Show me your Patronus

Январь 2023 г.

Вообще-то, принять поначалу свои чувства оказывается для Сяо Чжаня довольно непросто. И не потому что страшно или есть ощущение неправильности, а потому что ему не с чем сравнивать. Он проводит несколько бессонных ночей, копаясь в своей голове и разбирая реакции собственного тела. Действительно ли когтевранцу приятны прикосновения Ибо, что скрывается за желанием видеть того постоянно, трогать, обнимать? Разумеется, рассеянность отражается и на учебе. Сяо Чжань получает нагоняи от учителей на занятиях из-за невнимательности, но мысленно отмахивается от них, как от назойливых мух. Пусть журят, это малая цена за то, чтобы принять важное для него решение. Ему кажется, что для того, чтобы понять и признать влечение к парням окончательно, нужно поцеловать девушку. Ну, так сказать, для полноты картины, дабы исключить лишнюю переменную из уравнения. Но проблема заключается в том, что Сяо Чжань не хочет больше никого целовать, и это портит всю суть эксперимента. Как же чертовски сложно заниматься самоанализом, когда мало вводных данных.

– Сяо Чжань, – слышит он у себя за спиной голос Бай Лу и недовольно морщится. Вот только ее сейчас не хватало ему для полного счастья.

Едва улегшаяся головная боль возвращается сторицей. Он уже догадывается, что гриффиндорке от него нужно, и оказывается совершенно не готов к такого рода разговорам. Сяо Чжаню, если честно, ни с кем сейчас на этот счет говорить не хочется. Когтевранец тормозит посреди коридора и оборачивается. Бай Лу выглядит не просто сердитой, она становится похожа на разъяренную фурию. И все это гневное миниатюрное великолепие несется к нему, расталкивая других учеников, с упорством, достойным бладжера.

– Тебе-то от меня что надо? – обреченно вздыхает Сяо Чжань, на полном серьезе думая, что, если еще хоть кто-нибудь захочет прочитать ему нотации, он точно переедет жить в Выручай-комнату.

– Разговор есть, – девушка поудобнее перехватывает свою сумку с учебниками, даже на вид тяжелую, и в голову невольно прокрадывается мысль, что такой наверняка будет больно получить по лицу или самому нежному месту. Когтевранец тяжело сглатывает и коротко кивает.

– Весь внимание, – мимо проносятся первокурсники, и Сяо Чжаню тоже хочется вот так же сделать ноги подальше от этой жуткой девушки, кажется, решившей изводить его каждый раз, если у них с Ван Ибо что-то идет не так.

– Ты дважды заступился за Ибо. Почему? – ладно, такого варианта развития событий он точно не ожидал. Когтевранец поворачивает к Бай Лу голову и озадаченно хмурится.

– Тебе какая разница? – подумаешь, заступился. Просто Сяо Чжаня раздражают все эти заносчивые придурки, пытающиеся повысить свою самооценку за счет других людей. Ладно, возможно, его просто бесил тот факт, что кто-то лезет к Ван Ибо. И контекст не сильно имел значение. Сяо Чжаня в равной степени раздражали и задиры, и те настырные девчонки, которые трогали или буквально вешались на слизеринца. Ух, как же они его бесили. И Ван Ибо бесил тоже, потому что поползновения девушек не пресекал, улыбался, а потом еще на когтевранца смотрел с насмешкой и читаемым между строк вызовом, мол, видишь, это все потому, что ты нерешительный неудачник.

– Я его подруга, – вырывает Сяо Чжаня из мыслительной агонии Бай Лу, скрещивая руки на груди. Выглядит это не угрожающе, а скорее смешно с ее ростом. Но когтевранец не смеется, ему не до того. – И мы оба прекрасно знаем, что с ним происходит сейчас, – то, что происходило, кстати, немного смахивало на цирк. Они друг на друга не смотрели, не общались и вообще делали вид, что не знают друг друга. Но если их взгляды все же сталкивались, притяжение становилось настолько сильным, что Сяо Чжаню приходилось несколько раз спасаться бегством, настолько был велик соблазн подойди, заговорить, прикоснуться. Но до тех пор, пока когтевранец не разберется в себе, это оставалось для него под запретом. – Если ты его обидишь...

– А что, были прецеденты? – скептично выгибает бровь Сяо Чжань, начиная раздражаться. Вот только агрессивной лучшей подруги, защищающей чувства лучшего друга ему тут не хватало. Знал бы заранее, позвал бы Эмму. У девчонок куда лучше удается выяснять отношения, он в этом несилен. Они куда более жестокие иногда, чем парни. Еще и зрелище выходит эпичным, ну там, с заклинаниями, угрозами, иногда драками. Любо-дорого смотреть.

– Как же ты меня бесишь, – по слогам цедит Бай Лу, смеряя Сяо Чжаня хмурым взглядом.

– Поверь, это взаимно, – кивает он ей. Все эти окололичные разговоры с угрозами ему уже порядком поднадоели. В последнее время они слишком часто видятся. Если учесть, что при этом никто из них не скрывает своей неприязни, все это попахивает каким-то мазохизмом.

– Ибо не знает, что я пошла тебя искать, – наконец, переходит к сути дела Бай Лу. Она говорит настолько тихо, что Сяо Чжаню приходится подойди ближе и склониться, чтобы разобрать ее слова. – И не знает, что я знаю. Но он на тебя так смотрит, что только слепой не догадается, – гриффиндорка окидывает его оценивающим взглядом, недовольно кривится и добавляет: – Или ты, – Сяо Чжань не обижается, у него действительно большие проблемы с пониманием намеков. Он вот в упор не видел, что Ван Ибо ему симпатизирует и что, в общем-то, симпатия эта взаимная. – Я предупреждаю, если ты собираешься разбить ему сердце, держись от него подальше, начиная с этой минуты, – Сяо Чжань обводит скучающим взглядом коридор, переминается с носка на пятку, поправляет ремень сумки на плече и смотрит на Бай Лу, слегка приподнимая бровь.

– Это все? – сухо интересуется он, не особо вслушиваясь в поток угроз. Какой ему от них толк, если когтевранец для себя уже все решил?

– Все, – немного растерянная его реакцией, после секундной заминки отвечает Бай Лу.

– Тогда я пошел, – Сяо Чжань коротко кивает ей в знак прощания и возобновляет свой путь до класса Зельеварения.

– Ты не ответил, – слышит он за спиной недовольный голос девушки.

– Потому что сначала я отвечу ему, – даже не обернувшись, произносит Сяо Чжань. – Вставай в очередь.

Февраль 2023 г.

День Святого Валентина в Хогвартсе имел свои плюсы и минусы. Замок заметно преображался, кругом расцветали заколдованные цветы, то и дело на головы сыпались конфетти, в воздухе витали бумажные сердечки-валентинки с крыльями, переливаясь всеми оттенками розового и красного и разнося любовные послания. Одним словом, в школе царила атмосфера романтики и влюбленности. Плюсом это могли считать те, кому было с кем праздновать. Остальные с кислыми минами шатались по коридорам или запирались в стенах библиотек, гостиных, в любом месте, где раздражающие слащавые парочки не мозолили глаза своими счастливыми лицами. А еще в этот день у всех учеников был выходной, и можно было сменить школьную форму на повседневную одежду и выбраться в Хогсмид на свидание со своей второй половинкой.

