Часть 24
Минут с сорок монотонно помешивая давно уже полностью растворившийся в чашке ароматного травяного чая сахар, Чонгук с крайне озадаченным видом, краем глаза наблюдая за погоней в какой-то типичной криминальной дораме, фоном идущей по телевизору, всё никак не мог понять, как ему следует поступить с просьбой-приказом Банши. Позвонить Тэхёну и передать всё слово в слово? Это ведь логичнее всего. Пусть омега сам решает, стоит ли ему встречаться лицом к лицу с отцом или же пока лучше будет отказаться. От одного простого звонка ведь никаких проблем же не будет? Да? Или всё же... Может, лучше написать СМС? А что, если Тэхён не сразу заметить сообщение? Что, если упустит столь драгоценное сейчас время? И драгоценно ли оно вообще? Вот же черт.
Раздражённо тряхнув отросшими волосами и наконец оставив многострадальную ложку в покое, Чонгук залпом выпил уже полностью остывший чай и, мысленно похвалив себя за прекрасный выбор трав (лимонная трава, цветы ромашки, плоды шиповника, цедра апельсина, листья мяты и ежевики, кусочки яблок, цветы апельсина, трава эхинацеи, лепестки сафлора и василька — да он сам Бог, раз додумался до такого многогранного сочетания!), осторожно поднялся на ноги и медленно вышел из квартиры, не забыв при этом захватить с собой мобильный и любимое серое пальто.
Брезгливо шаркая домашними мягкими тапками с милыми зайцами по грязным оплёванным ступенькам, Гук, спустившись на пару пролётов вниз, разблокировал телефон и по памяти набрал номер Тэхёна. Слушая в трубке громкие гудки, альфа, нервно глядя по сторонам, всё гадал, пойдёт ли за ним следом Банши или же предпочтёт остаться дома? Хотелось бы, конечно, верить, что столь грозный омега выберет именно второй вариант, ибо говорить при нём с Тэхёном у Чонгука не было ни малейшего желания. Да и сил, если честно — тоже.
— Алло, директор, — довольно раздалось на том конце провода хриплым голосом Тэхёна, когда альфа уже хотел вешать трубку. — Ты по мне уже соскучился? Хочешь пожелать приятных снов? О, это так мило!
— Хочу передать послание от Банши, — раздражённо выдохнул Чонгук, невольно закатывая глаза. Этот омега реально неугомонный! Ему тут расправой собственный отец угрожает, а он всё с романтического лада никак не перестроится. Идиот или да? — Сокджин-щи сказал, что если вы сегодня к нему на поклон явитесь и искренне попросите прощения, то он накажет вас за проступок так, как делал это в детстве. В противном случае — переломает ноги обоим.
— Как в детстве? Ой, ё... — на фальцете пискнул Тэхён, невольно передёрнувшись всем телом. Как в детстве — это больно. Очень даже. Но сломанные ноги явно будут деталью куда менее приятной. — Вот же дерьмо. Где ты только его нашёл? Он ничего тебе не сделал?
— Он дома меня ждал, — шёпотом ответил Чонгук. — Нет. А мог, что ли?
— Да кто его знает? — фыркнул Тэхён. — Он всё ещё у нас? Не ушёл?
— Нет, посуду после вкусного ужина помыл и теперь телевизор смотрит.
— Вот же... — задумчиво протянул Тэхён, нервно перебирая в голове все возможные варианты для удачного урегулирования конфликта с Банши. А в мыслях, как назло, одно перекати-поле гуляет. Не густо. — Ладно. Директор, можешь по-братски сгонять в аптеку?
— Да, а что именно нужно купить? — не без опаски осведомился Чонгук. В аптеку? Всё настолько серьёзно?
— Бинты, пластырь и какую-то мазь от опухолей и ушибов, — нервно хрустя пальцами, проговорил Тэхён. — Портвейн бы тоже не помешал. Много портвейна.
— А это пойло тебе зачем? — негромко выдохнул Чонгук, раздражённо хватаясь пальцами за грязное перило. Портвейн? Серьёзно? И на кой он нужен? Бинты смачивать для стерильности? — Без «храброй воды» что, совсем никак?
