7
Декабрь
Сяо Чжань недовольно цокает языком, бросая взгляд на наручные часы. Почему Ван Ибо не перезванивает? Прошло уже больше получаса с последней попытки дозвониться до него. Целая вечность! Он оставил по меньшей мере пять сообщений на автоответчик. Неужели так трудно ответить? А вдруг у них что-то случилось и им срочно потребовалось поехать в больницу, потому что у Сяобо поднялась температура? Тревожность, и без того не отпускавшая его на протяжении последних трех дней, накатывает с новой силой. Сяо Чжань мысленно матерится и берет в руки телефон, набирая номер. Он с минуту слушает долгие гудки, начиная нервно притоптывать ногой, глядя в черный экран, и не может сдержать облегченного вздоха, когда видит заспанное лицо Ван Ибо. Тот рассеянно трет глаза и улыбается ему так, что сердце сжимается от приступа давящей на грудную клетку нежности. У него след от подушки на щеке и торчащие в разные стороны волосы – такой домашний и родной.
– У вас там все нормально? – вместо приветствия интересуется Сяо Чжань, борясь с желанием погладить картинку на экране смартфона. Он не станет этого делать, не станет.
– Гэ, за полдня ничего не изменилось, – весело хмыкает Ибо, находя его беспокойство забавным. Вот же беспечный лев, все ему нипочем. Это потому что он там, с их сыном, а Сяо Чжань в другой стране места себе не находит от беспокойства.
– Ты три часа и двадцать пять минут не брал трубку, – мрачно сообщает ему Сяо Чжань, удобнее устраивая телефон на столе среди груды бумаг. – Я начал волноваться и надумывать себе всякое.
– Ну, мы с Сяобо уснули, – широко зевнув, бормочет Ибо, а затем немного поворачивает камеру, показывая в кадре мирно дрыхнущего рядом с ним сына. Тот уткнулся носом ему в плечо и вцепился крошечными ручками в рукав футболки, шумно посапывая. Сяо Чжань замирает, жадно рассматривая лицо собственного сына, и вдруг отчетливо понимает, насколько неразумно вел себя все это время. А еще, что ему срочно нужно туда, к ним, лечь с другого бока и вжаться лицом в спину Сяобо, спрятав ото всего мира. – Чжань-гэ? – встревоженно зовет его Ибо, когда молчание затягивается.
– На кой черт я вообще в эту командировку поехал, – ни к кому конкретно не обращаясь, тяжело вздыхает Сяо Чжань, переводя взгляд на довольно ухмыляющегося льва. Придушить его хочется так же нестерпимо сильно, как и поцеловать, но он не может сделать ни того, ни другого. Будь прокляты эти дурацкие командировки. Сяо Чжань явно переоценил свои возможности, когда соглашался на поездку в Японию, нужно было остаться дома и отправить вместо себя зама. Но нет же, внутренний любитель все контролировать взял верх. И что в итоге? Сяо Чжань сидит в номере отеля и мечтает оказаться в постели со своими львятами.
– Мы тоже по тебе скучаем, – тихо произносит Ибо, поняв все и без лишних слов.
– Еще три дня, – скривившись, сообщает Сяо Чжань, чувствуя бессильную ярость из-за невозможности что-либо изменить. Его теперь даже заменить некому, если вдруг кого-то вызванивать сюда. На дорогу уйдет больше времени, чем на подготовку к завтрашним переговорам, которые по сути решат исход дела. Что ж, теперь у Сяо Чжаня есть еще один стимул как можно скорее разделаться с делами и вернуться домой пораньше.
– Всего три дня, бао, – пытается утешить его Ван Ибо, ободряюще улыбаясь. – Мы с Бо-Бо тоже по тебе очень соскучились. Но все будет хорошо, поверь. Ты скоро вернешься обратно и снова будешь нас гонять и строить, – тихо смеется Ибо, и взгляд у него такой теплый и ласковый, что у Сяо Чжаня начинает щипать в носу. Он ловит себя на том, что улыбается как идиот. Черт, раньше разлука не была настолько тяжелой, какого черта все так кардинально изменилось?