Сяо Чжань считает, что проводить матч в день Святого Валентина это кощунство. Он и так был на нервах из-за того, что собирался ответить на чувства Ван Ибо, так еще и квиддич. Двойной изматывающий стресс, которому нет конца и края. Игра для него проходит как в тумане, и даже факт победы ни капли не успокаивает нарастающую с каждой секундой дрожь, пока Сяо Чжань ищет слизеринца по всему замку. Поиски не увенчиваются успехом, и когтевранец, расстроенный и сбитый с толку, после долгих уговоров Грега решает выбраться с ним в Хогсмид. Всего на полчаса, выпить сливочного пива, не более. Друг буквально сияет радостью от этого и всю дорогу без умолку болтает о том, как он рад победе Когтеврана. Это был честный бой, насыщенный опасными моментами, из которых сокомандники Сяо Чжаня выкрутились просто блестяще.

Он ежится под порывами сильного ветра, жалея, что не прихватил шапку, кутается носом в шарф, и слушает Грега вполуха, пребывая в скверном расположении духа. Ничего ужасного не произошло, просто Ван Ибо куда-то запропастился. В день Святого Валентина. Возможно, даже с кем-то пошел на свидание. Да ну какого черта? Почему ему так не везет именно сегодня? О Мерлин, а что если слизеринец и вправду все-таки устал ждать и сдался под натиском одной из тех настырных девчонок? Сяо Чжаню что, придется отбивать Ибо у какой-то коротышки?

Пальцы нащупывают в кармане небольшую подарочную коробку с «Помадкой» из патоки, которую он планировал подарить ему. Варианта просто отойти в сторону когтевранец даже не рассматривает. Еще чего. Это его слизеринец, пусть найдут себе другого. Сяо Чжань не собирается так просто сдаваться после того, как принял очень важную часть себя и свои чувства, что далось ему с огромным трудом, между прочим. Но все равно это кажется... несправедливым что ли. Почему после преодоления одной проблемы должна обязательно появиться другая? Что это за такой дурацкий круг несчастий?

Грег словно и не замечает его дурного расположения, продолжая без умолку щебетать, пока когтевранец рассеянно скользит взглядом по толпе учеников, то и дело попадающихся им на глаза на главной улице. Они выглядят такими счастливыми, что аж тошно. Ну почему все плохое случается именно в день Святого Валентина? За что? Не то чтобы Сяо Чжань был фанатом этого праздника, но еще с утра его сердце буквально пело и трепетало от волнения в предвкушении заветной встречи. Он не спал полночи, подбирая слова, с утра едва не проспал из-за этого и ликовал, убегая из раздевалки после матча. И в итоге что? Где его заветный приз, а?

А потом на глаза попадается знакомая зеленая макушка, и Сяо Чжань едва не спотыкается. Их взгляды пересекаются, и время словно замедляет бег. Ван Ибо останавливается как вкопанный, тоже заметив его. На короткое мгновение у когтевранца перехватывает дыхание, звуки окружения приглушаются, оставляя наедине с грохотом пульса в ушах. Слизеринец смотрит в ответ и тяжело сглатывает, замирая в нерешительности, словно не знает, можно ли ему подойти. Его, такого ранимого, робкого и грустного, невыносимо сильно хочется обнять, крепко сжав в объятьях. И Сяо Чжань поддается этому порыву, чувствуя, как сердце заходится в груди словно сумасшедшее, а руки немного подрагивают от желания прикоснуться. Он идет к нему, не глядя на учеников вокруг, даже позабыв о друге, что маячит где-то у него за спиной, с трудом сдерживаясь, чтобы не переключиться на бег. Для когтевранца сейчас не существует никого, кроме Ван Ибо, чьи глаза в удивлении расширяются, когда парень все понимает.

И именно в этот момент перед ним вырастает Миранда Эббот, загораживая вид на слизеринца. Сяо Чжань едва не кричит возмущенно вслух, ощущая, как от досады неприятно тянет в районе солнечного сплетения. Ну вот что ей стоило подойти немного позже, а? Ох, как же он сейчас был на нее зол. Девушка неуверенно улыбается, смутившись под его строгим взглядом, и тихо произносит:

– Мы можем поговорить? – и видимо замечая, как Сяо Чжань колеблется с ответом, добавляет: – Обещаю, я не займу много времени, – он все же нехотя кивает, уже догадываясь, о чем пойдет разговор.

Они сворачивают с главной тропинки и еще какое-то время петляют между деревьев. Когтевранец искренне надеется, что найдет обратную дорогу. Кто знает, как отреагирует Миранда на отказ. Ему не улыбается блуждать по Запретному лесу весь день и быть съеденным одним из местных обитателей. Наверное, все же следовало поговорить с девушкой раньше, объяснить, что между ними точно ничего не получится, но он был так занят анализом собственных чувств, что совершенно упустил из виду без конца флиртующую с ним однокурсницу.

– Я давно хотела сказать это, – первой заговаривает Миранда, доставая из сумки небольшую коробку конфет. Ну вот, началось. – Ты очень нравишься мне, Сяо Чжань. Ты такой чудесный человек, очень отзывчивый, милый, мне с тобой так хорошо, что я каждый раз забываю обо всем. И я бы хотела встречаться с тобой, – а потом, явно пользуясь тем, что когтевранец не ожидает подвоха, она быстро преодолевает расстояние между ними и целует его. Сяо Чжань испуганно вздрагивает и поспешно отстраняется, удерживая девушку за плечи на расстоянии от себя. Сердце, едва успокоившееся, снова колотится как сумасшедшее, угрожая сломать ребра. А еще он неожиданно понимает, что совершенно ничего не почувствовал при поцелуе. Это было совсем не так, как с Ван Ибо, чьи даже мимолетные прикосновения вызывали во всем теле дрожь. Это было... никак.

– Извини, но я не могу принять твои чувства, – глядя однокурснице в глаза, твердо отвечает он, не желая обманывать. – Ты чудесная, Миранда, правда, но я влюблен в другого человека, и мне не нужен никто другой, кроме него. Не обижайся, – уголки губ Миранды опускаются, а в следующий момент в глазах мелькает вспышка раздражения.

– Слышал? Можешь не пытаться. Он уже в кого-то влюблен, – говорит она ему куда-то за плечо. Сяо Чжань оборачивается и видит Ван Ибо собственной персоной. Тот прожигает обоих своим жутким темным взглядом, прячет руки в карманы, но совершенно никак не реагирует на слова Миранды, что убирает шоколад в сумку и уходит, оставляя их одних. Он на секунду смущается, размышляя над тем, как давно слизеринец тут стоит и как много успел увидеть. Ему не стыдно за свои слова, потому что они являются правдой, и за поцелуй тоже, потому что не ответил на него. Но Сяо Чжань чувствует, как щеки заливает жар смущения из-за того, что Миранда, оказывается, знала о чувствах Ван Ибо. Знала и сделала это специально. Но зачем? Чтобы задеть побольнее, устранить соперника? Вот же дрянь.

– Чего не взял ее конфеты? – подходя ближе, с издевкой в интонации интересуется Ван Ибо. – Она красивая, – холодным как лед и полным равнодушия голосом добавляет он следом. Его взгляд, острый как бритва, пронзает насквозь, вспарывая грудную клетку и добираясь до сжавшегося от нехорошего предчувствия сердца.

