Гарри Поттер и долги совести.

Гарри был совершенно вымотан своим подводным моционом, а потому запомнил дальнейшее довольно отрывочно... Сначала он был около Озера, вокруг все кричали... правда, было не понять, что именно, ибо рев Рона, требовавшего возвращения «ффрелести», заглушал все и вся. Флер и ее сестра... Габриэль все так же стояли перед ним на четвереньках, а двое незнакомых ему людей – кажется, их родителей – яростно орали на профессора Дамблдора, а также прочих директоров и мистера Бэгмена. Последний потирал челюсть – кажется, мужчина пошел куда дальше словестных способов выражения собственного недовольства...
Несколько минут спустя директору удалось более-менее восстановить контроль над ситуацией, и вся честная компания, а именно: Гарри и Флер с сестренкой, их родители и еще массовка в размере десятка человек, отправилась к нему в кабинет. Вышеупомянутая массовка включала в себя учителей, в том числе Грюма, и других ответсвенных лиц, например, Перси и побитого Бэгмена.
Обе «юных леди» - как их именовал директор – почти не сводили глаз с Гарри, отчего у него по спине начали бегать все увеличивающиеся в размерах мурашки. Тем более что, немного придя в себя он, пусть и с опозданием, но вспомнил, что означает слово «maitre»... Он только собрался задать вопрос, но его опередили.
Дамблдор, который, в отличие от Гарри, далеко не первый, и, вероятно, не последний раз в истории явно понимал, что происходит, попросил того поведать, что же случилось под водой. Тот не стал упрямиться и поведал обо всем. И о том, как на него навалились, такое впечатление, все гриндиллоу, какие только водились в Озере – обилие ран тому подтверждение. И о том, как ему на помощь в конце концов пришел кальмар. Никто на это не обратил внимания, но во время этой части повествования у Аластора Грюма чуть припадок не случился. И скрип и скрежет его зубов тоже никто не расслышал, ибо он оказался заглушен нетвердым, но громким голосом Гарри Поттера.
После этого Гарри перешел к следующей части повествования, о том, как он пересекся с Плаксой Миртл и в результате поспел прямо к финальному акту драмы: «Подводные жители обкурились своей подводной травы и решили рубить головы Чемпионке и заложнице». А также то, что сам он сию постановку не оценил и сказал свое веское слово, после чего отбыл вместе с двумя ее участницами. И закончил он свое повествование тем, что он ни черта не понимает из произошедшего, точно так же как и из того, что происходит сейчас, и что он будет признателен, если его кто-нибудь просветит.
Но просвещать его опять не спешили... вернее, Дамблдор не спешил, остальные просто молчали. А профессор Дамблдор принялся задавать уточняющие вопросы, причем весьма странные... Гарри опять решил не упрямиться, хотя вопросики наводили на мысль, что у старого волшебника проблемы либо со слухом, либо с памятью, либо со здравым смыслом... а может быть и со всем сразу.
Да. Подводный народ казался очень серьезным в своем намерении рубить головы.
Нет. Он не думает, что Флер или Габриэль выжили бы, не окажись он рядом.
Да. Он освободил их обеих.
Нет. Тритоны и русалки не пытались их преследовать, но глядели вслед недобро.
И нет, нет и еще раз нет. Как он уже сказал, он не понимает ни того, что произошло под водой, ни того, что случилось на берегу.
Ну и тут Дамблдор, наконец, снизошел до того, чтобы начать объяснять, и – надо отдать ему, Дамблдору, должное - в этот раз он говорил не загадками. Идея, чтобы Габриэль была заложницей Флер, ему с самого начала не нравилась, вызывала какое-то смутное беспокойство. Только он никак не мог вспомнить, почему – в общем-то, простительно для старика, знающего один Мерлин ведает сколько всякого-разного. А потом, когда место заложника вроде как занял Гарри, он и вовсе успокоился, думать об этом забыл – хотя в какой-то момент нашел причину своей тревоги. В те дни, когда, неожиданно став Учителем Истории магии – пост, который, кстати, он все еще занимал, ибо ему это вдруг понравилось – он спешно освежал свои знания. Но это забылось, а потому, когда два дня назад заложники спешно сменились, Дамблдор ничего не сделал, хотя беспокойство вернулось... Ну а семье Делакур никто не сообщал о сути состязания почти до самого конца, вдобавок, чья-то халатность задержала их во Франции на много часов, и именно потому они, кто прекрасно знал, чем все могло обернуться, также не смогли ничего вовремя предпринять. И прибыли, когда Чемпионы уже погрузились – слишком поздно.
А дело было в том, что около тысячи лет назад между подводным народом и вейлами случилась война. Война из-за того, что несколько вейл, купаясь, нарушили границы какого-то подводного святилища. Это вылилось в почти год кровопролития по всей Европе, а когда мирный договор был подписан, одним из основных постулатов было, чтобы вейлы более никогда не совались в земли водных людей в количестве более одной.
Потому, когда русалкам и тритонам передали спящую Габриэль, те ничего не сказали, хотя были и не очень рады, но ради Турнира готовы были потерпеть. И ничего бы плохого не произошло, если бы Флер также не была вейлой, или если бы она по той или иной причине не добралась до цели. Но ее появление, в глазах подводных жителей, означало ни много ни мало, а объявление войны, а обе сестры переходили в разряд вражеских лазутчиков. И поступить они с ними собрались соответсвенно – пытать и допрашивать почему-то не стали... почему – не ясно, Дамблдор тоже не всеведущий. Не любят там, наверное, лазутчиков...