– Ладно. Ладно, хорошо, – повторяет вслух Сяо Чжань, пытаясь успокоить себя. – Я люблю тебя, львенок. Поцелуй от меня Бо-Бо.
– А я люблю тебя, бао. Позвоню тебе вечером, хорошо?
– Не забудь, – строго нахмурив брови, просит Сяо Чжань, прежде чем отключиться. Чужой икающий смех еще долго потом преследует его во время разбора почты.
Оставшиеся дни командировки проходят как в тумане. Он часто звонит домой, подолгу висит на телефоне, слушая лепет своего сына и глядя в глаза Ван Ибо, а когда приходит время возвращаться, едва ли не за три часа приезжает в аэропорт, надеясь таким образом приблизить долгожданное возвращение домой. Увы, уловка не срабатывает. Словно в наказание за нетерпение, Сяо Чжань строго настрого запрещает себя встречать. Не хватало еще, чтобы Ибо тащился в такую даль с маленьким ребенком. Он просто вызывает себе такси и проваливается в сон на пассажирском сиденье, компенсируя то время, что ему не удалось поспать во время перелета из-за нервов.
Сяобо встречает его радостным визгом, от которого закладывает уши, и тянет к нему руки, совершенно позабыв про отца, что тихо посмеивается над ним, передавая драгоценную львиную ношу из рук в руки. Сяо Чжань целует его в макушку и крепко прижимает сына к себе, жадно вдыхая нежный травяной аромат, исходящий от детской кожи. Забавно, как тяга к чаю в конечном итоге раскрыла себя. Небеса, как же он скучал. Ван Ибо затаскивает в квартиру чемоданы и закрывает за ними дверь.
– Я переоценил свои силы, – повернувшись к нему, сообщает Сяо Чжань.
– Чжань-гэ, все хорошо. Ты молодец, – ласково коснувшись ладонью его щеки, заверяет Ибо, выпуская успокаивающие феромоны. Сяо Чжань на секунду прикрывает глаза, кутаясь в любимый аромат как в теплый плед. Черт, этого ему особенно сильно не хватало в Японии. – Видишь, мы с Бо-Бо справились, я даже ничего не сжег, – тихо гогочет Ибо.
Сяо Чжань открывает глаза и тянет его к себе за ворот футболки, чтобы жадно впиться в губы поцелуем. Те на вкус все такие же, смесь горечи выпитого кофе и сладости съеденной сдобы. Кожа на них слегка обветренная и шероховатая, наверняка опять бездумно сдирал зубами корочку, совершенно позабыв про существование увлажняющего бальзама. Сяо Чжань проглатывает удивленный вдох, скользя языком меж приоткрывшихся губ, чтобы дразняще пройтись им по зубам и тут же отстраниться, заглядывая в потерявшие фокус глаза.
– Настолько сильно соскучился? – рассеянно облизнувшись, хрипит Ибо, подходя к нему вплотную. От этой близости Сяо Чжаня бросает в жар, а кожа покрывается мурашками. До чего же приятно.
– Ужасно, – шепчет он и на секунду задерживает дыхание, когда Ибо приобнимает его за талию. Сяобо, зажатый между ними, начинает недовольно хныкать, требуя уделить ему внимание, и это вызывает у обоих тихий смех. Их маленький лев такой ревнивый собственник.
– Он тоже по тебе очень соскучился, – хмыкает Ван Ибо, поправляя на сыне кофточку. Сяо Чжань улыбается ему и крепче прижимает к себе крошечного львенка, так удивительно похожего на него самого.
Как же хорошо дома.
Утро следующего дня после недельной разлуки у них начинается вполне предсказуемо.
– Ван Ибо, уйди, я потный, – стонет Сяо Чжань, когда к нему со спины прижимается горячее твердое тело мужа. Он только-только вернулся из спортзала, даже душ не успел принять, а потому пахнет от него далеко не розами. Но, кажется, Ван Ибо на это совершенно плевать. Он жадно ведет носом по его шее, а затем прижимается к жилке пульса губами, слизывая капли пота языком.
