1
Сентябрь 2022 г.
Сяо Чжань в сотый раз за последние полчаса бросает взгляд на свое отражение в зеркале, расправляет несуществующие складки на черной мантии, поправляет узел темно-синего галстука в серебристую полоску, затем нашивку факультета и значок старосты, проверяет, нормально ли лежат волосы после укладки, и, наконец, удовлетворенно кивает.
Он специально встал пораньше в первый учебный день, чтобы успеть привести себя в порядок до того, как уборные займет толпа зевающих растрепанных парней. К тому же, так можно было хотя бы немного времени провести в тишине. Это первый его год в роли старосты. На нем лежит огромная ответственность перед другими учениками, поэтому все должно быть идеально. Даже носки, которые сегодня не цветные, а однотонные, черные, под цвет кроссовок. Взгляд невольно опускается к ногам, обутых в синие тапочки, и Сяо Чжань чертыхается себе под нос. Он забыл обуться и надеть носки!
Парень поворачивается к своей кровати и не обнаруживает там заветной пары. И без того весь взвинченный, Сяо Чжань тяжело вздыхает и лезет под кровать за чемоданом, начиная нервничать по-настоящему. Там, впрочем, носков тоже не обнаруживается. Вообще никаких. Ни цветных, ни тех, у которых нет пары, ни однотонных. Как будто кто-то ночью пробрался к ним в спальню и украл все носки. Но кому такое вообще могло в голову прийти?
Сяо Чжань резко выпрямляется и тут же шипит от боли, потому что крышка чемодана больно бьет по пальцам. Он знает, кто мог додуматься до подобной низости, а потому быстро переобувается, прячет волшебную палочку в карман мантии и спешит в Большой зал, надеясь найти там бессовестную причину своих неудач в первый учебный день в лице одного конкретного шестикурсника.
– Ван Ибо! – наверное, не стоило так громко кричать, все-таки народу еще не так много, слышимость просто отличная. На него сразу же оборачивается парочка второкурсников с Когтеврана, сидящих ближе к выходу, и ребята с Пуффендуя. Но самое главное, что слышит этот самый Ван Ибо со своего слизеринского стола.
Он поворачивает в сторону Сяо Чжаня голову и мгновенно мрачнеет, вероятно, не рассчитывая испортить аппетит с самого утра. За год парень заметно вытянулся (теперь они, наверное, точно одного роста, шутить про разницу больше не получится) и стал шире в плечах, хотя все равно в теле все еще прослеживалась подростковая угловатость, как, впрочем, у многих из них. Зато исчезла детская припухлость, выделив изящный овал лица. Хочется спросить, как ему это удалось, потому что от своих хомячьих щек Сяо Чжань так и не смог избавиться. Но он, конечно же, не спросит. Еще чего, слишком много чести.
– Ван Ибо, ты бессовестный человек, – вместо приветствия заявляет Сяо Чжань, останавливаясь рядом с ним и упирая руки в бока. Он одаривает парня взглядом, полным осуждения, отчего краснеют даже соседи Ван Ибо. Сам слизеринец, впрочем, даже ухом не ведет и вообще никак иначе не показывает своей реакции на обвинительную речь. Только озадаченно хмурится, встает со скамьи и отходит в сторону, намереваясь выслушать чужую пламенную тираду.
Если кто-то спросит у него, в какой день они с Ван Ибо стали враждовать, он не ответит. Сяо Чжань и сам, если честно, так и не понял, когда это произошло. Возможно, это случилось в ночь знакомства, когда их лодка начала тонуть на середине озера по пути к Хогвартсу и они с Ван Ибо сначала одновременно произнесли Репаро, которое, вообще-то, им только предстояло изучить, а потом, заглушая друг друга, начали успокаивать других первокурсников, плывущих с ними. Или, возможно, когда столкнулись лицом к лицу на втором курсе на тренировочном поле для квиддича, внезапно осознав, что они оба будут охотиться за снитчем на предстоящих матчах. Так или иначе что-то положило начало их соперничеству. Или лучше сказать взаимной антипатии на почве попыток во всем превзойти?
Однажды, курсе на третьем, они даже подрались и долго выслушивали нотации от директора о неприемлемом поведении после того, как с каждого факультета сняли по пятьдесят очков. На следующее утро бабушка Ибо прислала ему громовещатель, который на весь Большой зал вещал на китайском о том, как некрасиво бить других мальчишек и что он непременно должен извиниться. Извиняться, разумеется, никто не стал. Сяо Чжань довольно хихикал в свой кубок ровно до тех пор, пока ему не прислали такого же, и вот тогда-то парень и понял, что это война. А на войне все средства хороши, не так ли?
