Мафия

Тэ­ян

Иног­да мне ка­жет­ся, что я всю свою жизнь бу­ду вот так фаль­ши­вить и ве­рить, что ког­да-ни­будь это все за­кон­чится. Я да­же бо­юсь пред­ста­вить, что же бу­дет со мной, ког­да вер­нется Чи­мин. Он всю жизнь про­жил в та­ких ус­ло­ви­ях и, ве­ро­ят­но, та­кой же жес­то­кий, как и его отец. Он всю жизнь соб­лю­дал эти пра­вила. А я не мо­гу.

Пос­ле на­каза­ния я не мо­гу нор­маль­но хо­дить из-за бо­ли. Вче­ра да­же не под­ни­малась с кро­вати, и ку­шать не хо­телось. Шу­га мол­ча при­нес все в мою ком­на­ту и ос­та­вил на сто­лике воз­ле кро­вати. Пер­вое, что приш­ло мне в го­лову — вы­вер­нуть всю их еду на пол, но по­том я по­дума­ла еще нес­коль­ко раз и ре­шила так не пос­ту­пать. Мне по­надо­бят­ся си­лы, что­бы бо­роть­ся. Я прос­то обя­зана их по­бедить.

За всю ночь я пос­па­ла все­го лишь па­ру ча­сов, но толь­ко бла­года­ря то­му, что зас­та­вила се­бя. Я кое-как вста­ла с кро­вати и нап­ра­вилась в ван­ную. Ид­ти бы­ло боль­но и не­обы­чай­но тя­жело. С мо­их глаз пре­датель­ски по­тек­ли сле­зы, хо­тя я обе­щала се­бе, что не бу­ду пла­кать.

— Пусть, ме­ня ник­то не ви­дит, — ус­по­ка­ива­ла са­му се­бя. — В оди­ночес­тве мож­но пла­кать.

Я кое-как при­няла душ и вер­ну­лась в ком­на­ту, пря­мо в по­лотен­це рух­нув на кро­вать. Сил боль­ше не бы­ло. Все, что я мог­ла чувс­тво­вать — не­выно­симую боль в ик­рах. Так я про­лежа­ла еще па­ру ча­сов, по­ка в мою дверь не пос­ту­чались.

— Тэ­ян, по­ра про­сыпать­ся, — пос­лы­шал­ся го­лос Шу­ги.

— Не хо­чу, — спо­кой­но от­ве­тила я ему. Я не хо­тела вста­вать и ид­ти ку­да-то. Не хо­тела ни­кого ви­деть.

— Ты ведь по­нима­ешь, что на­до? Те­бе по­мочь встать? — в его го­лосе да­же не слы­шалось ка­кой-то за­ин­те­ресо­ван­ности в этом.

— Прос­то ос­тавь ме­ня в по­кое. Я при­ду че­рез пол­ча­са, — рез­ко­вато от­ве­тила я.

— Хо­рошо, но ес­ли ты не при­дешь, гла­ва приш­лет за то­бой, — приг­ро­зил он мне.

Я ус­лы­шала уда­ля­ющи­еся ша­ги. И прав­да, по­ра вста­вать. Я спол­зла с кро­вати и на­чала ша­гать к шка­фу. Уже бы­ло не так боль­но, или я при­вык­ла к бо­ли? Не знаю, но мне, прав­да, уже поч­ти не боль­но. Сквозь по­вяз­ки вид­не­лась кровь — ви­димо, хо­рошо он мне вче­ра при­ложил. Ни­какой по­щады.

Я сме­нила по­вяз­ки и толь­ко тог­да по­няла, что не мо­гу пой­ти в шко­лу в фор­ме: все за­метят сле­ды «на­каза­ния». Я наш­ла спор­тивную фор­му, на­дела ее, при­чеса­лась и, за­вязав во­лосы в кон­ский хвос­тик, мед­ленно выш­ла из до­ма, нап­равля­ясь на зав­трак.

Поп­ри­ветс­тво­вав гла­ву, я се­ла за стол.

— Ты пой­дешь в шко­лу в та­ком ви­де?

— Да. Я не мо­гу от­крыть но­ги. Ду­маю, ес­ли пой­ду в юб­ке ме­ня пой­мут неп­ра­виль­но.

