Искупление

За следующий месяц Эмма и Реджина встретились минимум дважды, чтобы поработать над Эмминой магией. Реджина настаивала, что Эмме важно построить крепкий фундамент, чтобы укрепить уверенность в собственных силах, и та с удовольствием следовала её плану.
Она попыталась проводить хотя бы полчаса в день за книгами, которые Реджина начала для неё переводить, но дело продвигалось медленно. Было много теории, и в половине случаев Эмма понятия не имела, что происходит. Реджина, однако, была на удивление терпеливым учителем; иногда они часами просиживали у «Бабули», разложив книги, и Реджина объясняла и жестикулировала, а Эмма пыталась изо всех сил сосредоточиться, а не таращиться на Реджину, как влюблённый подросток.

Но прятать свои чувства становилось сложнее. Свон уже не могла вспомнить, почему изначально иметь чувства к Реджине показалось ей нелепостью. У той было потрясающее, пусть и сухое, чувство юмора, и она была, вне сомнения, одна из умнейших женщин на её памяти.
И Эмма уже терялась в догадках, как она раньше умудрялась выполнять какую-то работу в присутствии Реджины в первый свой год в Сторибруке, потому что когда лицо брюнетки становилось таким строгим и сосредоточенным, Свон могла думать лишь о том, как хочет прижать её к ближайшей стене и целовать до тех пор, пока в голове Реджины не останется ни единой мысли.
От матери помощи тоже было никакой. Раза три в неделю – не меньше – она интересовалась, собирается ли Эмма, может, повести Реджину на свидание или рассказать о своих чувствах, но Свон всегда её осаживала.
Иногда действительно казалось, что между ними что-то есть. Когда Реджина помогала Эмме с магией, и она чувствовала между ними связь, Реджина всегда смотрела на неё широко распахнутыми глазами, как в её снах.
Она знала, что между ними есть сексуальная энергия, это было и так понятно, судя по тому, что они обе явно возбуждались, когда вместе творили магию, но Эмме было неинтересно быть для Реджины просто запасным вариантом для секса.
Реджина редко говорила о Робине, хотя Эмма была почти уверена, что её простили. Иногда женщина упоминала, что в доме как-то слишком тихо, но она никогда больше не винила в этом Эмму, а та в свою очередь старалась быть рядом столько, сколько позволяла ей Реджина.
И всё же, Эмма больше не упоминала всю эту историю про Истинную Любовь, несмотря на то, что Тинкербелл всякий раз театрально закатывала глаза, когда видела их вместе. Хотя Реджина и попыталась её об этом расспросить, Эмма ответила, что они поссорились из-за того, что фея предложила ей разъезжать по городу на велосипеде вместо патрульной машины (что на самом деле было, так что технически это не было ложью). Она понятия не имела, как Реджина отреагирует на правду, и решила, что лучше ей не говорить.
– Ума не приложу, почему ты трусишь! – говорила ей мать. – Она тебе книги переводит, она добровольно проводит с тобой время, разрешает пользоваться своей кухней! Ты ей явно нравишься!
– Ну, мы с ней теперь вроде как друзья, – отвечала Эмма, – но не значит, что она будет в восторге, если я припрусь и такая – «знаешь что, я думаю, мы с тобой соулмейты, но это не точно!».
И всё же, рассуждала Эмма, сидя рядом с Реджиной тёплым весенним вечером на заднем дворе королевы и потягивая бокал вина, всё у них очень даже хорошо.
Реджина, кажется, тоже так думала, потому что покосилась на Эмму и начала посмеиваться.
– Я бы в жизни не подумала, что когда-нибудь буду рассматривать тебя как друга.
Эмма улыбнулась в ответ:
– Думаю, я начала смотреть на тебя иначе, когда ты дала нам с Генри ту прекрасную жизнь в Нью-Йорке. Никто для меня ничего подобного не делал.
Глаза Реджины заблестели, когда она потёрла пальцем уголки глаз.
– Давай сегодня не будем об этом говорить, – произнесла она, и в голосе было столько эмоций.
Эмма снова встретилась с ней взглядом, и внезапно пространство между ними показалось одновременно слишком большим и слишком маленьким. Напряжение, которое обычно витало во время совместных занятий магией, вдруг повисло в воздухе, и прежде, чем Эмма успела как следует подумать, выпалила:
– Мне нужно тебе кое-что сказать.
