10
Здоровой рукой Арсений закрывал кабинет, другой пытаясь удержать стопку бумаг, которая постоянно выскальзывала, и парочка листков оказывалась на полу. Антон чуть ли не ползал на коленках, дабы собрать каждый из них, между делом следя, чтобы документы в руках у мужчины оставались на месте, но как только он привстал и победно протянул собранные листы, одна бумажка вновь выскользнула из рук Арсения и тихо упала на пол. — Ну-ка, дайте мне! — без злобы прошипел Антон, выхватывая из рук учителя документы. Мужчина не сопротивлялся и тут же отдал ношу юноше, который чуть прогнулся в спине, когда огромная пачка оказалась в его худых руках. — И ничего-то я без тебя не могу, Шастун! Арсений пошёл впереди, рассматривая повязку на руке и ища в карманах ключи от машины. Голова немного кружилась, и он не знал точную причину такого самочувствия. Проходя мимо школьных зеркал, он украдкой посматривал на идущего сзади Антона, который всеми силами цеплялся за несчастные бумажки и не сводил взгляд с учителя, который, казалось, был отнюдь не на его спине. Антон точно не контролировал своих действий, а потому бесстыдно пялился на учительский зад. Нет, ну, а чо такого-то? Его он хорошо изучил, а ему нельзя? Арсений, будто специально, перешёл на более медленный шаг, раскачивая бедрами в стороны, тем самым заставляя Шастуна тяжело сглотнуть и сильнее вцепиться пальцами в бумаги. — Тош! — резко позвал его учитель, останавливаясь возле гардероба. Парень чуть не споткнулся о собственные ноги и вошёл прямо в стену, что шла ровно перед ним. — Да кто тебя вообще здесь поставил-то, блять?! — проскулил он, хватаясь за горевший лоб. — Ты как? — чуть заметно улыбаясь, спросил Арсений, кончиками пальцев касаясь холодных колец и перенимая тяжелую стопку бумаг в свои руки. — Нормально! — рявкнул парень, опираясь на ту стену, что оставила ему шишку на лбу. — Не злись, Тош! Иди-ка сюда, — мягко прошептал он, обхватывая рукой блондинистую голову и приближая к своему лицу. — Нужно же под ноги смотреть, дурачок... — и мягкие губы чуть заметно коснулись горячего лба. — Иди пока на улицу, я положу бумаги и приду. Арсений медленно отстранился от практически красного лица парня, который смущённо смотрел на учителя, переминаясь на месте. Боль действительно ушла. Он долго смотрел, как стройная фигура удалялась в длинном коридоре и завернула к учительской. — Ебать, — про себя прошептал Антон, касаясь раскрасневшихся щёк руками.
***
Белёсый дым клубами рассеивался в воздухе, и Антон прикрыл глаза в надежде, что учитель выйдет чуть позже, дав парню докурить. — Шастун! — дверь школы тяжело хлопнула, и рядом возникла недовольная гримаса мужчины, который зло смотрел на тлеющую сигарету, медленно наматывая голубой шарф. — М? — Антон закусил губу, когда пар снова вышел через нос, заставляя учителя поморщиться. — Дай сюда! — рявкнул он и отобрал сигарету, приставляя к собственным губам. Парень наблюдал, как тяжело затягивался Арсений, смотря прямо в глаза парня. Синее море бушевало в яркой радужке и тут же угасало, когда белый дым застилал расстояние между ними, не позволяя Антону увидеть, как мужчина чуть заметно улыбался, и из приоткрытых губ медленно расползался белый смог. Они быстро оказались в машине, и Антону пришлось прижать к себе ноги, так как кресло было не отрегулировано и, видимо, рассчитано на кого-то поменьше. В салоне приятно пахло смесью мужских парфюмов и кое-где присутствовали нотки никотина. — Так Вы всё же курите, — констатировал Антон, регулируя кресло. — Возможно, — признался он и повернулся в пол-оборота к Шастуну, который буквально вжался в кресло, когда перед его лицом прошла крепкая мужская рука, тянущаяся к ремню. — Нужно тебя страховать, — прошептал Арсений, наконец ухватившись за ремешок. — Что? — сделав вид, что он не услышал, вдруг спросил Антон и снова покраснел, когда раздался щелчок пряжки. — Пристегнуть хорошенько, — пальцы крепко сжали натянутый ремень и остановились где-то внизу живота Антона, проверяя, хорошо ли он зафиксирован, — и не отпускать. Арсений