Глава 26
Клубная музыка задавала ритм, заставляя двигаться в такт в объятьях симпатичного русоволосого парня, чье имя я прослушала, впрочем, как и другую информацию о нем. Да и к чему мне это знать? Завтра же все равно ничего не вспомню. Наши разгоряченные тела тесно прижимались друг к другу. Мы улыбались, не желая останавливаться, и полностью отдавались порыву танца. В какой-то момент, губы парня непозволительно близко оказались напротив моих. Но его грубо с силой оттолкнули, подхватив меня при этом, не дав потерять равновесие и свалиться на танцпол без опоры, которой все это время служили руки того самого русоволосого парня.
До боли знакомый запах одеколона врезался в ноздри, заставляя меня приподнять голову и посмотреть в насыщенные ревностной злостью глаза Максима, что явно успел с кем-то подраться и намеревался сделать это еще раз. Мой затуманенный дымкой алкоголя мозг совершенно отказывался логично и быстро думать, и кроме как несмелое: «пожалуйста», я более ничего не смогла с себя выдавить.
— Пожалуйста, что? — вопросил Морозов, поджав губы и сжав челюсть так, что желваки забегали по скулам.
— Не трогай его, не нужно, — пытаясь отстраниться от него, произнесла я.
— Детка, это твой парень? — хмурясь, спросил русоволосый, делая шаг в сторону Максима.
Видно, алкоголь влияет не только на способность разумно мыслить, но и притупляет чувство самосохранения. Хреново, чертовски хреново.
— Нет. Да, — одновременно ответили мы, отчего окатили друг друга раздраженными взглядами.
— Мы расстались, Морозов, — зло прошипела я, выдергивая свою руку из его руки.
— Я передумал, — оскалившись, произнес он, с маниакальной сосредоточенностью всматриваясь в мои глаза и изучая мою реакцию, которая не заставила себя ждать.
Моя ладонь звонко ударила его по щеке до того, как я успела подумать о последствиях. Испугавшись собственных действий, я прижала руку к себе, ошарашенно посмотрев на Максима, чей взгляд был далек от человеческого. Он мгновенно схватил меня за ту самую руку и резким рывком прижал меня к себе. Но в этот момент между нами влез русоволосый, и гнев Морозова переключился на него. Тут же рядом возникли Кирилл с Артуром, стараясь унять конфликт, и я не могла отметить то, что они так же успели с кем-то подраться. Анька, взявшая меня за руку, попыталась отвести нас подольше от эпицентра разборок, но ей это не удалось, так как я даже сдвинуться с места не смогла. Все мое внимание было сосредоточено на парнях, что не на шутку разошлись в своих высказываниях, но пока удерживались от решительных действий. К русоволосому присоединились его друзья, и следовало немедленно заминать этот разгорающийся спор, иначе все грозило закончиться плачевно.
— Лер, нужно что-то делать, — взволнованно сказала Аня, крепко сжимая мою ладонь.
— Вижу, но я ни черта не понимаю. Мы же расстались. Он со мной порвал, а теперь строит из себя великого ревнивца. Ненавижу!
Эмоции во мне переливались через край. Я смотрела на человека, что любила всем сердцем, и что бросил меня, растоптав все мои чувства. А сейчас, он всем своим видом заявлял, что небезразличен ко мне. Вот только мне это было не нужно. Я столько перенесла за время нашего разрыва, что вряд ли смогу снова это пережить, если ему опять что-то взбредет в голову. Я должна была показать, что назад дороги нет, что мы расстались, и эту жирную точку никак нельзя преобразить в запятую.
Не знаю, откуда взялась эта смелость во мне, но я встала между парнями, обращаясь к ним обоим:
— Это мой бывший, который, по всей видимости, перебрал, — качнув головой в сторону Максима, произнесла я. — Ты же хороший парень, но извини, у нас ничего не выйдет. Давайте закончим этот бессмысленный спор и продолжим развлекаться, каждый в своей компании.