Гарри на этот момент начал всерьез подозревать, что в какой-то момент всего этого сумасшедшего дня он отрубился, и теперь ему снится бредовый сон. Сон, в котором все-все ведут себя как полные идиоты, а организаторы Турнира даже не удосуживаются убедиться в том, что ненароком не спровоцируют войну... Потому он от всей души ущипнул сам себя, да так, что зашипел от боли. Тут же Флер и Габриэль бросились к нему... Гарри, действуя исключительно на инстинктах, успокоил их, мол, все в порядке... Что-то словно сказало ему, что успокоить их может лишь он...
Тут Дамблдор, завершив разбор полетов под водой, принялся за то, что случилось на берегу... хотя начало этому было положено опять же в Озере. А суть была простая – Гарри спас обеим мисс Делакур жизнь, тем самым между ними сформировался Долг Жизни – магическая связь. А вейлы, сами магические существа, имели с этим самым Долгом довольно сложные отношения. В их случае связь возникала только тогда, когда намерения спасающего были чисты – то есть, по сути, если спасающий либо думать не думал о последствиях своего самаритянского жеста, либо просто о них не знал... ну и потому основная часть Мира Магии была в курсе сей особенности - сообщество вейл постаралось. Но Гарри, как изрядный профан по части Волшебного Мира, ясно дело, оказался опять крайним. И вот вам результат...
Природа вейл плохо сосуществовала с наличием Долга Жизни – требовала его немедленной оплаты, требовала... и добивалась своего. Механизм был плохо изучен, да и непонятно было, как его изучать, но результат был примерно следующим: спасенная вейла по уши влюблялась в своего спасителя. Настолько, что она была готова на все ради него, не видела своей дальнейшей жизни без него... ну и все такое прочее.
Гарри ущипнул себя еще раз, когда это не помогло, ему очень захотелось от души шарахнуться лбом о что-нибудь твердое... ну хотя бы об стол директора, но он сдержался. Вместо этого он робко поинтересовался, нет ли какого способа разорвать связь... Реакция была не такой, которой он ожидал. Флер поглядела на него с ужасом, Габриэль разрыдалась, а в глазах мистера и миссис Делакур, до этого держащихся удивительно спокойно и лишь время от времени кидающих весьма выразительные взгляды на различных присутствующих – но не на Гарри – мелькнуло явственное желание засунуть его сперва в бетономешалку, а потом под асфальтовый каток.
Судя по выражению лица, Дамблдор и сам был не прочь постучаться обо что-нибудь головой, но он также сдерживался. И вместо этого сообщил Гарри, что разрыв вышеупомянутой связи будет с точки зрения магии вейл означать, что он отверг благодарность спасенных, что в свою очередь указывает на то, что с его точки зрения они не стоят того, чтобы их спасали. А это ничем хорошим ни для Флер, ни для Габриэль не кончится...
Сам Гарри от этого бы не пострадал, но нет нужды говорить, что он на такое не пойдет – даже если бы семья спасенных не смотрела на него так выразительно...

Потом Дамблдор принялся быстро принимать решения (вид у него при этом был, как у великомученика). Гарри неожиданно обнаружил, что впредь не спать ему в спальне мальчиков Гриффиндора. Объяснялось это тем, что Флер и сестренке теперь нужно как можно больше времени проводить с ним, особенно на первых порах, и даже спать желательно в одной кровати. Гарри еще раз поглядел на Габриэль, которой было не дать более десяти лет, и совсем было собрался посчитать себя чуть ли не педофилом, когда ему вдруг сообщили, что она всего на два года младше Флер и является по сути его ровесницей... Так он неожиданно узнал еще одну интересную деталь касательно вейл, у некоторых из них взросление происходило замедленно, а потом они могли наверстать упущенное время – подчас, годы – всего за несколько часов. И все случившееся сегодня вполне могло спровоцировать сей процесс, а значит, милую девчушку могла сменить сногсшибательная пятнадцатилетняя девушка в любой момент. Но скорее всего, это произойдет этой ночью, во сне... Нет, Гарри определенно нужно было обо что-нибудь шарахнуться головой.
Директор как раз собрался вести Гарри в его новые апартаменты – чета Делакур все еще хранила молчание, отдавая большую часть внимания Людо Бэгмену, который чем дальше, тем менее упитанно выглядел – когда случилось еще кое-что... В кабинете вдруг возник эльф-домовик (Гарри, не забывший рассказов Флер и понявший, что сегодня день, когда все даже самое немыслимое может случиться, был готов к тому, что ушастый примется жечь их заживо и безумно хохотать, но пронесло) и сообщил, что с Кубком Огня что-то не так. И они отправились в Большой зал, опять же всей честной компанией.
Нда... «что-то не так» - это было преуменьшением столетия... Но Гарри как-то сразу понял, если не ЧТО произошло, то, хотя бы, ПОЧЕМУ оно произошло. С самого начала этого Турнира над бедным Кубком издевались самыми изощренными способами. Сперва его огрели лошадиной дозой «Конфундуса» и втюхали какую-то фигню про новую школу, и под этим соусом заставили впихнуть четвертого Чемпиона в Турнир ТРЕХ Волшебников. Потом в течение некоторого времени под разными предлогами этот самый новый Чемпион менялся чаще, чем тема уроков Биннса. Все это тоже не очень правильно с точки зрения заключенных магических контрактов, и не очень полезно для их гаранта, которым сей Кубок являлся.
Так можно ли его винить за то, что после того, как между двумя Чемпионами – соперниками, если кто вдруг не в курсе – возникла связь, которая фактически передала одного из них в полную власть другого, бедолага-Кубок не выдержал. И высказал все, что он, скорее всего, думал обо всем этом безобразии. Высказал единственным доступным ему способом: взорвавшись так, что куски разлетелись по всему Залу.
Глядя на приключившийся раздор, Гарри, тем не менее, не смог не почувствовать некоторое облегчение: Турнир, верно, на этом и заканчивался, а значит, дальше проблем (хочется на то надеяться) будет поменьше.