повернул ключ зажигания, и машина тронулась с места, выезжая со двора. Пейзаж, состоявший из хиленьких пятиэтажек, тут же сменился на высокие стеклянные небоскрёбы, которые тянулись высоко в небо, царапая пиком облака. Антон вцепился пальцами в кожаное сидение и ёрзал на месте, пытаясь выглянуть в окно. Когда он наконец устроился удобно и, вытаращив глаза, начал наблюдать за таким красивым вечерним городом, то не заметил, как взгляд голубых глаз буквально прожигал в профиле парня дыру, рассматривая каждую деталь, пока тот не видел. — Выползай, — скомандовал Арс, отстёгивая парня, между делом снова задевая живот. «Вы, конечно, Арсений Сергеевич, можете подумать, что это мелочь, но я хочу Вас попросить так больше не делать! Ведь у меня сворачивается узел где-то очень глубоко и становится каждый раз тяжело дышать, когда Вы чуть дотрагиваетесь до меня.» Он этого не говорит, но очень громко об этом думает! Очень громко, Арсений Сергеевич! Очень! Как Вы ещё не услышали?! Они выходят из машины, и Антон тут же видит перед собой небольшого размера здание, с неприметными вывесками и афишами. — Выставка моего друга, все хотел зайти, да времени не находил, — будто ответил на его немой вопрос Арсений и подался вперед, маня за собой ученика, глаза которого ярко заблестели от предвкушения. — Я люблю выставки, — прошептал он, когда они оказались внутри темного помещения. В абсолютной темноте не было видно никого и ничего. Антон, сам того не заметив, держался за плечо учителя, боясь наткнуться на какую-нибудь хрень, которая, к слову, действительно лежала на скользком полу, и парень задевал её носами кроссовок. — Да, что это за...? — и он снова наткнулся на что-то тяжёлое, тихо всхлипнув от боли. — Тише, сейчас, потерпи ещё немного, — прошептал из темноты успокаивающий голос, и Антон тяжело вздохнул, всё ещё боясь отпустить руку учителя.РекламаРеклама Арсений взял окольцованное холодное запястье в свою руку и сжал его, ведя парня по тёмным коридорам. В конце Антон увидел небольшое просветление, затем оно становилось всё больше и больше и, наконец, расползлось по всему коридору. Разноцветные блики поглощали темноту и растекались в каждый уголок. Синие пятна пробегали по полу и затем отражались на чёрных джинсах учителя. Антон, словно маленький ребенок, завороженно наблюдал за этой картиной, и как только его взгляд устремился на Арсения, то лицо мужчины окрасилось в красный цвет, затем в волосах начали поблёскивать белые фигуры, которые медленно сползали на одежду Попова. — Что это такое? — улыбаясь, спросил Антон и наблюдал, как их сплетённые запястья меняли цвет, а по окаёмкам рубашки распространялись блестящие фигурки, заполняя собой всё пространство. — Игра красок, — мягко ответил мужчина, не разжимая ладони, — ну и цветного проектора. — Чья это выставка? — парень снова окинул взглядом во всю переливающееся помещение. — Марка, — наконец ответил мужчина и тут же отдёрнул ладонь, уходя вглубь коридора, где было совсем темно и жутко. Антон секунду стоял на месте, пока всё его тело освещали разноцветные огоньки, которые переходили в сложные узоры. Сердце билось как бешеное, и он облокотился на стену позади, и все краски переходили на его лицо, которое с синего переливалось в розовое и наоборот. Он шёл вслед за учителем в обжигающую темноту, понимая, что выхода нет, ведь с обеих сторон лишь чернота, и только он стоял на небольшом кусочке света. Комнату освещал лишь тусклый свет настольной лампы. Стояли пыльные прожекторы, большие разноцветные диски и штативы с закрепленными на них светодиодами. Арсений сидел на полу рядом с горой того же хлама и смотрел в пол, даже не удосужившись поднять взгляд на вошедшего парня. — Арсений Сергеевич? — почему-то шепотом спросил Антон, подходя к учителю и присаживаясь рядом. Он понятия не имел, что сказать. Снова. Снова эта ситуация, когда хочется узнать всю правду. Спросить, что случилось и что его гложет. Антон каждый раз бил себя по рукам, когда раскрывал рот в попытке сказать хоть слово. Ему до боли хотелось узнать, почему он