«Ты тоже. Тоже красивый. Самый красивый, кого мне доводилось видеть», – хочет сказать Сяо Чжань, но язык будто прилипает к нёбу, словно кто на него наложил Обезъяз. Зная способности Ибо к невербальным заклятьям, это мог быть и он, но явно не в этот раз. Слизеринец как-то весь сдувается и становится ужасно грустным, когда молчание затягивается. Он поворачивается, чтобы уйти, и Сяо Чжань, едва не задохнувшись от страха из-за такой перспективы, резко дергает его за рукав куртки на себя, а потом целует. Сначала это просто нелепое прикосновение, настойчивое и отчаянное. Когтевранец даже боится, что его сейчас оттолкнут, заявив, что не желают иметь с ним ничего общего. Но Ван Ибо тут же перехватывает инициативу, крепко обнимая за талию и буквально вжимая в себя.

У Сяо Чжаня на секунду сбивается дыхание, а тело пронзает дрожью от этой жесткой хватки. Или все дело в новом порыве ледяного ветра? Ему уже плевать. Ван Ибо обнимает Сяо Чжаня пылко и одновременно бережно, как самый дорогой в волшебном мире артефакт. Он тихо стонет, когда слизеринец все-таки целует в ответ импульсивно и страстно, и целиком отдается этому поцелую, плавясь под его напором. Губы у Ибо холодные и обветренные. Наверняка опять кусал их от сильного волнения и переживаний. И, конечно же, совсем позабыл о бальзаме. Но Сяо Чжаню нравится даже это. Он прячет замерзшие пальцы в вырезе толстовки, торчащей из куртки, согревая их о горячую кожу шеи, и тихо хихикает, слыша возмущенное мычание. В отместку Ван Ибо слегка кусает его за нижнюю губу, а затем проникает своим языком к нему в рот, лаская нёбо, касаясь кромки зубов и, наконец, сплетаясь с языком когтевранца. От этого прикосновения знакомо теплеет в низу живота, а тело наполняется легкостью. Сяо Чжань буквально горит под натиском поцелуев и тихо хнычет, ласково оглаживая пальцами волосы на загривке Ибо.

– Значит ли это, что ты разобрался? – нехотя оторвавшись от него, спрашивает слизеринец, пытаясь восстановить дыхание. Он смотрит на него внимательно и требовательно, но в глубине глаз все равно плещутся неуверенность и страх. Словно Ван Ибо боится, что ошибся, что понял все неправильно. Что это просто мимолетный порыв, который ничего не значит, и Сяо Чжань влюблен в другого. Но разве можно любить кого-то другого, когда есть он?

– Да, – быстро-быстро кивает когтевранец, облизывая зацелованные губы. – Определенно да, – черт, тело буквально наполняется легкостью, когда Сяо Чжань произносит это вслух. Он даже и не подозревал, насколько сильно его тяготило молчание. Но сейчас, когда Ван Ибо обо всем знает, хочется смеяться от облегчения. И целоваться. Да, определенно много целоваться.

– И это значит? – подталкивает его к продолжению слизеринец, краснея кончиками ушей и явно желая добиться полного признания. Такой нетерпеливый и очаровательный.

– Это значит, – шепчет Сяо Чжань, оставляя короткий поцелуй у него на носу. – Что я, – поцелуй в щеку, – кажется, – еще один, но уже в другую, – влип в тебя, – следующий достается подбородку, – по уши, – и последний, невесомый, но трепетный и нежный, в губы.

– Это хорошо, – вторя ему, бормочет Ван Ибо, отвечая на поцелуй, а затем смотрит на него своими блестящими и полными счастья глазами и добавляет: – Я тоже, – и они наконец-то целуются по-нормальному, сталкиваются языками и тихо стонут, ошеломленные близостью.

– Не люблю конфеты, – как бы между делом, доверительно сообщает Сяо Чжань, положив ладонь ему на щеку и нежно погладив большим пальцем скулу. Слизеринец довольно улыбается и трется своим носом о его нос, становясь похожим на игривого котенка.

– Я знаю, ты любишь «Перечных чертиков», – и к большому удивлению когтевранца достает из кармана пачку тех самых «чертиков». Благодаря необычной остроте вкуса из-за перечной мяты в составе, их могли есть далеко не все. Но он, как главный любитель необычного, просто обожал эти конфеты.

Сяо Чжань не может сдержать глупой улыбки при виде их, чувствуя, как щекочет грудь от волны восторга, заполняющей легкие. Это было так в духе Ван Ибо: постоянно препираться с ним, дразнить, но запомнить его любимые лакомства. Просто невозможный человек. Лицо вспыхивает жаром смущения, когда слизеринец протягивает ему «Перечных чертиков», а все тело затапливает теплом. Черт, это настолько мило, что мысленно он пищит, как безнадежно влюбленный идиот, и едва не задыхается от переполняющей его нежности. Когтевранец поднимает глаза на Ибо, который выглядит слегка надутым и смущенным, и тянется к нему для короткого благодарного поцелуя, конечно же, принимая предложенное угощение.

– Будешь моей змейкой, гэ? – выпаливает на одном дыхании слизеринец, следом доставая из кармана еще и упаковку желатиновых червячков.

– Какой же ты засранец, – с притворным недовольством вздыхает Сяо Чжань, едва сдерживая рвущийся наружу смех. Ван Ибо даже тут не удержался от тупой шутки, которую могут понять только они. Кажется, у него не было шансов не влюбиться, да? Он вспоминает, что у него, вообще-то, тоже есть, что предложить слизеринцу, и тянется за коробочкой с «Помадкой», а затем отдает ее опешившему парню. Ван Ибо растерянно смотрит на угощение, а затем поднимает недоверчивый взгляд на когтевранца и расплывается в глупой улыбке, когда понимает, что на его чувства отвечают взаимностью. – Конечно же, я буду твоей змейкой, диди, – нежно улыбается ему Сяо Чжань и испуганно пищит, когда Ван Ибо сгребает его в объятья. Он хрипит возмущенно, едва не задыхаясь от крепкой хватки, но даже не предпринимает попытки вырваться. Если бы была возможность, когтевранец навсегда остался бы здесь, в этом моменте, обнимая парня в ответ. – Черт, – неожиданно спохватывается Сяо Чжань, хлопая себя по лбу. – Я совсем забыл про Грега!

Его затапливает волной стыда, и хочется провалиться сквозь землю. И как он мог забыть про своего друга? Какой ужасный, ужасный поступок. Они же договорились вместе выпить сливочное пива. То есть все это время, пока Сяо Чжань тут миловался с Ван Ибо, Грег ждал его на том самом месте, где они расстались из-за Миранды? Нужно срочно вернуться назад и объясниться. Гриффиндорец поймет, сам же видел, там нельзя было отказаться от разговора. Сяо Чжань пытается выпутаться из объятий, чувствуя накатывающие волны паники, однако Ибо не дает, обнимает сильнее и обиженно сопит на ухо.

– Вот и не вспоминай про него сейчас, – тычась носом ему в шею, бурчит слизеринец, явно недовольный упоминанием имени другого парня в текущей ситуации.

– Я просто обещал сходить с ним в «Три метлы».

– Не волнуйся, – заверяет его Ибо, оставляя смазанный поцелуй за ухом. – Я уже доходчиво ему объяснил, что он может идти без тебя, – мысленно когтевранец весь холодеет. Это что же он ему там наговорить успел, а главное когда? И с Грегом умудрился поболтать, и их с Мирандой подслушать, ну просто поразительное умение быть в нужном месте в нужное время.

– Ты что? – Сяо Чжаню все же удается немного отодвинуть от себя слизеринца, чтобы заглянуть ему в глаза. Однако тот сразу же отводит взгляд, явно смутившись, и закусывает губу, наверняка понимая, что поступил не совсем верно. Когтевранец его не осуждает, конечно, да и вряд ли когда-нибудь станет, но такая ревность немного сбивает с толку.