— Хочешь, чтобы я оставил тебя с ним? — обратился ко мне русоволосый, измеряя Морозова расчетливым взглядом.
— Она хочет, чтобы ты отвалил, — рыкнул Максим.
— Я хочу, чтобы вы оба угомонили свои таланты и направили их в другое русло, — сквозь зубы произнесла я, всматриваясь в насыщенно-зеленые глаза брюнета.
— Что ж, если буду нужен, то обращайся, детка, — улыбнувшись, произнес стоявший напротив меня парень и, подав жестом сигнал своим друзьям, удалился в сторону продолжающей двигаться в такт молодежи.
Я окинула беглым взглядом Морозова и сделала шаг в сторону барной стойки, как он остановил меня, перегородив дорогу.
— Тебе так сильно хочется приключений на свою задницу, мелкая? — наклонившись, горячо прошептал он.
— С каких пор тебя волнует моя задница? Насколько я помню, мы расстались, так что держись от меня подальше. Меня тошнит от тебя, — едко произнесла я.
— Так уж и тошнит, — нежно погладив мою шею, тем самым вызвав у меня мурашки, сказал Максим, улыбаясь моей реакции.
Дернув плечом, я сделала полшага назад, чтобы увеличить между нами расстояние и пристально посмотрела в глаза парню, что был моим наваждением с начала учебного года. Я злилась, в первую очередь на саму себя и на свое тело, что вопреки здравому рассудку, с удовольствием воспринимало любые манипуляции со стороны Морозова. Я злилась на то, что не могу дать ему должный отпор и показать, что между нами все кончено: раз и навсегда. Я злилась на то, что я все еще его хотела, как в физическом, так и в эмоциональном плане. Мне по-прежнему его не хватало.
— Более чем, — буркнула я, разворачиваясь, и, схватив Аньку за руку, потащила ее к барной стойке.
В этот раз он меня не останавливал, и я была этому рада. Не знаю, сколько бы я еще выдержала, находясь рядом с ним без возможности прикоснуться к нему. Вся произошедшая ситуация заставила меня стремительно протрезветь, и теперь я хотела нагнать упущенное. А лучше, вообще, напиться до бессознательного состояния и поскорее забыться, чтобы перестать себя накручивать и думать о нем. Аня поддержала мою идею, каким-то чудом освободившись от объятий Кирилла, и мы удачно разместились за стойкой, заказав себе несколько шотов.
Один за другим бокалы в наших руках пустели и молниеносно наполнялись. Я перестала искать Максима взглядом в толпе и полностью расслабилась, окрыленная немалой дозой алкоголя в организме. Подруга что-то щебетала мне на ухо, но я ее не слушала, рассматривая замысловатый геометрический рисунок на стене за баром. Я выпила еще один шот и почувствовала, что не могу в достаточной степени контролировать себя. Перед глазами все плыло, а все движения казались мне как в замедленной съемке. Я встряхнула головой, стараясь сконцентрировать свое внимание хоть на чем-то, но все мои попытки с крахом провалились.
Мда, быстро же я переступила грань от очень хорошо до паршиво, если честно. Пора было двигать домой и чем быстрее, тем лучше. Не мешало бы промыть желудок, чтобы завтра не умирать с утра. Но это уже второй вопрос, главное, в целости и сохранности добраться до любимой и родной постельки. Я попыталась сползти с высокого барного стула, но упала прямиком в объятья Максима, не пойми откуда взявшегося рядом со мной.
— У-у, мелкая, кто-то явно перебрал, — скептически осматривая меня, протянул он, самодовольно ухмыляясь.
— Иди в задницу, Морозов, — промямлила я, стараясь освободиться от его тисков.
— Обязательно, только сначала увезу тебя отсюда, — поднимая меня на руки, произнес он.