— Ты на ме­ня не злись, та­ковы здесь пра­вила: про­винил­ся — по­лучай. Но я не ду­мал, что ты так ра­но ус­во­ишь этот урок, — гла­ва не от­ры­вал­ся от сво­его зав­тра­ка.

Мы по­зав­тра­кали, и я сно­ва вер­ну­лась в свой дом, свой уго­лок, где ни­кого не бы­ло. На кро­вати уже ле­жала фор­ма с чер­ны­ми гет­ра­ми, что­бы скрыть мои по­вяз­ки на но­гах. Я быс­тро пе­ре­оде­лась и пош­ла на вы­ход.

У во­рот ме­ня жда­ла ма­шина. Мы по­еха­ли в шко­лу — в это Бо­гом за­бытое мес­то. Сколь­ко бы я не всмат­ри­валась в ок­на, я не ви­дела Чон­гу­ка. Все же ему дос­та­лось боль­ше, чем мне. Кто знал, что я бу­ду вол­но­вать­ся за не­го. Вне­зап­но в па­мяти вспых­ну­ли его взгляд и пол­ное бо­ли ли­цо. Я зна­ла не по­нас­лышке, как боль­но ему бы­ло в тот мо­мент, и эту боль он при­нял из-за ме­ня.

В шко­ле, на ред­кость, бы­ло ти­хо, да­же эту Бар­би не бы­ло вид­но. Но как толь­ко я ее уви­жу, она у ме­ня по­жале­ет, что на свет ро­дилась. Я шла по ко­ридо­ру, ког­да ме­ня кто-то дер­нул к се­бе. Я чуть не упа­ла, но упер­лась о стен­ку. И кто же эта мразь?

Ме­ня дер­жал ка­кой-то па­рень, к не­му сле­дом при­со­еди­нил­ся вто­рой, и они схва­тили ме­ня за ру­ки по обе сто­роны. Я впер­вые их ви­дела.

— Вам че­го? И от­пускать не со­бира­етесь?

Один толь­ко и ух­мыль­нул­ся, при­жимая ме­ня к сте­не. Дверь от­кры­лась, и вош­ла Бар­би. Она улы­балась и дер­жа­ла в ру­ке указ­ку:

— Я смот­рю те­бе пло­хо пре­пода­ли урок, раз на но­гах сто­ишь. Ду­ма­ешь, я не знаю, что у вас про­ис­хо­дит в кла­не? И что сле­ду­ет за прос­тупки? Ес­ли и даль­ше бу­дешь мне дер­зить, я ус­трою те­бе слад­кую жизнь в шко­ле и в тво­ем кла­не.

Она по­мани­ла к се­бе паль­цем, и пар­ни под­ве­ли ме­ня к ней. Кук­ла заш­ла сза­ди ме­ня и хлоп­ну­ла указ­кой по ик­рам — я слег­ка за­шипе­ла от бо­ли.

— Чувс­тву­ешь боль? Те­перь за­пом­ни: ес­ли твоя убо­гая на­тура свя­жет­ся со мной, то боль ста­нет не­отъ­ем­ле­мой частью ее жиз­ни.

— Я же все рав­но те­бя дос­та­ну. Мне не важ­но, что со мной бу­дет, но я по­меняю твою улыб­ку на гри­масу бо­ли.

Один из пар­ней за­мах­нулся и уда­рил ме­ня по ли­цу. Я опус­ти­ла го­лову, сли­зывая язы­ком кровь с раз­би­той гу­бы, а Бар­би по­дош­ла к две­ри:

— Ско­ро урок нач­нется. Я пре­дуп­ре­жу учи­теля, что ты не при­дешь. Пар­ни, мо­жете прис­ту­пать. И не жа­лей­те ее.

Она выш­ла из клас­са, а я ос­та­лась с ни­ми на­еди­не.

— Ну что, маль­чи­ки, мо­жет, поз­на­комим­ся? — спро­сила я у них.