— Ну можешь вместо вина лидокаин купить, — равнодушно хмыкнул Тэхён. — Разница невелика.
— Не называй этот шмурдяк вином! Ты этим оскорбляешь все виноделие в мире, — не сдержавшись, прорычал Чонгук. — И да, хорошо, я схожу в аптеку.
— Спасибо, Чонгук-а, и губы свои бальзамчиком повкуснее смажь.
— Ты меня целовать собрался или с отцом разногласия решать?
— Это ты меня целовать будешь, — не без удовольствия в голосе промурчал Тэхён, наглядно себе представляя сердитое лицо альфы. — Во все пострадавшие от рук Банши места.
И вот что ответить Чонгуку на подобное заявление? Как при встрече тут же не придушить озабоченную скотину? Он, понимаешь ли, тут переживает, весь вечер изводит себя совсем уж не радужными мыслями, сомневается во всём и сразу, а этот... многоуважаемый (вот вообще ни разу!) Ви, без тени смущения переводит всё в свои дурацкие плоские шуточки. Такое поведение вообще считается нормальным? Тем более для взрослого самостоятельного омеги? Вот очень вряд ли.
— Чё молчим? — не дождавшись никакой реакции на свои слова, проговорил Тэхён, стараясь в голос не заржать — Или ты там уже губы красишь? Оперативно, однако. Всё во имя сладких поцелуев?
— Как же обидно, что лучший сперматозоид твоего отца оказался таким дебилом, — ногтем сковыривая краску с перил, обречённо выдохнул Чонгук.
— Ты говоришь прямо как мой папуля.
— И что я только в тебе нашёл? — скорее себе, чем омеге, задал вопрос Чонгук. — На красивое лицо что ли повёлся? Вот же дурак.
— Ну... я, конечно, не подарок, но ведь и ты не именинник, — довольно прыснул Тэхён, невольно смущаясь. Это что сейчас такое было? Не признание ли часом? — И ты правда считаешь меня красивым?
— Я кладу трубку, — безэмоционально произнёс Чонгук, устав спорить со своим ручным идиотом. — Аптеки работают всего до восьми вечера. Могу не успеть купить мазь.
— Так есть же круглосуточные. У нас на районе их целых две, — всё никак не унимался Тэхён. Признался и в кусты? Это так не работает, директор Чон! — Так что? Я красивый?
— Всего хорошего, Тэхён, — нервно выдохнул Чонгук, быстро сбрасывая вызов. Господи! Его когда-то инфаркт хватит с этим омегой. И быть может, даже не один.
Пока Чонгук жил в Сеуле, вокруг него всегда было множество красивых, вежливых, интеллигентных, образованных омег, но не один из них почему-то не цеплял его и даже особо не нравился. Другое дело Ким Тэхён: пришёл, нахамил, без спросу в квартиру заселился, член нагло объездил, и всё — готово. Получите и распишитесь, Чон Чонгук в любви. Ещё, правда, в стрессе, панике и почти в маразме, но это уже так — мелочи. Все безумства людские проистекают от пустоты в желудке и от воздуха в голове. И если с пустым желудком он как-то всё же справился (не без помощи Банши, разумеется), то вот с ветром в голове дела обстояли куда более мрачно. Как там на днях говорил Юнги? Поживу — увижу, доживу — узнаю, выживу — учту? А можно Чонгуку сразу в тот отрезок жизни, когда он уже «выжил»?
Идти в тапочках в аптеку не самая лучшая идея. Но возвращаться в квартиру за туфлями Чонгуку совершенно не хотелось. И дело тут было не столько в Банши, сколько в тех противоречивых чувствах, что он испытывал к Тэхёну. Омега ведь совсем скоро приедет. И что тогда? Что ему сделает Банши? Зачем бинты и мазь? Неужели простым человеческим разговором тут ничего не решить? В сложившийся ситуации ведь виноваты обе стороны. Почему же тогда побои должны достаться именно Тэхёну? Потому что Банши своё уже отсидел? И это что, типа справедливость? Какой же Конджу страшный город. И нравы здесь дикие. Вернуться бы поскорее в Сеул. И, желательно, на пару с Тэхёном.
