойти первым, — Фрид с иронией воззрился на потемневшие лица товарищей.

— Почему он вечно треплет нам нервы? — Эвергин зло цыкнула, топнув ногой.

— А вот и ответ на твой вопрос, с какой стати наш путь пройдет без помех, — подметил внук Макарова, накидывая на себя плащ и слушая гневные речи Елочки по поводу «идиота с тотемами».

В это время в мрачном помещении за несколько сотен километров от Хвоста феи монотонно завывал пронзительный резкий ветер через щели в каменной кладке. У стены в железных кандалах висела хрупкая фигура девушки, изредка шевеля кистями рук от крепкого захвата стали, до крови натирающей кожу. Лязг отдавался эхом в маленькой камере, привлекал внимание враждебно настроенных магов.

— Такая слабая. Такая уязвимая.

Люси Хартфилия стиснула зубы, не проронив ни единого болезненного стона или громкого крика. Перед противником на цепях в подземелье, вся израненная и избитая в собственной крови, заклинательница духов продолжала улыбаться, не показывала адских мук.

Она улыбалась. Снова.

Животный страх уступил место уверенности. Ей стоило великого труда подавлять фобии перед врагами. И пусть кажется глупым и опасным проявление храбрости там, где нужно молчать, но Люси не упустила момент, когда ее хрупкая хрустальная жизнь в фамильном особняке превратилась в не более чем в пустой звук с новым витком существования.

На смену страдающей, неэмоциональной, израненной Люсьене Сердоболии пришла лучезарная Люси Хартфилия.

И в тот день она делает первый свободный вздох. На горизонте появляется тот, кого Люси подпускает гораздо ближе, чем других людей. Поначалу было страшно — это читалось в собственном взгляде, жестах и нервозности, словно, она провинилась и извинялась за содеянное. Но по мере того, как пропасть сокращалась, все меньше и меньше Люси чувствовала до этого плотный страх.

В подсознании оставались только сильные теплые руки, ласковые пальцы гладили золотые локоны, а помещение наполнял аромат яблок и сандала. И Люси знает, кто всегда стоит за ее спиной. Знает, к кому тянется душа, и выбрало беспокойное сердце.

Люси Хартфилия пережила холодный ветер, когда увидела в жизни человека, который стал жутко родным и запредельно близким.

Он заражал ее собой.

Поэтому она не позволит сознанию сдаться и выставить белый флаг на потеху неприятелям. Не собирается умолять отпустить и сохранить жизнь, пожрать добрые чувства, только бы пытки прекратились.

Подражатели. Любители, возомнившие себя достаточно искусными и хитрыми в ведении войны. После боя с Тартаросом немало темных гильдий зашевелилось и показало свои уродливые обличья. Им хотелось славы, могущества, власти, повторить историю, но уже с полной уверенностью на легкую победу. Среди них невозможно отыскать крупицу человечности, а только злобу, неконтролируемую ярость и подлость во всех проявлениях. Тролли, орки, гоблины,
вендиго — основная часть, преобладающая в гильдии, с которой пришлось столкнуться Хвосту феи и лично увидеть своими глазами Люси Хартфилии прежде, чем ее взяли в плен, заточив в самом недоступном для света подземелье.

Люси не смогла подавить усмешку. Все – таки, уроки самообороны от мага душ не прошли даром: девушка умудрилась нехило врезать обидчику, посмевшему схватить ее за плечо, когда она, будучи на грани истощения всех сил, смогла запечатать портал, ведущий в королевский замок. С каким – то изощренным удовольствием поняла — нос врага в грязной и тошнотворной мантии хрустнул и искривился, вырвал задушенный сиплый вопль. Другому прилетел удар в живот, заставляя выбить на секунду воздух из легких и согнуться от боли. Пускай собственный кулак от таких действий адски горел, довольный оскал не стерли даже цепи, на которые ее моментально вздернули подоспевшие остальные темные маги.

Нотаций от Локи ей не избежать, как только ему выдастся шанс показаться перед ней — заклинания темной гильдии не позволили продержаться в мире людей, как только он ступил на территорию врага.

— А знаешь, нам не нужны ножи, иглы и прочие острые предметы, — хохотнуло существо, похожее на орка с маленькими красными глазенками, — мы научились справляться и без них, голыми руками. Длительная и прекрасная практика без единого провала. Молящие сладкие крики.

— Неправильно, тупицы, — качнула головой Люси с едва заметным ехидством в очах. — Когда хочешь причинить
кому – либо боль, сначала делай, а потом говори.