Гарри этого не знал, но многие из числа взрослых также испытывали немалое облегчение. Этот Турнир всего за два тура принес столько головной боли и проблем, что очень славно, что он уже закончился. Тем более что теперь, помимо международного скандала, у них, а также всех Министерств Магии Европы появилась новая, очень и очень большая проблема, а именно, уже объявленная война между вейлами и подводным народом. И можно было только надеяться, что все удастся разрешить до того, как она войдет в открытую фазу...
Но двое из присутствующих не испытывали ни малейшего облегчения, скорее наоборот.
Одним из них был Людо Бэгмен. Он потирал челюсть, пострадавшую от кулака Жан-Поля Делакура... и он все это время чувствовал взгляды, что бросали на него граф и графиня... кажется, они винили его в случившимся... Совершенно незаслуженно! Ну да, это он спланировал Второе испытание, ну да, это он выбрал заложницу, ну да, он посчитал, что будет спортивнее и интереснее, если семьи участников и заложников не будут знать заранее о том, что ожидает их детей... Но что с того? Как будто бы он мог предвидеть, что произойдет?! Все это вовсе не его вина!
Но граф Делакур явно вбил себе в голову бредовую мысль, будто бы он, Людо Бэгмен, за что-то ответственен... Абсурд! Только как бы ему это объяснить... ведь у мистера Делакура большие связи... он хорошо знаком с самим Министром Магии Франции...
А еще эта проблема с гоблинами... ведь, если Кубка больше нет, то и Турнира нет... а если Турнира нет, то юный мистер Поттер не сможет стать победителем... а если мистер Поттер не станет победителем, то он не выиграет свое пари с гоблинами. А если он проиграет свое пари... то ему самое время бежать... но вот беда – граф Делакур стоит у него за спиной... и, наверное, он не позволит ему так просто уйти...
Ну а вторым недовольным был, конечно же, Барти Крауч младший. Ведь если Кубка больше нет, то и Турнира нет... а если Турнира нет, то этот чертов Поттер не сможет стать победителем... а если Поттер не выиграет Турнир, за неимением более этого самого Турнира, то весь замысел Темного Лорда катится под хвост... все тому же Уизлищу-поганому!! Ведь если бы этот кретин не учудил свой последний выкрутас в самый последний момент, то все было бы нормально! Старик Дамблдор бы наверняка сообразил, что не так... а даже если бы и нет – то он сам бы успел убрать чары с гриндиллоу, а тогда француженка бы вряд ли доплыла! Ведь этот кретин Бэгмен среди прочего забыл еще и о том, что вейлы являются любимым блюдом водных чертей – след той памятной войны. Кстати, почему Дамблдор об этом ничего не упомянул?.. Неважно...
Важно то, что старый план окончательно провалился, и нужно срочно что-то делать. Дамблдор наверняка не пропустил мимо ушей слова Поттера про, мягко говоря, нетипичное поведение гриндиллоу. Сейчас ему просто не до того, а значит, нужно действовать! Пока и старик, и Министерство занято разгребанием всей этой каши, наблюдение за Поттером не могло не ослабнуть... Но сперва он сделает то, что должен сделать... он убьет Уизли! О да, он убьет Уизли! Это самое главное, Уизли не должен жить! Все остальное, даже возрождение Темного Лорда, может подождать, но эта угроза всему миру должна быть нейтрализована!

Рональд Уизли стоял на вершине Северной Башни и клокотал от ярости... Проклятый Поттер! Проклятая Грейнджер! Как им удалось выкрутиться?
Вернее, нет... они как раз не выкрутились! Поттер явился последним – это все видели! Более того, он даже не спас заложника... он оставил... он оставил его яйцо, его Прелесть там, на темном дне этого глубокого, холодного, мрачного Озера! Вместо того, чтобы спасать его Прелесть, этот Поттер занимался там неизвестно чем – наверняка специально, чтобы лишить его драгоценного яйца! Скорее всего, он заранее вступил в сговор с русалками, чтобы те ему потом передали Прелесть тайком, в дали от посторонних глаз. Так, чтобы никто не знал...
А сам он выбрался из Озера вместе с французской вейлочкой – как ее звать-то?.. и какой-то малявкой... Рон был слишком взволнован фактом, что Дамблдор позволил этим подводным чудищам – не иначе, совсем старик спятил – похитить его Прелесть, чтобы обращать внимание на всю эту ерунду...
Но что самое возмутительное: никто, похоже, и не обратил внимания на то, что Поттер провалил задание по полной программе! Он – Рон Уизли – заставил дракона бежать в ужасе и... ничего, никто его даже не поздравил! А Поттер нифига не сделал! Вылез из воды последним, причем Дамблдору ему еще и помогать пришлось, и Прелесть не спас, а вокруг него все носятся, какую-то бредятину про геройство и спасение несут... даже про Долги Жизни какие-то – он не прислушивался ко всему этому бреду.
Все-таки в Хогвартсе все какие-то полные бараны... такое ощущение, что он единственный здравомыслящий на весь замок! Ну... может, еще профессор Трелони, нужно будет с ней поговорить...
- Я нашел тебя, Уизли! Умри! Авада Кедавра! – гаркнул вдруг знакомый голос.

Точную картину событий восстановить удалось далеко не сразу, но все указывало на то, что Рон Уизли очень обстоятельно подошел к делу расшатывания собственного Магического Ядра, дабы стать непригодным к участию в Турнире. И от удара Смертельного Проклятия оно попросту взорвалось, и взорвалось очень и очень неслабо... Вершина Северной Башни обрушилась, похоронив под собой Сибилью Трелони, та как раз глядела в свой волшебный шар, высматривая миг, когда смерть вновь почтит мир своим вниманием...
