Глава 39. Женщина с именем Кастелло
Прошла неделя с того вечера на крыше. София понемногу возвращалась к жизни. Медленно, осторожно, сдержанно. Но каждый её шаг, каждое движение теперь ощущались как победа.
Врачи были поражены скоростью восстановления. Конечно, она всё ещё оставалась в больнице, всё ещё под наблюдением, но организм, переживший коматозное состояние и потерю крови, вдруг начал восстанавливаться, словно изнутри им управляло что-то большее, чем медицина.
София знала, что это было.
Любовь.
Ребёнок.
И Лука.
⸻
Она уже могла вставать с постели без посторонней помощи, делать несколько кругов по коридору и даже самостоятельно принимать душ. Прежняя хрупкость сменилась внутренней сосредоточенностью. В ней чувствовалась сила. Глубокая. Молчаливая. Устойчивая, как гранит.
Лука каждый день привозил ей новые платья, кремы, книги, приносил свежие цветы и выпечку от их личного повара. Он по-прежнему был рядом. Но теперь он смотрел на неё не с тревогой, а с благоговением. Он видел, как она возвращается. Шаг за шагом. Молча. Без жалоб.
⸻
Именно в это утро, когда София сидела у окна, укрытая тёплым шерстяным пледом и листала книгу с архитектурными проектами детских комнат, в палату зашёл Дон Эмилио.
Она подняла взгляд и сразу поняла: сегодня он не просто пришёл навестить. У него был повод.
— Сеньора Кастелло, — сказал он с привычной строгостью, но голос его звучал мягче, чем обычно. — Могу присесть?
— Конечно. — София убрала плед с соседнего кресла.
Он сел. Аккуратно. Выпрямил спину. Руки сложил на коленях. Несколько секунд просто молча смотрел на неё.
— Я много лет считал себя человеком, который умеет оценивать людей. Быстро, точно. Я всегда знал, кто что из себя представляет.
— Я знаю, — слабо улыбнулась она.
— И, когда тебя впервые привели ко мне как «невесту для Луки», я... сомневался. Я видел в тебе красивую, гордую, но неподходящую женщину. Я думал, что ты сломаешься. Что твоя история — временная. И когда ты уйдёшь — никто не вспомнит твоё имя.
София молчала. Она знала: этот разговор — не просто слова. Это было признание.
— Но потом я смотрел, как ты держалась, — продолжил он. — Как ты не молчала, когда на тебя кричали. Как ты не прогнулась, когда тебя атаковали. Как ты отстаивала Луку. Как ты держала на руках дом, в котором у каждого второго — нож за пазухой. И, главное, как ты выжила. Ты не просто выжила, София. Ты вернулась сильнее, чем была. И ты сохранила то, что для нас всех важнее всего: наследие.
Он замолчал. Потом медленно выдохнул.
— И сегодня я хочу, чтобы ты знала:
ты достойна этой фамилии.
Ты — Кастелло. По праву. По крови. По силе.
София смотрела на него широко раскрытыми глазами. Сердце дрожало.
— Спасибо, дон Эмилио. Для меня... это больше, чем титул. Это... дом.
Он кивнул. Поднялся.
— Лука гордится тобой. И я — тоже. И если когда-нибудь кто-то посмеет усомниться в тебе... пусть вспомнит, что я лично произнёс эти слова.
⸻
Когда он ушёл, София долго сидела, держа ладонь на животе.
— Слышал, малыш? — прошептала она. — Мы — Кастелло. Мы выстояли. И теперь... всё только начинается.
В этот день она впервые не чувствовала себя пациенткой.
Она была снова собой. Женщиной.
Готовой защищать. Жить.
И побеждать.