чувствовал себя так дерьмово без него, почему не спал и не ел, почему отказался от всякого общения и теперь, когда есть такая возможность, тупо сидел на месте, не решаясь даже вздохнуть полной грудью. — Что с Вами произошло? — разрезая давящую тишину, спросил парень и наконец сделал полный вдох. Ответа не последовало, а учитель всё ещё не поднимал на него взгляд. — Я не хочу Вам снова угрожать суицидом, — он попытался перевести всё в шутку и даже чуть заметно улыбнулся, но лицо Арсения осталось всё таким же каменным, — Арсе... — Тош, — ледяная рука коснулась колена парня и сжала тёмную ткань, — эти две недели были адом. Парень кинул взгляд на мужскую ладонь, и все тело прошибла лёгкая дрожь. Господи. Прекратите. — Я думал, что умру от безумия, от ожидания, от такой жизни, — он перевёл взгляд на парня, который тут же оторвал взгляд от руки и наконец нырнул в голубой омут с головой. — Я забыл, когда последний раз нормально спал, ел и вообще что-то употреблял, помимо сигарет и растворимого кофе. — Я тоже, — одними губами ответил Антон, но его не услышали. Арсений убрал ладонь и запустил пятерню прямо в густые волосы, зачёсывая их назад. — Почему Вы не могли прийти на выставку раньше? — его взгляд до безумия наивный, такой детский, что Арсений не может оторваться от зелёных глаз. — Это же Ваш парень. — В этом и причина, — на выдохе произнёс мужчина и отстранился от ученика, смотря куда-то перед собой. — Он эту выставку ещё месяц назад открыл, всё просил меня сходить, но я отнекивался... то времени не было, то желания. — А потом он попал в больницу, и я потерял счёт во времени. Абсолютно. Я каждый день винил себя в том, что произошло. Что не уследил за ним. Я... — он закрыл рот рукой и сорвался с места, уходя в угол комнаты, не желая, чтобы ученик видел его таким. Антон сидел неподвижно, изредка моргая и вздрагивая от холода. Всё это время он считал, что он виноват в таком поведении учителя, но всё оказалось даже глубже. И теперь он понятия не имел, как отреагировать, и что на это сказать. Ему открылись, а он просто молчит. — Он болен? — наконец спросил Антон, всё ещё сидя на холодном полу, подмяв под себя ноги. — Очень. — Давно? — Да. Отлично. Замечательно. Просто потрясающий разговор. — Чем? — осмелев, парень наконец задал интересующий его вопрос. Арсений резко развернулся, будто желая сказать это прямо парню в лицо. — СПИД. Антон ошарашенно посмотрел на учителя, обнимая собственные ноги. Его губы слегка дрожали, а глаза наполнялись невыносимой для Арсения жалостью, от чего мужчина лишь сдавленно усмехался. — Не стоит так смотреть, — начал порицать его Попов и снова отвернулся к стенке, изучая трещинки на ней. — Как так? — парень приподнялся с пола и подошёл к спине учителя, сдерживаясь, чтобы не прижаться к нему всем телом, не обнять так крепко, чтобы перенять всю ту боль на себя. — С жалостью, — прошептал учитель и облокотился на стену перебинтованной рукой. — Мне она не нужна. — Я не смотрю на Вас так, я просто... — он мялся на месте, не зная, что делать, — сочувствую и всё. Арсений резко развернулся лицом к парню, который, не ожидав такого действия, встретился с ним носом к носу. — Почему Вы тогда так поступили? — сдавленно прошептал Антон, смотря в губы учителя. — Когда? — нарочно начал строить непонимание Арсений и чуть закусил нижнюю губу. — В нашу последнюю встречу, не стройте дурачка! — парень не выдержал под натиском голубых глаз и отстранил взгляд в сторону. — Не уводи взгляд от меня, — попросил учитель, и он непонимающе возвратил внимание на мужчину. — При разговоре нужен зрительный контакт. — Хорошо, — и парень полностью начал погибать в синей радужке, не успевая ухватиться за спасательный круг. — Так Вы скажете? — Почему тогда тебя отшлёпал? — спросил Арсений и чуть наклонил голову набок, ни на секунду не уводя пристального взгляда с зелёных испуганных глаз. Антон чуть заметно кивнул, чувствуя, как тело пробивала дрожь. — Нельзя оставлять отметины на моём ученике, — его рука потянулась к шее парня, и тот тут же отстранился, когда