Они приклеивали ноги друг друга к полу с помощью заклинаний, накладывали чары Мимбл Вимбл, превращая речь в несвязные междометия в тот самый момент, когда наступала очередь одного из них отвечать на вопрос профессора, подбрасывали в спальни навозные бомбы, натравливали друг на друга птиц, а однажды даже наградили друг друга тыквенными головами. Дело было накануне Хэллоуина, так что с вида двух тыквоголовых хохотали все факультеты. Шутка вышла из-под контроля, зато директриса наградила Слизерин и Когтевран десятью очками за креативность.
О дуэльном клубе и речи не шло, все вокруг нервно разбегались по углам, когда они вызывали друг друга на бой. Треск заклинаний стоял такой, что в пору опасаться за сохранность замка, что уж говорить о то и дело раздававшихся взрывах. Ван Ибо следует отдать должное. Заклинания ему давались лучше всего, в отличие от тех же самых зелий, в которых блистал уже Сяо Чжань. Они в какой-то мере друг друга уравновешивали. Им было чему поучиться друг у друга. Правда этим парни занимались редко, в основном находя тысячу и один повод напакостить сопернику.
Даже учителя хватались за сердце, несмотря на вполне хорошую успеваемость у обоих парней, а потому частенько оставляли тех после занятий. Ну так, для профилактики, подумать о своем поведении, настроиться на дружелюбный лад. Как бы не так. Дружбой там даже и не пахло.
На квиддичном поле соревнование обретало новые краски: дерганье за прутья метлы, попытки вытолкнуть за пределы поля и бесконечные игры наперегонки в погоне за заветным снитчем. За их воздушными баталиями, рискованными трюками и крутыми виражами с замиранием сердца всегда следил весь Хогвартс от мала до велика, трибуны разражались испуганными воплями или радостными криками, когда игра наконец-то заканчивалась победой Когтеврана или Слизерина.
Что бесило больше всего, нельзя было со стопроцентной уверенностью сказать точно, кто выиграет в следующий раз. Они оба были до возмутительного одинаково хороши в квиддиче. Это бесило до зубного скрежета. И только в редкие моменты, перед праздниками, ответственным матчем или на летних каникулах, они объявляли короткое перемирие. И то в основном потому, что не видели друг друга. В эти дни остальные ученики и преподаватели вздыхали с облегчением.
– Я тоже по тебе скучал, Сяо Чжань, – кривя уголок губ в ухмылке, нагло заявляет слизеринец. И искренности в его голосе просто ни на грамм. Скучал он, ага, как же. Глядя в эти бессовестные холодные глаза, Сяо Чжань уже жалеет, что позволил себе размякнуть в этом году и подарить Ван Ибо нормальный подарок на день рождения вместо очередной пакостливой вещицы. Без подписи о дарителе, разумеется. А то вдруг еще зазнается и будет потом дразнить.
Впрочем, подписи им никогда и не требовались. Они всегда знали, чей сверток без названия приходит на их имя. В этот раз Сяо Чжань расщедрился на скейтборд. Он однажды случайно услышал, как Ван Ибо сетовал перед друзьями на свой старый, который совсем износился, а денег на новый не было. Поэтому над идеей для подарка даже не пришлось ломать голову. Правда Сяо Чжань изрядно помучил консультанта в магазине, но это мелочи. А еще скейт был заколдован, с него нельзя было упасть. Но это он уже сам постарался, памятуя обо всех тех ссадинах, что слизеринец получал во время тренировок на квиддичном поле.
И вот теперь они стоят друг напротив друга и играют в гляделки, терпеливо ожидая, кто же моргнет первым.
– Верни сейчас же мои носки! – делая шаг вперед, практически шипит Сяо Чжань, невольно вспоминая все те разы, когда Ван Ибо называл его змеюкой и спрашивал, уж не ошиблась ли Распределяющая шляпа в первый день в Хогвартсе, отправив парня вместо Слизерина в Когтевран.
– Носки? – брови Ибо в удивлении ползут вверх. У-у-у, зараза, делает вид, что не понимает, о чем идет речь. Какой блестящий актер пропадает. Ван Ибо не сдвигается с места, наблюдая за тем, как на него наступает полный негодования Сяо Чжань и хватается за ворот его мантии, вплотную приближая свое лицо к лицу слизеринца.
– Да, носки, – терпеливо поясняет он, глядя парню в глаза. – У меня пропали носки. Однотонные, цветные, разномастные, – начинает монотонно перечислять Сяо Чжань, отстраненно замечая, что разница у них с Ван Ибо в росте и вправду почти исчезла, какие-то жалкие несколько сантиметров, которые вообще не играют погоды. А еще у слизеринца тоже был значок старосты школы. Ну конечно же, как же иначе, даже тут ему в затылок дышит, гад. – Вся моя прекрасная коллекция, которую я собирал с таким трудом, привозя из разных поездок. Мои чудесные носочки. Я знаю, что это ты их украл, – вообще, Сяо Чжань не знал наверняка, просто имя Ибо первое пришло на ум. К тому же, это был вполне неплохой способ отомстить за скейт или еще за что, да просто, в конце концов, поприветствовать соперника, так сказать, перед началом нового учебного года.
