Год на Двоих

Утро было тихим, почти ленивым. София проснулась в своей любимой постели — с запахом Луки на подушке, с мягким шелестом занавесок, с лёгким ворочанием в животе — Рафаэль, как всегда, проснулся раньше неё. Она коснулась округлого живота и с улыбкой прошептала:

— Доброе утро, сынок. Сегодня особенный день.

Сегодня исполнялся ровно год с того дня, как она и Лука стали мужем и женой.
Ровно год с момента, когда два мира столкнулись, два сердца сомневались, а две судьбы соединились по условиям контракта.
Но контракт закончился.
А любовь — осталась.

⸻

София встала, натянула белый халат, прошла босиком по мраморному полу и открыла ящик старинного комода. Внутри — аккуратная коробочка, перевязанная чёрной лентой.

Подарок был готов. Она работала над ним несколько недель. Тихо, втайне, в моменты, когда Лука уезжал на встречи или тренировался. Ни одна душа в доме не знала.

Она вложила в этот подарок не деньги. Не статус.
Себя.
Всю историю их любви, начиная с первой встречи — полной недоверия, боли и страсти — и заканчивая этим утром, где внутри неё билось их общее сердце.

⸻

Лука нашёл её в зимнем саду. Он сам приготовил завтрак — впервые за долгое время. На подносе был свежевыжатый апельсиновый сок, круассаны, немного мёда и её любимый фруктовый салат.

Он поставил поднос на стол, поцеловал её в висок.
— С годовщиной, сеньора Кастелло.

— С годовщиной, сеньор Кастелло, — ответила она, опуская взгляд.

— Ты выглядишь... спокойной. Это подозрительно.

— Потому что у меня есть кое-что для тебя.

Она протянула ему коробку.

Лука сел напротив, развязал ленту. Внутри — тонкий альбом, обтянутый тёмно-синей замшей. Он открыл его.
И замер.

На первой странице — их свадебное фото. То самое, сделанное в тот момент, когда он не смотрел в камеру, а смотрел на неё.

На второй — кусочек их первого брачного контракта. Подписи.
А рядом — её рукой приписано:
«В тот день я подписала бумагу. Но сердце своё я отдала позже. И уже без условий».

На третьей — их фото с вечера благотворительного скандала. С заголовком, вырезанным из газеты:
«Семья Кастелло держится за руку даже в аду».

Дальше — фото из больничной палаты. Он у её постели. Она — с трубками. Его рука — на её ладони.

Подпись:
«Ты не отпустил. А я вернулась, потому что ты звал».

Он листал дальше. Там были её рисунки. Маленькие. Линии, силуэты. Он, она, малыш в животе. И на последней странице — надпись, выполненная чёрными чернилами:
«Контракт окончен. А любовь — только начинается».

Лука поднял глаза. Его пальцы дрожали. Он не мог говорить. Он просто наклонился, положил альбом на стол, и обнял её — так крепко, как в первую ночь после её пробуждения из комы.

— Я не знал, что можно любить так, — прошептал он. — Не словами. А вот так — страницами. Сердцем.

— Я не знала, что мужчина, которому я когда-то не верила, станет моим домом, — ответила она, уткнувшись в его шею. — И теперь, когда мы не связаны бумагой, я хочу услышать это... по-настоящему.

Он отстранился. Посмотрел ей в глаза.
— София. Ты выйдешь за меня?

Она рассмеялась сквозь слёзы.
— Ты с ума сошёл? Мы уже женаты.

— Нет. Тогда ты вышла за Кастелло. А теперь — я прошу тебя выйти за меня. Просто за Луку. Без условий. Без политики.
Он достал кольцо. Новое. Простое. С гравировкой:
«Моя. Без срока».

— Да, — прошептала она. — Да, Лука.

И в этот день, спустя ровно год после подписания договора, они стали мужем и женой — по любви. По собственной воле. Без давления.

И в ту же ночь, засыпая рядом с ним, София произнесла:

— Рафаэль будет гордиться. У него будет не просто отец. А пример.

А Лука ответил:

— А у меня — не просто жена. У меня есть ты. И этого достаточно, чтобы не бояться ничего. Даже будущего.