Часть 13
POV Габриэля
Открыв глаза, я не понял, что происходит и где я, собственно, нахожусь. Тело было ватным и слушаться не хотело, в голове было блаженно пусто. Двигаться не хотелось совершенно. Я что, спал? И на чём это я лежу? С трудом приподнявшись на локтях, я посмотрел на такую удобную подушку… Подушка смотрела на меня глазами Эдварда.
Что здесь происходит? Эдвард смотрел на меня с беспокойством и какими-то странными искрами в глазах. Я стал судорожно вспоминать, что, собственно говоря, случилось, и с огромным трудом вспомнилась неделя в больнице и моя истерика. Стало стыдно.
— О, Мерлин, нет… — простонал я, упав обратно, и закрыл руками красные щёки и глаза. Эдвард почему-то молча смотрел на меня и, что самое странное, всё это время я отчётливо чувствовал через одеяло его руку на своей талии.
Наконец Эдвард заговорил:
— Ты как? Ты проспал двое суток, — его голос был обеспокоен.
— Стыыыднооооо, — простонал я. Но чувствовал я себя странно, как будто во мне появились силы, но при этом тело было таким тяжёлым и ленивым.
Эдвард вздохнул:
— Тут нечего стыдиться, это нормально. Просто пойми, наконец, что ты нам не безразличен, я, как и остальные, хотим помочь тебе, и не ради какой-то выгоды. Мы беспокоимся о тебе, понимаешь? Для моих братьев и сестёр ты друг и чуть ли не младший брат, для моих родителей ты просто ребёнок, которого хочется защитить, а для меня… Даже не знаю. Сам ещё не понял. Но знай одно: я тебя не брошу, как бы ты не брыкался, понял? Если ты и теперь не веришь, прочитай мои мысли! Я знаю, ты сможешь это сделать.
Я убрал руки от лица и посмотрел на вампира. На его лице была уверенность в своих словах, сейчас мне до жути хотелось поверить, и я, чёрт возьми, поверил. Зачем им было успокаивать меня, зачем Эдварду было сидеть со мной, пока я спал, зачем они пытались помочь, если я уже отдал им всё, что им требовалось?
Сейчас я был слабым как никогда, глаза снова стали влажными, Эдвард прижал меня к себе, позволяя спрятать следы слабости на его груди. Я снова ревел, а Эдвард прижимал меня к себе и гладил по волосам, которые наверняка превратились в воронье гнездо.
— Ну и чего ты снова плачешь? — Терпеливо спросил этот придурок, а мне захотелось вмазать ему по физиономии.
— Чего я реву? Сам, блять, не знаю, муха блять в глаз попала! — Мою прочувствованную речь испортил позорный всхлип.
Эдвард тяжко так вздохнул и, подняв меня на руки, куда-то понёс. Мне сейчас было всё равно, я тут вообще-то пытаюсь осознать, что кто-то обо мне заботится не ради выгоды. Знаете ли, как тяжело поверить, что о тебе — уроде, ненормальном — кто-то печётся? Я не верил никому, а сейчас с чего-то вдруг поверил словам этого парня. И такое облегчение от этого, что слезы сами капают.
Вампир что-то делал, а потом усадил меня к себе на колени и всунул в руки кружку с водой. Я с ехидством отметил про себя, что рубашку его намочил основательно. Выпив три стакана воды, я наконец перестал икать и более менее успокоился. Эдвард, заметив, что я больше не устраиваю потоп, усадил меня в кресло, я только сейчас понял, что мы находимся на моей кухне. Эдвард что-то готовил под моим непонимающим взглядом, а я просто сидел и смотрел на него. Желания шевелиться не прибавилось, к тому же хотелось спать, хотя, по словам вампира, я спал два дня. Странно, кошмаров я не помню, неужели из-за истерики? Или потому что Эдвард был рядом?