Это было сказано таким тоном, что Реджина тут же напряглась, и на лице уже не было той мягкости и нежности.
– Что такое?
– Так, ладно, слушай, не злись только, – начала Эмма, и поняла, что всё из рук вон плохо, когда Реджина поставила бокал на столик. Наверное, чтобы руки были свободными, если захочется меня придушить, – промелькнуло в голове Свон. – Сразу после того случая с Мэриан я пошла к Тинкербелл и попросила помочь найти тебе другую Истинную Любовь.
Лицо Реджины теперь напоминало маску; она поджала губы и вскинула брови.
– Поэтому я украла у Блю немного пыльцы, а Тинкербелл проделала что-то там с волосом Робина, чтобы исключить его из возможных вариантов, а потом мы узнали, кто это.
– И ты решила держать от меня эту информацию в секрете, чтобы в будущем, если я вдруг решу снова взяться за старое, могла потребовать у меня за это некий выкуп? – резко поинтересовалась Реджина.
– Нет! – в ужасе воскликнула Эмма. – Реджина, я не сказала тебе, потому что подумала, что что-то пошло не так, а потом не знала, что делать, и думала, что тебе не понравится, что я вмешалась...
– Значит, у тебя всё же возникла такая мысль, что это – возмутительное вторжение в мою личную жизнь – воспользоваться пыльцой фей в этих целях? Но только чтобы затем решить скрыть эту информацию от меня! Ты рассказала всей своей семейке Чармингов? Уже весь Сторибрук небось разводит сплетни о моей любовной жизни?
– Нет, Реджина, брось! Я бы никогда с тобой так не поступила. Прости, я просто пыталась сделать для тебя что-то хорошее...
– Что-то хорошее для меня? – фыркнула Реджина и встала. Эмма поморщилась, когда та принялась мерять двор шагами; это всегда очень, очень плохой знак. – Я думала, что предельно ясно дала знать, что думаю о вмешательстве в свою личную жизнь! Поверить не могу, Тинк снова так поступила!
– Это я! – выкрикнула Эмма. – Прости, что не сказала тебе, но я просто была сбита с толку, потому что оказалось, что это я. Я – твоя Истинная Любовь, и я не знала, что делать, или что чувствую, поэтому ничего тебе не сказала. Прости, я просто хотела загладить то, что сделала. Я не ожидала, что всё обернётся вот так.
Реджина стояла молча и неподвижно. Она просто смотрела на Эмму, и по лицу было невозможно ничего прочитать.
– Пожалуйста, уйди, – наконец произнесла она тихим низким голосом, который напоминал раскат грома вдалеке.
– Реджина, – взмолилась Эмма, но та уже шла обратно в дом, скрестив руки и не оглядываясь.

                          ***

Вернувшись к себе в квартиру, Эмма впечатала кулак в стену от ярости на себя и на Реджину. Её эмоции сменялись так быстро, что она не успевала отдавать себе в них отчёт – от вины к злости, от боли к тревоге.
А если она всё испортила? Надо было всю жизнь скрывать это от Реджины и надеяться, что всё сложится само собой? А если бы Реджина нашла себе кого-то другого? Но всё равно это было бы нечестно с её стороны. Почему она вообще решила, что вмешаться в личную жизнь Реджины – это хорошая идея?! Да и когда именно она начала в неё влюбляться?
Слёзы разочарования бежали по лицу, и она со всей силы пнула новую кровать из Икеи, потом рухнула на одеяло и застонала в подушку. Как всё пошло псу под хвост?
В дверь резко постучали. Эмма сперва решила его проигнорировать; у неё не было настроения принимать гостей, но стук продолжался. Эмма утёрла слёзы и поковыляла к двери.
– Блять, – буркнула она, отодвигая цепочку. На пороге стояла решительного вида Реджина.
– Реджина?
Эмма посторонилась, когда королева без лишних слов прошла внутрь, и последовала за ней в гостиную.
– Я... – начала Эмма, но Реджина приложила указательный палец к её губам, не давая продолжить.

–Ты, – начала она очень сердито, – ты сейчас помолчи. Я зла. Да что там зла, я в ярости! Поверить не могу, что ты провернула такое за моей спиной! Снова. И не могу поверить, что ты так долго это от меня скрывала! Я думала, мы теперь друзья! Я тебе доверяла!