– Гэ, – жалобно тянет Ван Ибо, беря Сяо Чжаня за руки и переплетая их пальцы. Это очень коварный ход. Во-первых, когтевранец любит прикосновения, во-вторых, ладони у слизеринца горячие, и большие, и от их тепла кожа покрывается мурашками. Приятно. Хочется закутаться в это тепло целиком, влезть в куртку Ибо и стоять до темноты, обнявшись. А еще эта разница в размерах заставляет почему-то краснеть. Собственные ладони на фоне ладоней слизеринца кажутся меньше, хоть и ненамного, и из-за этого Сяо Чжань испытывает необъяснимый трепет.

– Диди, – требовательно звучит в ответ. Ван Ибо тяжело вздыхает, недовольно дует губы и нехотя отвечает:

– Он хотел пойти за вами с Мирандой. Я его остановил и объяснил, что парочкам мешать нехорошо, он скривил недовольную рожу и ушел. Вот и все, – равнодушно пожимает плечами слизеринец.

– То есть ты обманул его, чтобы самому пойти за мной? – поражаясь чужой наглости, уточняет Сяо Чжань.

– А ты хотел, чтобы тут вместо меня был он? – скептично выгибает бровь Ибо, и его глаза тут же опасно темнеют.

– Что? Нет, я искал тебя после игры. Весь Хогвартс обошел, а тебя нигде не было.

– Я не знал, – взгляд слизеринца смягчается от этих слов. Он тянет Сяо Чжаня за руки на себя и снова обнимает, уложив подбородок ему на плечо. – Решил поддаться на уговоры друзей и пойти развеяться.

– Я бы все равно нашел тебя, – успокаивающе погладив Ван Ибо по спине, заверяет когтевранец. – Не сегодня, так завтра, – и искал бы снова и снова, пока не нашел и не объяснился. Теперь это уже в прошлом и кажется таким далеким и нелепым, однако Сяо Чжань все равно рад, что им удалось прояснить это.

– Гэгэ настолько настойчивый, – не скрывая восхищения в голосе, буквально мурчит слизеринец, ласково потираясь кончиком носа о его щеку и оставляя на ней едва уловимый чмок. Ну точно большой игривый кот.

– В том, что мне нравится, всегда, – согласно кивает Сяо Чжань, на секунду прикрывая глаза от удовольствия, и Ван Ибо не выдерживает и подается вперед, снова вовлекая его в поцелуй. В этот раз они целуются довольно небрежно и грязно, вылизывая друг другу рты и сплетаясь языками. Сердце в груди буквально трепещет от этой близости и поет. Грудная клетка наполняется жаром, которого оказывается настолько много, что он распространяется по всему телу, скапливаясь в животе и отдаваясь приятным тянущим ощущением в паху.

– Ты ужасно целуешься, – больше из вредности и желания подразнить, бормочет Сяо Чжань парню в губы.

– Ты тоже, – не остается в долгу Ван Ибо, гадко ухмыляясь. – Просто нужно больше практики, – он многозначительно приподнимает брови, с нажимом ведя от лопаток до талии и оставляя свои большие ладони там, чтобы притянуть к себе ближе, вжаться грудью в грудь и поймать губами тихий вздох.

– Какое совпадение, у меня свободен весь вечер, – томно шепчет Сяо Чжань, не позволяя себя поцеловать. – Как насчет сейчас?

– Отлично, я в деле, – тут же соглашается слизеринец и целует снова.

Они целуются до тех пор, пока не замерзают окончательно так, что зуб на зуб не попадает, и решают все же вернуться в Хогвартс до того, как окончательно стемнеет. Там и целоваться удобнее, и намного теплее, да и нет риска быть погребенными под завалами снега, упавшими с тяжелых веток высокий елей. По пути им на удачу не попадается никто из знакомых. Конечно, пока еще не время обсуждать их дальнейшее будущее, но сейчас, наверное, не стоит афишировать то, что между ними происходит. Лучше сначала разобраться самим, а уже потом объявлять остальным. Счастье любит тишину, да?

Они находят один из свободных классов и вваливаются туда, раскрасневшиеся и глупо улыбающиеся, на ходу стягивая верхнюю одежду. Она остается одиноко лежать на учительском столе, а Сяо Чжань забирается на одну из парт у окна и тянет Ван Ибо на себя, обнимая за затылок. Тот ужасно красивый в своей безразмерной толстовке, в которой, кажется, они уместятся вдвоем. Растрепанный, раскрасневшийся и просто удивительно послушный. Блеск его темных глаз похож на пляшущие огоньки свечей в Большом зале. Личный внутренний костер, который горит, без сомнений, только для Сяо Чжаня. Слизеринца хочется зацеловать, заобнимать, уткнуться носом ему в шею и вдыхать аромат, исходящий от кожи. У когтевранца от него кружится голова.

Ван Ибо устраивается меж разведенных ног, укладывает на них свои большие ладони и слегка сжимает, судя по однобокой ухмылке, наслаждаясь ответной дрожью. Коварный, ужасно коварный слизеринец. А затем Ибо тянется к нему, и мыслей в голове не остается совсем. Их губы в сгущающемся сумраке сталкиваются снова, заполняя тишину помещения тихими вздохами и чмоками.

– Закрой дверь, – шепчет Сяо Чжань, запуская руки под толстовку и оглаживая сетку выступающий ребер сквозь тонкую ткань футболки. Ван Ибо не глядя взмахивает палочкой, запирая ту простым заклятьем, но этого когтевранцу кажется недостаточно. Для особо любопытных не составит особо труда вскрыть его с помощью Алохоморы. Вот это будет для них сюрприз, конечно.

– Не то заклятье, – тихо хмыкнув, Сяо Чжань забирает из пальцев Ибо палочку, которая – во дела – слушается, и шепчет другое заклинание, более сильное. А затем откладывает ее в сторону, чтобы не мешалась. – Вот так, диди, к нам точно никто не зайдет, – вкрадчиво шепчет когтевранец и медленно за шею тянет парня к себе для поцелуя. В этот раз нет совершенно никакой спешки. Они целуются неторопливо, с чувством, наслаждаясь каждым прикосновением. Дразнятся, прихватывая губы зубами, зализывают укусы, соприкасаются языками, трепеща от этой близости, и покрывают невесомыми поцелуями лица. – Если ты еще не понял, – бормочет Сяо Чжань, прикусывая кожу на изгибе шеи, – то ты мне тоже, кажется, вроде как...

– Нравлюсь? – подсказывает Ван Ибо, стягивая с когтевранца белый свитер с высоким горлом, чтобы не мешал оставлять засосы на обнажающихся участках кожи, не скрытых футболкой.

– Нравишься, – согласно кивает Сяо Чжань, зябко ежась от потоков прохладного воздуха. Но изнутри он буквально горит, подставляясь под прикосновения и запрокидывая голову, чтобы было удобнее вырисовывать цепочку поцелуев вдоль линии шеи. Возбуждение медленно закипает в нем, лавой растекаясь по венам, концентрируясь в паху. Становится невыносимо жарко, дыхание учащается, а губы сохнут. Сяо Чжань то и дело облизывает их и шумно дышит, притягивая слизеринца за шлевки на брюках к себе вплотную. Их бедра соприкасаются, и оба не могут сдержать сдавленного стона, разделенного на двоих в поцелуе.