Непозволительно медленно прогулявшись до ближайшей аптеки и купив там всё, что ему было велено (и даже портвейн, чёрт его дери), Чонгук, совершенно потеряв счёт времени, доплёлся наконец домой и даже пальто снять не успел, как входная дверь резко широко распахнулась и в квартиру вошли хмурые Тэхён и Юнги. Немного нервно подмигнув альфе, парочка закадычных друзей-суицидников быстро разулась и, повесив свои куртки на крючки в прихожей, дружно направилась прямиком в спальню. А в спальне Банши. Ой, сейчас что-то будет... И Чонгук совсем не уверен, что хочет воочию увидеть, что именно.
На негнущихся ногах зайдя в комнату следом, Гук, встав чуть в стороне, бросил осторожный взгляд на стоящих напротив Банши с опущенными головами Тэхёна и Юнги, и, замерев, принялся терпеливо дожидаться, что же будет дальше. Помочь омеге он сейчас ничем не мог, а вот в случае чего поднять шум и позвать на помощь — очень даже. Но вот только придёт ли кто-то? Найдутся ли безумцы, готовые влезть в разборки между Ви и Банши? Может, лучше сразу позвонить Чимину? Вдруг тот сможет как-то утихомирить Банши? А что, если нет?
— Ну и? — сдержанно проговорил Банши, внимательно посмотрев на Юнги и Тэхёна. Пришли-таки. Кто бы сомневался?
— Папа, прости нас, мы виноваты, — глядя себе под ноги, негромко проговорил Тэхён, слишком очевидно ожидая подставы от родителя. Ну, а как иначе? Слишком лёгкое наказание Банши выбрал за их проступок. С чего бы такая невиданная доселе доброта?
— Да, папуль, извини, бросать тебя тогда было не по-пацански, — куда более уверенно, чем омега, произнёс Юнги, стараясь лишний раз не двигаться. Мало ли, что там удумал Банши. Двое против одного. Расклад более чем в их пользу. — Но кто ж знал, что тебе пятнадцать лет впаяют? Приговор, тупо высосанный из пальца. Не мы того мусора замочили, он сам с этим делом успешно справился.
— Вот именно, нах... зачем было нас оттеснять к обочине? — активно закивал Тэхён. — Видно же было, что две машины там не проедут.
— В любом случае, — потерев переносицу, произнёс Юнги. — Мы сделали всё, что было в наших силах, чтобы тебя отпустили. Да, пришлось потратить немало времени, но мы все же справились. И это главное.
— Знаю, что справились, — без особых эмоций проговорил Банши. — Именно поэтому вы сейчас тут, а не в морге.
— И что теперь? — озвучил Тэхён столь насущий для всех вопрос.
— Прутик принесли? — поднимаясь на ноги, по-прежнему равнодушно спросил Банши.
— Да, — хором отозвались Юнги и Тэхён.
— Надеюсь, не самый тонкий? — подкатывая рукава, продолжил свой расспрос Сокджин.
— Обижаешь! — доставая из-за пазухи небольшую ветку вишнёвого дерева, прокряхтел Юнги, протягивая её Банши.
— Отлично, — придирчиво оценив диаметр и упругость ветки, проговорил Сокджин. — Снимайте тогда штаны.
— Может, все же обойдёмся без порки? — неуверенно потянувшись руками к своему ремню, едва слышно прошептал Тэхён. — Мы же уже не дети...
— Либо битая жопа, либо сломанные ноги.
— Я за жопу, — обречённо поворачиваясь спиной к Банши и покорно стягивая рванные на коленях джинсы, прокряхтел Юнги, мысленно призывая себя собраться. С вишнёвой веткой та часть его тела, где спина заканчивает свое благородное название, знакома лет с девяти. Ничего шибко страшного сейчас не произойдёт. Ну, поболит задница с недельку. Стерпит. Он альфа или кто?