– Ты так вкусно пахнешь, гэ, – обжигает ушную раковину его хриплый проникновенный голос, и Сяо Чжань ежится, весь покрываясь мурашками. Он прикрывает глаза и судорожно вздыхает, чувствуя, как между ягодиц выступает влага. Проклятье, у них слишком давно не было нормального секса, и его тело совершенно истосковалось по прикосновениям.
– Боже, ну какой же ты, – пораженно выдыхает Сяо Чжань, поворачиваясь к Ибо лицом.
– Извращенец? – однобоко ухмыляясь, предлагает тот, оборачивая руки вокруг его талии и прижимая ближе к себе. Их члены соприкасаются сквозь слои ткани, посылая по телу электрические разряды, и с губ срывается тяжелый вздох от столь откровенной близости.
– Нет, но у меня много вопросов к твоему стояку, – зарываясь пальцами ему в волосы, бормочет Сяо Чжань. Он коротко стонет, когда их губы сталкиваются в поцелуе, нетерпеливом и голодном. Языки сплетаются во влажном танце, отчего в груди вспыхивает знакомое удушающее нетерпение.
– Мокрый Чжань-гэ делает меня невероятно твердым, – бормочет между порывистыми нетерпеливыми чмоками Ибо, урывками стягивая с Сяо Чжаня спортивные шорты. Он не сопротивляется, в отместку избавляя его от футболки, и жадно ведет ладонями по груди, бездумно рисуя пальцами узоры на обнаженной коже.
– Я вижу, – облизнув губы, рассеянно произносит Сяо Чжань, глядя вниз на домашние штаны, красноречиво топорщащиеся в области паха. Приятно, когда тебя настолько рады видеть дома. Особенно после длительной командировки. Он ужасно сильно соскучился по своему мужу, его рукам, губам, поцелуям, смеху. И особенно по члену.
– Как насчет быстрого секса, пока наш сын спит? – словно читая его мысли, предлагает Ибо. Сяо Чжань на секунду прикрывает глаза, переживая острую вспышку возбуждения, и не может скрыть дрожь предвкушения.
– Я бы и сказал тебе «нет», но потом у меня снова работа. Так что вечером я точно буду не в силах трахаться, – медленно произносит он, снова открывая глаза и сталкиваясь с чернильно-черным голодным взглядом. Сегодня ему не хочется дразниться и оттягивать удовольствие. Они и так возмутительно долго ждали из-за рекомендаций врача, который запретил секс с проникновением, чтобы дать возможность телу восстановиться. Долгие месяцы им приходилось обходиться только руками и ртом. Иногда, конечно, спасал и межбедренный секс, но под конец вынужденного целибата Сяо Чжань был готов начать лезть на стенку от нехватки узла в своей заднице. И он не собирается ждать еще дольше, когда им наконец-то дали добро. – Снимай штаны, – командует Сяо Чжань.
– Люблю тебя, гэ, – ослепительно улыбается ему Ван Ибо и тянет за собой к кровати. Они путаются в руках и ногах, пока шагают к ней, пытаясь избавиться от остатков одежды, и тихо смеются, падая на матрас. В груди пузырится восторг, к которому примешивается волнение. У них как будто снова случается первый секс, все воспринимается остро и в новинку. Сяо Чжань даже и не думал, что спустя годы будет так реагировать на прикосновения.
Он ложится на спину, неотрывно глядя на нависшего над ним Ибо, и рассеянно облизывается, когда чувствует, как из дырки вытекает новая порция смазки. Этот взгляд, тяжелый и голодный, вызывает в нем стойкое чувство дежавю. Точно так же этот неугомонный лев смотрел на него в первую встречу. Точно так же смотрит и сейчас. Сяо Чжань цепляется пальцами за простыни и медленно разводит колени в стороны, демонстрируя блестящие от влаги ягодицы, открывая себя этому нетерпеливому бесстыжему взгляду. Первые месяцы после родов было тяжело обнажаться даже просто перед зеркалом. Он смотрел на себя, трогал растянутый обвисший живот, потерявшие упругость бедра и откровенно кривился, находя это зрелище отвратительным. И каждый раз к нему со спины прижимался Ибо, трогал его, гладил и со всей присущей ему серьезностью заявлял:
– Чжань-гэ, там ведь жил наш Бо-Бо, не смей ненавидеть себя за это. Лично я каждый раз прихожу в восторг от мысли, что ты смог выносить нашего сына, а растяжки и складки это такая ерунда.
