Гинеколог

Хлопнув дверью квартиры, я сделал глубокий вдох и выдох. Все еще слышу приглушенные звуки музыки за спиной, и чувство злости снова начинает подниматься. Сжимаю руки в кулаки и, развернувшись, впечатываю кулак в стену. Не стоит говорить о том, что я был просто взбешен и мне хотелось рвать и метать. Эта девчонка лезет не в свое дело, совершенно! А еще пытается выставить себя героиней!

Быстро спустившись по лестнице, я пулей вылетел на улицу, вдыхая прохладный воздух. Голова слегка закружилась, мне не стоило так налегать на алкоголь. Достаю пачку «Winston»'а, вытаскиваю последнюю сигарету и закуриваю. Пустая пачка летит в рядом стоящую урну. Первая затяжка большая, от которой сразу голова идет кругом. Вторая — и я уже чувствую, как мои напряженные нервы успокаиваются. В мыслях представляю ее образ. Ее мягкие, шелковистые волосы, глаза, забавный носик и губы. Губы, которые целовали меня с такой любовью и нежностью. Больше никто так не целовал, как она. Никто.

Мы были знакомы с первого класса. Просто находились порознь. Но мы всегда поддерживали дружеские отношения с одноклассниками, никогда не гнались за каким-либо лидерством. Не пытались казаться лучше на фоне других. Казалось бы, параллельные классы, но мы были словно одно целое. Мы со всеми общались на равных, так же и с Лизой. Общение было дружеским, но не более. Пока не та школьная дискотека, где она появилась в шикарном платье, с прической, на небольших каблучках. Тогда я на нее посмотрел не как на свою одноклассницу, а как на девушку. Наш первый танец и ее милое смущенное личико.

Все слишком быстро стало развиваться, в какой-то момент я даже испугался, но вот я мог с гордостью назвать ее своей девушкой. Она вместе с Темой пыталась меня отговорить от общения с моими знакомыми из двора, считая, что они как-то плохо на меня влияют, а я не слушал. Кретин. Если бы послушал, все было бы хорошо.

Тот вечер, когда она из-за меня задержалась, стал роковым для наших отношений. Я не смог выпутаться из ситуации, а она мне помогла, и я за это до сих пор не могу себя простить. Из-за своей глупости я ее потерял. И так еще все неудачно подвернулось. До этого мы провели просто потрясающий вечер и ночь. Думаю, не стоит говорить, что произошло: тут и так все понятно. В общем, мне в тот вечер позвонили ее родители, а точнее, отец. И дал ясным языком понять, чтобы я к его дочери не приближался даже на метр. Я на нее плохо влияю, она постоянно пропадает, дома бывает редко и все из-за меня. Мне дали ясно понять, что если я не отстану, то ее отец (сотрудник полиции) устроит мне свидание с камерой.

Тогда я испугался. Не за себя. Нет. Я испугался за Лизу. И отступил. Отступил и пожалел об этом. Каждая ее смс-ка, каждый ее звонок, который я отклонял, игнорировал — приносили неимоверную боль. Но если бы я ей все рассказал, я испортил бы ее отношения с родителями. А потом ее отец разобрался бы со мной, и получилось бы так, что она осталась бы одна. Я этого не хотел. Поэтому игнорировал, грубо разговаривал в школе. Начал развлекаться с девушками, менял их, как перчатки. Им это нравилось.

Так вот продолжалось несколько месяцев. А забыть ее у меня не получалось. И она опустила руки. Избегала в школе, избегала, если мы случайно встречались в магазине или на улице. А ее подруга готова была порвать меня прямо на месте.

И сейчас та же ситуация. Эта Полина, не зная настоящей истории, не дала мне с ней поговорить! Я хотел все объяснить, признаться! Чхать я хотел на угрозы ее отца! Да на любые угрозы! Я скучаю. Я очень скучаю по ней, и сегодня я увидел ее и понял в ее глазах, что она еще любит. Во мне просто поселилась надежда, что все еще можно исправить, и я весь вечер настраивался на разговор, а когда понял, что пора, цербер меня не пропустил.

Хотя, если так подумать, то Полинку можно понять; она ее хочет защитить, отгородить от боли и страданий! Но, блять, это не ее дело! Вот вообще не ее! Если бы она мне дала с ней поговорить...

Сижу вот на лавочке, в руке тлеет сигарета, которую я так и не докурил, а глаза устремлены в те окна, где еще идет вечеринка, правда, народ начал уже уходить. Хорошо, что меня не видно. Сижу на детской игровой площадке, что напротив подъезда, а сюда выходящие люди не смотрят.

Достаю телефон из кармана, знаю, что поздно, но я все решил. Нахожу в телефонной книжке нужный контакт и легким нажатием набираю его.

Гудок. Второй. Третий:

— Алло, кто это? — сонный мужской голос заставляет меня улыбнуться уголком губ.

— Здравствуйте, Михаил Сергеевич, простите за столь поздний звонок, я, наверное, разбудил Вас, — легкий смешок, а рука слегка трясется.

— Кто это? — голос стал уже более бодрым и в нем явно слышится недовольство.

— Никита.

— Чего тебе надо, щенок? — о, а голосок-то уже нервный. Кому-то нужно будет потом выпить валерьяночки.

— Просто хотел сказать, что от Лизы я отказываться не собираюсь, вот так вот, и мне все равно, что вы там хотите сделать, валяйте, только я Вашу дочь люблю, и вы этому помешать не сможете, — я пожалел, что не купил себе сегодня еще одну пачку сигарет.

— Да как ты смеешь, я...

— Не надо тех же угроз, которые я уже слышал. Просто знайте, что я так легко не отступлюсь. Спокойной ночи, — и я отключился. Сердце ходило ходуном, а на лице сияла улыбка. Я это сделал. Я сказал ему то, что хотел. Смешок. Еще один, и я начинаю смеяться в голос. Я. Сказал. И это первый шаг на пути к Лизе.

Пока я вот так сидел и размышлял, в квартире погас свет. Я решил подняться, но дверь была закрыта. Хорошо, что я знал, где Тема прячет ключи от хаты.

В квартире никого. Разбросаны бутылки, тарелки, различные пакеты из-под чипсов и другой хлам. Проверяя комнаты на наличие хоть кого-то живого, в комнате друга я обнаружил спящую Лизу. Она была как и всегда прекрасна. Я любил наблюдать за ней, пока она была вот в таком умиротворенном состоянии. Закрытые глаза, умиротворенный вид, умеренное дыхание. Только было сразу заметно, что она много плакала. Черт, я столько причинил ей боли, что вечно буду перед ней расплачиваться.

— Прости меня, солнце, — присев рядом с ней на корточки, я провел рукой по ее волосам. — Прости меня, — боже, как я соскучился по ней. Я хочу к ней прикасаться, хочу чувствовать, что она рядом. А сейчас, хоть она и рядом, но все же далеко от меня. И эту пропасть я создал своими руками. Своими руками все разрушил. Кретин. — Я просто хочу тебя касаться, хочу, чтобы ты снова была со мной, — шепчу в темноте, поглаживая ее волосы. — Просто наберись терпения, я все исправлю, обещаю, — легонько касаюсь губами ее лба и тихо выскальзываю из комнаты, а затем из квартиры.

Как я дошел до дома, не помню. Зато я чувствовал, что надежда еще есть и я могу все исправить.

И я все исправлю.

Это не обсуждается.

Я верну ее. Чего бы мне это не стоило.