Глава 3
Месяц третий: Девочки направо, мальчики...туда же.
POV Майк
Да, моя семейная жизнь не походила на сплошной медовый месяц, и все же было много прекрасных мгновений, многие из которых были связаны, как ни странно, с моими братьями, которые продолжали отравлять мне жизнь на работе, но вносили немало веселья в остальное время, хотя и бесили меня по большей части.
О привлекательности многих вещей я только сейчас начинал узнавать: например, тройные свидания. Вообще, здорово проводить время в компании веселых, интересных людей, но главное, что сейчас я не чувствовал себя среди них белой вороной. Одинокой белой вороной. Теперь было кому защитить меня от глумливых нападок моих старших братцев-говнюков, хотя меня немного пугало, что они по-прежнему знают мою жену лучше, чем я. Да что там говорить: ее номер стоял на экстренных вызовах в их телефонах! Мой, – нет, а вот ее стоял. И все же мне было приятно это новое ощущение, что у меня есть семья. Ну, не та, которая родительская и вроде как по необходимости, потому что предки не спрашивали тебя, жениться ли им, рожать ли твоих братьев, тебя, наконец, а та, которую я строил сам.
От размышлений меня оторвал звук рвущейся ткани.
- Кэээээт, – прорычал я, – убери своего гребаного жгучего брюнета, пока я не наступил на него и не раздавил нахрен его хребет!
- Наш Майки опять зол, – ехидно заметил Роб.
- Лучше бы тебе заткнуться, Робби. Ты до сих пор должен мне полторы тысячи баксов, – огрызнулся я.
- Какой ты мелочный, – никак не мог перестать нарываться Роб, пока нарезал овощи для салата. Девочки в кои-то веки не сбежали в шкаф демонстрировать друг другу исподнее, а тихо шушукались, сидя на диване в гостиной, как три лисицы.
- Мелочный? Эта тварь обоссала и обосрала мои любимые туфли от «Armani», сожрала мой любимый галстук от «Armani» и облевала мою любимую машину...
- От «Armani», – сказали хором все, кроме Беллы. Да, жена была на моей стороне при любых обстоятельствах.
- Нет, мать вашу, «Aston Martin rapide». И вообще, вы что-то имеете против «Armani»?
- Ты хоть что-то иной марки носишь? – спросила Катерина, поднимая на руки чертова Брюзера, который испортил мне брюки, «робко» потянув за штанину в попытке привлечь мое внимание. И за что он только любит-то меня так? Ведь очевидно же, что я его на дух не выношу. Вот уж, поистине, любовь зла...В смысле, любят, бывает, вопреки всему. Ну, как мы с Беллой: вроде, ненавидели друг друга всю жизнь, а все равно вместе оказались. Что-то я опять не о том думаю.
- А что такое? Я люблю «Armani». Это лучшая марка мужской одежды, – глаза Беллы в ужасе расширились, и она предупреждающе замахала руками, но было уже слишком поздно. Кэт хищно облизнула губы, набрала побольше воздуха в легкие и разразилась лекцией о преимуществах и недостатках различных марок мужской одежды, назвала меня полным ослом, раз я зациклен на одном дизайнере, и что-то там еще было. Короче, парни стояли, тихонько хихикая, Оливия с Беллой смотрели на меня очень сочувствующе, а у меня отвисла челюсть.
- Стоять, – сделав еще один глубокий вдох, сказала Кэт и выставила вперед руку, как будто я собирался сбежать, отпихнув ее в сторону. Хотя мыслишка у меня такая мелькнула, вот только основная проблема заключалась в том, что скрыться, блин, было абсолютно негде. – Я еще не договорила. Не отводи взгляда, смотри сюда, – она двумя пальцами и указала на свои глаза. Парни начали громко всхлипывать от смеха, а я с мольбой о помощи смотрел на жену, но она только виновато покачала головой, мол, «ничего теперь поделать нельзя, придется пройти через это до конца».
К тому времени, как иссяк запас красноречия благоверной моего старшего брата, ужин был готов, а я едва не умер от разрыва сосуда головного мозга.
- Ну, зато «Armani» трусы классные выпускает. Правда, дорогая? – испуганно посмотрел я на жену, ища поддержки. Белла кивнула:
- Да, мне очень нравятся. Удобные. – Ника после этих слов в очередной раз передернуло.