— Твою ж... — быстро стягивая свои штаны, рыкнул Тэхён, так же поворачиваясь к Сокджину задом. Лучше бы папаня устроил им тёмную. Мордобой всяко лучше такого унижения будет. Как он там несколькими часами ранее заливал Чонгуку? Глупо избегать драки — раны заживут быстрее, чем самооценка? Да уж, болтать — не мешки ворочать. — Сколько?
— По десять ударов каждому, — разминая кисти рук, довольно оскалился Банши.
— А не дохрена ли? — не смог смолчать Тэхён. Десять ударов? Он же на жопу недели две сесть не сможет! А что, если его директор до интима снизойти решит? Как тогда быть? Отказаться? Терпеть?
— Пятнадцать захотел? — замахиваясь для удара, ехидно спросил Банши.
— Десять — это справедливо, — благоразумно влез в разговор Юнги.
— А вот я не согласен, — вновь взбунтовался Тэхён.
— А тебя никто не спрашивает, — котом прошипел Юнги, злобно зыркнув на омегу. — Бей, папань.
— Считайте тогда.
Во все глаза глядя на то, как двух здоровых мужиков прутиком отец (!) лупит по заднице, Чонгук лишь чудом смог сдержать истерический смех. И это всё? Из-за этого у него на голове прибавилось седых волос? Идиотизм просто. А так, конечно, наказание очень даже справедливое. Не иначе, как на голову Ви снизошёл тот самый пресловутый судьбоносный бумеранг за то, что омега его в угол не так давно ставил. Как он тогда его назвал? Пальмой? Эх, справедливость-таки восторжествовала! Чонгук отомщён! Ура!
— Ты чё такой довольный, директор, — всё не решаясь натянуть штаны на пострадавшую задницу, рыкнул Тэхён, почти мужественно стерпев всю экзекуцию.
— Сокджин-щи только что за меня отомстил, — глупо хихикнул Чонгук, попутно вспоминая, где он там оставил бинты и мазь.
— В каком это смысле? — не понял Тэхён.
— Помнишь, как ты меня в угол ставил? Вот тебе и возмездие за это!
— Капец, какой ты злопамятный.
— Я домой, — с каменным выражением лица, застегнув свои джинсы, выдохнул Юнги, стараясь дышать через раз. — Увидимся завтра в музее. И папуль, не в службу, а в дружбу — можешь взять в оборот нашего Библиотекаря? Чимин сказал, что он весь вечер там что-то мутит. Явно же что-то удумал.
— Да не вопрос, — легко согласился Сокджин. — Но вначале озвучьте мне мой процент.
— Тридцать. Больше не дам, — забив на все рамки приличия и полностью стянув с себя штаны и бельё, прокряхтел Тэхён. Да и смысл боль терпеть? В этой комнате его голый зад видели все.
— Нормально, — немного подумав для вида, кивнул Сокджин. — Завтра с утреца займусь им. Методы подходят любые?
— Абсолютно, — оскалился Тэхён. — Делай с ним что хочешь.
— Договорились тогда.
— Ну дерзайте, — похлопав Тэхёна по плечу, проговорил Юнги, крайне медленно двигаясь к выходу из квартиры. Добраться бы теперь как-то домой...
— Директор, тащи мазь, — зыркнув на альфу, через рот выдохнул Тэхён. — И губы тоже. До чего же больно!
— Терпи! Будь мужиком! — удобно устроившись на диване и вновь вернув всё своё внимание телевизору, гаденько протянул Сокджин, хитро подмигнув сыну. — Слабый пол — это не про омег нашей семьи.
— Да иди ты! — обиженно фыркнул Тэхён. — Чонгук-а, лечи меня!
— Пошли в кухню, пострадавший ты мой, — любовно беря омегу под руку, прыснул Чонгук, в какой уже раз толком ничего не понимая. Уже всё? Буря миновала? Или сейчас просто вынужденное затишье? Ох, объяснил бы ему кто.