И вправду ерунда, мысленно соглашался с ним Сяо Чжань, но в открывшийся на первом этаже спортзал записывается одним из первых. Любовь к себе это, конечно, круто, но кто сказал, что он не может достичь тех идеалов, которые будут нравиться ему куда больше того, что сейчас отражается в зеркале?
Ван Ибо жадно рассматривает его обнаженное тело, скользит взглядом по ногам, замирает на ищуще сжимающихся складках вокруг кольца мышц и судорожно сглатывает. Сяо Чжань весь вспыхивает от его пристального внимания, чувствуя затапливающий внутренности жар. Ибо смотрит выше, касается пальцами все еще мягкого живота, но уже не такого обвисшего и не до конца пришедшего в форму после родов, и ласково гладит, в отличие от Сяо Чжаня не находя в нем ничего стыдного или смущающего. А затем наклоняется и целует в пупок, счастливо вздыхая.
Это не первый раз, когда Сяо Чжань обнажается перед ним после родов, но, наверное, первый раз, когда это происходит в дневном свете, безмерно смущая. Ван Ибо заглядывает ему в глаза, порождая волну мурашек и произносит своим низким хриплым голосом:
– Ужасно сильно хочу тебя. Ты такой сексуальный, – Сяо Чжань прикрывает глаза, судорожно вздыхая. Этот бесстыжий лев, абсолютно не следящий за словами, точно сведет его однажды с ума.
«А и плевать», – думает он, расслабляясь, и тянет Ван Ибо на себя, чтобы поцеловать. Если тот любит его тело таким, какое оно есть, Сяо Чжань тоже будет. Ну, попытается точно.
Они немного увлекаются. Ван Ибо накрывает его собой, обжигая жаром кожи, и Сяо Чжань коротко стонет от ощущения тяжести чужого тела. Он обнимает его за плечи, оставляя белесые росчерки от ногтей, и коротко стонет, нетерпеливо потираясь членом о член в поисках хоть какой-то ласки. Ибо стекает поцелуями на шею, оставляет болезненный укус в районе ключицы и неожиданно замирает, шумно втягивая носом воздух. Сяо Чжань опускает глаза, не понимая причины заминки.
– Черт, гэ, это что, молоко? – пораженно хрипит Ван Ибо, неотрывно глядя на белые капли, выступившие вокруг потемневших сосков.
– Нет, апельсиновый сок, – огрызается Сяо Чжань, ерзая мокрой задницей по простыням. Зуд становится просто невыносимым, а член болезненно тянет, требуя ласки. – Ну конечно молоко. Ван Ибо, у нас же грудной ребенок, – раздраженно закатывает глаза он, начиная думать о том, что придется все делать самому.
– Гэ, я могу? – бессвязно бормочет Ибо, словно и не замечая его состояния. – Я... черт, гэ, – так и не дождавшись разрешения, он наклоняется и слизывает потеки, угрожающие растечься по груди, языком.
Сяо Чжань стонет, зарываясь пальцами ему в волосы на затылке, потому что чувствует одновременно боль и наслаждение от прикосновений шершавого языка, касающегося дико чувствительных мест. Соски у него красные и потрескавшиеся после их сына, который, как и отец, совершенно не знает границ в том, что любит. Ван Ибо лижет ореолы языком, щедро смазывая слюной, буквально лакает выступающие капли молока, довольно урча. Сяо Чжань чувствует, что начинает течь сильнее. Он выгибается в спине навстречу дразнящим прикосновениям, не в силах сдержать жалобный скулеж. Это больно и одновременно так чертовски хорошо, что тело начинает бить дрожь. Сяо Чжань беспомощно сучит ногами и вжимается мокрыми ягодицами в простыни, испытывая острую потребность в том, чтобы ощутить внутри себя член.