Я выр­ва­ла ру­ку и уда­рила од­но­го лок­тем в жи­вот — сог­нулся. Дру­гому за­еха­ла меж­ду ног ко­леном. Они кор­чи­лись от бо­ли, а я, поль­зу­ясь мо­мен­том, пош­ла на вы­ход. Но не ус­пе­ла я дой­ти до две­ри, как один схва­тил ме­ня за ру­ку и от­ки­нул в центр клас­са, от­че­го я упа­ла. Он по­дошел и уда­рил по ще­ке, а по­пыта­лась встать и от­ве­тить, но он но­гой тол­кнул ме­ня в пле­чо, и я по­вали­лась на спи­ну. Он пос­та­вил но­гу мне на жи­вот, при­жимая к хо­лод­но­му по­лу; вто­рой уже ок­ле­мал­ся и то­же сто­ял воз­ле ме­ня. И где Чон­гук, ког­да он так ну­жен? Пар­ни пос­мотре­ли друг на дру­га и улыб­ну­лись: один схва­тил ме­ня за ру­ки, при­жимая к по­лу; дру­гой сел мне на бед­ра, раз­ры­вая блуз­ку и ого­ляя грудь. Я не мог­ла выр­вать­ся. Сколь­ко бы не пы­талась, они толь­ко силь­нее при­жима­ли ме­ня к хо­лод­но­му по­лу. Один из них уже на­вис на­до мной и со­бирал­ся по­цело­вать, но не­ожи­дан­но от­кры­лась дверь.

Чон­гук.

Он под­бе­жал и уда­рил пар­ня, ко­торый на­висал на­до мной, в жи­вот, и тот упал, от­пуская мои ру­ки. Я вста­ла и от­бе­жала в сто­рону. Пер­вый па­рень так и не оч­нулся от уда­ра: он ле­жал, скор­чившись от бо­ли. Чон­гук всту­пил в схват­ку со вто­рым, и они бы­ли прак­ти­чес­ки рав­ны. Те­перь я по­нима­ла, по­чему я не смог­ла с ни­ми спра­вить­ся.  Чон­гук с раз­во­рота при­ложил пар­ня, от­ки­нув его с гро­хотом на пар­ты, и по­дошел ко мне, сняв с се­бя пид­жак и на­дев на ме­ня. Я бы­ла нем­но­го в шо­ке от пе­режи­того.

Он вы­вел ме­ня из клас­са и, схва­тив за за­пястье, по­тащил пря­миком на вы­ход.

— Ку­да ты ме­ня ве­дешь?

— До­мой.

— Нель­зя, — я пы­та­юсь выр­вать свою ру­ку, но он сжал ее еще креп­че.

— Не пе­режи­вай. За этот прос­ту­пок они не ос­та­нут­ся без­на­казан­ны­ми. Хоть они и бы­ли шав­ка­ми в ру­ках хо­зя­ина, они все рав­но по­несут на­каза­ние.

Я шла за ним, всхли­пывая и сжи­мая пид­жак в ру­ке. Он по­садил ме­ня на мо­тоцикл и на­дел шлем, пос­ле сам сел, и мы у­еха­ли, по­кидая это зло­получ­ное мес­то.

И с ка­ких пор я ста­ла без­за­щит­ной? Мо­жет, вок­руг ме­ня по­яви­лись лю­ди, на ко­торых я мо­гу по­ложить­ся? Мы еха­ли сно­ва вдоль мос­та, а я смот­ре­ла вдаль, при­жима­ясь к спи­не Чон­гу­ка. И с ка­ких пор я чувс­твую се­бя с ним за­щищен­ной?  

Мы подъ­еха­ли к во­ротам, где ме­ня опять ждал Шу­га, и его по­яв­ле­ние ни­чего хо­роше­го не пред­ве­щало. В этот раз Чон­гук не у­ехал, он по­шел со мной пря­миком к не­му. Шу­га схва­тил ме­ня за ру­ку, а Чон­гук зас­ту­пил­ся за ме­ня:

— Она не ви­нова­та!

— Не те­бе ре­шать! — бы­ло ему от­ве­том.

Я шла спо­кой­но за Шу­гой, по­нимая, что ни в чем не ви­нова­та и они не смо­гут ме­ня на­казать. Мы спус­ти­лись все в тот же под­вал, где ме­ня ждал Нам­джун.

— Са­дись, — бро­сил он мне.