Пока я думал, передо мной появился вампир с тарелкой каши в руках. Я тупо смотрел на эту ненавистную мне с детства массу, сейчас в этой, с позволения сказать, пище просматривались кусочки ягод и фруктов. Эдвард выжидающе смотрел на меня. Я в ужасе помотал головой.
— Нет! Ни за что!
Эдвард вздохнул:
— Гарри, ты понимаешь, что люди должны есть? Ты же такими темпами помрёшь!
— Я не умру, я бессмертный! Эдвард, только не это, я не вынесу этой пытки, — уже откровенно взмолился я, в священном ужасе смотря на ненавистную массу. Едой это нечто назвать язык не поворачивается.
— Габриэль, ты не ел… Я даже не знаю сколько ты уже голодаешь! Так что только каша! Не упрямься и открывай рот, это вкусно. — Перед моим лицом оказалась ложка с пыточным орудием на ней. Я в ужасе помотал головой и позорно спрятался в одеяло.
Это тактическое отступление! Враг слишком ужасен. Эдвард вздохнул и, кажется, что-то спросил у потолка, но меня это не проняло. Путем уговоров, угроз и банального шантажа, Эдвард спустя час смог заставить меня съесть пару ложек. Но после того, как меня чуть не вырвало, он отступил. Нет, каша в его исполнении оказалась даже вкусной, но вот моё отношение к овсянке навсегда останется негативным.
Я, наверное, на всю жизнь запомню, как меня с ложечки кормил вампир. Эта сволочь просто подгадал момент, когда я открою рот, чтобы в очередной раз возразить, и сунула ложку в рот. Испытывая ужас и отвращение на подсознательном уровне, мне пришлось всё же проглотить этот ужас, после чего я долго плевался и осушал графин с водой. Вторая ложка, и меня чуть не вырвало ей на вампира. Эдвард уже задолбался, по лицу видно.
Когда вампир зачерпнул третью ложку, я просто разревелся в одеяло, и кажется напугал этим кровососа. М-да, хана моей психике, уже какой раз слезы лью, кажется, психушка уже готова прийти ко мне на дом. Так соскучилась. В этот раз я ревел, пока не уснул. Мне было стыдно за себя, но я не могу ничего поделать. Кажется, я окончательно сломался.
POV Эдварда
Гарри проспал два дня, за это время я успел прочитать несколько книг, которые он для меня подготовил. Меня беспокоило то, что Габриэль спит так долго, да ещё и почти не шевелится. Карлайл оставил мне инструкции на крайний случай, и все разошлись, понимая, что куча народу вряд ли поможет Гарри, скорее наоборот. Я не оставлял Гарри ни на секунду. Он тихо посапывал, дернувшись всего пару раз за все время. Странно, но кошмаров рядом со мной ему не снилось. Хотя возможно это из-за того, что он очень устал, ещё и этот его срыв.
Когда он наконец проснулся, я старался лишний раз не дёргаться, его состояние было нестабильным, и очередной срыв могло вызвать что угодно.
Но я не мог не отметить, что он выглядит мило, на голове воронье гнездо, сам весь такой сонный. Интересно, у него ничего не затекло за два-то дня без движения?
Кажется, он понял, что что-то не так и, приподнявшись на руках, уставился на меня, смотрел он долго, явно не понимая, что происходит, но вот ещё пол минуты и он упал в исходное положение, закрыв покрасневшее и смущённое лицо. На мой вопрос прозвучало всего одно слово — стыдно. Он простонал его так мучительно, что я сразу понял, что он думает по поводу своей же истерики. Я начал выговаривать всё, что думаю по этому поводу. Мне было важно, чтобы он понял, что не безразличен моей семье.
Он сразу понравился им своим характером, своими принципами и остальным. Его полюбили ещё до официального знакомства. А когда он, наконец, стал с нами общаться, моя семья полностью растаяла. Пусть все думают, что у нас нет сердца, но это не так, и за своих мы готовы убивать.