- Ты заколебал! – не выдержал я.
- Что? – не поняли остальные.
- Что его вечно перекашивает от отвращения, как только появляется малейший намек на нашу с тобой интимную жизнь? – объяснил я Белле. – Я же не затыкал уши, когда вы с Оливией хихикали, устраивая ролевые игры, пыхтели, стонали, и по утрам тоже в ложной застенчивости глаза ладошкой не прикрывал, когда она выползала на кухню в твоих плавках и рубашке, застегнутой на четыре пуговицы! – снова обратился я к брату. Ник покраснел, но Оливия не растерялась:
- Ну, мы тоже не охали неодобрительно, когда ты с бабенками сомнительными за стенкой развлекался!
- Эй! Тут вообще-то моя жена находится!
- А она знает, что не за девственника замуж выходила. Знаешь ведь, Беллз? – спросила Олив, поворачиваясь к Белле. Та сидела на диване, прикрыв ладонями лицо и..., судорожно дышала так, будто плакала. Я тут же поставил на ближайшую горизонтальную поверхность миску с салатом и подбежал к жене.
- Белла, любимая, что тебя так расстроило? – с тревогой в голосе спросил я, осторожно погладив ее по волосам. Она убрала руки от лица, и все мы увидели, что она рыдает...от смеха. Ну что это за женщина, на которой я женился, раз может смеяться при упоминании моих былых любовных похождений?
- Я больше не могу. У меня болят ВСЕ мышцы. Боже, ну что у нас за семейка, а? Всё, давайте есть, – сказала она и встала с дивана и начала накрывать, девчонки присоединись к ней. Когда же все, наконец, уселись за стол, Ник робко поинтересовался:
- Беллз, а вот, когда ты сказала «Боже, ну что у нас за семейка, а?», нам следовало оскорбиться или как?
- Или как, Панда, – весело ответила Белла. Я не понял. Это был один из тех случаев, когда я напрягался, чувствуя себя чужим в этой компании: у них были свои шутки, приколы, фразочки, смысл которых мне не был известен.
- А теперь объясните, пожалуйста, мне, тупому, что подразумевал ответ «или как».
- Все путем, значит, – ответил брат, хлопнув меня по спине, да так, что креветка встала у меня поперек горла. После этого Ник едва дух из меня не вышиб, еще раз долбанув по горбу, чтоб треклятый морепродукт прошел по глотке как надо.
- Ты еще в детстве хотел моей смерти, когда переворачивал меня на животик, чтоб я задохнулся, – сказал я после того, как сумел-таки восстановить дыхание. Все снова заржали.
- Это правда, медвежонок? – спросила Белла, давясь от смеха.
- Да это раз всего было, когда он храпел, как бульдозер! Я же не хотел, чтоб он концы отдал, а просто, чтоб дышал потише. – После этой реплики, естественно, грянул еще один залп истошного хохота.
- Мне вот все интересно узнать, а почему мы всегда у нас собираемся? – спросил я.
- Майк! – возмущенно воскликнула Белла, весьма ощутимо пихнув меня локтем в бок.
- Что? Я же не говорю, что не рад видеть их физиономии от одного до трех раз в неделю в своей квартире, а просто любопытствую, почему мы всегда здесь свои посиделки устраиваем, – объяснил я.
- Ну, во-первых, никто ни разу не воспринимает эту квартиру, как твою, – нахально начал объяснять Ник, – так как мы все еще относимся к ней как к квартире Беллз, в которой устраивали свои ужины, когда твоих незабвенных боксеров от «Armani» здесь еще даже рядом не валялось, более того, даже представить себе подобную нелепость еще никто не мог, – я открыл рот, чтобы культурно попросить брата заткнуть пасть и выбирать выражения, но он приложил свой пухлый пальчик к моим губам и сказал:
- Тшш, я еще не договорил, – со всех сторон опять начали доноситься смешки, так как все вспомнили похожую реплику Кэт, которая была сказана совсем недавно. – А во-вторых, мы с Олив тоже принимали вас у себя.