По необычайно благоприятному стечению обстоятельств она была единственной посторонней жертвой. Если бы это произошло где-нибудь внутри Хогвартса, все было бы несравненно хуже...
От Рональда Уизли не осталось ничего. Страшно изуродованое тело Барти Крауча младшего обнаружили почти на берегу Озера, куда его отбросило ударной волной. Потребовались бы недели на его опознание, если бы не показания мистера Гарри Поттера.
Тот, видя, что творится, ненадолго отделался от сестер Делакур и погрузился в Омут памяти, надеясь найти там ответы. В принципе, кое-какие ответы он нашел. Правда, все произошедшее за этот день тому, другому Гарри Поттеру, очевидно, и в бредовом сне бы не приснилось, но, тем не менее, он смог почерпнуть многое. И о Питерах, и о Волдемортах, и различных поколениях Барти Краучей, ну и про Аластора Грюма, кстати, тоже. Если бы не Гарри, он бы, скорее всего, так и умер в сундуке...
А Людо Бэгмен во время всей этой суматохи куда-то скрылся...

И Гарри мог надеяться, что теперь, когда все вражьи планы окончательно расстроены, он может спокойно доучиться этот год и как-нибудь приспособиться ко всему тому, что произошло за этот денек...
________________

И странным образом надежды Гарри сбылись, феерический исход Второго Тура и все за ним последовавшее, очевидно, исчерпали запас неприятностей на этот год. А потому оставшуюся часть семестра Гарри доучился сравнительно спокойно.
Нет, конечно же, без проблем не обошлось, и связаны они в основном были с сестрами Делакур.
Их родители отозвали его в сторонку в тот же день, Гарри был убежден, что живым и здоровым он после этой беседы не уйдет. Но все обошлось, супруги Делакур проявили удивительное понимание, особенно графиня. Её муж сдерживался с куда большим трудом, но даже он признавал, что в случившемся Гарри никоим образом не виноват, более того, будь он хоть в чем-то виновен, ничего бы не случилось... И злиться на того, кто воистину ни в чем не виноват (в чем, собственно, и заключался корень всех зол), в высшей степени несправедливо и неразумно... Возможно, также сыграл роль тот факт, что ничего поделать уже было нельзя, эффект был необратим, и любая кара, которой бы они вдруг подвергли Гарри, так или иначе ударила бы и по Габриэль с Флер...
А потому основной темой разговора было то, что им надлежит получше познакомиться, чай, отныне их семьи так или иначе, но связаны... и связаны крепко. И лишь под конец, когда они уже собрались уходить, мистер Делакур чуть задержался и шепнул ему на ухо: «учти, парень, что бы ни говорила моя жена, если ты причинишь вред моим девочкам, я в лепешку расшибусь, но заставлю тебя заплатить за это». Но причинять им вред Гарри и так не собирался...
Кстати, предположения касательно Габриэль полностью оправдались... Но сначала, разумеется, была история с тем, как они устраивались на ночлег... Апартаменты, которые им выделил директор, были хорошие – нечего сказать. Гостиная, размерами почти не уступающая общей гостиной Гриффиндора, обеденный стол человек на... дцать, сразу шесть роскошных спален, четыре кабинета... Гарри сильно подозревал, что поначалу все это предназначалось для приема каких-нибудь официальных делегаций, численностью человек пятнадцать... А их тут поселили втроем. Гарри, у которого никогда не было в распоряжении много свободного места, первое время всерьез опасался заблудиться...
Но суть не в этом... Толком поговорить им в тот вечер не удалось, разрешение вопросов сперва с взорвавшимся Кубком, а потом со взрывом на Северной Башне – последнее вообще дошло до Гарри еще не в полной мере – они сами не заметили, как приблизилась полночь. Все они падали с ног от усталости – денек выдался насыщенный... И тут-то Гарри и вспомнил, что спать им всем, вообще-то, положено в одной постели... вспомнил... и сделал то, что и требовалось сделать в подобной ситуации – густо покраснел и застыл, как попав под старый-добрый «Петрификус Тоталус». Девушки отнеслись к этому с пониманием, но без сочувствия... и так Гарри, который до этого и целовался-то всего трижды – правда, тоже с Флер, но были пока лишь быстрые «клевки», ничего больше – обнаружил себя в постели в компании двух девушек. Ну... или девушки и девчушки, но девушка-то... Гарри совсем было решил, что в такой ситуации ему и не уснуть, но усталость взяла своё.
А утром, вместо вышеупомянутых девушки и девчушки он обнаружил рядом с собой двух сногсшибательных девушек... как и было обещано, Габриэль за одну ночь ухитрилась вырасти на целую голову, резко похорошеть и... увеличиться в объеме в определенных местах. Теперь она воистину была почти полной копией сестры, только на полголовы ниже...
Когда они спутились на завтрак – Гарри очень не хотелось, но пришлось, ибо ни один домовик на зов не отзывался, не иначе, директор принял меры по недопущению замыкания Гарри в себе... Ну так вот, когда они спустились на завтрак, все взгляды – явление вполне привычное – скрестились на них. Большинство парней явно сходу оценили новообретенные формы Габриэль, и молча огорчились, что им ничего не светит. Гермиона одарила его многозначительным взором, но ничего не сказала, возможно, сказались результаты той истории с ГАВНЭ, а может, предусмотрительный директор провел с ней разъяснительную работу.
И только тут, уже усевшись за стол, до все еще не до конца пришедшего в себя после случившегося Гарри дошел немаловажный факт: Рональда Уизли, его первого друга, а в этом году одного из основных источников неприятностей, больше нет... Вообще нет. Совсем нет. И Джинни, и близнецы сидели как в воду опущенные, и Гарри всерьез подозревал, что миссис Уизли очень скоро заявится... и ее визит наверняка не пройдет тихо.