понял, что глаза начали слезиться от эмоций и слишком для него тесного контакта. — Ну, а вообще я просто педантичен. — Конечно... — Антон закатил глаза, понимая, что это совсем не та причина. — Тош... — Арсений по-доброму улыбнулся и легко похлопал ученика по плечу, — всё со временем, нужно просто потерпеть. И он наконец отошёл в сторону, давая парню возможность выдохнуть. Потому что он дико, мать твою, устал пялиться на него и сдерживать приступ эпилепсии, когда тело пробивает дрожь от одного такого взгляда голубых глаз. — А у тебя что нового за это время случилось? — не без интереса спросил учитель, хватая со стола разноцветный светодиод. — Мать из дома выгнала, сначала, правда, залетела, а потом выгнала. С другом не общаюсь почти, не ем, не сплю, питаюсь исключительно "Чудом" клубничным. Нет, ну правда же. — Ты сейчас шутишь? — Арсений заметно напрягся и снова перевёл взгляд на парня в недоумении. — Хотелось бы. — Где ты живешь? — учитель не мог даже примерно прикинуть ситуацию, когда мать способна выкинуть родного сына из дома. — У Серёжи дома, — Антон играл кольцами на пальцах, пытаясь успокоиться. — Давайте закроем эту тему, она мне неприятна. — Ты так переживал из-за матери, что решил перестать есть и спать? — Арсений, будто только что заметил, что лицо парня осунулось, и штаны смотрелись ещё более мешковато, чем раньше. — Нет, не из-за неё... Антону хотелось выбежать из этой злосчастной комнаты и наконец глотнуть чистого воздуха. Так как его катастрофически не хватало в данный момент. — А из-за... — Арсений Сергеевич! — перебил его парень. — Давайте не надо. Не буду я вам рассказывать всего. — Ты мне не доверяешь? — поинтересовался Попов и нырнул в светящуюся комнату, оставляя Антона одного. Тот, тяжело выдохнув, поплёлся за учителем, пытаясь не споткнуться о собственные ноги, которые вовсе разучились ходить. Арсений сел на пол так, что его лицо освещал синий прожектор, и вся его кожа окрашивалась в данный цвет. — А я вот темноты боюсь до сих пор, — мягко прошептал он и уткнулся носом в собственные сложенные руки, — не могу спать нормально, когда один дома нахожусь. — Серьёзно? — Антон начал чуть смеяться, но, заметив, как напрягся учитель и теперь по - щенячьи смотрел на своего ученика, ища поддержки, тут же замолчал. — Серьёзно. Воображение выдавало такого беспомощного мужчину, который еле сдерживал эмоции, чтобы не заплакать, когда слышал потусторонние звуки из соседней комнаты. Который прятался под одеялом и не высовывал лишний раз локоть за край кровати, чтобы его не утащило чудище. Который не спал всю ночь только потому, что в углу комнаты вешалка отдалённо напоминала ему ту самую девочку из «Звонка». — Это нормально, я тоже раньше темноты боялся, но потом, когда сестра как-то раз закрыла меня одного на чердаке на всю ночь... — тут он нахмурился, видимо, вспоминая тот злополучный день, — мне пришлось там заснуть. — Это ужасно, Тош, я бы никому не позволил закрыть тебя одного в темноте. Шастун и сам не знал, почему, но от этой короткой фразы его щёки порозовели, а где-то внутри стало очень тепло, будто маленький котенок поселился в солнечном сплетении. — "Чё я несу вообще?" — пронеслось у него в голове, и он усмехнулся собственным мыслям. — В общем, если Вам станет особенно страшно, или Вы захотите выспаться, то зовите меня, я с Вами посплю, — на последнем слове Антон запнулся и резко посмотрел прямо на Арсения, чтобы убедиться, что тот не собирается бить ему лицо. — Ну, то есть, рядом посплю. Нет! Постою рядом, чтобы Вы поспали. Да! Он закрыл глаза и досчитал до трёх, надеясь, что, когда глаза откроются, он окажется совсем не здесь и не будет нести такого бреда, блять! — Простите... — снова подал голос Шастун, и когда наступила неловкая тишина, то он совсем огорчился и спрятал лицо в собственных ладонях. — Тош... — прошептал ему на ухо Арсений, и по телу пробежала редкая дрожь. — М? — от чувства собственного стыда он не поднимал голову, всё так же утыкаясь носом в колени. — Поспи со мной сегодня? Парень резко открыл глаза, но