Summertime (Zayn)

Зейн за рулём. Отчего-то этот факт кажется странным. Мне бы и в голову не пришло, что он приехал без водителя. Проще представить парня в рейсовом автобусе, чем на собственном автомобиле. Я настолько удивлена, что озвучиваю мысли вслух.

— Почему? — удивляется он.

— Разве для выдачи водительского удостоверения не требуется пройти тест на наркотики? — хмыкаю я.

— Это было легко, — отмахивается он, улыбнувшись.

— Конечно! Ведь ты знаешь о них всё.

Зейн смеётся и давит на газ. Вжимаюсь в спинку кресла, стараясь не подавать вида, что меня пугает манера езды. Но парень чувствует, и судя по всему, заводится страхом: чем сильнее выброс адреналина в моём теле, тем выше стрелка спидометра.

— Прекрати, — говорю я, когда сердце готово вырваться наружу.

Несмотря на очевидную уверенность парня за рулём, не могу расслабиться. По всему видно, что Зейн — отличный водитель. Его действия решительны и плавны, а взгляд сосредоточен на дороге. Человек, убежденный в своих действиях обычно вызывает у меня доверие, но сегодня всё происходит ровно наоборот.

— О чём ты? — непринуждённо интересуется он, выворачивая на встречную полосу, чтобы обогнать идущий впереди минивэн.

— Сбавь скорость, — твёрдо прошу я, — И прекрати манёвры. Я не из тех, кого заводит экстремальная езда.

— Как ты расслабляешься? — спрашивает он, бросив на меня быстрый взгляд, — Вязание? Вышивка?

Переплетаю руки в локтях и отворачиваюсь к боковому окну, стараясь не смотреть на дорогу.

— Турецкие сериалы? Видео с котятами?

— Хотела спросить тебя о Джастине.

Решаю сменить тему, пока Зейн не вытянул из меня признание о том, что на досуге я плету браслеты из разноцветных ниток.

— Как он?

— Хорошо, — сухо отвечает Зейн, — Всё в порядке, но ему необходимо уехать на пару дней.

— И ты...

— Решил передать это, чтобы ты не волновалась, — перебивает он, — Знаю, у него нет твоего номера.

— Это так, — согласно киваю головой.

— Можешь оставить мне, — предлагает парень.

— Оставить что? — не понимаю я.

— Номер, — объясняет Зейн, — Свой телефон.

— Мой номер? Ты передашь его Джастину?

— Нет, буду отправлять тебе дикпики и анимированные открытки.

*если кто не знает, что это такое, умоляю, только не надо гуглить.

Прыскаю от смеха и шарю рукой в сумке, чтобы достать телефон.

— Видимо ты не против, — хмыкает парень.

— Обожаю анимированные открытки, — соглашаюсь я.

***

Наш столик уместился в уютном уголке у раскрытого настежь окна. Изолированное для остальных посетителей, место открывает шикарный вид на набережную. Сомневаюсь, что в это время нам повезло сесть за него случайным образом. Скорее всего, Зейн забронировал место заранее.

Молча изучаю меню несколько минут. Точнее, делаю вид, что меня интересуют названия закусок и горячих блюд — есть абсолютно не хочется и кажется, меня укачало в машине по дороге в ресторан.

— Выбрала? — интересуется Зейн, и я отрицательно качаю головой.

— Я здесь, чтобы обсудить... — приходится прочистить горло, чтобы продолжить, — Обсудить...

— Слушаю.

Парень выгибает бровь, складывает ладони под подбородком и вцепляется в моё лицо пристальным взглядом, излучающим всю внимательность мира. Боюсь, не смогу начать даже разговор о погоде, если Зейн не избавится от напускной заинтересованности.

— Готовы сделать заказ?

Голос официанта звучит тихо, но неожиданно и возвращает мой взгляд к списку блюд.

— Выберешь за меня? — предлагаю я, улыбнувшись Зейну, и он соглашается лёгким кивком головы.