Сам Гарри испытывал... сложные чувства. Рона ему, конечно, было жалко... все-таки вместе они прошли через многое. Но, с другой стороны, в этом году он все сделал, чтобы Гарри о нем особо не горевал, и прежде всего, своей последней выходкой – подставив Гермиону, он настроил против себя вообще всех в школе, по слухам, даже большинство слизеринцев именовало это ничем иным, как подлостью. Сама Гермиона со всем произошедшим о Роне, похоже, еще не вспомнила – совершенно немыслимо.

В общем, после Второго Тура наступило сравнительное спокойствие, и хотя временами напряжение в воздухе можно было черпать ведрами и сливать в цисцерны про запас, ни в один кризис это не вылилось...
Уже вечером того же дня, за ужином в Хогвартс прибыла... а вернее будет сказать, вломилась Молли Уизли и учинила безобразную сцену в Большом Зале... На глазах у всех учителей и учеников великий Альбус Дамблдор вжимался в спинку своего троноподобного кресла, словно пытаясь просочиться сквозь него, а может, спрятаться внутри – все что угодно, лишь бы оказаться вне зоны досягаемости рыжеволосой фурии. Миссис Уизли нависла над директором через стол, что, учитывая её рост, уже казалось почти волшебным достижением, и орала на него как с трибуны... Остальные преподаватели позорно отступили, спасаясь от звукового удара, лишь Снейп остался на месте, но и он не делал никаких попыток прийти Дамблдору на помощь. Вместо этого он, казалось, всеми порами впитывал картину своего дражайшего начальника в крайне некомфортабельной позиции...
Молли орала минут пятнадцать без передышки, весь Большой Зал внимал чуть ли не с благоговением тому, как она, пусть бессвязно, но заслуженно поносит директора, который пускает в школу убийц и не может защитить её Ронника... В конце же она вдруг разрыдалась, отвернувшись от преподавательского стола, она перебежала к столу Гриффиндора, где сгребла в охапку всех доступных детей в количестве трех штук. Порыдав еще несколько минут, она собралась сказать еще что-то... но тут обнаружилось, что даже у нее есть предел, и она его явно превысила, совершенно сорвав себе голос... И потому в результате ушла она, ничего больше не сказав, но бросив под конец такой яростный взгляд на Гарри, что Флер и Габриэль схватились за палочки, а он сам остался в некотором недоумении.
С чего вдруг миссис Уизли на него обозлилась?.. Ведь он тут вроде как и не при чем, если бы Рон пострадал, участвуя в Турнире, то понятно, но тут-то что?.. Лишь несколько недель спустя ему удалось добиться ответа от Джорджа: оказалось, с событий, связанных с Тайной Комнатой, миссис Уизли почитала Гарри за спасителя и защитника её детей в Хогвартсе... Потому она каким-то образом вообразила, что гибель Рона - результат халатности не столько директора или учителей, сколько его собственной... От такого Гарри тихо выпал в осадок, и собирать его пришлось сестрам Делакур... причем собирать чуть ли не по кускам.

Вторая Война между вейлами и подводным народом так и не состоялась. Потребовались огромные совместные усилия половины Министерств Европы, но в конце концов тритонов и русалок удалось убедить, что инцидент в Хогвартском Озере был не более чем недоразумением и результатом... идиотизма, иначе не скажешь, одного высокопоставленного чиновника, а также халатности и непрофессионализма его подчиненных... Критерии, по которым Людо Бэгмен отбирал людей в свою команду, прибавили седых волос многим в Министерстве, после того как те удосужились устроить проверку.
Кстати о Бэгмене, он исчез бесследно. После произошедшего все заинтересованные стороны сошлись в одном: искать козла отпущения им не надо, он и без того есть. Потому его искали очень многие, и не только мракоборцы, но никто о нем ничего не слышал, во всяком случае, официально, а это могло означать три вещи:
- Либо он, проявив вовсе ему не свойственную хитрость и смекалку, сумел надежно укрыться ото всех, и теперь живет где-то под вымышленным именем.
- Либо, что куда более вероятно, гоблины его быстро настигли, и жил он теперь в их трудовых лагерях, о которых ходили разные слухи. Судьба вообще-то незавидная...
- Или третий вариант, до него могли первыми добраться охотники за головами, ибо по слухам Жан-Поль Делакур назначил за голову человека, ответственного за судьбу его дочерей, очень и очень солидную награду.
Когда Барти Крауч-младший был опознан, основываясь на показаниях Гарри (тот довольно быстро изобрел правдоподобный рассказ о том, как он неоднократно видел на Карте Мародеров – пришлось её показать – некоего Барти в кабинете ЗОТИ недалеко от Грюма, который оттуда ни ногой). Ну так вот, когда злодея опознали, мракоборцы, не теряя времени, вломились на дом к его отцу, где обнаружили его тело и следы того, что кто-то оттуда шустро удрал. Фадж и его люди не замедлили с созданием версии, согласно которой Сириус Блэк и Барти Крауч-младший действовали-злодействовали вместе, чтобы погубить Гарри Поттера...

Возвращаясь к вопросу о сестрах Делакур... с ними все шло более-менее нормально. Дамблдор (оправившись от разноса, что он получил от миссис Уизли) вместе с мадам Максим и графиней Делякур проделали титаническую работу, и всего за два дня перевели обеих в Хогвартс, ибо отлучать их от Гарри было противопоказано, а директор и слышать не хотел о том, чтобы отпустить Гарри из своей школы. Флер предстояло закончить свой седьмой год здесь, особых осложнений это не вызывало, ибо факт её участия в Турнире приравнивался к успешной сдаче французского аналога ЖАБА.