И, как ни странно, этот человек стал для нас своим: ребёнком, которого хотелось защищать; братом, о котором хотелось позаботиться; другом, с которым приятно общаться. Я один не понимал, что именно испытываю к парню. То сочувствие к нему заставляет лезть на стены, то хочется прибить за поганый характер и острый язык, то уважение проскальзывает, и даже какая-то симпатия.
А сейчас просто хотелось заботиться о нём, быть нежным и терпеливым, чтобы он наконец понял, что больше не один. Ну вот, «объяснил» называется, он разревелся! Нет, я понимаю, ему плохо, он не верит, и услышать такое для него словно соломинка для утопающего, но зачем реветь-то? Ещё и хамить пытается, в общем — трудный ребёнок.
Я взял его на руки и потащил на кухню: его нужно успокоить и накормить, пожалуй, это первоочередная задача. Сейчас Габриэль превратился в беспомощного ребёнка, и я стал подозревать, что его психика помахала нам ручкой и свалила в закат.
Кое-как напоив его и успокоив, я стал готовить еду, Эмметт специально закупил кучу еды и занёс ещё вчера. Как ни странно, тут было помимо прочего много шоколада и мороженого. Кажется, и Элис приложила здесь свою ручку. Мои худшие опасения оправдались, когда Гарольд начал реветь снова. Теперь я начал понимать, что он окончательно сломался, и вернуть его из этого состояния будет сложно.
Я думал, что всё не так плохо, пока мы спорили, и я пытался уговорить его съесть кашу. После второй насильно впихнутой в него ложки я понял, что кашу из рациона придётся убрать. У него какое-то психологическое отторжение к этой пище. Увидев третью ложку, он просто разревелся в одеяло, и я не знал, как вернуть Гарри хотя бы в относительный порядок. Кажется, своими попытками помочь мы довели его до ручки. Хотя и без нас он висел на волоске от этого.
Сейчас мне по настоящему стало страшно за него. Нужно срочно его спасать, а Тедди — вернуть отца. Не хватало ещё, чтобы что-то случилось с Тедди, когда он увидит вместо папы вяло шевелящееся лужеобразное нечто с подорванной нервной системой. Я снова подхватил его на руки и понёс в спальню, обещая, что больше не буду готовить кашу. Да я даже выкинул её вместе с тарелкой в мусорку, вот только он, вероятно, не слушал. Вскоре он снова уснул. Видимо, ему придётся долго восстанавливаться.
Как он вообще выжил с таким образом жизни? Что он там говорил? Бессмертный он. Хм… Похоже, что именно так, в голове оборотня тоже что-то подобное было. Я уже в который раз притащил Гарри на руках в его спальню и улёгся вместе с ним на кровать. Ох, Гарри-Гарри, я готов таскать тебя на руках, мне это в какой-то степени даже нравится, но не при таких обстоятельствах.
В этот раз Гарри спал всего лишь пол дня. Я несколько раз пытался отходить, чтобы приготовить что-нибудь по типу лёгкого супа. Но стоило мне отойти от него, как вскоре ему начинали сниться кошмары — я успел лишь сварить курицу. В итоге я бросил это дело и вернулся к парню. Его психика меня волновала гораздо больше, нежели готовка. Если рядом со мной его не мучают кошмары, я буду рядом. А еду пусть приготовит Розали. Она это дело любит, позже позвоню ей, а пока почитаю.
Я взглянул на спящего Гарри, причесать его, что ли. Нет, он конечно и так милашка, но почему бы и да. Не знаю, до чего бы меня довели мои мысли, но к счастью для своей шевелюры, Гарри проснулся. Слабо трепыхнувшись, он вылез из моих объятий и куда-то потопал, злобно бормоча что-то о наглых оккупантах. Я проследил, как он пошел в ванну и остался под дверью. Как мне сейчас не хватает Джаспера. С ним понять Гарри намного легче.