– Вау, я польщен тем, что в первую очередь ты думаешь всегда обо мне, но я твои носочки не брал, – слизеринец специально делает ударение на уменьшительно-ласкательном слове и усмехается. Голос у Ван Ибо тоже изменился, растерял детскую писклявость, и это ошеломляющим обухом ударяет по Сяо Чжаню, у которого от низких интонаций кожа покрывается мурашками. Жестокий и беспощадный пубертат не пощадил никого из них. – С чего вообще ты взял, что это я украл носки? Может, это был Пивз, – проклятье, вот о Пивзе-то как раз Сяо Чжань и не подумал, а следовало бы! Этот противный полтергейст никому покоя не давал все годы учебы в Хогвартсе. Его, конечно, было довольно легко прогнать, но пакостить тот не переставал. После их последней стычки Пивз пропал на целый год, Сяо Чжань даже успел забыть о нем. Видимо зря.
– На кой черт Пивзу мои носки? – раздраженно фыркает он, отпуская ворот чужой мантии. Ладно, прикасаться к Ван Ибо явно было лишним, пусть тот и пах довольно приятно.
«О чем ты вообще думаешь?» – раздраженно одергивает себя Сяо Чжань, чувствуя, как начинает гореть от смущения шея.
– А мне на кой? – фыркает в ответ Ван Ибо, скрещивая руки на груди.
– Ну, не знаю, вдруг ты фетишист какой-нибудь и захотел таким образом посмотреть на мои щиколотки, – неопределенно взмахивает рукой Сяо Чжань и в подтверждение своих слов задирает штанины, обнажая те самые щиколотки. Взгляд, которым Ван Ибо его одаривает, он, конечно же, не замечает, слишком занятый своими причитаниями. А потому не видит, как слизеринец тяжело сглатывает, краснеет ушами и отворачивается, явно чем-то смущенный.
– Не брал я твои носки, отстань от меня, – произносит Ван Ибо резче, чем ожидали они оба. Сяо Чжань тут же вскидывает голову и буквально задыхается от возмущения, потому что парень, даже не взглянув на него, просто молча возвращается на свое место, специально задев того напоследок плечом. Все, что остается когтевранцу, это стоять и беспомощно открывать и закрывать рот в попытке справиться с потрясением.
На занятия ему приходится идти без носков.
***
Носки нашлись в тот же день в астрономической башне, куда их заботливо запрятал Пивз, который получил свою порцию заклинаний в назидание за то, что бывает с теми, кто берет чужое. Ван Ибо об этом Сяо Чжань рассказывать конечно же не стал. Не хотелось видеть его самодовольную улыбку. К счастью, повода для встречи у них не было, за выходные Сяо Чжань изучил свое расписание, составил план тренировок для когтевранской команды по квиддичу и объявил о начале отборочных на роль вратаря.
А потом привычный ритм захватил с головой. Так что стало не до всяких слизеринцев. Всю последующую неделю у них даже не было поводов увидеться и поцапаться, кроме сдвоенной защиты от темных искусств, на которой они успели обменяться только парочкой равнодушных взглядов, да приемов пищи в Большом зале. Сяо Чжань крутился как белка в колесе, то помогая другим когтевранцам, то выполняя поручения декана, то патрулируя коридоры после отбоя со вторым старостой, Честером Дэвисом, согласно утвержденному расписанию, что приводило к поздним отбоям для них и, как следствие, недосыпу.
И надо же именно в пятницу ему наткнуться на двух слизеринцев в одной из свободных аудиторий, когда уже завершал обход Восточного крыла. Сначала он подумал, что это заблудившееся младшекурсники, которым нужна помощь и которых парень, так и быть, не будет штрафовать на очки. Но потом прислушался к разговору и мысленно чертыхнулся, узнав в одном из голосов Ван Ибо, а в другом его неизменную спутницу Бай Лу. Она раздражала Сяо Чжаня даже больше, чем сам Ван Ибо. Вся такая заботливая, высокомерная и опекающая слизеринца как мамочка. Красивая, миниатюрная и милая, аж зубы скрипят от ее приторной улыбки. Лучшая на факультете Гриффиндора. Иногда ему казалось, что она тайно влюблена в Ибо, поэтому всюду таскается за ним, но в прошлом году Бай Лу объявила, что встречается с шестикурсником Лео Ло с Пуффендуя, и это немного порушило теорию.
