Год на Двоих

На утро в доме Кастелло чувствовалась особенная атмосфера. Лёгкая, тёплая, домашняя. Ни одного звонка с угрозами, ни одного напряжённого совещания, ни холодных взглядов охраны. Только мягкий утренний свет, запах свежих круассанов, чай с мятой и смех — настоящий, живой.

София сидела в мягком кресле на террасе, завернувшись в плед, и нежно гладила округлившийся живот. Лука стоял за её спиной, его ладони легли поверх её — тепло, надёжно. Они не спешили. Просто смотрели на сад, где под утренним солнцем блестели капли росы.

— У нас будет сын, — напомнила она вслух. — Всё ещё звучит как сон.

— Рафаэль, — подтвердил Лука. — Маленький Кастелло.

— Он будет сильным, как ты?

— Надеюсь, не слишком. Мне хватит одного тирана в доме. — Он усмехнулся и осторожно поцеловал её в висок.

— Лука!

— Я честен. А если серьёзно — я хочу, чтобы он был похож на тебя. Мягкий, разумный, но с огнём внутри.

София перевела взгляд на него.
— А я хочу, чтобы он знал, что такое семья. Не только по крови, но по выбору. И чтобы каждый уголок этого дома говорил ему: ты — желанный.

— Тогда... — Лука отошёл на шаг, достал планшет с чертежами. — Мы выбираем ему комнату. Сегодня. Всё — с нуля. Всё — для него.

⸻

К полудню в дом прибыли двое дизайнеров. Молодая пара из Милана: стильные, с безупречным вкусом и тонким подходом. София лично вела их по коридору, указывая:

— Вот здесь. Эта комната с окнами на восток. Утреннее солнце, хорошая акустика, рядом — наша спальня.

— Мы можем сделать тёплую палитру: беж, молочный, оливковый. С минимализмом, но акцентами. Без ярких мультяшных рисунков. Это же сын Кастелло, — подмигнул дизайнер.

Лука приподнял бровь.
— И при этом — ребёнок. Пусть комната будет детской, не музеем.

София только улыбалась. Она ходила босиком, в длинном домашнем платье, волосы собраны в небрежный пучок, лицо сияло. Она была не просто хозяйкой дома. Она была будущей матерью — вперше по-справжньому щасливою.

⸻

Вечером, когда дизайнеры уехали, они поднялись на второй этаж. Комната, выбранная под детскую, уже была пуста. София вошла внутрь и остановилась. Лука — за ней.

— Сюда мы поставим кроватку, — прошептала она. — А вот здесь — кресло. Я буду держать его на руках и петь. Хотя... скорее всего, буду падать от усталости и просить тебя сменить подгузник.

— Ты будешь самой красивой, уставшей женщиной на планете, — усмехнулся Лука, прижимая её к себе сзади. — И ты знаешь, я люблю, когда ты приказываешь. Особенно ночью.

— Лука...

Он провёл губами по её плечу.

— Ты так пахнешь... всегда. И даже беременность делает тебя ещё более притягательной.

София закрыла глаза. Её дыхание участилось.

— Мы можем...? — прошептала она.

— Только если ты уверена, — голос Луки стал ниже. — Я не потерплю, чтобы тебе было больно. Или малышу.

— Мне не больно, — её пальцы сомкнулись на его запястьях. — Мне... нужно это. Я хочу чувствовать, что я живая. Что я твоя.

Он не ответил словами. Только развернул её к себе, и их губы встретились. Поцелуй был медленным, глубоким, по-настоящему интимным. Не просто желание — потребность.

Он поднял её на руки, отнёс в спальню, уложил на постель. Он двигался осторожно, трепетно. Не как хищник, а как защитник. Его руки ласкали её бёдра, живот, грудь — с вниманием, как будто каждый дюйм был священным.

София выгибалась навстречу, задыхалась от нежности. Он шептал:

— Ты моя. Только моя. Навсегда.

Когда всё закончилось, она лежала в его объятиях, зарывшись лицом в его шею. Он гладил её спину и говорил:

— У нашего сына будут самые сильные родители в этом мире. Но знаешь, кто из нас двоих сильнее?

— Кто?

— Ты. Потому что ты пережила то, чего я бы не вынес. И ты всё ещё здесь. Рядом. И ты носишь моего сына.

София вскинула голову и улыбнулась.
— А ты — причина, по которой я осталась.