Секира отлетела в сторону, как надоевшая игрушка.

С этого момента все, что слышала девушка — звук падающих капель крови и собственная боль в ушах.

С каждым ударом, с каждой открывшейся раной на когда – то чистой и безупречной коже, она смеялась. Сплевывая красную жидкость с металлическим привкусом, продолжала с того, чем до этого занималась — широко улыбалась в лицо врагу.

— Смехотворно, — струйка крови чертила путь по подбородку, — вы, и вправду, никчемные маги, — в голосе поселилась неприкрытая насмешка.

Еще маленькой Люси читала в одной из книг, что терпеть боль — это самое сильное оружие воина.

Если сделать так, то никто не сможет тебя победить.

Маленькая Люси — сорванец. Она не желает слушать оправдания отца о якобы загруженных буднях, работе и делах в компании. Девочка пишет в дневнике, что желает удрать из дома, убежать далеко – далеко от тирана – отца. Чувствуя себя чужой в неприветливом холодном доме, Люси проводит дни и ночи в окружении слуг, а самого близкого человека видит мельком на деловых встречах или, когда он сидит в кабинете, разбираясь с ворохом бумаг, и запрещает беспокоить себя по пустякам.

— Ты — наследница рода Хартфилиев и должна следовать правилам, — шарманка в голове крутится снова и снова, стоит отцу потянуться к ручке.

Люси Хартфилия должна быть идеальной дочерью, но ее сердце сжимается от боли, когда Джудо Хартфилий ставит ее в пример перед компаньонами и коллегами по бизнесу: это не походит на похвалу, скорее, на красивое приложение.

Белокурая девочка сидит в темном углу, прижимая колени к груди, и пустым взглядом смотрит на порванные рисунки. Глава дома в ледяной манере указал дочери ее первостепенную задачу — быть идеальной всегда и во всем, а не предаваться несбыточным мечтам, рисовать вздор и показывать подобные мелочи ему, отрывая от важной работы.

Люси устала и запирается в своей комнате, пряча слезы от посторонних людей.  Из желания угодить отцу она прячет настоящую себя.

Она не милая отзывчивая девочка, а притворщица.

— Мама, — звонкий голосок девочки заставляет белокурую женщину отложить дела, с улыбкой раскрыть объятия и та запрыгивает к ней на руки. Малышка с важным видом показывает на строчки в небольшой пухлой книге, которую до этого читала, и мать склоняется ниже, чтобы прочитать их, — а что значит «родственная душа»? Я не могу понять, это души хороших людей?

Женщина тихо смеется, а девочка надула губы на реакцию матери.

— Нет, милая, — аристократка крепче обнимает дочь со спины, целуя ту в макушку. — Родственные душа — это человек, который ближе к тебе, чем друзья. Он знает о тебе больше, чем кто бы то ни был, всегда заботится о тебе и в какой – то момент ты понимаешь — вы с этим человеком очень похожи и у вас много общего.

— Но с друзьями может быть много общего тоже, — возразила девочка.

— Отличие состоит в том, — притянула к груди малышку мать, — что у тебя могут быть много друзей, близких по духу, но из них все равно есть тот, кому ты доверяешь больше, поддерживаешь больше. Родственная душа — это человек, с которым у тебя совпадают цели, желания, интересы и между вами образуется эмоциональная связь.

— Эмоциональная связь? — переспросила золотоволосая девочка.

— Да, возникают чувства, будто вы знаете друг друга всю свою жизнь, что он — часть тебя и вы одинаковы в проявлении эмоций.

— А как узнать, что я встретила такого человека?

Лейла Хартфилия весело рассмеялась, укачивая дочь, и ее взгляд стал теплым и нежным.

— Ты поймешь, Люси. Однажды ты встретишь такого человека, который станет твоей родственной душой.

Дверь разлетается в щепки, поднимает за собой столб пыли, громкие голоса заполняют пространство. Люси слышит быстрые шаги, перед глазами все плывет и смазывается, когда цепи падают с глухим звуком на пол темницы. Ее подхватывают у самой земли и сажают на стул с коваными ручками, куда Люси кладет ослабевшие руки, лишь бы не соскользнуть вниз. Она ощущает чьи – то прохладные пальцы: те, словно, изучают каждое причиненное увечье: синяки, порезы, ссадины, запекшуюся кровь на виске.

— Люси, — почти неслышный шепот пробирается в голову. Лицо заклинательницы заключают в ладони с двух сторон, распространяя живительное тепло и защищенность. — Моя прекрасная отважная Люси.