Он громко ахает, когда Ибо аккуратно берет один из сосков в рот, плотно обхватывая губами, и начинает сосать из него молоко. Кажется, их сын сегодня останется без обеда. Сяо Чжань затыкает себе ладонью рот, чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны, и шире разводит ноги, нетерпеливо потираясь истекающим предсеменем членом о горячий член Ибо. Тот наконец опускает руку к его ягодицам и трогает мягкие края входа. Подушечки тут же пачкаются в густой смазке, которой так много, что это даже смущает. Сяо Чжань мокрый и достаточно раскрытый, чтобы принять в себя член. О черт, ему это так необходимо сейчас. Ван Ибо отрывается от его груди и заглядывает в глаза, погружая пальцы внутрь под протяжный стон Сяо Чжаня, что сам в нетерпении насаживается на них.
– Блядь, гэ, тебе уже можно? – сиплым от возбуждения голосом хрипит Ибо, осторожно двигая внутри него двумя пальцами. – Блядь, скажи, что это «да», – низко рычит он, загоняя те по самые костяшки внутрь и надавливая на простату. – Ты такой мокрый, бао.
– Да, о боги, да. Вставь мне сейчас же, – шипит на него Сяо Чжань, пиная в бок коленкой. Ван Ибо тихо гогочет и, придержав себя рукой, медленно входит, давая возможность привыкнуть к позабытым ощущениям. Сяо Чжань на секунду даже перестает дышать и зажмуривает глаза, переживая неприятное чувство напряжения в мышцах, а затем расслабляется, чувствуя плавные скользящие движения внутри себя. Он сладко вздыхает, чувствуя знакомое нарастающее в низу живота давление, и мучительно стонет, прижимая Ван Ибо за затылок к своей груди. – Оближи их еще. Да, вот так, вот так, – хнычет Сяо Чжань, шире расставляя ноги, когда шершавый язык проходится по болезненно ноющему соску. Он облизывается и скулит, когда Ибо увеличивает темп, начиная жестко вбиваться в него, не переставая облизывать их. Те щедро сочатся молоком, струйки белесой жидкости стекают по груди на простыни. Ван Ибо слизывает каждую, не пропуская ни капли, и удовлетворенно порыкивает, глубже вгоняя в Сяо Чжаня член.
– Черт, гэ, ты потрясающий, знаешь, – раздается над ухом его низкий голос, вызывающий дрожь нетерпения в теле. Сяо Чжань сжимается на члене, впиваясь коленями в бока Ван Ибо, и закусывает зубами нижнюю губу, пытаясь сдержать рвущиеся наружу стоны. Кровать скрипит под ними вполне недвусмысленно, и бьется изголовьем о стену. Это неожиданно смущает и одновременно с тем ужасно сильно заводит. – Мне так сильно хочется трахнуть тебя с узлом, чтобы ты стонал и плакал на нем, содрогаясь от оргазма.
– Так трахни, черт тебя побери, – нетерпеливо шлепнув того по боку, командует Сяо Чжань и недовольно мычит, когда вместо того, чтобы как следует его трахнуть, Ван Ибо неожиданно выходит из него. – Ты чего делаешь?
– Гэ, резинки, – улыбнувшись ему, поясняет Ибо, начиная рыться в прикроватной тумбе. Сяо Чжань перекатывается на бок, наблюдая за своим восхитительно красивым голым львом, за подтянутой задницей, линией мышц на ногах, и голодно облизывается, понимая, что слишком легко потерял голову, позабыв о контрацепции. А вот Ибо, как ни странно, не забыл. – Ты потом мне член оторвешь, если снова забеременеешь сейчас, – что ж, справедливо. Именно так бы он и сделал. В груди разливается нежность от мысли о том, что у них могут быть еще дети, но Сяо Чжань задвигает их подальше. Еще слишком рано, и в нем говорят гормоны. Кажется, течка тоже не за горами.
– Какой заботливый львенок, – бормочет он себе под нос, жадно следя за тем, как ловко Ибо раскатывает по члену презерватив. – Мне еще больше хочется теперь твой член, – тот посылает ему самодовольную однобокую ухмылку и возвращается обратно на кровать.