Габриэль до этого времени училась дома с репетиторами, ибо с внешностью десятилетней девочки в школе ей было явно не место. Теперь она вместе с Гарри шла на четвертый курс, ясное дело, обе поступили в Гриффиндор, хотя с их собственными апартаментами это было и не столь критично...
Гарри мало-помалу привыкал к тому, что спят они отныне вместе, хотя вторую и третью ночь почти не сомкнул глаз, будучи настолько красным, что даже Рон бы в свои лучшие (или худшие, это как посмотреть) дни бы позавидовал. Но потом это прошло - пообвыкся, да и сестренки сумели ему... помочь. Потому он приспособился... как и все они.
Довольно странным образом его отношения с Флер не претерпели таких уж существенных изменений, хотя, конечно, было очевидно, что девушка, которой он до этого нравился, возможно, даже очень нравился, теперь была от него, что называется, без ума. Эта ситуация осложнялась наличием-присутствием Габриэль, с которой он только познакомился, но которая от него так же была без ума. Слава Мерлину, что между сестрами не возникло ревности и конкуренции... Гарри даже представить себе боялся, что было бы, вздумай они подраться из-за него.
Другое его опасение так же оказалось ложным – ни у Флер, ни у Габриэль не появилось привычки падать ниц и звать его «maitre'ом». Вероятно, тогда, у Озера, это было прежде всего последствием шока, и, возможно, того, что эта их «связь» только-только установилась, а потому вела себя несколько странно. Они выделывали такие штучки лишь иногда, наедине, просто чтобы его маленько подразнить...
А так их отношения оставались чисто платоническими (хотя теперь на счету Гарри было куда больше поцелуев, и не только с Флер). Девушки, и прежде всего старшая, явно были не прочь пойти дальше, но и одновременно не хотели толкать Гарри куда-либо. Сам же Гарри не то что никуда не спешил, а наоборот, упирался всеми конечностями... Это и потому, что сам он ни о чем подобном еще даже думать не начинал, а тут нате вам... Но в общем... где наша не пропадала!
И еще одна интересная деталь: обе они очень быстро начали говорить на английском безо всякого акцента. Что было, по меньшей мере странно, особенно для Габриэль, которая этим языком раньше и вовсе не владела.

Аластор Грюм таки стал профессором Грюмом, и оставшийся семестр изводил учащихся так, что ученики всех курсов и факультетов, проявив редкое единодушие, взвыли как волки на луну. Либо коварный Крауч при всем своем актерском мастерстве не сумел передать всей глубины паранойи отставного мракоборца, либо – что более вероятно – несколько месяцев вынужденного отпуска на дне собственного чемодана довели того до ручки. Но от его вопля: «Постоянная Бдительность!» дрожали стекла в окнах, а ученики все время сидели на самом краешке стульев, ибо у преподавателя появилась милейшая манера без предупреждения шпарить по ним разными проклятиями. Это он так их бдительность проверял, количество пациентов у мадам Помфри резко возросло, причем не только от нервных срывов...
Сам Гарри гордился тем, что его самого туда ни разу не отправили. Более того, после одного из первых уроков Грюм задержал его после урока и сделал что-то очень отдаленно напоминающее комплимент, ибо не каждый по тем очень ограниченным уликам (согласно рассказанной им версии) смог бы раскусить негодяя.
Долго ли, коротко ли, но учебный год подошел к концу... и, конечно же, возникли новые сложности. Гарри никому этого не говорил, но он уже совсем настроился на то, что лето он проведет в гостях у Делакуров, которые сами это и предложили. Перспектива провести летние каникулы с людьми, кто впоследствии наверняка станут для него членами семьи – о свадьбе разговор никто пока не заводил, но додуматься до этого было нетрудно – весьма радовала Гарри. Тем более, что альтернативой было возвращение к дорогим и любящим дядюшке с тетушкой, которые, как известно, всегда были рады его видеть...
И вот за неделю до отъезда неожиданно обнаружилось, что его радужные планы под угрозой, ибо профессор Дамблдор мало что не открытым текстом заявил, что костьми ляжет, но добьется того, чтобы Гарри провел хотя бы часть лета у Дурслей. Похоже было, что директор и думать забыл о такой мелочи, как место жительства Гарри на период летних каникул, или просто ему по какой-то причине не приходила в голову даже возможность того, что он отправится куда-то еще... А когда ему об этом напомнили... или до него как-то дошли слухи о планах Гарри – не важно – в общем он тут же встал на дыбы. По какой-то причине ему было ОЧЕНЬ нужно, чтобы Гарри погостил у родственников. И поскольку разумных аргументов у него, похоже, не нашлось, он начал действовать методом жесткого давления.
И заключалось это в том, что он вечерком пригласил Гарри к себе в кабинет, долго смотрел на него своими добрыми и мудрыми глазами и рассуждал о том, что ему все-таки следует провести какое-то время у дяди с тетей... Гарри, которого с некоторых пор от этих добрых глаз в упор так и тянуло спрятаться под стол, отважно просидел все это время, сохраняя вежливое и внимательное выражение лица. А едва все кончилось, побежал делиться новостями с Флер и Габриэль. Те немедленно наябедничали родителям, которые на следующий же день снова заявились в школу.
К сожалению, беседа проходила в кабинете директора и без свидетелей, потому Гарри так никогда и не узнал, как прошла эта встреча «стенка на стенку». Но по её окончанию явно не особо довольные мистер и миссис Делакур заявили детям, что Гарри и правда имеет смысл провести недели три на Тисовой улице...
Гарри такого поворота событий, вообще говоря, не ожидал, а в контратаку тут же пошла Габриэль – он уже давно заметил, что из двоих сестер именно она была самой решительной и зачастую играла роль заводилы. Ну так вот, младшенькая безаппеляционно заявила, что в таком случае они с Флер отправятся вместе с Гарри – Флер словно бы и не спрашивали, но, видимо, она не возражала. Мистер Делакур тут же сообщил им, что, вообще-то, связывающие их узы давно уже успели стабилизироваться, и по словам профессора Дамблдора, им вовсе не обязательно сопровождать его... и тут он им самым многозначительным образом подмигнул...