О да! Все ОТЛИЧНО помнят, как это было. Парни достали меня своими требованиями устроить мальчишник, потом выяснилось, что и Оливия, и Кэт на Беллу наседали из-за девичника. В общем, как-то мы подумали-подумали и решили организовать это дело...вшестером. Наша маленькая вечеринки в шесть касок была быстро перенесена из какого-то ночного клуба домой к Оливии и Нику, где все мы продолжили надираться в стельку. Все, кроме Беллы. Она сказала, что у нее алкоголь «не пойдет» и ей будет плохо. Я резонно заметил, что утром нам всем будет плохо, но Ник объяснил, что заявление Беллы означает, что ей будет плохо сразу же. На самом деле со студенческих времен я ненавидел тех, кто отказывался пить в компании. Всегда находились такие хитрожопые умники, которые бдели за всеми, пока они (все то есть) предавались греху чревоугодия, неумеренного возлияния, блуда, короче, отяжеляли свою бессмертную душу такой херней, после которой очень стыдно утром становилось. Так вот эти нехорошие люди, которые не желали разделить со своими товарищами прорву спиртного, наутро охотно оповещали всех о произошедших накануне казусах и прочем позорном поведении. Как выяснилось, моя жена не из таких засранцев. Никто не чувствовал себя неловко ни пока упивался вусмерть, ни наутро, когда всем было невесело.
В общем, вечеринка шла своим чередом, когда кто-то из наших женщин (я подозреваю Кэт) задался вопросом: «Что это за девичник без стриптиза?». Ну мы с братьями не растерялись, а тут же нашли музычку позадорней, решив порадовать девушек. Мы были уже сильно датыми, поэтому эротический танец быстро перерос в банальное раздевание, и вот когда мы оголились до трусов, девчонки с диким хохотом начали забрасывать нас неизвестно откуда взявшимся у них попкорном, оскорбив этим действием наши хрупкие мужские души.
Потом было глобальное укладывание по постелям. Я настаивал на том, чтобы мы с Беллой легли в моей бывшей спальне, а жена говорила, что лучше спать в гостевой комнате или вовсе поехать домой. Я, кажется, даже стукнул кулаком об стену, заявив, что я мужчина в доме и она должна подчиняться моим решениям. Ник хлопнул меня по плечу со словами: «Спокойной ночи, ребятки. Только не вздумайте заниматься сексом на бильярдном столе. Ну, баланс нарушите и все такое». До конца смысл его слов до меня дошел только, когда мы с Беллой зашли в комнату, которая раньше была храмом любви, то есть моей спальней, а теперь превратилась в бильярдную. Широкий кожаный диван – вот все, чем мы располагали.
- Как они могли? – прошептал я, в ужасе оглядываясь по сторонам.
- А зачем им три спальни? Панда давно хотел бильярдный стол. И вот теперь он у него есть.
- Ну давай.
- Что «давай»?
- Скажи: «А я же тебе говорила».
- Расслабься. Я буду пилить тебя завтра, когда тебе будет ОЧЕНЬ плохо, а не сейчас, когда тебе просто ПРЕВОСХОДНО, – с улыбкой сказала жена, расстилая простынь и раскладывая подушки и одеяло. Я даже не помню, дождался ли я, пока она завершит подготовку нашего ложа, или вырубился на полу, но проснулся я на диване, с тяжелейшим похмельем и совершенно один.
Когда спустя полчаса жажда все же вынудила меня отодрать свое бренное тело от горизонтальной поверхности дивана, я выполз на кухню и обнаружил там свою супругу, сосредоточенно разливающую огуречный рассол по шести стаканам и в ФУТБОЛКЕ НИКА!
- Какого черта на тебе футболка моего брата? – прищурив глаза от злости и яркого света, прошипел я.
- Он одолжил мне, – спокойно объяснила Белла.
- Я понял, что ты не украла, но, знаешь, тестостерон начинает бить мне по мозгам, когда я вижу свою жену в одежде чужого мужика, да еще и на его кухне! – я едва не визжал, на минуту даже забыв, о том, что мне хреново. На самом деле, у нас уже состоялась одна стычка, когда я потребовал у Беллы избавиться от футболки брата, которая хранилась у нее в ящике комода рядом с трусами и лифчиками. Она отказывалась, чем едва не довела меня до бешенства. На следующий день я купил ей десять футболок той же фирмы, но она все равно не хотела выбрасывать эту гребаную футболку, сказав, что она разношена, а потому очень мягка и удобна. Так эта эпопея ничем и не закончилась, точнее, закончилась моим поражением, так как шмотка Ника до сих пор лежит рядом с нижним бельем моей жены.