– Ты никак не можешь без травм, да? – Сяо Чжань замирает около приоткрытой двери и весь обращается в слух, совсем позабыв, что, вообще-то, должен зайти и наказать нарушителей комендантского часа.
– Всего лишь пара царапин, поверь, им досталось куда сильнее. К тому же, это уже остаточное, остальное залечила мадам Помфри, – ведомый любопытством, когтевранец заглядывает в проем, пытаясь рассмотреть в полумраке, освещенном лишь волшебной палочкой, высокую фигуру, застывшую рядом с одной из парт. – Жалко, что магией пользоваться нельзя, этим идиотам не помешала бы парочка конфундусов.
– Ты не должен терпеть такое отношение к себе. Они не имеют права дразнить тебя только за то, что ты сирота. Маглы такие жестокие, – сокрушенно качает головой Бай Лу, кладя свою руку поверх руки Ибо. – Пообещай, что не будешь использовать против них магию, это запрещено, – слизеринец насмешливо фыркает, но послушно кивает. Сяо Чжань же буквально каменеет, чувствуя, как обмирает собственное сердце в попытке переварить сказанное. Сирота? Но почему тогда...
Мысль обрывается.
Все и так очевидно, боже. Потому что о таком не говорят в школе, особенно если ты учишься на факультете с кучей помешанных на родословной волшебников. Да, сейчас другие времена, ко всему относятся более лояльно, но... Это же дети, они всегда были и будут жестокими независимо от того, насколько общество волшебников снисходительно относится к маглорожденным.
Сяо Чжань, если честно, никогда не понимал, почему Ван Ибо распределили на Слизерин. С его характером тому было место на Пуффендуе или Гриффиндоре. Но среди чопорных фанатиков с манией чистоты крови? Чушь полнейшая. Да, тот был слегка заносчивым и смотрел на людей как на пустое место, но что если это была просто броня, за которой прятался страх подпустить к себе кого-то, кто узнает его секрет? Что если на самом деле тот искренний, преданный и верный друг? Надежный человек и вообще классный товарищ. Что вообще Сяо Чжань знал о нем настоящем, кроме того, что тот был маглорожденным, боялся темноты и насекомых? Ничегошеньки.
Опасаясь, что последующими мыслями он не только начнет жалеть Ван Ибо, но и захочет стать ему другом, Сяо Чжань тянет дверь на себя и заходит в класс, замирая на пороге со скрещенными на груди руками. Парочка тут же замолкает и поворачивает в его сторону головы.
– Вы время видели? Колокол отзвонил об отбое час назад, комендантский час никто не отменял, – холодно бросает Сяо Чжань, и Бай Лу испуганно ахает, тут же гася свою волшебную палочку, как будто что-то изменится от того, что они окажутся втроем в кромешной тьме, разбавляемой светом, льющимся через витражные окна.
Ван Ибо остается неподвижным, только сутулится больше обычного и прячет руки в карманы брюк. Он, кажется, вообще не удивлен тем, что их застукали. Как всегда самоуверен и невозмутим, бесит просто сил нет. Сяо Чжань зажигает люмосом свою волшебную палочку и подходит к однокурсникам, сверля взглядом недовольно поджавшую губы Бай Лу, как бы намекая, что сейчас самый подходящий момент, чтобы уйти и не попасть под раздачу. Возражений от нее не поступает, молодец, сообразительная. Девушка нехотя спрыгивает с парты, машет Ибо на прощание и уходит.
В воцарившейся тишине становится немного неуютно. Ладно, становится очень неуютно. Ван Ибо неопределенно ведет плечами, как будто ежась от холода, и Сяо Чжань не к месту вспоминает, что тот, вообще-то, боится темноты. Он поднимает палочку на уровень их лиц и тяжело вздыхает, приваливаясь бедром к парте рядом со слизеринцем. Тот косится на него слегка насторожено, но никак не комментирует эту неожиданную близость.
Молчание начинает затягиваться.
Сяо Чжань не знал, что сказать. Он никогда не был силен в такого рода речах. Да и вряд ли Ван Ибо был тем, кто нуждался в утешении. Тем более от него. Раздразнить, обозвать заносчивым засранцем или бросить вызов на тренировочном поле? Легко. Но чтобы вот так легко подобрать слова утешения? Кто он вообще такой, чтобы лезть к слизеринцу со своим мнением, которое никто не спрашивал?
– Что? Даже не пошутишь? – первым нарушает тишину Ван Ибо, и Сяо Чжань вздрагивает, совсем позабыв о своем соседе под боком. Он немного колеблется, прежде чем ответить, и, пожевав задумчиво губу, все же говорит:
– Во-первых, я случайно подслушал то, что не должен был знать, – и это правда. Сяо Чжань не выслеживал слизеринца по всему замку, просто чтобы побесить одним своим присутствием. Просто так сложилось, что они столкнулись именно на том этаже, где он совершал обход перед тем, как пойти наконец-то спать. – Во-вторых, меня это никак не касается. И в-третьих, потеря близких тебе людей не то, над чем стоит шутить. Я никогда не опущусь до оскорблений твоей семьи или того, кем ты родился, это низко, – Сяо Чжань невольно морщится, представив себе такие шутки. Отвратительно.