Гарри это подмигивание ничего не говорило, но, видимо, это был какой-то сигнал, и девочки его прекрасно поняли. Ибо они тут же повысили голоса, в результате чего и старшее и младшее поколение с подозрительной быстротой и... охотой?.. устроили ссору, которую поспешили вывести за пределы замка. Гарри – мало что понявший, но догадавшийся, что все хотят поговорить подальше от стен школы, стен, у которых вполне могут иметься уши – посчитал за благо сделать вид, что его увлекли за собой...
И в более интимной обстановке – правда, неподеку от Озера, которое навевало не самые радужные воспоминания – Делакуры стали более разговорчивыми. Оказалось, Дамблдор их долго уламывал, и лишь убедившись, что так просто они не уступят, наконец, снизошел до объяснений. Оказывается, на доме на Тисовой улице была какая-то хитрая защита, которую директор установил там, отдав Гарри Дурслям на воспитание. И защита эта:
А) Требовала хотя бы нескольких недель пребывания защищаемого по вышеуказанному адресу.
Б) Вроде как гарантировала, что там до Гарри никто сильно злонамеренный не доберется.
И сейчас Гарри там надо было побывать просто для того, чтобы работа не пошла насмарку, а надежное убежище, которое лишним никогда не бывает, так же не пропало.
Гарри, услыхав такие новости, принялся усиленно чесать в затылке. Первое, что он ощутил, было раздражение, причем не только по отношению к директору – что тому стоило поделиться такой немаловажной информацией, глядишь, он бы тогда относился к этим своим ежегодным «отсидкам» с большим пониманием... Но, кроме него, Гарри злился и на себя... в смысле, другого себя, того, что дал ему Омут Памяти, рассказал много полезного... хотя подчас и несколько поздновато. Тот ведь наверняка знал об этой детали... и также не посчитал нужным ею поделиться! Или просто забыл... посчитал мелочью...
Что же до Флер и Габриэль... так-то родители были не то чтобы очень рады тому, что их дочери будут вдали от родного очага несколько лишних недель (им теперь вообще дома бывать куда реже, чем хотелось бы), но понимали, что от Гарри их оттащить можно только предварительно оглушив, а также для верности парализовав, связав и заковав в кандалы... впрочем, и это не давало гарантии, ибо рвущаяся к возлюбленному вейла - страшная сила.
Дамблдор, впрочем, как-то не хотел их видеть там вместе с Гарри, потому лучше не мозолить ему глаза. Так что решили, что Гарри сперва уедет вроде как один, ну а Флер с Габриэль потом доберутся к нему сами, и все они как-нибудь утрясут вопросы с Дурслями. Предстоящие переговоры наверняка упростит то обстоятельство, что Флер уже совершеннолетняя, а потому может колдовать. Кроме того, Жан-Поль заранее похлопотал, и теперь Министерство Магии Англии будет смотреть на возможное применение магии в доме номер 4 сквозь пальцы... если не начать творить колдовство на глазах у всей улицы – то прокатит...

Гарри сидел в самой маленькой спальне в доме 4 по Тисовой Улице... поездка на поезде прошла спокойно, с Гермионой, Невиллом и Джинни они сидели себе в купе, время от времени перебрасываясь словами. Габриэль и Флер еще утром вроде как отбыли во Францию. Настроение было, в общем-то, не радужное, но ничего плохого также не случилось. Правда, рожа Малфоя, который уже около месяца был чем-то сильно доволен и изображал из себя того, кто знает больше других, не предвещала ничего хорошего. На перроне также все прошло без происшествий, правда, Гарри поостерегся приближаться к Молли Уизли. Дядя Вернон встречал его в гордом одиночестве, со своим обычным видом убежденного, но безоружного нациста в окружении... ну если не евреев, то славян.
По прибытии на место назначения Гарри, как обычно, остался без своих вещей, которые перекочевали в чулан. Можно было, конечно, напомнить дорогим родственникам о такой немаловажной детали, как его неуравновешенный и кровожадный крестный, Сириус – за год без общения этот факт, очевидно, успел выветриться у них из голов... Но Гарри решил не спешить, очень скоро сюда заявятся Делакуры, и он уже успел убедиться, что разгневанные сестрички – особенно младшенькая – куда страшнее Сириуса в его худшие дни. Потому лучше немного подождать – Дурсли наверняка оценят сюрприз.
И потому он и ждал... ждал куда дольше, чем предполагал, ибо их «дружное» семейство уже успело поужинать, наступил вечер, который успел перейти в поздний вечер, а потом почти и в ночь. А Флер и Габриэль все не было... Гарри, к концу начавший уже сходить с ума от беспокойства, отправил Буклю к ним, а если их не найдет, то к Дамблдору – тут уже не до конспирации, дело может быть серьезно, а он ближе других... Дурсли уже успели разойтись спасть – даже Дадли сегодня, очевидно, ничего не запланировал с приятелями... А Гарри все сидел и ждал, сдерживаясь, чтобы не сделать что-нибудь сильно опрометчивое, вроде того чтобы взять Молнию и отправиться на поиски...
А потом в окно вдруг влетела Букля... без письма и села прямо на подоконник, спиной к нему, и глядя куда-то на улицу. Гарри несколько секунд тупо таращился на свою белоснежную сову, такого возвращения он как-то не ожидал... Потом Букля обернулась, посмотрела на него взглядом Гермионы, которая в очередной раз обнаружила, что он так и не прочел Историю Хогвартса, и призывно ухнула.