- Слушай а, пещерный человек, что ты так напрягся? Это всего лишь футболка.
- Нет, это не просто футболка – это футболка моего брата.
- Именно.
- Что «именно»? Ты могла бы взять футболку Оливии!
- Думаю, тебе бы это меньше понравилось, – сказала она мне тоном, каким разговаривают с маленьким капризным ребенком.
- Это еще почему? – рыкнул я.
- Потому что тогда твои братья увидели бы мои голые бедра и моих девочек, плотно обтянутых тонким хлопком. – Я шумно сглотнул, хорошо себе это представив.
- Вы закончили свои семейные разборки? – услышали мы голос Роба. – А то как-то есть-пить хочется.
- Закончили, – прошипел я.
В комнату тут же вплыли четыре мои вчерашних собутыльника. Выглядели все отвратительно, ну, девчонки-то получше, а парни просто чудовищно, как, подозреваю, и я сам. Белла, как опытный бармен, протянула всем по стакану, не обделила и себя.
- А тебе-то зачем? – не удержался от вопроса я. – Ты ведь не пила вчера.
- Я всю ночь вдыхала твои спиртные пары, поэтому у меня тоже похмелье.
- Ну что, на этот раз обошлось без синяков на твоей филейной и моей фронтальной частях? – снова задал вопрос жене я.
- Показать? – спокойно уточнила она, почувствовав, что я ее допекаю, так как все еще зол из-за того, что на ней надета чужая вещь.
- На слово поверю.
- Парни, ну вы хоть бы постеснялись при девушках в трусах появляться, – решил пресечь нашу с Беллой перепалку джентельмен-Роб.
- Мужики хотят с утра по дому в трусах, – одновременно и одинаково монотонно произнесли Оливия и Белла. Это разрядило обстановку.
- Так что ты, брат, фактически лишен одного из основных мужских признаков, – со смехом сказал Ник. – Сними халат-то. Кого стесняешься?
- Ну, как пожелаете, – с этими словами Роб скинул названный предмет одежды и отбросил его в сторону, оказавшись перед нами...в совершенно голом виде! Не знаю, откуда у меня взялась такая прыть в моем-то состоянии, вот только я со скоростью света подлетел к жене и закрыл ей ладонью глаза. Посмотрел на Ника – он стоял в той же самой позе, что и я, прижимая Оливию к себе, как будто опасаясь, что наш родной брат окажется сексуальным маньяком.
- Роооооооб, ты окончательно охренел! Какого черта ты тут демонстрируешь нам свои причиндалы? – рычал я.
- Ну вы же сами настаивали, – с ложной обидой сказал он.
- Кэт, пусть твой женишок-нудист не трясет на моей кухне своим достоинством, – сдавленно произнесла Олив. А Катерина просто онемела. Она явно ничего такого не ожидала от своего благоверного, как, впрочем, и все мы.
- Вас не поймешь, – сказал Роб и, перекинув халатик через руку и посвистывая, двинулся в сторону гостевой спальни.
- Простите, – шептала напуганная Кэт одними губами. Когда брат вернулся, на нем были не только трусы, но и брюки и даже рубашка.
Конечно же, остро встал вопрос пропитания. Как выяснилось, Белла и здесь позаботилась обо всех, заказав пиццу.
- Я просто поражаюсь тому, что ты встала в такую рань! Если б не жажда, меня бы еще часа четыре было не добудиться, – сказал я, обращаясь к жене.
- Так и она не встала бы, если бы вы ночевали у себя дома. Она плохо спит на чужой кровати, а здесь еще и даже не кровать была, – разъяснил Ник, допивая свой рассол. Меня это реально начало доставать, и, блин, я ревновал: мои братья знают о моей жене все, а я – нет. Я уже открыл рот, чтобы неизвестно что сказать, но тут раздался звонок в дверь.
- Пицца, – выдохнула Белла и потянулась за своей сумкой с кошельком.
- Роб, у тебя ведь под брючками трусы надеты? – игриво спросил Ник.
- Да. А что, надеялся на другой ответ? – в том же тоне ответил ему Роб.
- Раздевайся до трусов, будем разносчика пиццы до обморока доводить. – Роб коварно ухмыльнулся и мгновенно скинул с себя одежонку.