Эванс вышел через двадцать минут с мокрой шевелюрой, в чёрных спортивных штанах и зелёной футболке, он без эмоционально посмотрел на меня и прошёл мимо.
— Эй, ты как?
Гарри что-то злобно буркнул и закрыл перед моим носом дверь. Я, стараясь сохранять спокойствие, открыл её — даже дверью не хлопнул! — и уставился на апатичного Эванса. Он снова валялся на кровати, завернувшись в одеяло, и смотрел в стену. Ну и что с ним такое? Блин, я совсем его не понимаю. Господи, Джаспер, ну где же ты, когда так нужен!
Я сел на кровать рядом с ним:
— Гарри, не молчи, скажи, что с тобой? Чего ты хочешь?
Гарри перевел на меня апатичный взгляд:
— Хочу умереть… — вяло буркнул он.
БЛИН, и как мне вывести его из этого желеобразного состояния?
—А Тедди тебе не жалко? — Попытался закинуть удочку я.
— Только ради него и живу, — снова пробурчал Гарри.
Я вздохнул, поднял кокон на руки и перекинул через плечо.
— Поставь меня! Что за дурная привычка таскать меня как мешок с картошкой! Думаешь, я ребёнок?! Между прочим, я бессмертный и мне почти 23 года! Я тупо не могу умереть! А я между прочим пытался, и не раз. Из-за долбанного проклятья меня постоянно выкидывает назад в мир живых, да к тому же я застрял в этом долбанном 18-летнем возрасте на всю жизнь!
— Гарри, пойми, я заботиться о тебе пытаюсь, понимаешь? Я не хочу тебя обидеть или ещё что-то. Просто смирись с тем, что пока ты в таком состоянии, я от тебя не отстану. Твои попытки самоубийства — это не выход. Тем более, раз ты бессмертный, тебе придётся жить в любом случае. Так давай же жить со вкусом. Я помогу тебе научиться радоваться жизни, только дай помочь.
— И куда ты меня несёшь? Несун блин. Бросишь ты меня — не пройдёт и недели — сдашься, поймёшь, какое я ничтожество и бросишь. — Оперевшись локтями о мою спину и подперев голову руками, вяло выдал он.
— На кухню я тебя несу, есть будем,— слабо улыбнулся я на попытку язвить.
Гарри задёргался:
— Нет! Повторения этого я не переживу!
— Ты ж бессмертный. Да ладно, тише ты, больше никакой каши, обещаю.
Гарри, кажется, немного успокоился. А я спросил:
— Почему такая антипатия к бедной крупе?
Гарри безразлично пожал плечами:
— Когда я жил у родственников до 11 лет, меня часто не кормили. Но если и кормили, то чаще всего это была каша. Холодная, застывшая, подгоревшая каша с комочками. Часто её даже забывали посолить. У тебя каша ничего, но я не могу её есть на подсознательном уровне, — М-да, невесело ему жилось. Я усадил Гарри на то же кресло и пошёл на кухню.
— Я надеюсь, против супа ты ничего не имеешь? — Спросил, косясь на апатичный комок из одеял.
— Вроде нет, только я не могу есть, — поделился Гарри.
— Почему? — Поинтересовался я, пока он не передумал отвечать на мои вопросы.
— Не знаю, просто не могу, не хочу. — Безразлично смотря на меня, выдал Гарри.
Я пододвинул к нему стол:
— А кофе хочешь?
Гарри заинтересованно покосился на меня и слабо кивнул.
— Хорошо, когда осилишь эту тарелку, я сделаю тебе кофе. — Я пододвинул к нему небольшую тарелку с супом. Даже ребёнок этим бы не наелся, но Эванс смотрел на меня с сомнениями. — Хотя бы попробуй.