— Я никуда с тобой не поеду, — запротестовала я, пытаясь вырваться, но Максим быстро подавил мое слабенькое сопротивление.
— Тебя никто и не спрашивал, — бросил парень и развернулся к вездесущим друзьям. — Ребят, мы уехали, проследите, чтобы Аня домой без последствий добралась.
— Без вопросов, Макс. Мы как раз Горду хотели сплавить, он что-то разошелся сегодня, вместе их отправим, — ответил ему высокий шатен, по всей видимости, бывшим одним из игроков Князя.
— Окей, отзвонитесь.
***
Я все также болталась в руках Морозова, пока он заносил меня в свой дом, изредка отпуская едкие комментарии в его адрес, и получая на них соответствующие ответы. В конце концов, когда мое возмущение достигло предела, моя задница отхватила ощутимый шлепок от раздраженного парня, что пытался успокоить мое бунтующее эго.
— Мелкая, лучше заткнись, или я тебя заткну, — зло произнес Максим, открывая двери и внося меня в прихожую.
— Ишь ты, совсем страх потерял?! Я говорю: домой меня неси, повелитель великанов, — парировала я, не желая мириться с тем, что он притащил меня к себе.
И вообще, меня уже знатно укачало на его руках. Как бы ни стошнило на новый ковер. Да и голова ничтожно болит, и чувствую я себя припаскудно. Завтра буду умирать, причем долго и мучительно. Домой хочу!
— Максимилиан? — удивленно сказал Виктор Игоревич, запахивая халат.
— Он самый, — выдохнув, окинув отца скептическим взглядом, произнес Морозов.
— Ты сегодня рано, да еще и не один...
— Вить, ты где? — послышался вдалеке женский голос.
Я насторожилась, изучая реакцию Максима, он напрягся, вопросительно вздернув бровь, посмотрев на отца.
— Уже иду, любовь моя, не спускайся, — вымолвил Виктор Игоревич, пожимая плечами и улыбаясь.
— Мама? — указывая наверх, шепотом растерянно спросил парень.
— Прошу меня извинить, — утвердительно качнув головой, произнес отец и пошел в сторону второго этажа.
— Дурдом, — бросил Морозов и понес меня в сторону своей комнаты.
Я несколько секунд упорно изображала мозговую деятельность, пытаясь сообразить, что здесь собственно происходит, но для моего ума, отравленого несусветной дозой алкоголя, это оказалось чересчур. Хмуря носик, я прищурилась и посмотрела на спокойного как танк Максима, и ущипнула его, привлекая внимание.
— Мама? Твоя мама у вас дома?
— Тебя что-то смущает? — распахивая дверь своей спальни, спросил парень.
— А тебя нет?
— Нет, — отрезал Максим, запихивая меня в ванную.
— Но как же, черт, ты охренел, Морозов? Что ты творишь?! — воскликнула я, когда поток ледяной воды обрушился на нас, а двери душевой захлопнулись.
— Отрезвляю тебя, привожу в чувство. Можешь подобрать любой угодный для тебя синоним, — отпуская меня и делая воду на порядок теплее, спокойно произнес парень. — И да, смываю этот отвратительный раскрас с твоего лица.
От последних услышанных мною слов, мне захотелось ему хорошенько врезать, но он без особо труда перехватил мои руки, и развернул меня спиной к себе, приподнимая мое лицо за подбородок, и подставляя его под струи воды. Я попыталась что-то сказать, но сразу же закрыла рот, чтобы не наглотаться воды, как почувствовала бережные манипуляции пальцев, покрытых чем-то мыльным, скорее всего, гелем, имеющим охлаждающий эффект, на своем лице.
— Ну вот, теперь хоть на человека похожа, — развернув меня к себе, оценивающе посмотрев на меня, произнес Максим.
— Серьезно? А мне казалось, тебе нравятся фифочки с таким макияжем, — едко произнесла я, отступая от него и обнимая себя руками.