– Я польщен, – после продолжительного молчания все же говорит Ван Ибо, и в его голосе почти не звучит насмешки. Почти. – Возможно, твое место все-таки в Гриффиндоре, а не Когтевране или Слизерине. Такое очаровательное благородство с твоей стороны, я даже удивлен. Не такая уж ты и змеюка, – Сяо Чжань раздраженно фыркает и пихает слизеринца в бок в ответ на это ехидство. Ван Ибо с первого года обучения не уставал говорить ему о том, что с таким характером парню самое место на Слизерине, совершенно забывая о том, что они, в общем-то, в плане нрава друг друга стоили. Оба вредные, амбициозные, преданные своему делу, упрямые, безбашенные, смелые и слегка заносчивые. Куда же без этого.
– Я бы не стал делать выводов раньше времени.
– Ну конечно, – с умным видом кивает Ван Ибо и гогочет, снова получая локтем в бок. В этот раз он пихает Сяо Чжаня в ответ, и на какое-то время они отвлекаются, обмениваясь тычками и шлепками. Смех у слизеринца под стать его владельцу. Такой же дурацкий и нелепый, то ли задыхающаяся чайка, то ли скрипучий стеклоочиститель, который давно пора заменить на новый.
– Не собираешься пойти за своей подругой? – в конце концов интересуется Сяо Чжань, когда они, слегка запыхавшиеся, расходятся в разные стороны кабинета. Подальше от соблазна, так сказать, накостылять друг другу и призвать к ним сюда миссис Норрис. Только Филча с его кошкой им тут и не хватало для полного счастья. Вроде старосты факультетов, а все туда же, ведут себя как дети.
– Меня не пустят в башню Гриффиндора, – насмешливо приподнимает бровь Ван Ибо, явно потешаясь над невнимательностью когтевранца, который, впрочем, тут же понял свой косяк, стоило словам слететь с губ. Ибо отряхает мантию от пыли и тоже зажигает свою палочку. В этот раз он удивительно долго продержался в полумраке, бьет рекорды. – И к тому же, я, как и ты, патрулирую коридоры, не забыл? – Сяо Чжань тут же прикусывает язык, потому что, ну... забыл. С учетом нагрузок он вообще удивлен, как еще не забыл путь до гостиной Когтеврана, а тут какой-то надоедливый слизеринец. Да век бы его не видеть, а лучше не знать вообще.
– То есть пытаться снять с ее факультета очки бессмысленно? – деловито уточняет Сяо Чжань, ну так, на всякий случай. Вообще наказать Бай Лу хотелось чисто из вредности, хоть та и не спорила с ним, послушно удалившись. Просто эти гриффиндорцы... Раздражала их горделивая самоуверенность и желание совать свой нос везде, где не нужно.
– А ты догадливый, – самодовольно усмехается Ибо, приведя себя в порядок. И только съехавший набок галстук выбивается из общего опрятного образа. Сяо Чжань гаденько смеется про себя, а вслух произносит только:
– Какой же ты бесючий, – и про галстук ничего не говорит. Маленькая сладкая месть. Не дожидаясь слизеринца, он направляется к двери и даже успевает взяться за ручку, когда слышит за спиной тихое:
– Сяо Чжань.
– Чего? – раздраженно закатив глаза, интересуется Сяо Чжань, обернувшись на Ван Ибо. Тот смотрит в ответ своим тяжелым взглядом исподлобья, поджимает губы и, немного помявшись, все же произносит:
– Не говори никому.
– И не собирался даже.
***
В субботу Сяо Чжань решает, что пришла пора возобновить давнюю традицию – раздражать Ван Ибо во время тренировок по квиддичу. Благо расписание и пока еще не столь огромный список домашнего задания позволяли ему такие радости жизни. Вооружившись термосом с горячим чаем на травах, учебником по трансфигурации за шестой курс и теплым шарфом, в который закутался чуть ли не по самые глаза, Сяо Чжань в несусветную рань приходит на поле и располагается на трибуне. С нее всегда открывался отличный вид на разминающихся внизу слизеринцев, во главе которых неизменно стоял Ван Ибо. Даже удивительно, каким тот был бодрым и позитивно настроенным для такого времени суток. Сразу видно жаворонка.