Гарри вздохнул и, взяв ложку, стал ковыряться в тарелке, я не стал пялиться на то, как он ест, и повернулся к кофеварке. После его истерики видеть апатию было странно, но не ревёт — уже хорошо. В итоге Гарри смог съесть всё, хотя я подозревал, что как минимум половину тарелки он уничтожил с помощью магии. Я вручил ему кофе и уже привычно подхватил на руки.
— Ну, куда ты хочешь?
— Неси меня в гостиную, мой раб. — Лениво отозвался Гарри, а я улыбнулся на его попытку то ли подколоть, то ли пошутить.
Я усадил это нечто на диван и подал Эвансу пульт. Он листал каналы, пока не наткнулся на сериал под названием "Волчонок". Эванс сидел, пил кофе и смотрел телик. В общем, депрессировал как мог. Я притащил мороженое и сладости, а сам закинул в рот один из кровавых леденцов. Увидев перед собой кучу сладостей, Габриэль подтянул себе ведёрко с пломбиром с шоколадной крошкой, М-да, депрессия, явно депрессия. Я уселся рядом и обнял его за плечи. Всё, что я сейчас могу, это быть рядом.
Гарри покосился на меня:
— Иди, я в полном порядке.
Я вздохнул:
— Я вижу, в каком ты порядке, и уже говорил, что не уйду.
Гарри задумчиво смотрел на меня:
— Когда ты рядом, мне не снятся кошмары. — Сообщил он.
— Я заметил. — Подтвердил я.
— А это значит, что я в какой-то мере зависим от тебя. Представляешь — ни зелья, ни снотворное, ничего не помогает, я вижу во сне своё прошлое, смерть за смертью, и тут я узнаю, что единственное моё лекарство от кошмаров прошлого — это ты.
Гарри тяжко вздохнул и засунул в рот ложку мороженого.
— Я тебя не брошу, я же говорил. — Напомнил я.
— Ты должен, по идее, меня ненавидеть, ведь это я упёк Свон в психушку, а ты возишься со мной, терпишь мои истерики, с ложечки вон кормишь. Не противно возиться с таким ничтожеством, как я? — Гарри отвернулся, но я прекрасно понимал, что ответ его очень волнует.
— Я сам не знаю, что на меня тогда нашло, её запах манил, и я не видел её настоящую, если подумать, то вёл себя как придурок, привык слышать мысли людей и разучился понимать их как-то иначе. Сейчас я не испытываю к Изабелле ничего, кроме отвращения, но при этом мне трудно понять тебя. Одно я могу сказать тебе точно: ты не ничтожество, ты просто устал и тебе нужна помощь, мне не в тягость быть с тобой и я не собираюсь оставлять тебя.
Гарри повернулся ко мне и серьёзно всматривался в мои глаза:
— Обещаешь? — Слабо спросил он.
— Обещаю! — подтвердил я и подметил, что глаза у Эванса снова на мокром месте. Я притянул его к себе, позволяя слабо обнять себя, обнимая в ответ.
— Плачь, если тебе хочется, бей посуду, кричи, хочешь — ударь меня, если тебе от этого станет легче, только, пожалуйста, не закрывайся в себе. Я понимаю, это сложно, но я помогу, ладно?
— Угу. — Буркнул Гарри и, кажется, он снова расплакался, пусть лучше плачет, чем хранит всё в себе.
— Хочешь, я тебе что-нибудь почитаю? — Спросил я, когда Гарри успокоился и просто лежал на мне, не желая как-то шевелиться.
Он слабо покачал головой, и мы продолжили смотреть сериал. Мы целый день смотрели телик, Гарри ел мороженое и пару раз его пробивало на слёзы из-за сценария, заснул он под титры, а я снова охранял его сон. Только сейчас я понял, что Гарри для меня не просто друг, не просто человек, этот мальчик мне нравится. Своей силой, своим характером. Хотелось защищать его, хотелось спрятать его от всего мира. Может, это просто симпатия, а может и что-то большее, но я точно знаю, что не оставлю его.