— Сегодня что: вечер выбеси Макса?! — стягивая с себя мокрую футболку, бросил парень, начиная расстегивать ремень джинс.
— Что это ты удумал, Морозов? Я может и выпившая, но не настолько, и вообще, как я в мокрых шмотках домой поеду? — негодующе произнесла я, ткнув указательным пальцем его в грудь.
— Никак, ты останешься у меня. Завтра я тебя отвезу, — равнодушно ответил брюнет, оттолкнув мою руку, и продолжил раздеваться.
— Ну уж нет, я на это не подписывалась! — запротестовала я и было открыла дверцу душа, но Максим перехватил мои руки и захлопнул ее обратно.
Развернув меня к себе лицом, он зажал меня у стеклянной стенки, нависая надо мной. Его взгляд: сосредоточенный, пытливый, блуждал по мне, заставляя меня густо краснеть и отворачиваться. Я чувствовала, как гулко забилось сердце в груди и подскочил пульс. Толпы мурашек пронеслись вихрем по моему телу. Он был так близко, всего несколько сантиметров, и я могла прикоснуться к желанным, искусно очерченным губам. Я уверена в том, что сейчас на вкус, он был немного горьковатым, но со сладким послевкусием. Так было всегда, когда он пил виски. От своих мыслей я еще гуще покраснела и вовсе отвела взгляд в сторону, чтобы не смотреть на него: прекрасного и холодного, любимого всей душой, но бросившего меня и предавшего мои чувства. Я не могла поддаться этому искушению, не могла допустить эту невыносимую боль снова. Он был слишком опасным, опаляющим, хоть и неимоверно красивым.
Непозволительно близко наклонившись ко мне, Максим притронулся губами к мочке моего ушка, опаляя горячим дыханием кожу.
— Ты вся дрожишь, мелкая, от каждого моего прикосновения, — хрипло прошептал он, вырисовывая незамысловатый узор на моем бедре, задирая платье вверх. — Прячешь от меня свои потрясающие глаза, стараясь не выдать своего желания, — тот же интимный шепот, и я чувствую, как мое тело отзывается на его ласки. — Но тебе не скрыть его от меня, — потершись носом об мою шею, произнес парень. — Тебе некуда бежать. Ты моя. Целиком и полностью. Здесь, сейчас и навсегда. И я буду трахать тебя: грубо, жестко, так, как я этого захочу, а ты будешь стонать подо мной, выкрикивая мое имя, потому что тебе это нравится. Потому что единственное, что ты хочешь — это я.
— Какое выдающееся самомнение, Морозов, — с вызовом посмотрев в его глаза, едва сдерживаясь, сказала я, ощущая руку парня, плавно движущуюся к трусикам, что уже были насквозь мокрыми, и причиной тому был явно не душ.
Я проклинала себя за реакцию своего тела на этого самодовольного брюнета, что обладал выдающимися повадками хищника, умеющего обращаться со своей добычей. И несложно было догадаться, кто именно выступал в роли его добычи сегодня. Но я ничего не хотела делать, у меня не было сил сопротивляться ему. Я с наслаждением вдыхала жаркий, паркий воздух, который, казалось, прожигал легкие, ощущая, как я взмокла от высокой температуры, накалившейся от ласкающих слух речей Максима, и воды, что граничила с кипятком.
— Я знаю тебя по миллиметру. Знаю где погладить, где поцеловать. Знаю, какой ожидать реакции, — погладив меня сквозь тонкое кружевное белье, вызвав тем самым непроизвольный стон, ухмыльнувшись, произнес парень хриплым от возбуждения голосом. — Твое напускное сопротивление лишь заводит меня, заставляет становиться твердым и желать тебя сильнее. Так, что я готов сорваться прямо сейчас и взять тебя в своей ванне, не беспокоясь о последствиях...