Первый матч Слизерина против Гриффиндора по расписанию поставили на ноябрь, и времени оставалось катастрофически мало, чтобы подготовиться к нему. Им повезло, что никто из команды не выпустился в конце прошлого учебного года, иначе пришлось бы в ускоренном ритме еще и замену искать, как когтевранцам. Вообще Сяо Чжань был уверен, что тренироваться ребята начали уже в прошлые выходные и наверняка занимались по вечерам всю неделю, но он был слишком занят обязанностями старосты, чтобы столь пристально следить за своими соперниками.
Ему нравилось ходить на тренировки других факультетов по квиддичу, когда появлялась такая возможность. Во-первых, это не запрещено правилами, во-вторых, лучше помогает понять противника, в-третьих, его присутствие дико нервирует и бесит Ван Ибо. Поэтому сборы команды Слизерина Сяо Чжань не пропускает почти никогда. Тот в отместку приходит на все его тренировки, что, к слову, раздражает не меньше. Но признаться в таком означиает признать поражение. А Сяо Чжань никогда не признавал поражений.
Ему нравилась тактика, которую выбрал в своей игре Слизерин. Здесь и трюки, и агрессивный бой и хитрые маневры в тот самый момент, когда не ожидаешь подвоха. Хитро и в то же время изящно, как и подобает факультету. Тебе кажется, будто ты знаешь, что сделает противник в следующую секунду, и это оказывается ошибкой, потому что Слизерин умеет удивлять. Сяо Чжань проверил это на собственной шкуре.
Однажды они так сильно сцепились с Ван Ибо во время матча, что кубарем полетели вниз, только чудом не разбившись. А вот метлы не подлежали восстановлению. Ибо тогда был очень зол и раздосадован этим фактом. Теперь Сяо Чжань понимает почему. Пусть он и принадлежал к хорошо обеспеченной семье, но все же знал цену деньгам. Ван Ибо они доставались с огромным трудом.
Несмотря на чистокровный род и специфику работы, родителям Сяо Чжаня не был чужд мир маглов. Они даже жили какое-то время среди них, а потому он в общих чертах представлял, как у них там все устроено. Вероятно, летом Ибо подрабатывал где-нибудь, чтобы заработать себе на учебники, одежду или новую метлу, поэтому каждый раз по возращении в Хогвартс выглядел таким замученным и уставшим. Ему было тяжело.
Сяо Чжань настолько погружается в свои мысли, что упускает из виду, когда слизеринцы поднимаются в воздух, начиная отрабатывать броски и проноситься мимо на огромной скорости, взъерошивая волосы. Он приходит в себя, только когда слышит чей-то испуганный крик и видит, как летит с огромной высоты один из игроков. Отсюда даже и не разобрать, кто именно.
Сяо Чжань реагирует быстрее, чем успевает подумать. Просто в какой-то момент обнаруживает себя стоящим на ногах с палочкой в руке и выкрикивающим «Арресто моментум!». Он почти кубарем скатывается с лестницы, чтобы посмотреть, кто же так неосторожно сорвался с метлы, и у него сердце уходит в пятки, когда небольшая группа студентов расступается. На земле когтевранец видит Ван Ибо, морщащегося от боли, но вроде целого и невредимого, судя по удовлетворенному короткому кивку мадам Трюк.
Кажется, вздох облегчения получается слишком громким, потому что вся команда теперь смотрит на него, а вид на Ибо загораживает Крейг Боукер, широкоплечий семикурсник почти под два метра ростом и по совместительству вратарь команды. Тот смотрит волком, почти брезгливо морщится и толкает Сяо Чжаня в грудь, вынуждая попятиться на пару шагов.
– Не приближайся! – почти кричит слизеринец. Настроен тот явно враждебно, если не сказать агрессивно. – Это ты сбросил Ибо с метлы. Я видел, как ты колдовал!
– Совсем сдурел? – задыхается возмущением Сяо Чжань, прикидывая, успеет ли он достать палочку до того, как в него полетят заклинания других членов команды. Его, конечно, за эти шесть лет обвиняли во многом, но в нападении? Ни разу. – Я...
– Это не он, Крейг, – хрипит со своего места Ван Ибо, поднимаясь на ноги при помощи мадам Трюк. – Метла с самого начала себя странно вела, – и Сяо Чжань наверняка обратил бы на это внимание тоже, если бы не витал в облаках. И вообще, какого черта Ибо продолжал летать, если с его метлой что-то было неладно? Он бросает в ее сторону взгляд и немного успокаивается. Хорошо хоть уцелела, а не сломалась пополам, как прошлая.
– Конечно, потому что он заколдовал метлу, – тычет в сторону Сяо Чжаня пальцем Крейг.
– Я бы не стал.
– Хватит, – прерывает начинающий зарождаться спор Ван Ибо, сжимая руки в кулаки. – Сяо Чжань меня спас, замедлил падение. Стал бы он меня спасать, если бы заколдовал метлу?