Пока парень делает заказ, решаю вымыть руки и направляюсь в сторону уборной. Ловлю себя на мысли о том, что задерживаюсь у зеркала непривычно долго и наношу блеск на губы так тщательно, словно от этого зависит жизнь моей семьи.

— Нет, — тихо шепчу я своему отражению и убираю пудреницу в сумку, — Ты делаешь это не ради него.

Пусть наш ужин — не свидание двух влюблённых, но и не повод выглядеть неухоженно. Я не пытаюсь выглядеть лучше для Зейна.

Открывая дверь, задеваю мужчину, который проходит по узкому коридору в сторону кухни.

— Простите, — отвечаю я по-гречески, и он делает шаг в сторону, чтобы пропустить меня.

— Все в порядке, — улыбается он, — Не ушиблись?

Незнакомец шагает в сторону, чтобы пропустить, и мои движения зеркально повторяют его. Двигаюсь в противоположную сторону, но мужчина делает тоже самое. Спустя несколько попыток протиснуться вперёд, мы останавливаемся и смеёмся из-за неловкости ситуации.

— Сначала вы, — говорю я, прижимаясь спиной к стене, — Пожалуйста.

— Хорошо говорите по-гречески, — улыбается он, оставаясь на месте.

— Спасибо, но это неправда, — отвечаю я, — Раз мой акцент выдал меня.

— Уверен, никому и никогда не удастся избавиться от акцента, — уверяет мужчина на хорошем английском и протягивает руку, — Димитрис.

— Хейли, — отвечаю я, сжимая его ладонь.

— Мало кому удаётся выучить мой родной язык, — продолжает он, — Считайте, что сделали комплимент всем грекам.

В глазах задорные огоньки, подчёркнутые мелкими морщинками в уголках глаз. Такие бывают исключительно у людей, которые часто смеются. Добрая, тёплая улыбка и ни одного намёка на флирт, словно я разговариваю с лучшим другом отца.

— Детка, всё в порядке? — интересуется Зейн, словно Аид, возникший из недр земли, и обхватывает мою талию рукой.

— Сейчас подойду, — отчеканиваю я, мягко убирая его руку с тела.

— Прошу извинить, — шипит Зейн, обхватив моё запястье, — Но нам пора.

Если бы мои глаза могли извергать лазерные лучи, от этого парня осталась лишь горстка пепла. Кажется, Малик думает тоже самое, вглядываясь в лицо мужчины, стоящего напротив.

— Приятного вечера, Димитрис, — говорю я, решая не усугублять и без того кретинскую ситуацию, — Надеюсь, ещё увидимся.

— Буду рад встрече, — отвечает он, явно наслаждаясь тем, что Зейн не понимает ни слова.

Мы переглядываемся, словно между нами живёт самая сокровенная тайна на свете, и едва сдерживаем смешок, при виде Зейна, метающего взгляд от меня к мужчине и обратно.

— Я часто бываю здесь, — добавляет Димитрис, перед тем как уйти, и одаривает нас великодушной улыбкой.

— Какого... — шепчу я, когда мы отходим на несколько метров, — Детка? Ты...

— Он старше тебя в два раза, — бросает Зейн.

— Что? — почти выкрикиваю я, задыхаясь от недоумения, злости и ещё черт знает каких чувств, переполняющих моё нутро.

— Понравилось, как этот тип пускал на тебя слюни? — интересуется парень, усаживая меня на стул.

— Он не...

— Пускал, Хейли, — отвечает он нарочито спокойным тоном, хотя сжатая в руке вилка говорит об обратном.

— Это не так, — прокашливаюсь я, протянув руку к бокалу с вином.

— Так, — убеждает он.

— Я знаю, когда кто-то пускает слюни, глядя на меня, — твёрдо произношу я, наклонившись ближе к его лицу.

Всматриваюсь  в тёмные, сощуренные глаза, обрамлённые густыми ресницами: тёплые и холодные одновременно.

— Я чувствую это. Буквально кожей, — шепчу я, — И ты ошибаешься.