Гарри недоуменно моргнул... в других обстоятельствах он бы уже конечно глянул, что там внизу, но денек был напряженный (любой день в обществе Дурслей станет таковым), уже поздно, ему хотелось спать... потому соображал он плоховато.
- Эй, Гарри, ты там где? – негромко донеслось снизу.
Вот теперь Гарри рванулся к окну весьма шустро, и действительно – внизу обнаружились весьма уставшие и недовольные сестры Делакур. Потребовалась пара минут, чтобы без лишнего шума поднять их к нему в комнату.
- Так где вы были? – коршуном налетел на них Гарри, не забывая говорить шепотом.
- Прости, Гарри, - виновато повесила голову Габриэль.
- Извини, - вторила ей Флер, - видимо, твой директор не шутил, говоря, что это место защищено! Порталом нас отбросило аж в соседний город! Я попробовала аппарировать – то же самое! Ночной Рыцарь промахнулся на пять кварталов... Потом мы больше часа пытались добраться сюда пешком, и каждый раз приходили не туда... мы уже собрались возвращаться к папе, когда нас Букля нашла! Только с её помощью мы сюда и добрались, но даже тут трижды с пути сбивались!.. – и французская полувейла с видом великомученицы растянулась у него на кровати.
- Да? Ну дела... а то я совсем извелся... но слава Мерлину, ничего страшного... – Гарри даже не пытался подавить чудовищный зевок.
Габриэль заикнулась было о том, что надо бы написать папе, что они пусть и не без трудностей, но добрались. За эту инициативу она немедленно удостоилась несильного, но многозначительного клевка со стороны Букли, которая сделала сегодня больше всех, и явно не горела желанием вновь отправляться в путь.
Потому они вскоре спокойно легли спать, совершенно не задумываясь о том, что может случиться утром.

У Вернона Дурсля было неплохое настроение, что было скорее удивительно, поскольку не далее, чем вчера этот чертов ненормальный мальчишка опять объявился под их крышей. Но, по крайней мере, ему удалось загнать этого ненормального в его комнату и спрятать все его дурацкие побрякушки... «Метла! Прости меня господи, какой нормальный человек будет ходить со своей метлой!??».
Петунья уже накрыла завтрак, но Дадли пока не спустился... ну, мальчику нужно хорошо выспаться, накопить силы, как и всем им, ведь придется весь день иметь дело с этим ненормальным. А ненормальность его не оставит их в покое, даже если паршивец вообще не покажется из своей комнаты и сгниет там! Этот мелкий негодяй, между прочим, тоже все еще дрыхнет! Нет, нужно ему напомнить о порядках в этом доме, уж коли они позволили ему тут быть, так от него должна быть польза... Решено, вот сейчас они позавтракают, и пойдет, объяснит этому неблагодарному мальчишке, что почем, и все войдет в норму!..
Именно в этот момент наверху открылась дверь – это Дадли встал... потом открылась другая дверь. Вернон почувствовал прилив гордости – похоже, его сын решил взять дело с этим паршивцем в свои руки...
- Эй, Потт-эээээаеееууоооооооооооёёё... – закончил он нечленораздельно, а потом послышался глухой удар. Звук падения чего-то очень тяжелого.
Вернон оказался на ногах тотчас, взлетел вверх по лестнице, чтобы узнать, чего же еще натворил этот негодный мальчишка, и заставить его горько об этом пожалеть. Он не был готов к тому, что увидел.
В дверном проеме, ведущем в комнату Поттера, убитым гипопотамом лежал Дадли, заполняя своей массой все пространство двери до уровня пояса. Лицо его было залито обильно текущей из носу кровью, а оставшиеся открытыми глаза были скошены к переносице. Само же выражение лица было чем-то средним между недоумением законченого идиота, которому показали синхрофазотрон, и блаженной улыбочкой нарика сильно под кайфом.
А сам Поттер даже не удосужился проснуться, он и эти две девицы продолжали спокойно спать... ЧТО?!! ДЕВИЦЫ?!! И правда, в одной кровати с этим ненормальным, прижавшись к нему, мирно спали две... и поскольку было тепло, покрывало с них сползло на уровень пояса, и многое было напоказ...
- АХ ты паршивец!! – увиденное подействовало на него почище, чем красная тряпка на быка. – Как ты посмел притащить сюда этих... этих... ш**х?!! – вот теперь обитатели расширенной заклятиями постели проснулись...
За этим последовал отвратительный инцидент, и все время, пока инцидент разрешался, пока дядю Вернона, а следом и не вовремя подоспевшую тетю Петунью унижали, сгибали в бараний рог, вытирали о них ноги и вбивали бубну, Гарри все так же сидел в постели, злорадствовал и мысленно клялся никогда не бесить своих темпераментных... подруг. Потом же Дурслей, растерзанных, растоптанных, измочаленных и измолоченных, вышвырнули вон из спальни и оставили размышлять над тем, как это неразумно - называть наследных графинь разными нехорошими именами, особенно если эти графини еще и полувейлы...
Гарри и компания спустились завтракать лишь полчаса спустя, когда все прочие обитатели дома 4 с поразительным единодушием нашли неотложные дела вне пределов этих стен. Дом неожиданно оказался в их полном распоряжении. А вечером обильно потеющий дядя Вернон сообщил, что они втроем отправляются в путешествие... Гарри, с трудом сдерживая смех при виде того, как его обычно грозный дядюшка ежится под в общем-то вполне мирными взглядами француженок, милостиво ему сообщил, что они сами тут пробудут две недели и охотно присмотрят за домом... В других обстоятельствах Дурсли бы немедленно подумали, что этот ненормальный спалит их нормальный и чудесный домик... Но ныне они были слишком не в себе, и даже не подумали об этом, а зря...