Втроем мы подошли к двери и открыли ее. Девушка, доставлявшая пиццу, отпрыгнула и испуганно заморгала, будучи не в силах вернуть нижнюю челюсть на место. «Еще бы! Три греческих бога в черных боксерах. Наверняка думаешь, что галлюцинации», – самодовольно подумал я. Но тут Ник, стоявший посередине, решил окончательно добить крошку: он обнял нас с Робом за талии и притянул к себе; от неожиданности я взвизгнул по-девчачьи и треснул его по роже женским портмоне своей жены, который дала мне Белла, чтобы я рассчитался за доставку. Девушка была в нокауте. Спустя минуту только она нашла в себе силы протянуть нам пять здоровых коробок, я так же молча протянул ей деньги, дав пятьдесят долларов на чай, чтоб хоть как-то компенсировать ей потрепанное психическое здоровье, и закрыл дверь.
- Еще раз попробуешь полапать меня, я тебе руку вырву, – прошипел я, глядя на Ника.
- О, да больно надо. Уж и поприкалываться нельзя, – поморщился он.
- Все же вы полные придурки, – сказала Олив, когда мы вошли на кухню.
- Видели, как девчонка отскочила, когда узрела троих таких красавцев во всеоружии? – самодовольно произнес Ник, гордо выпятив вперед грудь.
- Не обольщайся, Панда, ее просто сшиб запах вашего перегара, – ехидно вставила Беллз.
- Знаете, девочки, это довольно обидно – слышать такое, – обиженно надул губки Роб.
- Давай есть, тридцатилетний ребенок, – сказала Оливия, и после этого мы начали рассаживаться за столом. Когда я размещал свою пятую точку на стуле, послышалось шуршание. Я снова поерзал задницей, чтобы окончательно убедиться, что сам являюсь источником этого звука.
- Что это такое? – недоуменно спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь. Белла, сидящая рядом со мной, не долго думая, запустила мне руку в трусы и извлекла оттуда...три новеньких двадцатидолларовых банкноты.
- Ха, значит, не бесплатно я вчера стриптиз танцевал! – рассмеялся я.
- Мне просто интересно, кто именно тебе туда их засунул? – спросила жена.
- Боишься, что пальцы чужой женщины касались моей крепкой попы, дорогая? – расплылся в улыбке я, желая отомстить ей за появление в футболке брата.
- Да как раз наоборот. Хотелось бы верить, что пополнение семейного бюджета все же имело место быть, а то это не спортивно как-то, если это я тебе туда двадцатки сунула. – Беллу, конечно, ничем не проймешь. Она, даже если сдыхать от ревности будет, никогда не покажет этого.
- Ну, парни, кто-то еще бабло у себя в нижнем белье обнаружил?
- Ник проснулся в трусах-слониках. Там, заешь ли, не особо много место для хранения денег, – сдала своего жениха Оливия. Мы просто рухнули на стол от смеха. Лицезрение крайне смущенной физиономии виновника веселья никак не способствовало нашему успокоению.
- Вообще-то, в них очень неудобно спать! – рявкнул, наконец, он.
- Господи, братишка, откуда они у тебя? – выдавил из себя Роб.
- Так это вы мне на окончание школы подарили!
- Ого! Раритет, блин. У тебя что, с тех пор ничего не выросло? Как ты в них свое богатство поместил? – не мог перестать глумиться наш старший брат.
- Неееет! Я не желаю этого знать! – завопили Катерина с Беллой в голос.
- Да, и кстати, это Беллз запихнула тебе деньги, – попытался перевести тему Ник.
- Правда? – сомневался я.
- Да точно тебе говорю! Если б наши девушки полезли к тебе в трусы, мы бы с Робом точно оторвали тебе ягодичные мышцы.
- Ну, все были пьяные.
- Нет такого количества алкоголя, при котором я мог бы позволить своей женщине шарить по телу другого мужика!
- Пфф. А то, что на стриптиз девушки наши регулярно ходят, это ничего? – тут до меня дошел смысл моей фразы, и по моей вмиг покрасневшей физиономии это поняли все. – Белла! Никаких больше приват-танцев! Мои трусы – единственный предмет нижнего белья, в который ты можешь пихать наши честно заработанные! – братья понимающе ухмылялись. Сейчас я не мог себе представить, как они позволяли своим невестам ходить на мужской стриптиз, но отлично понимал, чего это им каждый раз стоило.