Затуманенным взглядом от его искусно подобранных слов, что вызывали трепет во всем теле и дрожь с растекающимся по телу теплом, я посмотрела на него. Дымка затмила его глаза так же и как мои. Мы хотели друг друга так сильно, что едва сдерживались, все еще оставляя шанс на отступление: незримый и минимальный шанс, которым никто из нас не спешил воспользоваться.
— А что дальше, Максим, что дальше? — прошептала я, нежно касаясь его лица подушечками пальцев.
— Я сделаю тебя своей.
И мы пропали, пропали в огне друг друга, в желании, что не поддавалось контролю, в страсти, что опаляла наши сердца. Мы так скучали друг по другу, что старались восполнить потерянное время сполна. Не отдавая себе отчет в дальнейших действиях. Даже если наутро мы пожалеем о содеянном, главное, что сейчас нам хорошо, так хорошо, как никогда еще не было.
Воздух наэлектризован до предела, так, что, кажется, будто он едва уловимо колется. Губы ищут губы, руки ласкают, сминают, до боли сжимают, но это не важно, ничего не важно, кроме того, что мы сейчас испытываем, кроме тех эмоций, которыми мы делимся друг с другом.
Морозов подхватывает меня, усаживая на свои бедра, нетерпеливо стаскивая с меня мое платье, он резко разворачивает нас, и мы уже подпираем стенку. Прохладная плитка, не успевавшая нагреться, ярко контрастирует с горячей кожей, заставляя меня выгибаться навстречу к парню, что жадно терзает мою шею поцелуями, оставляя на ней бесчисленное число отдающих болью засосов.
Я зарываюсь пальчиками в его волосы, оттягивая их, и бесстыдно заполняю душевую стонами, зная, как они ласкают его слух. Его губы моментально завладевают моими, а пальцы свободно руки отодвигают в сторону трусики и неистово начинают играть безжалостный танец с жаждущей прикосновений плотью. Мне сложно контролировать себя, и я поддаюсь его напору. Пульс бьется в висках, воздуха катастрофически не хватает, и я ловлю его ртом, разрывая поцелуй, продолжая вкушать даримые им ласки.
Он не церемонится, а лишь внимательно отслеживает мою реакцию, проникая в меня несколькими пальцами, не прекращая стимулировать самую чувствительную точку на моем теле. Его взгляд сосредоточенный, похотливый, с привычным отблеском желания заостряет свое внимание на моих глазах, но я не в силах сфокусировать свой взгляд на нем, я тону в море ощущений, предвкушая скорую бурю. И она настигает меня. Я выгибаюсь, испуская протяжный стон, сильнее сжимаю бедра Максима и впиваюсь в его спину пальцами, ощущая легкие, приятные спазмы внизу живота и невероятную волну наслаждения, заполняющую каждую клеточку моего тела.
Он не дает мне времени отдышаться и все так же, не снимая моего белья, а лишь отодвигая его, проникает в меня грубым толчком, отдающим резкой болью, но сразу же сменяющейся удовольствием. Наши взгляды направлены друг на друга, так же как и ухмылки на наших лицах. Ощущать его в себе ни с чем не сравнимо, и я это знаю, я это чувствую. Он особенный, другой, мой, таких больше нет. Он тот, кто подходит мне идеально, и я уверена, что он чувствует то же самое, находясь во мне.
— Я. Люблю. Тебя. Мелкая, — сбиваясь, хрипло рычит Морозов в мои губы. — И будь я проклят, если еще раз посмею отпустить тебя.
Я улыбаюсь, чувствуя, как он стремительно наращивает темп, ощущая, как внутри меня все горит, а внизу живота зарождается ноющий комок. И я знаю, что завтра у меня будет болеть все тело, ощущая, как саднит натертая об плитку спина, но это будет завтра, а сейчас я готова раствориться в нем, и я это сделаю, так как нирвана уже близко, я почти касаюсь ее кончиками пальцев.