Эмме казалось, будто её сердце разрывается. Ей было противно от самой себя, но ничего не могла с этим поделать. У неё перехватило дыхание, и она сдавленно сглотнула.
Реджина взглянула на неё, и из горла вырвался приглушённый звук разочарования.
– Проклятье, не надо на меня так смотреть! Почему так тяжело на тебя злиться?! После того, что ты устроила с Робином, мне казалось, я видеть тебя никогда не захочу, и ты начала появляться повсюду! И почему только у меня именно с твоей магией такая связь?!
– Прости меня, – прошептала Эмма, но Реджина взглядом заставила её замолчать.
– Я ещё не закончила! Ты скрывала от меня правду несколько месяцев, и это совершенно недопустимо, учитывая, что ты твердила, что хочешь вернуть моё доверие, – Реджина глубоко вздохнула и на мгновение опустила глаза. – И поэтому, – продолжила она, понизив голос, – я не намерена позволить тебе снова разрушить моё счастье.
Эмма ничего не смогла с этим поделать – надежда отразилась на её лице, когда Реджина подняла на неё глаза и посмотрела с нежностью. Значит ли это...?
– Из всех, кого я знаю, ты – самая бестолковая женщина с нелепейшей склонностью сначала делать, а потом думать, – с обожанием произнесла Реджина.
– Реджина, – прошептала Эмма, и попыталась вложить в голос все те чувства, которые одолевали её с тех пор, как покинула особняк. Прости меня. Я никогда не хотела причинить тебе боль. Я хочу сделать тебя счастливой.
Кажется, я влюбляюсь в тебя.
– Мы не будем торопить события. И ты мне всё компенсируешь.
Эмма кивнула.
– Обязательно. Будем двигаться в таком темпе, в каком тебе нужно. Я тебя даже целовать не...
Реджина подалась вперёд, обхватила одной рукой шею Свон и потянула её на себя. Это был неряшливый поцелуй, потому что губы Реджины врезались в неё, когда она ещё не успела договорить, но Эмму всё равно пробрало до самых кончиков пальцев ног. Она тут же запустила руки в чёрные волосы, чтобы замедлить темп, и теперь их губы двигались уже нежнее и не так хаотично.
Реджина ахнула, и язык Эммы скользнул в её рот. Звук, который вырвался из горла брюнетки, отозвался внизу живота Свон, и она застонала. Реджина ещё сильнее прижалась к ней, водя ладонями вверх и вниз по рукам Эммы, потом схватила её за плечи, притягивая до невозможности близко.
– Это называется «не торопиться»? – выдохнула Эмма, закрывая глаза и откидывая голову, когда Реджина принялась покусывать и посасывать её шею.
– Не пойму, почему ты ещё одета, – сострила Миллс, потом наклонилась к ней, чтобы снова поцеловать, и расстегнула верхнюю пуговицу рубашки Эммы. Они целовались и целовались, пока губы не начали саднить, а Реджина умудрилась сбросить её рубашку на пол. Свон нащупала молнию её платья и медленно потянула вниз, пока Реджина скребла короткими ногтями её голый живот.
– Боже, – выдохнула Эмма, и Реджина улыбнулась. Волосы её были всклокочены, взгляд дикий – ну точно картинка из Эмминого сна. Вот только в этот раз Реджина на самом деле накрыла руками её грудь, и Эмме наконец удалось стянуть с неё это невероятно сексуальное платье.
Стоило ему упасть на пол, как Реджина поёжилась от холода. Эмма взяла её за руку и помогла переступить платье и одновременно сбросить шпильки.
– Вау, – прошептала она, когда её взгляду предстали изгибы тела, обтянутые в черное с кремовым кружево, и задумалась, какого чёрта она так долго ждала.
Реджина вспыхнула, а Эмма, спотыкаясь, увлекла её в спальню, потому что слишком увлечённо пялилась на её грудь.
Они едва добрались до двери, как снова начали целоваться, на этот раз Эмма прижимала её к дереву, удерживая их соединённые руки у головы Реджины, и от ощущения кожи королевы, прижатой к её голому животу, у Эммы кружилась голова.