Я мо­гу по­делить свою жизнь на «до» и «сей­час». То, что бы­ло «до» — это счас­тли­вая и без­за­бот­ная жизнь, «сей­час» — это ос­колки этой жиз­ни. Имен­но ос­колки. Моя счас­тли­вая и без­за­бот­ная жизнь с ро­дите­лями и единс­твен­ным нас­то­ящим дру­гом рас­ко­лолась на мил­ли­ар­ды ма­лень­ких ос­колков, ко­торые уже не соб­рать во­еди­но. Я боль­ше не улы­ба­юсь ис­крен­не и не сме­юсь ис­крен­не. В этом до­ме я мо­гу лишь фаль­ши­во улы­бать­ся и ус­ме­хать­ся над сло­жив­шей­ся си­ту­аци­ей.— Я ни­чего не сде­лала, — по­пыта­лась за­щитить­ся я.

— Я знаю, — тот же без­различ­ный тон.

— Тог­да по­чему я здесь? — спро­сила я пря­мо, хоть и бо­ялась ус­лы­шать что-то ужас­ное.

— Приш­ло со­об­ще­ние, что ты под­вер­глась на­силию со сто­роны двух пар­ней. И, я ду­маю, ты не зна­ешь, что это зна­чит, — от­ве­тил Шу­га, не де­лая да­же по­пыт­ки ска­зать то, че­го я не зна­ла.

— Они не ус­пе­ли тро­нуть ее! — за ме­ня всту­пил­ся Чон­гук.

— Нам и пред­сто­ит это вы­яс­нить. Раз­де­вай­ся, — са­мым неб­режным то­ном проз­ву­чала эта фра­за от Нам­джу­на.

— Что? — оша­раше­но я ус­та­вилась на не­го.

— Раз­де­вай­ся. Я ос­мотрю те­бя на сле­ды сек­су­аль­но­го на­силия. Ес­ли все бу­дет под­твержде­но, ты бу­дешь на­каза­на по всей стро­гос­ти, — и сно­ва без­различ­ность в его го­лосе.

— Это не­чес­тно! Я тут при­чем? Чон­гук, ска­жи ему! — я цеп­ля­лась за ма­лей­шую воз­можность спас­тись.

— Прос­ти, — он толь­ко опус­тил го­лову.
 
— И сколь­ко я еще бу­ду раз уни­жена? Ос­кор­бле­на? На­каза­на? По­чему все пос­ту­па­ют так со мной? Для че­го я в этом до­ме? — мой го­лос ох­рип.

Нам­джун взял ме­ня за ру­ку и за­вел в от­дель­ную ком­на­ту, где сно­ва пов­то­рил свой при­каз, но я да­же не ду­мала его вы­пол­нять.

— Пой­ми, я дол­жен это сде­лать. Ли­бо ты доб­ро­воль­но раз­де­ва­ешь­ся до белья, ли­бо я по­могу.

Я сто­яла и смот­ре­ла на не­го: взгляд серь­езен и не­поко­лебим. Я ста­ла сни­мать с се­бя одеж­ду, по­ка не ос­та­лась в од­ном белье. Он на­чал всмат­ри­вать­ся в каж­дый сан­ти­метр ко­жи, а от уни­жения у ме­ня по­лились сле­зы по ще­кам.

Он пе­решел на спи­ну, и его паль­цы при­кос­ну­лись к ней, а я вздрог­ну­ла, не ожи­дая, что он кос­нется ме­ня. Он про­водил ими по поз­во­ноч­ни­ку, спус­ка­ясь ни­же и ка­са­ясь неж­но ко­жи.

— Оде­вай­ся, — бро­сил он.

— Раз­ве те­бе мож­но ме­ня ка­сать­ся? — я наш­ла сме­лость спро­сить об этом.

— Я под­чи­ня­юсь Чи­мину, а он мне дал пра­во рас­по­ряжать­ся то­бой так, как я счи­таю нуж­ным. Он воз­ла­га­ет на ме­ня боль­шую от­ветс­твен­ность, и я не мо­гу его под­вести. А про пар­ней не пе­режи­вай. Мы най­дем их, и они по­жале­ют о сво­ем пос­тупке.

— Ме­ня боль­ше бес­по­ко­ит та Бар­би, ко­торая при­каза­ла им. И кто она та­кая, что лишь по ее од­но­му сло­ву мо­гут на­казать ме­ня?