Моим телом снова овладевают спазмы, но теперь иные, намного мощнее, сорвавшие гортанный стон с моих губ. Эмоционально яркий, внутренний оргазм накрывает меня с головой, завлекая в пучину тайного, порой недостижимого мира удовольствия. Меня трясет от испытываемого чувства эйфории, и Максим дает мне пару секунд передохнуть, покрывая горячими поцелуями мою кожу и нежно лаская мое тело.
— Не останавливайся, — шепчу я одними губами, смахивая со лба пот.
— Как скажешь, — улыбаясь, отвечает парень и возобновляется заданный им темп проникновения.
Это пытка, пытка на выносливость, мое тело уже ноет от заданного ему положения, но я прикусываю губы и не стремлюсь прервать этот процесс, так как заданный угол удобен ему, так он может заполнять меня целиком, без остатка. Прикусывая мою шею, Морозов начинает сбиваться с ритма. Я нахожусь в предвкушении, позволяя ему проникать меня на грани с болью. Я наслаждаюсь его взмокшим видом, зная, что выгляжу идентично, в дополнении с раскрасневшимся лицом.
Сильный толчок и Максим резко выходит из меня, заканчивая на мое бедро, и утыкается носом в мою шею, жадно глотая воздух...
***
Это безумство: улизнуть из его спальни под покровом ночи, надев на себя его футболку и влажные чулки, что не успели высохнуть, а платье и вовсе можно отжимать. Но у меня не было времени, чтобы ждать, я должна была уйти и чем быстрее, тем лучше, пока он не заметил, что я оставила его.
Бесшумно и крайне осторожно я прокралась в гостиную, где обнаружила свою куртку, но надеть я ее не успела. Свет в углу комнаты загорелся, предоставляя мне хмурый и сосредоточенный взгляд Виктора Игоревича, что пил виски, вальяжно рассевшись на кресле в домашних штанах в клетку, идентичные были у Максима.
— Уже уходишь, Валерия? — поинтересовался он, слегка наклонив голову вбок.
— Да, — односложно ответила я, накидывая куртку и вызывая такси.
Мужчина поднялся и взял какие-то бумаги, что лежали над камином и подошел ко мне. Он окинул меня оценивающим взглядом, заостряя внимание на футболке и выглядывающим с под нее кружеве чулок. Я смутилась, одергивая футболку вниз, но все же позволила себе прямо посмотреть в эти насыщенно-зеленые, на пару тонов темнее, нежели у сына, глаза.
— Мне показалось, что вы достаточно бурно помирились, — не спуская с меня пытливого взгляда, вопросительно вздернув правую бровь, произнес Виктор Игоревич.
— Именно, вам показалась, — не упуская момента, в тон ответила я.
— Раз так, то вынужден предположить, что мой сын нанес вам сильнейшие телесные повреждения, — небрежным жестом откинув мои волосы с шеи за спину, указывая на алеющие засосы, ухмыляясь, сказал мужчина.
Сделав полшага назад, я увеличила между нами дистанцию и поправила волосы. Мне был неприятен этот разговор и тот тон, который выбрал для него Виктор Игоревич. Но я лгала, наглым образом лгала, и он прекрасно это знал, поэтому и позволял себе использовать данного рода манеру общения.
— Извините, но мне, правда, пора, — решив прервать этот диалог, не вызывающий во мне положительных чувств, вымолвила я, закутываясь в куртку.
— Конечно, возьми, почитай на дорожку, — вручив мне бумаги, произнес мужчина и направился на второй этаж, не удостоив меня и взглядом.
Я выбежала из дома Морозовых и сразу же приметила темную иномарку с шашечкой. Сев в машину, я шумно выдохнула, назвав адрес, и, лишь когда мы проехали полдороги, я решила взглянуть на бумаги, что вручил мне Виктор Игоревич.
В моих руках был контракт на имя Максима Морозова и участия его в команде высшей лиги баскетбола со всеми требующимися от него условиями. Условиями, что перевернули мое восприятие произошедшей между нами ситуации верх дном, расставляя все на свои места.