Свон казалось, что она растекается, хотелось слиться в одно с этой женщиной. Реджина высвободила руки и принялась возиться с Эмминым ремнём. Стоило пуговице на поясе расстегнуться, как туман страсти в голове шерифа немного развеялся. Она чуть отодвинулась и обхватила лицо Реджины обеими руками.
– Ты уверена насчёт этого? Мне нужно, чтобы ты была уверена.
Неистовый, дикий взгляд Реджины несколько смягчился.
– Эмма, – нежно произнесла она, поглаживая её щёку тёплой ладонью, – я хочу быть с тобой.
Эмма наклонилась, и они поцеловались снова, теперь уже гораздо нежнее и медленнее, почти одними губами. Каждый раз, когда язык Реджины легонько касался её языка, она крепче сжимала бёдра и чувствовала, как дрожат ноги.
Она осторожно потянула Реджину за собой к кровати, немного пошатываясь, потому что пыталась на ходу расстегнуть кружевной лифчик, но Реджина этого не заметила, потому что сама была занята тем же – пыталась избавить Свон от её бюстгальтера.
Вскоре обе остались почти без одежды, Эмма оказалась сверху, и их прижатые друг к другу тела разделяли лишь кружево белья Реджины и хлопок Эмминых шортиков. В белокурой голове было восхитительно пусто; губы Реджины обхватывали её сосок, а нога обвивала её бедро, прижимая ближе. Свон подняла её голову и поцеловала жёстко, требовательно атакуя рот. Они двигались вместе, чувствуя, как нарастает жар.
Реджина вдруг опрокинула её, оказываясь сверху, и легонько провела пальцем между ног Эммы поверх ткани белья.
Эмма дёрнула бёдрами ей навстречу и издала звук, который, кажется, никогда не издавала раньше – что-то среднее между сдавленным стоном и вскриком. Реджина застыла на мгновение, и Эмма мучительно пыталась открыть глаза. Хотелось спросить – «ты в порядке?», но изо рта вырвался только вздох. Реджина улыбнулась ей, открытой, прекрасной улыбкой, потом наклонилась и начала прокладывать поцелуями дорожку от пупка Эммы вниз, к линии трусиков.
Прежде, чем Свон успела понять, что происходит, Реджина оставила её полностью обнажённой и потянула к краю кровати, где опустилась перед ней на колени.
Эмма широко распахнула глаза. Ей такое делали только пару раз в жизни; Нил был от этого не в восторге, а после него это всегда казалось чем-то слишком интимным, ей не нравилось ощущение, будто она теряет контроль. И не была уверена, что готова к такому с Реджиной.
Но потом почувствовала поцелуи на внутренней стороне левого бедра, и её мозг окончательно помахал ей ручкой. Она могла сосредоточиться лишь на том, как короткие ногти нежно царапают кожу, а язык нежно водит по складкам, а потом, без всякого предупреждения, губы накрыли клитор.
И да, Тинкербелл упоминала, что у Реджины были любовницы, но ёбушки-воробушки, у неё по куннилингусу наверняка была степень магистра, потому что у Эммы в жизни не было таких ощущений.
Реджина дразнила её, водила языком вверх и вниз, проникала им внутрь, потом посасывала клитор, помогала себе пальцами и убирала их, заставляя Эмму изо всех сил вцепляться в чёрные волосы и напоминать себе дышать.
Она попыталась приоткрыть глаза, чтобы взглянуть на невероятно сексуальную картину – Реджина у неё между ног, – но ощущения были слишком острые, а потом движения языка вокруг клитора ускорились и стали интенсивнее, и ноги Эммы задрожали от напряжения, спина выгнулась, и внезапно её накрыл оргазм, от которого всё тело напряглось до предела. Рот Эммы приоткрылся, но она не могла издать ни звука, не могла дышать, могла только чувствовать, как всё тело содрогается, внизу живота пульсирует, а Реджина собирает языком её влагу.

–В-всё, – выдавила из себя Свон, и голос звучал так, будто она всю ночь распевала рок. Голова шла кругом, она рухнула на кровать и открыла глаза лишь когда Реджина оказалась рядом и теперь осторожно убирала волосы с её лица.