– А я, кажется, в тебя в люблен, – доверительно сообщает Ибо, щекоча дыханием влажные от слюны губы когтевранца.

– Замолчи! – обреченно стонет Сяо Чжань, буквально весь вспыхивая смущением как спичка. Он прячет красное от стыда лицо у слизеринца на груди и обнимает его за талию. – Замолчи, не говори мне! Я сейчас умру от смущения, – или задохнется от того урагана чувств, что буквально душат его изнутри. – Прямо здесь лягу и умру.

– Не умирай, – ладони Ибо утешающе гладят когтевранца по спине, разгоняя по коже волны мурашек. – Я не буду целовать труп.

– Еще бы ты стал, – недовольно ворчит в ответ Сяо Чжань, а затем, задыхаясь от стыда, поддается все же жрущему изнутри любопытству и на пробу потирается бедрами о бедра слизеринца. Тот шипит что-то неразборчивое, впивается пальцами в бока и толкается в отместку более ощутимо, вырывая из него хриплый стон. – Я бы воскрес и доставал тебя до конца твоей жизни этим.

– С призраком я бы точно целоваться не стал, – глаза у Ван Ибо становятся черными, непроглядными. Сяо Чжань в них тонет и совершенно не хочет быть спасенным.

– А кто говорит о поцелуях, эй? Наглый же ты засранец! – вместо ответа слизеринец затыкает его поцелуем, и времени на разговоры совсем не остается. Они трутся друг о друга неумело, чувствуя, как от этих неловких фрикций становится ужасно приятно в низу живота, как множится и разгорается жар, становится концентрированным удовольствие. Сяо Чжань бросает короткий взгляд между их ног и коротко стонет, замечая, как топорщатся их ширинки, как соприкасаются, потираясь друг о друга, и насколько внушителен бугорок Ван Ибо по сравнению с собственным. Невольно вспоминается их прошлогодний разговор на уроке Травологии. Парень тогда шутил про огурцы, а когтевранец ему не поверил. Наверное, зря, потому что размер и вправду впечатляет, даже вот так, без полной картины.

– О чем ты думаешь, Чжань-гэ? – обжигает кожу хриплый шепот слизеринца. Ван Ибо оставляет поцелуй под ухом, и Сяо Чжань, уже плохо соображая, всхлипывает, едва слышно признаваясь:

– О твоем члене.

– Я не врал.

– Я вижу, – ему хочется чего-то большего. Хочется прикоснуться, ощутить пульсацию члена Ибо в своей руке, понять, нравится ли ему это или нет. И он протягивает пальцы, осторожно касаясь его через одежду, очерчивает проступающие линии, оценивая размер. Низ живота отзывается тянущим спазмом, стоит только представить всю эту длину и толщину у себя во рту. Каково это, отсасывать парню, ощущая на языке тяжесть головки? Какая у Ван Ибо смазка на вкус? А сперма?

Сяо Чжань тяжело сглатывает, представив, и закусывает губу, чувствуя, как член заинтересованно дергается под прикосновением. А затем он смелеет и накрывает бугорок ладонью, слегка сжимая. Ибо неожиданно напрягается весь, низко стонет ему на ухо, отчего когтевранец весь покрывается мурашками и заводится только больше, а затем неожиданно для них обоих кончает. Сяо Чжань чувствует на пальцах влагу, задумчиво растирает ее по подушечкам, думая о том, что это чертовски сексуально, и немного отстраняется, кладя вторую ладонь красному от смущения слизеринцу на щеку. Он целует его осторожно в губы, без слов давая понять, что все хорошо, здесь совершенно нечего стесняться, а затем отстраняется и заглядывает ему в глаза, стараясь одним взглядом передать весь тот ураган чувств, что бушует сейчас внутри.

– Так быстро, диди? – хитро улыбается когтевранец, нежно подтрунивая над ним. А потом рука Ван Ибо ложится на пах Сяо Чжаня и осторожно сжимает, ведя по всей длине. Рот приоткрывается в немом стоне, а ноги непроизвольно разъезжаются шире, облегчая доступ. Он жалобно заламывает брови и полузадушено всхлипывает, чувствуя, как заливает жар смущения щеки от пристального голодного взгляда слизеринца, которым тот награждает его, когда начинает ласкать член сквозь ткань тонких брюк.

Становится совершенно не до смеха.

***

– Что с тобой происходит? Скажи мне, – Сяо Чжань испуганно дергается и хватается за сердце. Однажды привычка Эммы подкрадываться незаметно доведет его до инфаркта. Девушка раздраженно закатывает глаза на реакцию друга и опускается на скамью рядом. Ни учебников, ни письменных принадлежностей она с собой в Большой зал не принесла, значит, пришла исключительно поговорить. Спасибо, что без Марка хотя бы. Хотя тот при всем желании не смог бы. После неудачно взорванного котла на Зельеварении его отправили на отработку.

– Я влюблен в Ван Ибо, – надеясь поскорее закончить этот обещающий быть неловким и выматывающим психологический разговор, выпаливает Сяо Чжань на одном дыхании. Скрывать это от друзей он, конечно, не то чтобы не планировал, но уж точно не рассчитывал говорить в ближайшие месяцы. Однако Эмма... Она как клещ, если уж вцепилась во что-то, то точно не отпустит. У когтевранца нет ни времени, ни сил, отбиваться от нее, что-то придумывать и каждый раз сбегать при попытке вывести на откровенные задушевные беседы.

– А, понятно. Я уж думала, случилось что, начала переживать, – тут же теряет к нему интерес подруга, расправляя складки на своей мантии. Сяо Чжань с минуту ошарашенно смотрит на Эмму, а затем не выдерживает.

– И это все? Я тут перед тобой каминг-аут устраиваю, а ты говоришь «понятно»? – едва не задыхается от растерянности он. У него в голове не укладывается такая невозмутимая реакция. Это точно его подруга? Та самая, которая радостно визжала, видя, как кто-то из парней целует другого в щечку в коридоре, и декламирующая свои романы вслух на всю гостиную Когтеврана? А где же поток нескончаемых вопросов из серии «а вы уже целовались?», «а кто из вас сверху?», «ты видел его, ну, член?». Что вообще происходит?

– Я надеялась, ты что-то новое расскажешь, – равнодушно пожимает плечами девушка и тепло улыбается ему, заметив недоумение Сяо Чжаня. – Если ты не понял еще, то вы двое очевидные, – раздраженно закатывает глаза Эмма, ободряюще толкая своим плечом его.

– Очевидные, – на автомате повторяет за ней когтевранец. Очевидные? Для него вот ни черта не было очевидным то, что он влюблен в Ван Ибо, а тот влюблен в ответ. Да как они вообще это все замечают? Ка-а-ак?

– Чжань-Чжань, – снисходительно улыбается ему подруга. – У тебя засос на шее, а еще вчера вечером, когда ты вернулся из Хогсмида, – она сгибает пальцы, имитируя кавычки, давая понять, что никто не поверил в его глупую отмазку. Но ведь Сяо Чжань не врал! Он действительно был в Хогсмиде, а потом вернулся в Хогвартс с Ибо, и... – Твои губы выглядели так, будто тебя настойчиво кто-то за них кусал, ну или ты сосался с апельсином, – когтевранец обречённо стонет, пряча горящее от смущения лицо в ладонях. Боже, это же надо быть настолько идиотом, чтобы не додуматься скрыть очевидные улики. Ладно, в свое оправдание он хотел бы сказать, что был слишком взвинчен и взбудоражен случившимся, а мыслями все еще пребывал в том самом классе, где они с Ибо целовались. А потом не только целовались.