- Кстати, наш выход за пиццей был бы еще эффектней, если б ты, Майк, вальяжно извлек из своих боксеров чаевые. Вот это было бы да! – Ник даже мечтательно зажмурился.
- Недаром говорят, что от алкоголя деградируют, – проникновенно произнесла Катерина так, будто высказала латинский афоризм.
- Какие-то вы скучные, девчонки, с утра. Нет, правда, стареете что ли? – сочувствующе сказал Ник.
- Решил себе поискать спутницу жизни помоложе, дорогой? – спросила Олив со зловещей улыбкой.
- Ну что ты, старушка, я с тобою навеки-вечные, – страстно проговорил он и зычно чмокнул ее в щеку.
- Ну хорошо, тогда не буду звонить любителям таких древних форм, как мои, – как бы между прочим заметила Оливия.
- Что еще за антиквары? – нахмурился Ник.
- Дай-ка угадаю, – решил встрять я. – Надо думать, не только Белле за лиф платьишка пихали свои визитки адвокат, стоматолог, специалист по налогам, флорист? – все пораженно уставились на меня.
- Господи, это было чуть не полгода назад и ты все еще помнишь?! – выпалила супруга. – Ты записал что ли?
- Нет, отчего-то это въелось мне в мозг, – проворчал я.
- Так ты уже тогда втюрился, да? – спросил Ник.
- Говоришь, как пятилетний дебил! – пытался выкрутиться я.
- Ну это не меняет дела.
- Да, Панда, он был от меня без ума уже при первой встрече, просто стеснялся признаться в своих чувствах, – весело сказала Белла, вновь пытаясь защитить меня от неудобных расспросов. И в этот миг меня поразило осознание двух вещей: во-первых, Белла ведь на самом деле всегда защищала меня от нападок братьев даже в те редкие наши встречи, когда мы еще находились в состоянии вражды; а во-вторых, она была абсолютно права, черт возьми, – я был от нее без ума с самого начала. Она меня бесила, раздражала, выводила из себя, но всегда была для меня привлекательна, просто я себе боялся в этом признаться.
- О, слушайте, а интересно наблюдать за тем, как у него шевелятся в черепушке извилины, – оторвал меня от размышлений ехидный голос Роба. Я ничего не сказал ему, а только показал средний палец. – Что ж, весьма весомый аргумент, затыкаюсь, – с усмешкой сказал он.
- Я тоже тебя люблю, – тихо прошептала Белла, наклонившись ко мне.
- Я что, сказал это вслух? – удивился я.
- Нет, – пожала плечами она и улыбнулась.
Так как кутили мы вшестером, то с нами был еще и этот говнюк Брюзер, который остро нуждался в прогулке. Было решено кинуть жребий, кто пойдет выгуливать пса. Естественно, эта дерьмовая честь выпала мне. Я возмутился, мол, почему это я должен в своей тяжелой физической кондиции заботиться о том, чтобы Брюзер справил нужду, раз здесь присутствуют его хозяева.
- Он – дитя полка, – со вздохом произнесла Белла и, больше ничего не сказав, пошла одеваться, чтобы за меня выполнить эту обязанность. Как же я люблю свою жену! Ведь ей тоже в лом, но она видела, что мне плохо, поэтому без всяких уговоров пошла на улицу. Я, правда, еще поскрипел полчаса об этой несправедливости, пока жена не вернулась вместе с Брюзером, который выглядел так, будто и у него было похмелье. В меня закрались подозрения. Я пошел в гостиную, где на диванах валялись мои родственники, и заглянул за кресло, где вчера оставил открытую бутылку виски, которую мы так и не допили. Она была перевернута и абсолютно пуста.
- Брюзер, – ласково позвал я песика. Все даже повернулись в нашу сторону, не ожидая от меня такой нежности в адрес этого существа. Тот быстро заковылял ко мне на своих коротеньких лапках, не чувствуя подвоха. – Ну-ка дыхни, – сказал, опускаясь на корточки.
- У тебя крышу окончательно снесло? – пробасил Ник, но я проигнорировал его провокацию. Взяв животное на руки, я с трудом разжал его пасть: он как будто понял, к чему все идет, и поэтому отворачивал морду.
