Не гневите попугая!

А я все еще сижу в «крепости высокой». С одной стороны, я уже проголодался, а с другой - та десятка хищников, что сидит снизу и поджидает моего триумфального полета, тоже не прочь подкрепиться.

—Хр-р-ренушки, – вырвались мои мысли вслух. Стоп, точно, я же говорящий. А насколько говорящий? Ох, малыши, молитесь, чтобы я мог говорить не более двух слов в день.

Вы когда-нибудь слышали, как злорадно хохочет попугай? Ничего страшного, я и до вас доберусь. Регулярное посещение туалета и бессонница вам гарантирована! Оценил свой нынешний потенциал, попробовав пошевелить языком. Честно? Так себе. Язык неповоротлив, клюв, как губы, не мнутся.

Как это зверье вообще умудряется говорить, да еще и такие гадости?! Они точно птицы Сатаны! Говорил я бабушке, что сжечь того попугая надо было!

Стоп...

На данный момент, я - попугай и рискую им же умереть (о том, как скоро, думать не будем). Так что, пожалуй, пора начинать относиться к этим тварям более снисходительно.

—Твар-р-ри, – так, кажется, в моей новенькой голове много мыслей не умещается и часть выливается наружу. Соболезную тем несчастным, что поджидают меня внизу. Хотя нет, не соболезную, а злорадствую!

Тут один зверь, предположительно из рода кошачьих, а значит враг "по умолчанию", заметил мой зловещий хохот и решил, что это сигнал к охоте, а потом стал взбираться по скале, до дерева со мной. Я встрепенулся, конечно, и стал скакать с ветки на ветку, желая изменить угол обзора.

—Суп свар-р-р-рю! – вырвалось у меня на эту блохастую нечисть. Та замерла, удивилась. Неужели местное зверье понимает человеческий язык?

—Бр-р-рысь неч...ист...ая! Бр-р-рысь! – как же непривычно разговаривать на том языке, слова непроизвольно сплетаются, а когда хотелось сказать что-то конкретное, то едва ли удавалось собрать отдельные звуки воедино. Но буква «р» у меня, очевидно, получались особенно хорошо.

А кошка действительно, понимает человеческий язык, потому что брезгливо скривилась и ушла, а за ней еще и вся ее компания. Ну что ж, первая ночка обещает быть спокойной, пусть и ненадолго. Почему ночка? Потому что за «гляделками» я не заметил, что местное светило уже спустилось за горизонт, вылив кровавый отблеск на зеленеющий лес. Небо медленно угасало, уступая место темноте, а та в свою очередь вела за собой ночь, мою первую ночь в этом странном месте.

Я решил разобраться с пропитанием утром. Голода пока не чувствую, а нырять в потемках в поиске еды, при незнании, что из этого съедобно, не решился. Потому сейчас укладываю себе уютное гнездышко, учась орудовать клювом и когтистыми лапками. Непривычно, неудобно, странно, но «хочешь жить - умей вертеться», а я уже успел этому научиться во всех плоскостях.

Тьма опустилась на землю, и тут меня ожидал приятный сюрприз. Все вокруг преобразилось. Серьезно! На деревьях распустились бирюзовые и голубые, флуоресцентные цветы, в воздух взмыли сияющие лазурью мотыльки. Их были стаи, и черное небо вмиг заискрилось! И не только из-за мотыльков, на небосклоне вспыхнули тысячи звезд, сияющие во всей своей красе и переливающиеся всеми оттенками, преимущественно холодными. Каждый листик дерева стал отражать это сияние, поэтому лес словно стал космосом. Но и это еще не все, ведь внизу я увидел, как распустились прекрасные изящные цветы, напоминающие по внешнему виду лилии, а между темных стволов замелькало что-то еще. Приглядевшись, я увидел, что, проплывая между деревьями, словно между водорослями, пробирались к небу огромные светящиеся медузы! Они плавно совершали движения, и каждый их рывок отражался звенящим мелодичным гулом! Запели птицы, не дневные, уже ночные, которые так же взмывали в небо, совершенно не боясь этих странных гигантов. С каждой минутой я видел все больше чудес, которые даже не мог вообразить мой мозг. Картина сменялась одна за другой, играя в тени и свет.

Я бы любовался всем этим и дальше, но тут меня ожидал еще один сюрприз.

—Так я еще и флуоресцентный! – взвыл я, осматривая свои светящиеся перья.

Да, я светился как какой-то светлячок! Но не весь, иначе бы ослеп от собственного блеска. Во как загнул, не только голубой, еще и самовлюбленный. Так вот, светились у меня только маховые перья, неярким голубым сиянием, а вот по шее и спине размещались небольшие хм...светодиоды? Блин, что это вообще?! В общем, гармонично вырисовывали картину белые светлячки, или точки, или лампочки. Что это - загадка вселенной.