***
Я проснулся ближе к обеду, стараясь нащупать хрупкую фигурку девушки, что засыпала рядом со мной, но открыв глаза, я ее не увидел. Нахмурившись, я в спешке надел домашние штаны и отправился на ее поиски, которые не дали мне результатов. Ее вещей, как и ее самой нигде не было. Рыкнув от злости, я ударил кулаком в стену и стремительно направился на первый этаж, где и пересекся с отцом, который не мог не отметить моего настроения.
— Не с той ноги встал? — ухмыляясь, поинтересовался он, заваривая кофе.
— Где Лера? — грубо бросил я, не контролируя своего раздражения.
— Странный вопрос, это ведь не я вчера притащил ее в нетрезвом состоянии к нам в дом, а потом воспользовался ей в своей ванной, — небрежно ответил отец, развернувшись к столешнице.
— Я не пользовался ей, я любил ее, — едва сдерживаясь, сквозь зубы произнес я.
— Интересная у тебя любовь получается: в баскетбол играешь — ее бросаешь; напиваешься, баскетбол херишь — ее имеешь, — пытливо посмотрев в мои глаза, вымолвил отец, пробуя кофе на вкус. — Сливок не хватает.
— Ты ничего не знаешь, — стараясь унять окутывающую меня злость, сказал я.
— Зато она все знает. Я отдал ей твой контракт, пусть ознакомится с причиной твоего равнодушия, — одарив меня ухмылкой, произнес он.
— К херам контракт, — практически выплюнул я, стремительно разворачиваясь и направляясь в свою комнату.
— Какой именно? — послышалось насмешливое мне в ответ.
— Оба, — грубо бросил я, вбегая по лестнице на второй этаж.
***
Родителей дома не было, я сидела на кухне, попивая какао и внимательно вчитывалась в контракт, ощущая, как все тело берет дрожь. Почему он сразу мне не сказал в чем причина нашего расставания? Ведь я бы все поняла, я отпустила бы его, постаралась бы отпустить. Зачем нужно было делать мне так больно? К чему нужен был весь этот цирк? А вчерашняя ночь? Не понимаю, я совершенно его не понимаю. Раздавшийся звонок в дверь вырвал меня из моих размышлений, и я на ватных ногах поплелась ее открывать, не удосужившись посмотреть в глазок.
Морозов был взвинчен, он влетел в коридор, зажав меня в тисках, и неистово грубо поцеловал меня так, что я не могла сопротивляться его напору. Я почувствовала как мое тело, еще не отошедшее после вчерашнего, моментально отозвалось на его губы, обдавая теплом каждую клеточку моего тела, но сегодня я не была готова к такому исходу событий.
Оторвавшись от моих губ, Максим шумно вдохнул воздух, с маниакальным сосредоточением всматриваясь в мои глаза. Я чувствовала, в каком напряжении он находился, но боялась что-то сказать. Я ждала, покорно ждала.
— Ты. Глупая. Нетерпеливая. Взбалмошная. Девчонка. Мелкая, — разделяя каждое слово, произнес он. — Я же четко и ясно сказал, что я сделаю тебя своей. Тебе нужно было лишь подождать до утра, а не сбегать от меня. Впрочем, это уже неважно, — вставая на одно колено, сказал Максим, извлекая из кармана куртки маленькую синюю бархатную коробочку.
Я опешила, нахмурив носик, и недоверчиво посмотрела на парня, что с полным уверенности взглядом смотрел на меня, медленно и осторожно открывая ее, предоставляя мне возможность любоваться неповторимой красоты кольцом с нашими инициалами. И я наперед знала ответ на его незаданный вопрос. «Да» — именно это слово из двух букв слетело с моих губ, в то время как ноги подкосились, а сердце неумолимо трепетало на пару с душой.