- Эта тварь пьяна! – констатировал я.
- Чтоооо??????? – донеслось удивленное со всех сторон.
- Он вылакал остатки из бутылки.
- Да ты гонишь! – воскликнул Роб.
- Гоню? От него разит моим любимым виски! Эта скотина допила наш алкоголь! – после этого воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только звуками отчаянных попыток пса вырваться из моих рук. Я не стал его долго терзать и отпустил. Брюзер пристыжено поковылял в сторону кухни. Может, у него там заначка для опохмела?
- Вот это да. Он первый пес-любитель крепкого алкоголя, которого я знаю, – наконец, изрек Роб.
- Ваша собака – алкоголик, – выделяя каждое слово, сказал я, глядя на брата и Кэт.
- Зато у него хороший вкус, – нашлась коротышка-Катерина. – Кроме того, он долго у вас с Беллой жил, так что, может, это вы его дурному научили, – от такой наглости у меня отвалилась челюсть.
- Ну, тогда в следующий раз он поедет учиться хорошим манерам к Оливии и Панде, – спокойно сказала моя жена.
- Эээ, а нас-то чего приплетаете? – тут же встрепенулась «Панда», мигом позабыв, что у него «не работает ни одна мышца, даже язык».
- Беллз, Кэт погорячилась. Она не хочет, чтобы ты посчитала нас неблагодарными. Так ведь, дорогая? – с нажимом произнес Роб, выразительно посмотрев на свою невесту. Та шумно сглотнула и прошептала:
- Конечно. – Это был один из немногих случаев, когда Роб давил на Катерину, а не наоборот, и было странно видеть то, как безропотно она подчинилась.
- Знаешь, вообще-то это я вставал в шесть утра, чтобы выгулять вашу зверюгу, – сказал я, возмутившись тому, что благодарны они были только Белле. Жена не успела скрыть свое смущение, выдав себя с головой. – Тааааккк. Значит, они не нам его оставляли, а тебе! – рычал я. – Я до сих пор встаю с первыми петухами...
- Вообще-то, я тоже, если ты не забыл, – перебила она меня, многозначительно пошевелив бровями. Я открыл рот, но сказать мне было нечего. Да, я по-прежнему почти каждое утро бужу ее своими приставаниями. – Вот именно, – поставила Белла победную точку в споре.
Конечно, наше веселое утро немного отвлекло всех от основной неприятности – тяжелого похмелья, но как только встал вопрос о возвращении домой, абстинентный синдром (да, я выучил это словосочетание) атаковал нас с новой силой. Я, как труп, распластался на переднем сидении своего автомобиля, благодаря Господа Бога за то, что Белла вчера не пила и поэтому может сесть за руль; сзади тихо постанывали от головной боли Роб и Кэт, которых нам предстояло отвезти домой.
Когда мы с Беллой высадили моего болезного братца и его невесту возле их дома и ехали к себе, нас остановила дорожная полиция. В качестве ответа на вопрос офицера, пили мы в ближайшие двенадцать часов, Белла молча указала на меня пальцем. Я вымученно улыбнулся и кивнул. Патрульный понимающе усмехнулся и пожелал нам счастливого пути.
Да, и все же я счастливый человек – моя жена вчера не пила, поэтому могла за мной поухаживать, а вот братьям моим предстояло семейное переживание похмелья. Так им и надо.
- Кстати, я тогда еще не протрезвел, – сказал Роб, вырывая меня из воспоминаний. Мы уже сидели в нашей квартире и плавно приходили в себя.
- Когда? – не поняли мы.
- Ну, когда это...халат скинул, – остаток предложения он буквально выпалил. – Из меня хмель еще совершенно не вышел.
- Подтверждаю, – поддакнула Катерина.
- Вы, случаем, не с Брюзером на брудершафт в два рыла вискарь допили? – не скрывая злорадства, спросил я.
- Случаем, нет, – передразни он меня.
- Да, знатное пати было, в лучших традициях студенческой попойки, – счастливо сказал брат, потягиваясь.
- Нашел чем гордиться, – покачала головой Оливия.
- А мне не стыдно. Вот ни разу даже. Может, мы в последний раз себе подобное падение нравов позволили, ну уж в холостой-то жизни точно, – нисколько не засмущался Роб. Я театрально покашлял. – Да, а вот тебе должно быть стыдно, братишка – ты ведь семейный человек, – засмеялся он.