– Стал бы, если бы понял, что переборщил, – продолжает стоять на своем Крейг.
– Я не заколдовывал ни чью метлу! – повышает голос Сяо Чжань, чувствуя, как внутри него начинают зарождаться первые искры раздражения, угрожающие в любой момент разгореться в настоящее кострище. Черт, да ему бы и в голову такое не пришло. К тому же, чулан с метлами всегда закрывают после тренировок.
– Мистер Сяо, покиньте поле, – вмешивается в ссору мадам Трюк, как всегда собранная и спокойная. Хоть кто-то из них, потому что, судя по поджатым губам Ван Ибо, тот тоже был близок к тому, чтобы перейти на разговор на повышенных тонах. – Отныне вам запрещено присутствовать на тренировках команды Слизерин, – произносит она.
– Но... – Сяо Чжань чувствует, что начинает задыхаться, краснея щеками. То есть как это, запрещено присутствовать? За что?
– Никаких «но», иначе этот разговор закончится у директора.
– Вперед, мне нечего скрывать, – вскидывает голову Сяо Чжань, переводя взгляд с одного члена команды на другого, пока не сталкивается с холодными и полными тревоги глазами Ван Ибо. Внутренности будто покрывают толстой коркой льда.
– Мистер Сяо, – предупреждающе начинает мадам Трюк.
– Я уже почти семнадцать лет мистер Сяо, – огрызается в ответ Сяо Чжань, возмущенный таким отношением к себе. Он никого не трогал, тихо сидел себе на трибунах, можно сказать, спас жизнь капитану команды Слизерина. И что ему дают вместо благодарности? Запрет на посещение тренировочной площадки!
– Минус двадцать очков Когтеврану.
– Сяо Чжань, – перебивает ее Ибо, продолжая неотрывно смотреть только на когтевранца. – Просто уйди, – Сяо Чжань сверлит того тяжелым взглядом, до последнего отказываясь верить в то, что слизеринец произнес это вслух, а после молча поджимает губы, разворачивается на пятках и уходит, со злостью утирая неосторожно сорвавшиеся с уголков глаз слезы обиды.
Неблагодарные засранцы. Все они.
***
Ибо находит его уже под вечер в библиотеке. Не то чтобы Сяо Чжань как-то прятался, но ему определенно хотелось побыть наедине с тем, что давалось лучше всего, – чтением. Это помогало отвлечься от глупых и порою нелепых мыслей, перестать винить себя в том, в чем нет его вины, да и просто успокоиться. Ван Ибо садится рядом, кладет на стол забытые когтевранцем с утра учебник по трансфигурации и термос с чаем и молчит, сверля своим пристальным взглядом его профиль. Очень... красноречиво. Сяо Чжань не выдерживает через минуту. Он с громким хлопком захлопывает книгу, слыша возмущенное шипение мадам Пинс с другого конца библиотеки, недовольно цокает языком и поднимает на слизеринца взгляд.
– Чего тебе? – выходит чуть резче, чем планировалось, но так даже лучше. Сяо Чжань все еще ужасно зол, и Ван Ибо последний, кого ему сейчас хотелось бы видеть. А, впрочем, сам виноват, нечего лезть со своим благородством и помогать неблагодарным слизеринцам. Тот дергает плечами и опускает глаза, кусая нижнюю губу.
– Хотел тебя поблагодарить, – ладно, почти всегда неблагодарным. В этот раз видимо совесть замучила.
– Проваливай, – коротко бросает Сяо Чжань, убирая со стола свой учебник по трансфигурации и чай. За это уж точно он Ван Ибо благодарить не будет. По его вине их и забыл, между прочим.
– Слушай, они просто переживают. Я знаю, что это не ты заколдовал метлу.
– Нет, не знаешь, – невесело хмыкает Сяо Чжань, чувствуя неприятную горечь обиды на языке.
На втором курсе у них в Когтевране один мальчик обвинил его в краже семейного артефакта, который тот додумался протащить с собой в Хогвартс. Пропажа обнаружилась в вещах Сяо Чжаня. У него даже не было хоть каких-то доказательств, чтобы подтвердить свою невиновность. А ведь он ни разу в жизни не позволял себе взять чужое. Потом, конечно, правда выплыла наружу благодаря зелью, которое директриса попросила обоих выпить, но осадок все равно остался. И сейчас Сяо Чжань будто снова вернулся в прошлое, став тем самым беспомощным мальчишкой, не способным постоять за себя.
– И в глубине души ты думаешь, что, вообще-то, я мог так поступить. Мы ведь друг друга недолюбливаем, кто знает, что там в голове у этого придурковатого Сяо Чжаня с его коллекцией смешных звеньев на магловском браслете и цветными носками без пары, – продолжает бормотать себе под нос Сяо Чжань, пытаясь запихнуть в без того набитую книгами сумку несчастный учебник по трансфигурации, будь он неладен.