— Это так заметно? — интересуется он.

— Заметно что? — не понимаю я.

— Что я пускаю слюни, когда вижу тебя? — он облизывает губы, и я не могу оторвать взгляд от этого зрелища.

Кажется, парень замечает то, как я пялюсь на его рот и издаёт едва слышный смешок.

— С чего ты взял, что я говорю о тебе? И вообще, ты не думал, что это я пыталась его соблазнить, а не наоборот?

— Я знаю, какая ты, когда хочешь кого-либо соблазнить, — отвечает Зейн, зеркально повторяя мои движения.

— Надеюсь, ты не имеешь в виду себя, — говорю я, откидываясь на спинку стула, — Если это так — снова ошибаешься.

Натянутая улыбка, кивок головы, означающий согласие и приподнятые брови — весь его вид говорит о том, что ошибаюсь я.

— Откуда ты знаешь греческий? - вдруг спрашивает он.

— Мы с родителями каждое лето проводили в Греции. Понемногу запоминала отдельные слова и фразы, — отвечаю я, — Влюбилась в алфавит, звучание...

— Не первый раз здесь?

Сомневаюсь, что ему на самом деле интересно, но я рада сменить тему на что-то более формальное, чем разговоры о том, что  соблазнение взрослых мужчин — мой основной род деятельности.

— Да, бывала здесь раньше, — отвечаю я, разрезая филе рыбы на кусочки.

— В ту ночь я разозлился, — вдруг говорит Зейн, и вилка в моей руке зависает в воздухе, — Знаю, что не должен был. Я найду мастера, он починит стену.

— Спасибо, — отвечаю я, — Ты же понимаешь, что это не моя квартира.

— Понимаю, — просто соглашается он, продолжая уплетать свой ужин.

Пытаюсь расслабиться и продолжить трапезу: кладу кусочек рыбы в рот, делаю глоток вина, хватаю оливку, тянусь к салату...

— Что тебя разозлило? — не выдерживаю я.

— Сказать правду? — интересуется он тем тоном, после которого предпочтительнее услышать ложь.

— Рискну, — смело отвечаю я, откладывая приборы в сторону.

Делаю большой глоток вина. Это все, что я могу. К черту ужин.

— Тоже самое, что разозлило меня сегодня. Когда ты разговаривала с этим мужиком на клингонском.

— Греческом, — поправляю я.

— Да хоть на санскрите, — равнодушно бросает он и снова переключает внимание на тарелку.

Кажется я догадываюсь, чем вызван его аппетит: разве может трезвый человек проявлять агрессию к первому встречному из-за практически незнакомой девушки?

— Ты в курсе, что это называется — ревность? — осторожно спрашиваю я, и он согласно кивает головой.

— Меня преследует чувство, что тебя не может касаться никто, кроме меня, — неожиданно выдаёт парень и промакивает губы салфеткой.

— И часто тебя преследуют такие чувства?

Интуитивно осматриваюсь по сторонам. Кажется, я решилась на свидание с настоящим психопатом. Необходимо убедиться в том, что мы не одни, а дверь доступна для побега.

— Первый раз, — признаётся он.

— Это может доставить мне проблем посерьёзнее, чем проломленная стена в квартире? — интересуюсь я.

— Тебе — нет, — отвечает Зейн немного подумав.

— Пожалуй, нам лучше не видеться, — криво улыбаюсь, но замечаю, как дёргается уголок моих губ.

— Могу предложить другой вариант, — хмыкает он.

— Не хочу даже слышать об этом, — отрезаю я, выставив ладони вперёд, — Я не готова к отношениям.

— Отношениям? — переспрашивает он, усмехнувшись, — Я не предлагаю стать твоим парнем.

— При этом ты вламываешься в мою квартиру в приступе нездоровой ревности и отпугиваешь нового приятеля?

— Получается так, — соглашается он, пожав плечами.

— Значит, будем избегать наше общение, — повторяю я, потерев виски кончиками пальцев.

— Почему ты поцеловала меня?