Полюбовавшись на себя, пришел к выводу, что я, видимо, тоже ночная птица, ибо зрение ночью у меня улучшилось раза в два, и теперь мне казалось, что утром я был слепой, ибо не увидел достаточно многих вещей. Например, что дерево, на котором я сижу, в мелких шипах, и как я на них не напоролся - не знаю.

Определенно, этот мир ночью мне нравился больше...

Сон как рукой сняло, а мой хвост, вернее то место, откуда он начинался, искренне соскучился по приключениям. Наверняка вы уже догадываетесь, к чему я веду. Да, я решился исследовать местность. Резко улучшившееся зрение придало мне уверенности в собственных силах. Полет в очередной раз не обошелся без травм. Ну, ничего, тяжело в учении – легко в бою. Вначале я просто парил с ветки на ветку, пользуясь хвостом, как рулем, затем стал подмахивать крыльями, пытаясь подняться выше. Вскоре подключилась память тела, и вот, распрекрасный я лечу между других ночных обитателей, которым на это откровенно по барабану. Настроение несказанно возросло, я даже смог полакомиться ягодой, которую уплетала другая птица.

Пока не сдох, а это успех. Я уже собрался взгромоздиться на безопасную ветку, отдохнуть, а в последствие заснуть, но тут случайно заметил знакомый силуэт. Это была моя дорогая кошечка, что догадалась не лезть ко мне и уйти прочь. Как я узнал, что это именно она? Так я со страху на ней метку еще там поставил. Да-да, именно ту метку, о которой вы подумали, белая такая, в лепешку.

Мстя летит на крыльях ночи!

Подумал я, а вслух выкрикнул: «За р-р-родину!». Пикировал на зверя и клюнул того аккурат в темечко. Тот недовольно рыкнул и обернулся на меня, я же, пролетев и сделав кое-какой разворот, вернулся и клюнул снова. Котяра взвыл и поспешил ретироваться в какую-то нору, посылая на своем языке проклятья в мой адрес. И все же, звери здесь разумные.

«А я маленькая мерзость, а я маленькая гнусь!»: заиграла песенка Поганки в голове, а я, довольный собой, сел на ветку и кое-как выкрикнул:

— И та.а.ак бу..дет..с ка..аа.ждым! – речь стоит потренировать, иначе скучно жить мне будет в этом месте.

***

Как в воду глядел! Жизнь оказалась донельзя скучной! Не сразу. Сначала я портил жизнь всем хищникам этого леса. Те оказались разумные, поэтому, только завидев меня, что-то ворчали на своем и быстро ретировались, при этом рыча и скалясь. Но я же упорный, от меня не отделаться таким жалким способом. Я их клевал, орал шутейки и поговорки, весь день капал на нервы нудным звуком. Я развлекался как никогда, но в определенный момент, я стал надоедать живности. Может быть ошибаюсь, но, по-моему, против меня готовят заговор...

И я был прав! Да я пророк! Вот сижу себе, никого не трогаю, фрукты грызу, и тут, нате вам, со всех сторон хищники разных пород, и все ко мне! Нет, я, конечно, вредный, назойливый, упрямый, дотошный, сообразительный, шустрый, но это все против одного, ну... максимум двух хищников, а тут их с десяток!

— На цар-р-р-ря, мать вашу, полезли! На шкур-р-р-ры пущу! – завопил я, почему-то вспоминая при этом Ивана Грозного, но на деле - со всей своей дури, а ее у меня много, полетел прочь от зверья. Сейчас парю намного лучше, но хищники решили раз и навсегда покончить со мной, а потому не отставали.

— Кар-р-раул, убивают! – закричал я, набирая темп в полете и пролетая мимо знакомых деревьев. Плохо, что сейчас было утро, и я плохо видел. Кстати, в новом теле сон мне был нужен не так часто, видимо опция «антихищник» такая своеобразная. Мне необходимо хорошо поспать либо раз в двое суток, либо четыре раза понемногу за полтора суток. Но сейчас не об этом! Вот бегу я, лечу, как хотите это называйте, и тут на моем пути встает незнакомое дерево! Видимо, проклятье попугая заключалось в нелепых смертях, от удара во что-то невидимое... Но это ЧТО-ТО было видимое и мягкое. Я стал падать, но оно подхватило меня и удержало в руках.

Стоп. Руках?

— Вр-р-рагу не сдается наш гор-р-р-дый вар-р-ряг, – прохрипел я, видя перед собой звездочки, а не лицо незнакомца.

Существо удивленно воскликнуло мужским голосом, а в следующий миг меня переложили во что-то, напоминающее мягкое теплое гнездо, а где-то рядом послышалось знакомое рычание моей подруги Лизы – той кошки, я назвал ее в честь своей бывшей. Что та, что эта – обе стервы.

—Уймись пр-р-резр-р-ренная! – каркнул я, —не видишь, я в печали?

А дальше я отключился. Ну, а что вы хотели от птичьей головки, после такого стремительного удара? Сотрясения мозга нет лишь потому, что куриные мозги не сотрясаются. Тогда, откуда я столько всего знаю?

Вы подумайте об этом, а я отчаливаю в нирвану...