– Мне понравилось, – сообщила Реджина, и вид у неё был такой самодовольный, что Эмме хотелось закатить глаза, но вместо этого притянула её для мокрого поцелуя:
– Иди сюда, – обычно безукоризненное лицо Реджины было теперь влажным, и Эмма чувствовала на её припухших губах собственный вкус.
Вскоре Реджина снова оказалась сверху, и теперь стонала и ёрзала, а Свон накрыла ладонями её грудь, слегка оттягивая затвердевшие соски. Эмма, которой всегда было тяжело членораздельно выражаться во время секса, обнаружила, что Реджина наоборот разговорчивая.
Она стонала имя Эммы, когда та наконец опрокинула её на спину, судорожно выдыхала «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!» в ухо блондинки, когда та дразнила её, обводя пальцами контуры чёрного кружева между ног, а когда Свон наконец избавилась от её белья и осторожно вошла в неё одним пальцем, та выкрикнула «да!» так громко, что Эмма от души порадовалась, что Генри сегодня ночует не у неё.
Шерифу понадобилось несколько мгновений, чтобы набрать нужный ритм; Реджине нравилось, когда Свон двигалась медленнее, чем она сама, но вела себя относительно спокойно и не стеснялась раздавать инструкции:
– Вот так, – шипела она в ухо Эммы. – Не так глубоко. Быстрее. Обожеда!
И хотя Свон уже кончила, трахая Реджину, она возбудилась как никогда.
После того, как они нашли нужный Реджине темп, Эмма попробовала слегка прижимать большой палец к клитору, не переставая двигать пальцем и внутри. Пришлось приноровиться, но потом она повернула запястье и умудрилась одновременно нажать на клитор и как-то двинуть внутри пальцем, и внезапно глаза Реджины распахнулись, а руки с силой вцепились ей в плечи, а потом Эмма почувствовала – в прямом смысле почувствовала – как стенки Реджины сжимаются вокруг её пальцев, когда на неё обрушился оргазм.
Это было невероятно. Эмма не могла оторвать глаз от её лица, когда та заходилась в оргазме, зажмурившись от удовольствия и выдыхая слабые стоны, и всё медленнее двигала бёдрами, прижимаясь к руке Эммы.
Сексуальнее этого Эмма ничего в жизни не видела. Не дожидаясь, когда Реджина придёт в себя, она схватила её правую руку и прижала к своему клитору. Реджина воззрилась на неё, но Эмме некогда было её упрашивать; она просто вцепилась в тонкое запястье и начала двигать бёдрами, прижимаясь к её пальцам.
Она и не знала, что способна издавать горлом такие звуки, похожие на низкое рычание.
Реджина начала двигать кончиками пальцев, и Эмма ослабила мёртвую хватку вокруг её запястья. Ей и тридцати секунд не потребовалось, чтобы со сдавленным стоном кончить.
Потная и крайне удовлетворённая, она улеглась рядом с Реджиной и, поколебавшись, осторожно опустила руку на её голый живот. Та повернула к ней лицо, на котором играла лёгкая довольная улыбка.
– Мне правда понравилось, что ты подразумеваешь под фразой «не торопиться», –поддразнила она.
К её восторгу, Реджина расхохоталась. Она никогда не видела её такой – мягкой, обнажённой и незащищённой, со спутанными волосами и размазанной тушью, и от этого зрелища перехватывало дыхание.
Они лежали в ленивой, довольной тишине, медленно водя пальцами по коже друг друга.
– Я никогда бы не подумала, что мне может снова так повезти, – прошептала Реджина. – Это же по сути неслыханно – обрести такое трижды за одну жизнь. Да и кажется таким странным, что мне снова выпал этот шанс, так скоро, после всех этих лет,  когда я хотела этого больше всего на свете.
Эмма серьёзно посмотрела на неё:
– Я знаю, что поступила не лучшим образом, но обещаю, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы сделать тебя счастливой.
Реджина взглянула на неё, глаза подозрительно влажно блестели в полутьме комнаты.
– И тебя это не пугает? Я знаю, у тебя свои сложности с пониманием судьбы, и ты просто приняла как данность то, что утверждает пыльца фей.
– Меня это и пугало, – Эмма решила быть откровенной. – И я пыталась это игнорировать, но ты просто не выходила у меня из головы, даже когда я изо всех сил старалась о тебе не думать. А потом был тот день, с вещами Зелины и нашей магией, и это было будто... – Эмма осеклась, не зная, как выразить словами то, какой невероятно живой она чувствовала себя в тот день с Реджиной.