– Все что попросит этот красивый гэгэ, – шепчет Ибо Сяо Чжаню в губы и снова входит в него, беря неторопливый размеренный темп, кажется, вознамерившись окончательно свести своего мужа с ума. И именно в этот момент в радионяне раздается плаксивое хныканье их сына.
– Очень вовремя, – бормочет Сяо Чжань, разрываясь между желанием обреченно взвыть и нервно рассмеяться. Хотя, наверное, оно и к лучшему, если бы они находились в сцепке, никто не смог бы успокоить Бо-Бо. Ван Ибо выходит из него с тяжелым вздохом и успокаивающе целует в губы.
– Лежи, гэ, я сам. И не теряй настрой, – хохочет он, стягивая с себя презерватив, и скрывается за дверью. Сяо Чжань переворачивается на спину, делает глубокий вдох и поднимается следом. Момент кажется безвозвратно упущенным, но возбуждение все равно продолжает гулять по телу, так что существует только один способ довести дело до конца. Он заходит в детскую, где Ибо укачивает на руках их сына, тихо напевая себе под нос что-то ненавязчивое, и прижимается к нему со спины, шепча на ухо:
– Как ты смотришь на то, чтобы покормить нашего львенка, а затем принять душ вместе? – ответом ему служит тяжелый красноречивый взгляд. Сяо Чжань самодовольно усмехается и уходит на кухню разогревать замороженное со вчера молоко.
Январь
За последнюю неделю это уже третий визит к педиатру. Сначала с подозрительной сыпью, затем со странного цвета стулом и вот, финал их больничной эпопеи, – непрекращающаяся икота. Во всяком случае, таковой ее видит Сяо Чжань. Ван Ибо просто тихо посмеивается у него за спиной, через плечо сюсюкаясь с Сяобо, который приходит от этих игр в восторг.
– Икота, говорите, – рассеянно трет переносицу доктор Фэн и поднимает внимательный взгляд на малыша. Он поднимается со стола, подходит к детскому столику для осмотра и коротко кивает. Сяо Чжань опускает на него Сяобо и терпеливо дожидается в стороне, наблюдая за осмотром. Ибо становится по другую сторону, терпеливо дожидаясь вердикта. Доктор Фэн недовольно цокает языком, вздыхает и передает сына обратно родителям. – Эта икота беспокоит ребенка или вас? – Ван Ибо берет счастливо взвизгнувшего Сяобо на руки и отходит в сторону, стараясь спрятать в плече ребенка свою улыбку. Сяо Чжань все равно ее видит и раздраженно закатывает глаза, признаваясь:
– Нас.
– Все ясно, – улыбается им доктор Фэн. Сяо Чжань хмурится, видя эту улыбку. «Что тебе там ясно?» – хочет спросить он, но тут же получает ответ: – Сами у врача тоже часто наблюдаетесь, да?
– Да, – и взгляд у Сяо Чжаня настолько убийственный, что педиатр заметно тушуется и нервно откашливается.
– С вашим малышом все в порядке, просто контролируйте, чтобы он не переедал. Дети в его возрасте часто страдают от икоты из-за переедания или переохлаждения. Главное найти золотую середину, при которой ребенку будет комфортно, поэкспериментируйте с этим, – Ван Ибо согласно кивает и тянет Сяо Чжаня прочь из кабинета, заметив, как тот гневно нахмурил брови, явно намереваясь прочитать врачу лекцию на тему того, что он ни черта не глупый паникер, каким его видят. Приходится нехотя подчиниться. В конце концов, у них нет времени менять педиатра сейчас. Может быть, когда Сяобо исполнится год...
