I
***
Питер утопал в свете огней, шуме и гаме машин. Небо было чистым, без единого облачка. Весь город дышал жизнью и какой-то чарующей атмосферой. Воды Невы сейчас напоминали собой зеркало, оно так сияла от огней, что напоминало собой волшебный портал, который вёл в какой-то фэнтезийный мир. В него хотелось окунуться с головой, чтобы лично увидеть эту сказку.
Несмотря на позднее время, на улицах можно было встретить людей, которые неспеша прогуливались, наслаждаясь летними днями. Хорошая погода в Питере была редкостью. За год бывает в среднем шестьдесят два солнечных дня — это ужасно мало. И людям иногда просто не хватает витамина D. На протяжении большей части года преобладают дни с облачной пасмурной погодой, рассеянным освещением, поэтому не было ничего удивительно, что как только синоптики сообщали о теплом дне, все люди сразу же стремились на улицу, даже ночью.
Башня возвышалась над Питером, как нечто недосягаемое. Стеклянная высотка, где жил один из самых обсуждаемых людей города, привлекала много внимания простых смертных, ведь в ней жил не абы кто, а самый молодой гений и филантроп — Сергей Разумовский.
По свой натуре молодой мужчина был очень скрытен и редко появлялся на публике, но каждый его выход в свет становился довольно обсуждаемой темой. А его башня стала неким маяком светлого будущего, которое её владелец стремился воплотить в реальность. Башня всегда излучала тепло, но только не сегодня.
Сегодня, несмотря на всю жизнь, башня Разумовского казалось темным и безжизненным пятном. Даже свет в окнах не мог изменить давящую атмосферу, что излучало здание. Создавалось ощущение того, что высотка покрылась вуалью скорби и тьмы, и теперь это вызвало лишь удушающее чувство безысходности у любого, кто к ней приближался.
Кабинет Разумовского находился на самом верхнем этаже. Это было просторное помещение. В нем очень хорошо переплеталось старое и новое искусство. Картины эпохи Возрождения, каменные лица незаконченных статуй под стеклом, одну стену полностью заполнял собой большой автомат с разными вредными продуктами: газировка, снеки, чипсы и тому подобное. Обычно в кабинете царил безупречный порядок, но только не сегодня. Сегодня на полу были разбросаны бутылки из-под выпитого алкоголя, разбитое стекло бокалов. То тут, то там можно было заметить белые листы бумаги, что были порваны и скомканы. Весь кабинет был пропитан болью, безысходностью и подступающим отчаянием — из него будто ушла сама жизнь.
Сергей лежал на диване, пустым и безжизненным взглядом смотря в потолок. Его кожа была такой бледной, что он мало чем отличался от покойника. Если бы не вздымающаяся грудь, его действительно можно было бы принять за труп, который по какой-то причине просто забыли положить в гроб и закопать. Рядом с диваном стоял небольшой стеклянный столик, по нему некрасивой паутиной расползались трещины, однако хозяину помещения не было до этого никакого дела. Потому что его мир изменился, став серым и пустым. А всё из-за папки, что ядовитой змеёй лежала на сломанном столе, на ней мерзкой кляксой сияла красная печать с ужасающей строкой:
«Пропал без вести»
Эта простая надпись вдребезги сломала что-то внутри Серёжи. Он слышал этот противный звон своего разбивающегося сердца, слышал, как его душа плачет, захлебываясь кровавыми слезами. Ему было так больно, он не понимал, почему ещё дышит, почему просто не захлебнется всеми чувствами, что рвут его на части. Он хочет сдохнуть, чтобы вновь быть рядом со своим волком, со своим Олегом, который обещал, клялся ему чуть ли не на крови, что вернется, что обязательно вернется... К нему. Он нарушил свою клятву, и от этой страшной правды парень хотел кричать. Чтобы стекла вылетали от его крика, чтобы каждая живая душа почувствовала его боль.
— И долго ты собираешься изображать из себя умирающего лебедя? — издевательский и такой ненавистный голос был как соль на рану, но у Сережи просто не было сил как-то бурно реагировать на Птицу.
— Отстань, — лениво прохрипел парень, даже не желая задумываться над тем, что его птичья шиза вновь вернулась. Причем ужасно невовремя, когда Разумовский хотел лично посчитать этажи своей башни, а после слиться в страстном поцелуе с асфальтом.
— Как грубо, — Птица, что выглядел как злобный брат близнец Сергея, в своей излюбленной привычке наклонил голову на бок. Его взгляд желтых глаз пылал любопытством, он будто увидел неведомую до этого зверушку, которая с ним вдруг заговорила. — Ты же не считаешь, что можешь пролежать тут вечность?
Разумовский не ответил, продолжая изображать из себя бревно с глазами, в его голове сейчас не было ничего, кроме мысли, что заезженной пластинкой крутила одно и тоже:
«Олег, Олег, Олег... Мертв! Он мертв...»
— Не будь такой тряпкой, — закатил глаза Птица. — Ты никогда не слышал о том, что не стоит хоронить человека, пока не увидишь его труп?
— Олег мёртв, — блекло отрезал Сережа.
— Он не мертв, а пропал без вести, — как-то уж слишком педантично поправил его Птица, когда Разумовский так и не обратил на него своего внимания, он не смог сдержать гримасы недовольства. — И вообще, ты же гениальный хакер, неужели не можешь найти своего пса?
— Волка, — буркнул Сергей, наконец-то двигаясь и принимая вертикальное положение, однако, видя это, Птица уже готов был танцевать макарену от того, что эта рыжая тряпка сделала хоть какое-то движение. Он лежал на чертовом диване без единого движения добрых четыре часа. Немного помолчав, будто боясь озвучить сей вопрос, Розумовский поднял больной взгляд на Птицу, только слепой не заметил бы горящий на дне голубых глаз огонь надежды. — Ты правда думаешь, что Олег жив?
— Мертвым я его буду считать, когда увижу бездыханное тело, — хмыкнул Птица, усмехаясь.
Разумовский прикрыл глаза. Несколько долгих и томительных минут он сидел без единого движения, будто собираясь с последними крохами тех сил, что еще оставались в нем. Но когда он всё же соизволил открыть глаза, они сияли уверенностью.
— Тогда давай найдем моего волка.
А где-то на Ближнем Востоке, в месте, граничащем с Ливаном и Израилем на юго-западе, с Иорданией на юге, с Ираком на востоке, и с Турцией на севере, омываемом Средиземным морем на западе, где есть пустыни и скалистые местности, где вечная война, — в одном из полуразрушенных домов на холодном бетонном полу, освещенном лишь светом полной луны, лежал темноволосый мужчина. Длинная борода была неухоженной, а волосы сальными и грязными, пропитанными пылью и грязью. Его лицо было покрыто испариной, искаженно мукой. Сцепив зубы, он старался не кричать, ему было очень плохо. Складывалось ощущение, что нечто разрывает его, рвётся из грудной клетки на свободу. По венам будто бежала лава, а кости грозили сломаться, причем все одним махом. Эта пытка продолжалась уже несколько часов, и в какой-то момент мужчину словно выгнуло дугой, что он чудом не сломал себе позвоночник, после чего обессилено упал. Он казался мертвым, но это было ошибочным утверждением, ведь всего мгновение, и он открыл свои глаза... Глаза, что сияли красным пламенем.