— Что нужно сделать для того, чтобы ты забыл об этом?

— Не знаю, — хрипит он, наклоняясь ко мне так близко, что я могу разглядеть каждую ресничку, обрамляющую его чёрные глаза.

Грудь сдавливает невидимым канатом, а внизу живота разносится предательское тепло. Он должен прекратить это. Сейчас же.

— Как я могу забыть твоё тело, которое изгибалось от моих прикосновений? Твои прикрытые глаза, когда наши губы коснулись друг друга? Забыть твой стон? Я не смогу, пока не получу всё, Хейли. Всю тебя, понимаешь?

Между нашими лицами меньше сантиметра. Почему столик настолько мал, и почему мне кажется, что весь мир вокруг, сжался до его размеров?

— Зейн, пожалуйста, прекрати, — умоляю я, едва сдерживаясь от соблазна повторить тот поцелуй.

Парень откидывается на спинку стула, смотрит в окно. Несколько минут проходит в молчании. Пользуюсь ими, чтобы восстановить взбесившийся пульс.

— Прогуляемся? — неожиданно спрашивает он.

Соглашаюсь кивком головы — мне необходимо на воздух. В его руке недопитая бутылка и бокал, взятый из ресторана. Другой рукой он сжимает мою ладонь перед тем как перевести через улицу. Слушаем уличных музыкантов. Звучит знакомая мелодия, но невозможно вспомнить, откуда мотив. Брошенная купюра в раскрытый футляр от гитары. Дорожка к пляжу, присыпанная песком. Приходится снять обувь, чтобы песчинки не раздражали ступни. Он шутит. Я смеюсь. Садимся на край перевёрнутой лодки...

Мы выглядим как пара. Обычная пара влюблённых на первом свидании. И это совершенно не соответствует моему плану.

— Если ты пытаешься споить меня ради реализации эротических фантазий, то это — дохлый номер, — смеюсь я, когда Зейн протягивает мне наполненный бокал.

— Нет, — отвечает он, убирая прядь волос с моего лба, — Хочу чтобы ты запомнила наш секс навсегда. Для этого ты не должна пить, — отвечает он.

Демонстративно осушаю бокал до дна и прошу ещё.

— Сомневаюсь, что ты увидишь меня трезвой после этих слов, — отвечаю я и опускаю голову на его плечо.

Смотрю на воду, в которой отражается дорожка лунного света. Волны окатывают берег приятным рокотом. Мне нравится слушать море. Нравится, видеть как оно вздыхает. Словно живое. Вдыхать ему в такт. Ощущать солёный аромат. Прикрываю глаза — лучший способ услышать то, что скрыто.

— Никто не любит море так, как я, — шепчу я, — И не боится, как я — по ночам.

— Ночью оно не становится другим, — отвечает парень, — Просто его хуже видно.

— Знаю, — соглашаюсь я, — Но не могу ничего поделать. Если решусь поплавать ночью, буду считать себя величайшим храбрецом на свете.

— Перебороть свой страх, — произносит он.

— Очень сложно.

— С предрассудками тоже самое, — добавляет он.

— Не начинай, — прошу я, слегка ударив его по плечу.

— Ты не думала остаться здесь? Навсегда? — Зейн делает небольшой глоток, взяв бокал из моих рук.

— Часто думаю об этом, — отвечаю я, — Кажется, последние месяцы, только и делаю, что убегаю. А здесь... Здесь я ощущаю себя дома. Дождусь осени, чтобы узнать, так ли это на самом деле.

— Ах да, тот парень... — восклицает он, — Причина твоей ссылки на остров.

— Это не ссылка, — протестую я.

— Как долго вы были вместе? — интересуется Зейн, прикуривая сигарету.

— Достаточно долго, — отвечаю я, забирая вино из его рук.

— Если отношения принесли тебе боль, зачем ты ищешь новые?

— Не ищу, — отвечаю я, — Я лишь говорила о том, что не вижу смысла в беспорядочных связях.