- Ну, знаешь, если не считать шестидесяти баксов, которые я обнаружил в своих боксерах, то мне особо стыдиться нечего. Я не надевал трусики-стринги в форме животных Африки и не сверкал голым задом перед женщинами своих братьев. – Роб мрачно на меня посмотрел, молча обещая расправы. – Я ведь достойно себя вел, дорогая? – обратился я к Белле.
- Очень. Особенно, когда со своими братцами выполз в одних трусах забирать заказ продуктов питания. Как это в желтую прессу не попало, ума не приложу? – мы с парнями сразу притихли, зато девочкам было очень весело.
Когда наши гости разошлись, перед этим оказав нам помощь в уборке со стола и мытье посуды, и мы с Беллой начали готовиться ко сну, она неожиданно спросила меня:
- Как думаешь, все изменится, когда они тоже официально поженятся?
- Не знаю, – прошептал я, подойдя к жене сзади и обняв ее за талию. – Думаю, нет. В конце концов, они столько уже живут вместе как семейные пары, что вряд ли что-то поменяется.
- А ты знаешь, что, согласно статистике, люди, которые до этого много лет сожительствовали, в четыре раза чаще разводятся после официального вступления в брак, чем такие, как мы.
- Как мы?
- Ну, у нас была скоропалительная свадьба.
- Я даже забыл об этом, представляешь? И это притом, что твои кузины и мои братья постоянно трындят о предстоящей тройной свадьбе. Мне просто кажется, что мы много лет женаты.
- Я тебе уже наскучила? – повернув ко мне лицо, с мягкой улыбкой спросила Белла, выпуская из рук уголок одеяла.
- Нет, просто счастливые часов не наблюдают.
- О Боже. Откуда ты это знаешь?! – выпучив глаза, спросила она.
- Вычитал в какой-то книге. А что?
- Это же Грибоедов!
- Какой-то русский писатель?
- Поэт и дипломат.
- Понятно. В общем, уверен, все отлично будет у наших парочек, когда они свяжут себя оковами брака. – Белла нахмурилась. – Я же не говорю, что мне это не нравится! – рассмеялся я, а затем слегка прикусил мочку ее уха.
- А что будет, когда у нас появятся дети? – тихо произнесла жена. Я на мгновение замер, так как не мог еще себя представить в качестве отца.
- Ну, думаю, мы так же будем собираться вшестером, а детишек оставлять на бабушек-дедушек. Или на Брюзера. Хотя, в свете последних событий, полагаю, не стоит доверять этому любителю дорогого виски наше потомство. Нет, наверное, родственникам тоже лучше не оставлять. Ты только посмотри, как нас воспитали! Мы ведь не хотим, чтобы наши дети вытворяли нечто подобное, что и мы во время последней пьянки у Оливии и Ника? – Белла развернулась в моих объятиях, оказавшись, наконец, ко мне лицом, и легко поцеловала меня в губы. А потом мы несколько часов медленно и нежно занимались любовью.
Я смотрел на спящую жену и понимал, что все происходит именно так, как и должно бы. Вся моя предыдущая жизнь была всего лишь подготовкой к настоящей жизни – семейной. И надо признаться, хреновой подготовкой, но в этом нет ничьей, кроме моей, вины. Это трудно объяснить. Да, вечерами и ночами в твоей спальне находится страстная любовница, а утром это всего-навсего женщина со спутанными волосами, мятым лицом, нечищеными зубами, плохим настроением, короче, в том же самом состоянии, что и ты сам, но она все равно бесконечно прекрасна, просто потому, что любишь – и это достаточное условие для того, чтобы твоя жизнь казалась тебе расцвеченной невероятно яркими красками, полной, насыщенной, даже если твое недельное расписание мало чем отличается от того, что было полгода назад, более того, из него еще и исчезли пустые строчки для всяких «небольших приключений», так как главное приключение – жизнь в браке. Да, это страшно, необычно, ново, но в тоже время невероятно захватывающе. К тому же, Белла из числа тех женщин, которые и серые будни умудряются насытить эмоциями. Все очень просто и одновременно чертовски сложно, когда любишь, но моя жена – определенно, самое лучшее, что случилось со мной в жизни.