голову так и не поднял и с минуту смотрел в пол, который всё ещё переливался яркими красками. Подождите. Что Вы имеете в виду под этим предложением? Значит ли оно то же самое, что для Иры «ночёвка», или Вы просто хотите выспаться, и я буду неким стражем, который будет охранять Ваш сон? Или, подождите, может Вы просто... дурачок?! — Чего? — Антон наконец посмотрел на учителя, который сидел с совершенно спокойным видом, будто это привычное дело, и он приглашал своих учеников к себе каждый день. Шастун мысленно надеялся, что это не так. — Ты предложил мне, что, если я вдруг захочу выспаться, то смогу позвать тебя поспать со мной. Ты можешь поспать в соседней комнате, одно лишь осознание чужого присутствия поможет мне хоть раз выспаться за это время. ДА ЧЕГО ВЫ НЕСЁТЕ, ГОСПОДИ? У МЕНЯ СЛАБОЕ ДЕТСКОЕ СЕРДЦЕ, Я ЖЕ НЕ ВЫДЕРЖУ ТАКОГО! — А, ну хорошо, ладно. — Отлично. Поехали ко мне. «Поехали ко мне» — нет, ты серьёзно, что ли? Такую фразу, по-моему, только шлюхи на Ленинградке слышат. Или Антон что-то делает не так со своей жизнью, или он просто вылетел из неё ненадолго. Или он действительно, мать его, ехал к учителю домой, дабы поспать с ним? Да чо за херня происходит? Отпираясь от всех эмоций и мыслей, бушующих в голове, Антон априори своему воспитанию и кричащему ему «нет» сознанию, спокойно пошёл за Арсением Сергеевичем. А к чёрту...
***
Квартира выглядела всё так же. Всё расположено строго по линеечке и на своём месте. Всё идеально чисто и убрано, даже и придраться не к чему. Вид портило только душащее одиночество, такое, которое невозможно не заметить. Оно тут же окутывало тебя со всех сторон, когда ты только ступил на порог. На подстаканнике стояла одна кружка, в коридоре одна пара пушистых тапочек, в ванной лишь одно полотенце, и измята только одна сторона двуспальной кровати.РекламаРеклама Антон неловко жался к холодной стене, пока Арсений быстро скидывал с собственных плеч пальто и разматывал шарф. — Да не бойся ты, снимай куртку! — он кивком указал на вешалку и, кинув в сторону сумку, нырнул в гостиную. Антон ещё с минуту мялся в прихожей, боясь встать куда-то не туда, повесить не туда, куда нужно, и вообще сломать всё к ебеням. Мужчина следил за тем, как ученик медленно зашёл в гостиную и озирался по сторонам, словно котёнок, которого только что забрали из приюта. — Тош, ты кушать, наверное, хочешь, — он начал медленно расстёгивать пуговицы на белоснежной рубашке. — Может, не будем мелочиться и просто закажем на дом? Антон всеми силами пытался не смотреть на то, как рубашка быстро спала с широких плеч и оказалась на стуле. Прямо перед ним возник оголённый пресс, который был настолько идеально сложен, что Шастун чуть раскрыл рот, и кончик его языка быстро переместился из одного уголка рта к другому. — Тош? — снова спросил учитель, наконец накидывая на себя домашний джемпер. — А? Что? Да, думаю, да, — он всё ещё стоял на месте, когда Арсений схватил уличную одежду и ушёл с ней в свой кабинет, который, к слову, не оставил у парня таких уж приятных воспоминаний. — Тебе дать во что-нибудь переодеться? — спросил Попов, выглядывая из узкой щёлки в проходе. — Если можно, — наконец пришёл в себя Антон и начал медленно снимать первый джемпер, славу богу, под ним была ещё и рубашка. В руки прилетела розовая материя, с виду напоминающая лососевую фланельку. Антон чуть заметно улыбнулся и надел предложенную вещь. Арсений вышел из комнаты полностью переодетым во всё чистое и домашнее и кинул Шастуну спортивки, которые он так же принял. — Можете, ну...? — он кивнул в сторону штанов и чуть покраснел. — Надеть на тебя штаны? — улыбнулся мужчина, расправляя замявшуюся ткань. — Выйти на секундочку. Арсений чуть не давился от смеха, но комнату все же покинул, перебираясь в свой кабинет и раскрывая ноутбук. Чуть позже сзади появился Антон и облокотился руками о кожаный стул, следя за тем, как мужчина выбирал еду. Всё в этой комнате прекрасно напоминало о том дне, и казалось, что он отсюда и не уходил. Всё лежало ровно на том же месте, только теперь он стоял