– А вдруг это была девушка? – едва слышно бубнит Сяо Чжань в свои ладони, не отнимая их от лица, и Эмма рядом звонко смеется, привлекая к ним внимание немногочисленных учеников, решивших позаниматься в Большом зале.

– Ну да, конечно, – ничуть не поверив, многозначительно тянет гласные подруга.

– Не веришь?

– Сколько ты знаешь Ван Ибо? – спрашивает она и тут же сама отвечает: – Шесть лет. Скажи мне на милость, он бы дал тебе встречаться с какой-нибудь девушкой? – Сяо Чжань на секунду задумывается, прокручивая в голове все случаи, когда Ван Ибо отгонял от него девушек, включая тот самый, когда просил его не встречаться с Мирандой, и чувствует, как снова начинает краснеть. Какой кошмар, и как он раньше не понял?

– А-а-а-а-а, – беспомощно тянет когтевранец, едва не сползая под стол от душащего изнутри смущения. Боже, как неловко-то. Неужели он настолько недалекий? Как можно было не понять, что Ван Ибо делал все это отнюдь не из вредности?

– Ага, – соглашается с ним Эмма и бросает взгляд на вход в зал. – А вот и любовь всей твоей жизни, – Сяо Чжань тут же вскидывает голову и смотрит туда, куда показывает подруга, чувствуя, как внутри него все наполняется волнением и нежностью. А потом их взгляды встречаются, и на губах появляется максимально идиотская улыбка, которая тут же слетает, когда когтевранец слышит: – Видел бы ты свое глупое лицо, – хихикает рядом Эмма, и приходится отвлечься на подругу, чтобы отвесить ей шлепок по плечу, от которого девушка ловко уворачивается, вспархивая со скамьи. – Ухожу-ухожу, голубки, не буду мешать, – когтевранец с краснеющими щеками прячет взгляд в своем учебнике, стараясь не показывать в полной мере своей заинтересованности в том, что Ван Ибо идет к нему. Но сердце колотится в груди так быстро, что кажется, еще чуть-чуть, и оно выпрыгнет и поскачет прямо к ногам слизеринца.

Тот без приглашения или даже приветствия садится рядом, настолько близко, что кто-нибудь, решивший посмотреть на них сейчас, даже удивился бы. Чтобы соперники так тесно сидели друг к другу? Нонсенс какой-то. Ибо неторопливо достает из своей сумки письменные принадлежности, учебник, свитки, стараясь создавать как можно меньше шума, а затем открывает книгу и погружается в чтение. Сяо Чжань опускает на скамью руку, чувствуя, как та слегка дрожит от волнения. Ему это кажется такой рискованной авантюрой, что внутренности сжимаются от страха. И непонятно, что тому причиной: боязнь, что слизеринец не поймет намека или что кто-то заметит. Щеки по-прежнему горят и наверняка красные из-за обуревающего его смущения.

Проходит, кажется, целая вечность, прежде чем Ван Ибо накрывает ладонь Сяо Чжаня своей, сжимая аккуратно, но уверенно, и по телу разливается кипящей лавой жар на пару с восторгом. Он поджимает губы, чтобы сдержать глупую улыбку, и бросает на парня короткий взгляд. Тот внешне выглядит невозмутимым, но в книгу смотрит с абсолютно отсутствующим выражением на лице, а уши, начиная от кончиков и заканчивая мочками, красные от смущения. Сяо Чжань аккуратно, миллиметр за миллиметром, расставляет пальцы, давая Ибо возможность переплести их со своими, и тот реагирует тут же, слегка сжимая их, отчего сердце сладко екает в груди. Боже, это такая невинная мелочь, но как же от нее становится хорошо. Есть что-то невероятно милое в том, чтобы вот так заниматься вместе, держась за руки, скрытые от любопытных глаз под столом.

Когтевранец переворачивает страницу учебника, поняв, что не делал это слишком долго, а затем снова украдкой смотрит на своего соседа, замечая, что взгляд Ибо, неожиданно недовольный и злой, направлен в другой конец зала. Он прослеживает его траекторию и замечает там Грега в компании других гриффиндорцев. Друг, к счастью, в их сторону не смотрит, слишком увлеченный рассказом какой-то эпичной истории, активно машет руками и ярко улыбается. Удивительно, как это еще слизеринец в нем дыру не прожег?

– Мне начинать ревновать, диди? – в шутку интересуется Сяо Чжань, и Ван Ибо тут же поворачивается к нему.

– Нет, гэ, – растерянно облизнувшись, отвечает парень. – Я просто...

– Просто он тебе не нравится, – заканчивает за него когтевранец, понимающе кивая. Плавали, знаем. Он уже не раз замечал эти хмурые взгляды, направленные на Грега, поджатые губы, а еще тот их неловкий разговор, когда Ван Ибо спросил, встречаются ли они. Теперь очень многое из того, что случилось в прошлом, обретает новый смысл. Слизеринец ревновал. Это открытие неожиданно выбивает почву из-под ног, и на секунду становится нечем дышать от переизбытка чувств.

– Он к тебе клеится, – недовольно морщится Ибо, раздувая щеки, словно его в одиночку заставили выдавливать гной из бубонтюбера.

– Да даже если так, – закатывает глаза Сяо Чжань, не в силах сдержать улыбку. – Я уже приклеен к тебе, – в подтверждение своих слов он осторожно гладит большим пальцем ладонь Ибо.

– Замолчи, иначе я тебя сейчас поцелую, – сверкая глазами, с жаром выпаливает едва слышно слизеринец, отчего в животе мгновенно образуется тугой узел ноющего возбуждения, а член заинтересованно дергается. Угроза вполне серьезная, но до чего же соблазнительная. Сяо Чжань, испытывая внутренний трепет и восторг от нее, показывает, что запирает рот на замок и выкидывает ключ, и опускает глаза в учебник.

Читать, к сожалению, получается из ряда вон плохо. Да и как можно, когда рядом сидит твой объект воздыхания, чувства к которому ты только недавно наконец-то понял? Строчки расплываются, а в голову лезут разные мысли. От одних только воспоминаний о поцелуях с Ибо по телу разливается трепет и желание. Они накатывают удушающей волной, полностью завладевая разумом. Сяо Чжань прикрывает глаза и делает глубокий вдох в надежде успокоиться. Бесполезно. За сомкнутыми веками так и встают картинки, как слизеринец прижимается к нему своим твердым угловатым телом, как бережно обнимает во время поцелуя. Как ласкает своими губами его шею...

– Что ты делал тогда на трибунах с Грегом? – пытаясь хоть как-то избавиться от очень ярких воспоминаний, снова заговаривает Сяо Чжань, облизывая пересохшие губы. В зале действительно жарко или это все проклятая реакция его тела на близость слизеринца?

– Пришел посмотреть на тебя, – тут же отзывается Ибо. Когтевранец поворачивает к нему голову и сразу натыкается на теплый ласковый взгляд. Кажется, кое-кто все это время наблюдал за ним вместо того, чтобы изучать заданный материал. Впрочем, слизеринца не за что винить, мысли Сяо Чжаня тоже были только о нем.

– Вы ушли раньше, – напоминает он, весь млея под взглядом Ван Ибо, который слегка сжимает его ладонь, мягко поглаживая подушечками пальцев тонкие фаланги.