На обратном пути они заезжают в магазин, чтобы пополнить запасы продуктов. Пока Ван Ибо катит перед собой тележку, разглядывая полки и сверяясь со списком, Сяо Чжань решает прогуляться до отдела с детскими товарами. Сяобо у него на груди, надежно закрепленный в кенгурятнике, довольно повизгивает, то и дело маша руками и пуская слюни. Он отлучается на каких-то десять минут, а когда снова находит Ибо в овощном отделе, тот оказывается окружен поклонницами, которые о чем-то воодушевленно щебечут, наверняка осыпая комплиментами. Вот же настырные чайки, даже спустя столько месяцев они не дают им покоя, продолжая преследовать своего кумира, который, к слову, выглядит так, как будто готов убивать одним взглядом. Что ж, с этим Сяо Чжань ему охотно поможет. Он приближается к ним и, остановившись за спиной одной из девиц, радостно машущей своим кошачьим хвостом, произносит:
– Я считаю до трех и вызываю охрану. Те, кто не уберутся подальше от моего мужа, будут иметь дело с нашим адвокатом и получат запрет на приближение. Время пошло, – Сяо Чжань растягивает губы в улыбке, спокойно встречая недовольные взгляды поклонниц, и уже чуть громче добавляет под их дружный гомон: – Раз, – те нехотя расходятся, наверняка бормоча себе под нос ругательства. Ван Ибо же облегченно выдыхает, подталкивая к ним с Сяобо тележку с продуктами.
– Это какой-то кошмар, гэ, от них нигде нет спасения, – мрачно заявляет он, брезгливо ежась.
– Что еще мне сделать, чтобы эти наглые пигалицы не вешались на тебя? – перебивает его Сяо Чжань, прожигая гневным взглядом. В груди теплится раздражение из-за произошедшего, хотя Ибо даже не дал ему повода ревновать. А впрочем, этого и не требуется, он злится не поэтому. – Пометить? – Ван Ибо судорожно сглатывает, кадык дергается вверх и вниз, привлекая внимание, но взгляд Сяо Чжаня скорее интуитивно цепляется за едва заметную выпуклость у него на спортивных штанах, которой еще минуту назад не было. Он подходит к нему вплотную и, убедившись, что в их сторону никто не смотрит, кладет на едва наметившийся стояк ладонь, ласково погладив. С губ Ибо срывается судорожный всхлип. – Как интересно, львенок, – тихо хмыкает Сяо Чжань, придя в восторг от такой реакции на совершенно невинные слова. – Настолько сильно хочешь, чтобы я тебя пометил? – метка омеги – это на всю жизнь. В отличие от той, что ставит альфа, эта не сходит сама по себе. От нее можно избавиться только хирургическим вмешательством. Ван Ибо рассеянно облизывается и кивает, глядя на него черными расфокусированными глазами.
– Гэ, ну не при ребенке же, – бормочет он, глядя на их сына, которому совершенно нет дела до родителей, потому что по дороге сюда Сяо Чжань вручил ему ужасно интересную пачку салфеток. Сяобо тянет ее в рот, пробуя на вкус, и одобрительно мычит.
– Поверь, нашего сына куда больше сейчас интересует пачка салфеток, а не то, что его папочка делает со вторым его папочкой ниже пояса, – доверительно шепчет Сяо Чжань на ухо Ван Ибо, дразняще проведя губами по покрывшейся мурашками коже на шее.
– Тут люди кругом, – предпринимает новую попытку урезонить его Ибо, воровато оглядываясь по сторонам. Но до них, как, впрочем, и раньше, никому нет дела. Прелести супермаркетов – здесь слишком много места и слишком огромный выбор, чтобы замечать еще и других покупателей.
– Ну так забери у меня ребенка и поехали домой, – фыркает на это Сяо Чжань, поворачиваясь к нему спиной, чтобы Ибо смог расстегнуть крепежи. – Уложим Бо-Бо и займемся уже твоей шеей как следует.
На это предложение возражений не следует.
Сяо Чжань заканчивает разбирать продукты и вымученно стонет, разминая затекшие мышцы. Поясница нещадно ноет с непривычки, отзываясь тянущей болью куда-то под лопатки. На кой черт они вообще купили так много еды? Ему пришлось играть в тетрис с полками в холодильнике и морозилке. Он замирает, прислушиваясь к царящей в квартире тишине. Это подозрительно, ведь обычно даже один Ибо наводит шуму за двоих, а уж вместе с сыном и подавно. Сяо Чжань идет в детскую и замирает на пороге, очарованный увиденным. Что ж, теперь становится ясно, почему в доме так тихо. Ван Ибо обнаруживается в детской мирно спящим на кресле. На руках у него Сяобо мирно посапывает, уложив голову ему на плечо. Ибо, словно понимая, что способен отрубиться в процессе убаюкивания, закрепил малыша специальными ремнями вокруг своей груди, чтобы точно не уронить. От такой предусмотрительности у Сяо Чжаня спирает дыхание и начинает щипать в носу. Он выиграл эту чертову жизнь. Ему даже жалко будить его, наверняка Ибо сильно вымотался за последние дни.