— О! — восклицает он, — Они действительно лишены всякого смысла. Это сделано для того, чтобы ничто не мешало удовольствию.

— А знаешь, — задумчиво говорю я, — Мне тебя жаль.

— Почему? — усмехается он, затягивая сигаретный дым глубоко в лёгкие.

— Ты не знаешь о том, какое удовольствие можно получить от секса, если заниматься им с человеком, которого любишь.

— Ответь честно, — просит Зейн, закатив глаза, — Ты любила его или просто вбила себе это в голову?

Странно, но вопрос парня заставляет меня задуматься. Что, если он прав? Я была уверена, что любила Шона, но сейчас думая о нём, не могу представить моменты, которые  нас связывали. Что я чувствую, вспоминая его лицо? Как отзывается моё тело на память о его губах? Разве настоящая любовь может потеряться спустя несколько месяцев? Разве искреннее разочарование и боль могут быть похоронены через такое короткое время?

Нет. Зейн не может знать о том, что было между мной и Шоном. Он вообще ничего не знает о чувствах. Животные инстинкты — его единственные эмоции, когда дело касается женщин.

— Ещё глоток, и придётся взять такси, — говорю я, выхватывая из его рук бутылку.

Парень словно забыл о бокале пьет прямо из горлышка. Моя рука касается его запястья и отчего-то замирает. Одержимая необъяснимой силой, она проводит пальцами по запястью Зейна, поднимаясь выше, очерчивая многочисленные татуировки на его коже. Ощущает пульс и описывает круг вокруг него большим пальцем.

Парень следит за действиями моей руки не отрывая взгляд. Молча, задумчиво и почти не дыша.

— Мне пора, — с трудом произношу я, уводя ладони за спину.

— Я отвезу, — отвечает он, поднимаясь на ноги.

Протягивает мне руку, чтобы помочь встать, но каждое касание — подобно удару молнии. Чертов план. Мне не удалось выполнить ни одного из его пунктов.

***
Хруст гравия под колёсами его машины говорит о том, что мы у моего дома. Открываю глаза и расстегиваю ремень безопасности.

— Кажется, я проспала всю дорогу.

Прикрываю рот ладонью, чтобы зевнуть и ёжусь от ночного ветра, идущего в сторону моря.

— Спасибо за чудесный вечер, — пытаюсь открыть дверь, но она не поддаётся.

— Я провожу, — говорит он, снимая блокировку.

— Не стану приглашать тебя войти, — предупреждаю я, выбравшись наружу.

— Это не снимает с меня ответственности довести тебя до квартиры, — отвечает он, следуя за мной по ступеням.

— Спокойной ночи, — улыбаюсь я, глядя на его фигуру, прислонившуюся к стене у двери.

Дело в ночном освещении, вине и особом мерцании звёзд, но Зейн выглядит иначе. Не таким, каким я знала его в первый день знакомства.

— Сладких снов, — отвечает он, делая шаг к лестнице, ведущей вниз.

— Да, — растерянно отвечаю я, быстро забегая внутрь квартиры.

Прижимаюсь спиной к двери и сползаю на пол, не в силах сделать и шага. В области сердца становится горячо и тесно. Огненная лава внутри меня рассекается по венам, опускается вниз, заполняет каждую клеточку организма, и я догадываюсь о том, что происходит. Мысли о том, что я знаю имя поджигателя, сводят с ума.

Вдыхаю запах сигаретного дыма, проникающего сквозь открытое окно.

Значит он не ушёл.

Тянусь к ручке входной двери, едва касаясь ее пальцами. Все что нужно — это открыть дверь и впустить того, кто стоит снаружи. Зейн прав.

Чертов псих прав!

Нам будет хорошо. И мы оба этого хотим. Разве не плевать, что будет завтра? Разве не из удовольствий должна состоять наша жизнь?

Делаю глубокий вдох и убираю руки в карманы шорт. Отхожу от двери на пару метров. Проходит три минуты до того, как глухой звук шагов отдаляется в сторону улицы.