– Так получилось, – и что-то в том, как парень облизывает нервно губы и коротко смотрит в сторону стола с гриффиндорцами, наталкивает на определенные подозрения, что все совсем не так однозначно, как тот хочет ему показать. Любопытно.

– Диди.

– Что? – Ван Ибо невинно округляет глаза под предупреждающим взглядом Сяо Чжаня. Бессовестный, очень бессовестный слизеринец. Но он все равно его любит, да. – Клянусь я его не бил, – когтевранец не выдерживает и легко шлепает свободной рукой того по плечу, уже догадываясь, что кроится за этим его «не бил». Наверняка прижал к стенке и угрожал, засранец. И все почему? Потому что приревновал. Да и к кому? К его другу! – Ай, за что? – возмущенно вскрикивает Ван Ибо, потирая ушибленное плечо. На них оборачиваются с соседних столов, и парень тут же тушуется, смущенный излишним вниманием к ним.

– Скажи мне правду, – требует Сяо Чжань, пытаясь вырвать свою руку из крепкой хватки чужих пальцев. В назидание, так сказать, чтобы не врал ему. Но слизеринец сжимает сильнее, не желая отпускать, и поспешно выпаливает все как на духу.

– Я сказал, чтобы он больше не появлялся на твоих тренировках, иначе очень пожалеет об этом. А я проконтролирую, – и дует губы так обижено, словно когтевранец как минимум лишил его любимой сладости. Он, конечно, не ведется на эту манипуляцию, обескураженно качая головой. Подумать только, Ван Ибо угрожал Грегу только из-за того, что тот пришел на тренировку. Детский сад.

– Диди, – в итоге с укором произносит Сяо Чжань, не видя смысла раздувать проблему на пустом месте. Да и зачем? Можно же все решить мирным путем. Например, объяснить слизеринцу, что людям не обязательно угрожать расправой только потому, что они испытывают к нему симпатию. – Нельзя запрещать моим друзьям приходить на мои тренировки. Они могут делать, что им хочется, понимаешь?

– Он мне не нравится! – сверля хмурым взглядом стол гриффиндорцев заявляет Ван Ибо.

– Ну так он и не ходит на твои тренировки, – напоминает ему когтевранец.

– Он ходит на твои и смотрит на тебя, – упрямо поджимает губы парень и возвращает все свое внимание Сяо Чжаню.

– На меня нельзя смотреть? – он в удивлении приподнимает брови, уже откровенно забавляясь этой ситуацией. Уголок губ дергается в попытке сдержать улыбку.

– Ему нет, – категорично заявляет Ибо наверняка из вредности, и Сяо Чжань все-таки смеется, прикрывая рот рукой. В груди разливается тепло при виде надувшего щеки слизеринца. Его так и хочется прижать к себе, обнять покрепче и поцеловать в нос, но приходится ограничиться коротким пожатием пальцев.

– Как скажешь, диди.

Оставшееся время они занимаются в тишине, так и не расцепляя рук.

Когда они случайно сталкиваются на вечернем патрулировании коридоров, Ван Ибо все-таки не выдерживает и затаскивает его в один из пустых классов, чтобы поцеловать. Разумеется, процесс увлекает настолько, что на какое-то время совершенно теряется счет времени. Слизеринец целует отчаянно и жадно, вжимая тихо постанывающего и абсолютно не сопротивляющегося Сяо Чжаня в дверь. Только сейчас, крепко стискивая слизеринца в объятьях, он понимает, насколько соскучился по нему за вторую половину дня. Той короткой встречи в Большом зале оказалось недостаточно, чтобы унять зуд под кожей, и сейчас когтевранец отпускает вожжи, позволяя себе трогать Ван Ибо так, как хотел с самого начала.

– Кажется, я гей, – глубокомысленно заявляет Сяо Чжань, когда они отстраняются друг от друга, чтобы глотнуть немного воздуха.

– Книжек Эммы начитался? – изгибает уголок зацелованных до красноты губ в ухмылке слизеринец, рассеянно скользя большими ладонями вдоль его спины, аккуратно очерчивая пальцами выступающие позвонки. Это ужасно сильно отвлекает. Когтевранец прикрывает глаза, судорожно вздыхая от ощущения разлетающихся по телу колючих мурашек.

– Нет, с тобой нацеловался.

– Вот дела, всё-таки книжки не вредят ориентации, – тихо хмыкает Ван Ибо ему в шею, прихватывая зубами чувствительную кожу за ухом и срывая с губ тихий жалобный стон. Сяо Чжань вцепляется пальцами в его предплечья и откидывает голову на дверь, открывая больше места для поцелуев. Он буквально пылает изнутри и дрожит каждый раз, как пальцы слизеринца крепче сжимаются на талии, посылая волны острого возбуждения прямо в низ живота. Это совершенно невинное с виду прикосновение заставляет инстинктивно толкаться бедрами вперед, потираясь о пах Ван Ибо, чье возбуждение уже довольно очевидно упирается в него.

– В отличие от тебя.

– В отличие от меня, – согласно кивает слизеринец, втягивая его в новый поцелуй, медленный и чувственный. Из головы разом вылетают все мысли, которыми была забита голова весь день. В ней не остается ничего, кроме крутящегося на повторе имени, которое он неосознанно произносит вслух сбитым шепотом прямо Ван Ибо в губы.

После того, как первая волна возбуждения немного отпускает, они устраиваются лицом к лицу, сплетаясь ногами и руками, на ветхом небольшом диванчике, который не заметили, когда только ворвались в класс. Ничего удивительного в этом нет, хорошо хоть додумались запереть дверь, а то было бы очень неловко столкнуться с кем-то из учителей, которые также совершали обход по замку вместе со старостами факультетов. К слову, им и здесь оставаться надолго было чревато, поэтому времени наедине друг с другом оставалось катастрофически мало.

– Как давно ты... ну... – Сяо Чжань краснеет, неопределенно поведя плечом в надежде, что Ван Ибо поймет, о чем именно он хочет у него спросить.

– Не знаю, я так и не понял, – слизеринец, конечно же, понимает. Иначе и быть не может. – Наверное, с прошлого года? Мы перестали драться, ты даже иногда был милым.

– Я всегда милый, – высокомерно вскинув подбородок, с уверенностью заявляет когтевранец. Ему неоднократно говорили это и учителя, и другие ученики, наверное, поэтому так велико оказывается его возмущение, когда Ибо, криво усмехаясь, спрашивает:

– В какой Вселенной?

– Во всех!

– Вот уж вряд ли, – с сомнением тянет слизеринец и хохочет, получая ощутимый шлепок в грудь. Ван Ибо тут же перехватывает руку Сяо Чжаня и прижимает к своему сердцу, а затем откидывается на подголовник дивана, буквально вынуждая лечь на него сверху. Когтевранец, затаив дыхание, подчиняется. Он нависает над ним, опирается рукой на спинку дивана и заглядывает парню в глаза, растерянно облизываясь. Оказавшись в такой компрометирующей позе, обмениваться взглядами выходит гораздо труднее и в сто крат волнительнее. Ибо смотрит на него с щемящей нежностью и ободряюще улыбается, поглаживая успокаивающими движениями по спине.

– Ты моей милоты не заслужил, потому что ты язва бесючая, – хрипло заявляет Сяо Чжань, с большим трудом продолжая вести спор. Он, если честно, уже начинает забывать, из-за чего тот возник, отвлекаясь на губы, слизеринца, которые парень, словно невзначай, медленно облизывает.