– Нет.
– Нет? – пораженный уверенностью в чужом голосе, в удивлении вскидывает голову когтевранец, заглядывая Ван Ибо в глаза. Тот спокойно встречает его взгляд и согласно кивает в подтверждение своих слов.
– Ты не стал бы. Это непрофессионально, и это не в твоих правилах – вредить другому ловцу, потому что тебе нравится со мной соревноваться. Я единственный, кто способен тебя обставить.
– Извини? – задыхается от такой наглости Сяо Чжань, так и замерев с наполовину впихнутым в сумку учебником.
– Извиняю, – криво усмехается в ответ Ван Ибо, многозначительно вскидывая брови.
– Ты не сможешь меня обставить, даже если я буду лететь на метле со связанными за спиной руками, ты, выскочка! – повышает голос Сяо Чжань и тут же прикусывает язык, слыша недовольное:
– Господа студенты, тишина в библиотеке.
– Не обманывай себя, – шепчет Ибо, придвигаясь ближе к нему. – Вы с переменным успехом проигрываете нам, – ох, как же ему хочется врезать прямо сейчас по его гаденькой ухмылке, чтобы не видеть это самодовольное выражение на лице.
– Я надеру тебе задницу в следующем матче! – шипит Сяо Чжань, бросая в сторону Ван Ибо разгневанные взгляды.
– Силенок не хватит, – учебник наконец влезает в сумку, и парень замахивается рукавом мантии в сторону радостно гогочущего слизеринца. – Двадцать очков Когтеврану, – неожиданно произносит он под градом глухих шлепков, которыми непрерывно продолжает одарять его Сяо Чжань.
– Ты что творишь? – тут же пораженно замирает когтевранец с занесенной для очередного удара рукой.
– Возвращаю то, что несправедливо забрала мадам Трюк.
– Совсем сдурел? – едва ли не кричит Сяо Чжань и тут же спохватывается, слыша многозначительный кашель. – Так нельзя делать! – шипит он, толкая Ван Ибо в бок острым пальцем.
– Да? И кто мне запретит, ты?
– Я.
– Ну и дурак.
– Сам такой.
– Не-а.
– Минус двадцать очков Слизерину, – растягивая губы в своей самой сладкой улыбке, произносит Сяо Чжань, наблюдая за тем, как вытягивается в удивлении лицо Ван Ибо.
– Сяо Чжань!
– Ван Ибо! – они снова забывают о том, что в библиотеке нужно вести себя тихо, на этот раз уже не обращая внимания ни на возмущенное покашливание мадам Пинс, ни на гневные взгляды в их сторону.
– Я не буду снимать очки, – упрямо поджимает губы Ван Ибо, с вызовом вскидывая подбородок, раскусив чужой коварный замысел.
– Ты! – Сяо Чжань открывает и закрывает рот, не зная, что еще сказать этому заносчивому наглому засранцу. Снимая очки с его факультета, он рассчитывал на то, что Ибо заберет те, что дал буквально несколько минут назад, ну, в отместку, так сказать. Но Ван Ибо продолжает упрямиться даже сейчас.
– Я? – слизеринец – прямо сама невинность – приподнимает недоверчиво брови, делая вид, что вообще не понимает, о чем идет речь.
– Бесишь, – резюмирует Сяо Чжань, открывая лежащую на столе книгу на первой попавшейся странице.
– Рад это слышать, – фыркает в ответ Ибо и, словно ему было мало, закрывает ладонью текст, мешая читать. Не то чтобы когтевранец пытался, строчки все равно расплывались перед глазами, а мысли то и дело возвращались к одной крайне раздражающей персоне, но все же.
– Вон! Оба! – раздается за их спинами крайне недовольный голос мадам Пинс, и оба испуганно вжимают головы в плечи. Сяо Чжань поджимает губы, собирая разбросанные по столу учебники, и Ибо сразу принимает самый виноватый вид, который только возможно. Впрочем, ему все равно никто не верит.
– Извини, – тихо говорит он, когда они выходят из библиотеки. Надо же, Ван Ибо умеет разговаривать тихо, когда захочет.
– Ой, иди ты, – бурчит себе под нос Сяо Чжань и уходит в итоге сам, даже не взглянув напоследок на слизеринца, сверлящего его затылок тяжелым взглядом.
В башне Когтеврана, уже готовясь ко сну, он запускает руку себе в карман мантии и находит там упаковку «Перечных чертиков», которых еще утром там быть попросту не могло. Сяо Чжань с ужасом ловит себя на том, что глупо улыбается, глядя на лакомство в своей ладони, поэтому поспешно прячет ее под подушку и забирается в кровать. К черту все, об этом можно подумать завтра.