– Меня тоже, – мягко произнесла Реджина. – Я была несчастна из-за Робина и потери того, что могло у нас быть, но то, что я почувствовала с тобой, когда наша магия соединилась... – она помолчала. – Я никогда ни с кем такого не ощущала. А после этого я даже не знала, что вообще к тебе чувствовать. Но ты вынудила меня открыться, и я, кажется, знала, к чему это ведёт ещё до твоего сегодняшнего признания.
Эммино сердце колотилось так громко, что было странно, если Реджина этого не чувствует. Её так распирало от счастья, что казалось, она сейчас в нём захлебнётся. Ей так многое хотелось сказать, но слишком стеснялась; она никогда не была из тех, кто заявляет о своих эмоциях, даже теперь, когда знала, что чувствует к ней Реджина. По-прежнему было тяжело передать чувства словами.
Вместо этого она наклонилась и очень нежно поцеловала её губы, потом лоб, щеку, потом крепко сжала в объятиях, целуя макушку.
– Я не говорю, что у нас всё будет просто или идеально, или что-то в этом духе, – наконец прошептала Эмма, уткнувшись в тёмные волосы, – но я думаю, если мы обе будем стараться изо всех сил, у нас может получиться что-то очень особенное.
Реджина повернула голову и посмотрела на Эмму долгим пристальным взглядом.
– Я тоже так думаю.
Эмма вдруг застонала.
– О, Господи, сейчас все начнут думать, что я притащила сюда Мэриан только затем, чтобы прибрать тебя к рукам, да?
Реджина издала злобный смешок.
– О да, представляю, сколько будет шума, – она помолчала. – Боюсь, твои родители вряд ли отнесутся с пониманием.
– Ой, Мэри-Маргарет уже знает, она мне уже несколько недель покоя не даёт, чтобы я с тобой поговорила.
– Снежка знает? – кажется, Реджину одолевали одновременно и ужас, и веселье.
Эмма поморщилась; напомнить Реджине о том, что она растрепала ещё кучке людей об их судьбе до того, как сказала ей, – был, пожалуй, не лучший способ продлить их посткоитальный момент благодати.
– Интересно, что Генри скажет, – задумалась Реджина, обеспокоенно покусывая нижнюю губу.
– Думаю, отреагирует как и любой тринадцатилетний подросток, когда узнаёт, что родители занимаются сексом, – ухмыльнулась Эмма. – Будет плеваться от отвращения и унижения, – она накрыла ладонью руку Реджины, которая лежала между ними на подушке. – Не переживай. Он будет рад за нас, когда увидит, как мы счастливы. Ты же счастлива, да?
Несмотря на их фантастический секс, Эмма до сих пор переживала, что втянула в это Реджину помимо её воли. Ты мой соулмейт, а теперь раздевайся. Может, от неё требуются какие-то доказательства? Может, ей позвонить Тинкербелл, чтобы та подтвердила её слова?
– Никогда бы не подумала, что скажу такое тебе, – легко произнесла Реджина, – но ты слишком много думаешь. Конечно, я счастлива. Если бы я не была счастлива, ты бы это знала.

Ну, хотя бы это было правдой; Реджина не из тех, кто сдерживает свои эмоции.
– Так, уже начало одиннадцатого, – вдруг строго сказала Реджина, – а кому-то из нас утром нужно городом управлять. Ты собираешься выключать свет или ждёшь, что я усну, если эта штука будет светить мне в лицо?
Эмма закатила глаза и потянулась к светильнику у кровати, но Реджина быстрым движением перехватила обе её руки.
– Я думала, ты хочешь, чтобы я... – начала Эмма, но Миллс выгнула бровь. – Оу!
Закрыв глаза и крепко сосредоточившись, она вытянула руку к лампе и представила, что выключает свет.
– Очень хорошо, – промурлыкала Реджина ей в ухо. Свон с усилием сглотнула, после чего перекатилась и оказалась сверху. Теперь она точно не даст ей уснуть; наверняка почувствовав Эммину магию так близко, та снова пришла в состояние готовности.
И кроме того, она задолжала Реджине оргазм, и если что-то и было Эмме ненавистно – так это оставаться в долгу.