– Да ты тоже не ласковый пушин, знаешь ли.

– Что? – задохнувшись от такой наглости, восклицает когтевранец. – Да я самый ласковый пушин в мире!

– Ну нет, – с сомнением тянет Ван Ибо, окидывая его оценивающим взглядом.

– Да, – упрямо поджав губы, хмурится Сяо Чжань.

– Нет, – ничуть не впечатлившись, продолжает возражать слизеринец.

– Да.

– Нет.

– Да, – с нажимом повторяет когтевранец и возмущенно мычит, когда его наглым образом затыкают поцелуем. Разумеется, теперь уже ни о каком споре не может быть и речи. Сяо Чжань весь размякает, превращаясь в желе, и ложится на Ван Ибо сверху, с упоением целуя в ответ и чувствуя, как вокруг талии оборачиваются чужие руки, крепко сжимая. – Ты теперь всегда меня так затыкать будешь? – бормочет он, устраивая голову у него на груди и вырисовывая на ней пальцами замысловатые узоры.

– Мгм, – согласно мычит слизеринец, зарываясь носом ему в волосы и оставляя на макушке короткий поцелуй. – Очень действенный способ, мне нравится.

– Мне тоже, – чувствуя, как по телу растекается умиротворение, доверительно сообщает Сяо Чжань. – И ты мне нравишься. А может, и не только нравишься. Я еще не решил, что больше: я влюблен в тебя или ты меня бесишь.

– Ты влюблён в меня и поэтому бесишься, – хохотнув, предлагает свой вариант Ибо. Когтевранец поднимает голову от груди и хитро щурится, глядя ему в глаза.

– Какого размера твое эго? – интересуется он.

– Размером с твою любовь ко мне, конечно же, – с уверенностью заявляет слизеринец, и Сяо Чжань обреченно стонет, пряча горящее в смущении лицо у него на груди. Невозможный, просто невозможный человек. Ван Ибо крепче стискивает его в своих объятьях, будто желая задушить, и неожиданно довольно тихо произносит: – Гэ, я должен тебе кое-что сказать.

– Что? – поплыв от жара тела под собой, рассеянно бормочет Сяо Чжань, наслаждаясь этой близостью.

– В общем, Патронусы бестелесны, – до него не сразу доходит смысл сказанного. Он поначалу даже не понимает, при чем тут вообще Патронусы, они же вообще говорили про другое сейчас. А потом до когтевранца доходит. Патронусы. Бестелесны. Сяо Чжань замирает в ступоре и медленно слезает с Ван Ибо, выпрямляясь на своем месте.

– То есть ты хочешь сказать, – пытаясь переварить полученную информацию, уточняет он, – что твой Патронус просто спал у меня на груди?

– Он должен был доставить тебе мое признание, – потупив взгляд, признается Ван Ибо, неожиданно краснея не только ушами, но и щеками. Сяо Чжань едва не пищит от умиления, видя эту картину, а потом задыхается от восторга, переварив сказанное.

– И ты столько времени молчал? – когтевранец поднимается с дивана, чувствуя острую потребность подышать свежим воздухом. Мерлин, стыд-то какой. Он все это время думал, что это сделал с ним Ван Ибо, а это, черт побери, был просто сон. Ужасно реалистичный, пошлый сон! А ведь Сяо Чжань еще и слизеринца умудрился обвинить в том, что кончил. Какой ужас.

– Пытался отойти от шока, что ты занимался во сне сексом с моей змеей, – раздается у него за спиной наполненный весельем голос парня. Тот подходит к нему вплотную и прижимается своей грудью к его лопаткам, обнимая руками поперек живота. Колени тут же знакомо слабеют, когда хватка становится сильнее. – Представляешь, гэ, – доверительно шепчет Ибо ему на ухо, – затаскивает меня в пустой класс парень, в которого я влюблен, а затем заявляет, что у него был секс в моим Патронусом. Это было весьма неожиданно, – смущение на лице слизеринца сменяется самодовольством, и вот теперь приходит очередь краснеть Сяо Чжаню.

– Замолчи, – шипит он на него, тыча локтем ему под ребра. – Это звучит ужасно во всех смыслах.

– Ну, зависит от того, про какую змею говорить, – даже и не думает прекращать глумиться тот.

– О Мерлин, заткнись, – вымученно стонет Сяо Чжань под икающий гогот Ван Ибо, прижимающегося к нему только теснее, и пытается отмахнуться от него рукой. А потом оба замирают, слыша в коридоре взволнованные голоса.

– Слышал уже новость? – произносит девушка, останавливаясь аккурат рядом с их дверью.

– Какую? – во втором голосе когтевранец узнает Теренса Хиггса, ловца команды Пуффендуя по квиддичу.

– Миранду Эббот кто-то столкнул с лестницы около часа назад, – от этих слов внутри Сяо Чжаня что-то тревожно сжимается. Его будто окатывает ледяной водой, Ван Ибо позади него тут же каменеет.

– Ты серьезно?

– Да, к счастью, это было уже ближе к первому этажу, так что она отделалась только переломом лодыжки.

– Она видела, кто это сделал?

– Нет, ее оглушили заклятьем перед тем, как столкнуть, – Сяо Чжань поворачивает голову назад, обмениваясь с Ван Ибо одинаково встревоженными взглядами. Кому вообще понадобилось оглушать Миранду и толкать с лестницы? Кому она могла насолить настолько, чтобы ей захотели причинить вред? Что за чертовщина творится в этой школе?

– Но почему она? – словно читая его мысли, произносит Теренс.

– Я не знаю, но портреты на стенах говорят, что это сделал ученик из Слизерина. Учителя сейчас проверяют все коридоры школы в поисках виновника. Думаю, учеников точно будут опрашивать.

– Вот мерзавец. Пошли отсюда поскорее, а то и нам влетит, что мы не в спальнях, – голоса постепенно удаляются, оставляя парней наедине с роем разрозненных мыслей.

– Это не я, гэ, честно, – первым нарушает молчание Ван Ибо, и голос его звучит жалобно и тоскливо. Сяо Чжань тут же разворачивается в кольце из рук и берет в ладони лицо слизеринца, заглядывая ему в глаза.

– Диди, включи мозги, мы с тобой целовались здесь чуть ли не весь прошедший час, а ее столкнули с лестницы больше часа назад. Нужно уметь перемещаться во времени, чтобы столкнуть Миранду между первым и вторым этажом, а потом переместиться ко мне на шестой. Это и не мог быть ты, – успокаивающе погладив парня подушечками пальцев по щекам, произносит он. – К тому же, в школе не один слизеринец учится, да и там было достаточно портретов, чтобы запомнить личность нападавшего. Но, для справки, я даже не подумал на тебя, – на всякий случай добавляет Сяо Чжань, оставляя короткий поцелуй у парня на губах.

– Правда? – жалобно заламывая брови, с надеждой переспрашивает Ван Ибо, словно не до конца уверенный в том, что никто не обвиняет его.

– Из нас своих змеюка я, забыл? – напоминает ему когтевранец, мягко улыбаясь.

– Мгм, – согласно мычит тот, прикрывая глаза и ластясь о ладони Сяо Чжаня. – Очень красивая змеюка. Каждый раз теряю голову при виде тебя.

– О нет, замолчи, – вымученно стонет когтевранец, чувствуя, как к щекам приливает жар. – Перестань вгонять меня в краску.

– Самый красивый, гэгэ, – не унимается Ван Ибо, и Сяо Чжаню приходится заткнуть его поцелуем.