Что ж, кажется, метку придется отложить.
Два года спустя. Август
Сяо Чжань останавливается у входа в кабинет, придерживая живот обеими руками. Тот уже раздулся до невероятных размеров, а ведь это только начало второго триместра. Страшно представить, что с ним будет на последнем месяце беременности. Даже странно, ведь с Сяобо ничего подобного с ним не происходило. Даже в третьем семестре живот практически не доставлял дискомфорта.
– Что будешь делать, если и этот родится львенком? – весело хмыкает он, глядя на нетерпеливо переминающегося с носков на пятки мужа.
– Ну-у-у-у, – задумчиво тянет тот, с надеждой глядя в ответ.
– Нет, Ван Ибо, мы не будем рожать третьего! – возмущенно восклицает Сяо Чжань, сразу сообразив, к чему тот ведет. Если двух детей он еще хоть как-то потянет, то троих? Их жизнь превратится в сумасшедший дом.
– Но, гэ, – жалобно заломив брови, начинает канючить Ибо. – Я так хочу нам маленького рогатого омегу, который или которая будет строить своих братьев львов.
– Тебе мало того, что я вас строю? – раздраженно закатывает глаза Сяо Чжань, напоминая себе, что ему нельзя нервничать и тем более убивать своего мужа. Может быть, немного позже.
– Нет, но я очень хочу твою копию.
– Наш старший и так моя копия, – отмахивается от него Сяо Чжань, не впечатлившись аргументом. – Только со львиными ушами, – и характером своего неугомонного отца. С такими темпами он поседеет раньше времени, потому что Сяобо точно вознамерился довести его до сердечного приступа. Ему всего-то два года, откуда в нем столько энергии и упрямства? Какое счастье, что у него есть Ван Ибо, принимающий на себя основной удар чужой активности. В одиночку Сяо Чжань точно бы не справился.
– Хочу много твоих копий, гэгэ, – наклонившись к нему, с жаром выдыхает Ибо. – Хочу от тебя еще детей.
– Ван Ибо, – недобро сощурившись, предупреждает его Сяо Чжань, давая понять, что ему не поздоровится, если они продолжат и дальше это обсуждать.
– Гэ, ну давай заведем третьего, – ну конечно же, у Ван Ибо напрочь отсутствует инстинкт самосохранения.
– Сначала я рожу второго, а потом я тебя придушу, – обещает ему Сяо Чжань, толкая дверь в кабинет УЗИ.
– Ладно.
Доктор Чжу приветливо улыбается им и кивает в сторону кушетки. Сяо Чжань неторопливо раздевается и ложится на нее. Ван Ибо встает рядом, беря его за руку. Гель привычно холодит живот, и сердце замирает в ожидании. В какой-то момент они с Ибо даже начали делать ставки, кто у них будет: снова неугомонный лев или упрямая антилопа, но так ни на чем и не сошлись.
– Мы уже говорили с вами о перспективе двойни? – Сяо Чжань растерянно переглядывается с не менее сбитым с толку Ибо и поворачивается к врачу.
– Нет, в прошлый раз УЗИ ничего подобного не показало, – осторожно отвечает он, уже догадываясь, что скажет ему доктор Чжу.
– Что ж, такое иногда случается, – по-доброму смеется омеголог, водя по животу датчиком и выводя изображение на экран. – Вот, смотрите, один плод и второй, – указав пальцем на два размытых тельца, произносит он. – Второй проказник просто спрятался за своего брата. Сейчас я уже точно могу сказать, что у вас двойня. Поздравляю, это большая редкость среди пар из разных гибридных подвидов. И один из малышей, судя по тому, что я вижу, в будущем обзаведется рожками.
– Как все удачно складывается, – бормочет Сяо Чжань, глядя на сияющего, словно лампочка, Ван Ибо.