здесь не в своих джинсах и рубашке, а в одежде Арсения, и он знал, что тот его не тронет, наверное. Через пару часов приехала служба доставки, они плотно поужинали и затем перебрались в гостиную к большой плазме, на которую Антон уже давно положил глаз. — У вас есть диски? — поинтересовался он, плюхаясь рядом с телевизором. — Угу, под телеком, внизу, — допивая чуть остывший кофе, сказал Арсений и уселся на диван. Парень долго рассматривал каждый диск, впериваясь взглядом в описание и ища подходящий под настроение. Внезапно, он поймал себя на мысли, что, возможно, у его учителя не такой же вкус, как у него. — Арсений Сергеевич... — протянул Шастун, разворачиваясь к мужчине, который что-то печатал в телефоне. — Чего? — тот отлип от гаджета и посмотрел на парня, который зажимал в руках два диска. — «Робокоп» или «Сейчас самое время»? — он перекрестил пальцы за коробкой дисков, молясь, чтобы тот выбрал ту, что справа. — Ну у тебя и выбор, Тош... — он снова начал метаться взглядом с диска на диск и кивнул в сторону правого. — Е-е-е-ес! — Антон отбросил «Робокопа», показывая ему язык, и засунул любовную драму в дисковод. — Ты очень странный мальчик, — выдал Арсений, когда парень слишком радостно прыгнул на диван, видимо удовлетворённый выбором учителя. — Выбрал то, что первое на глаз попалось... — бесстыдно соврал Антон и зажал подушку между ног, дабы поудобнее устроиться. Весь фильм он провёл так, что сжимал окольцованными пальцами одеяло, которое принёс Попов, когда заметил, что его ученик весь трясётся от холода. Он обслюнявил всю подушку, и она была пропитана горькими слезами Шастуна. Как только картина подошла к финалу, и героиня умерла, оставив плаксивое послание, которое рвало нежную душу мальчика, то он не выдержал и начал плакать, да так, что скулёж Антона раздавался на всю комнату. Арсений, явно не ожидавший такого проявления эмоций, опешил и не знал, куда себя девать и что делать. Он сначала пытался делать вид, что и вовсе не замечает того, что тот весь вздрагивал от слёз, но когда Антон начал шмыгать носом и тихо выть, то тут же придвинулся чуть ближе, прижимая к себе эту плаксу, которая теперь жалась всем телом к учителю и пропитывала слезами его кофту. — Ну, Тош, ты чего... — он гладил его по голове, которая покоилась на его груди, — не плачь, малыш. Как только пошли титры, Антон пальцами вцепился в кофту учителя, боясь, что тот от него отстранится. — Дайте мне еще минутку, — прошептал тот, трясь носом о плечо учителя.
***
Пока Арсений расстилал собственную кровать, Антон стоял в сторонке и отписывался Серёже, который потерял друга и теперь написывал ему ежеминутно. 22:56 Тох, ну ептвоюмать, ты мог хотя бы сказать, что не придёшь сегодня? Я тут чуть копыта от страха не отбросил, где ты?! 22: 57 Всё хорошо, прости, я завтра буду. 22:57 Где ты? 22:58 Потом объясню. Как только сообщение было доставлено, Антон сунул телефон в карман и уставился на учителя, который теперь взбивал подушки. — Вот, ляжешь здесь, ну, а я к себе пойду. — Спасибо. Они ещё с минуту смотрели друг на друга, и когда тишина начала давить, Арсений подорвался с места и пошёл в другую комнату. — Спокойной ночи, Тош. — Спокойной... Антон проводил взглядом учителя и тут же улёгся на такую уютную кровать, которая буквально сразу унесла его в страну сновидений, даже не дав оценить всю ситуацию. Проснулся он от того, что в соседней комнате послышался сдавленный кашель и непонятные звуки бодрствования. Он взглянул на часы и с ужасом сощурился от того, что на них было 4:20. Либо Арсений Сергеевич ранняя пташка, либо он самая, что ни на есть, сова, причём сова в квадрате. Шастун аккуратно ступил босыми ногами на холодный пол и чуть поёжился от такого резкого пробуждения. Он медленно зашагал в сторону комнаты учителя, который, к слову, сидел на стуле и читал книгу, даже не обращая внимания на вошедшего Антона. — Арсений Сергеевич! — прохрипел он, и сам испугался собственного голоса, который спросонья походил на что-то среднее между Джигурдой и Витасом. — Ой, Тош, прости, я тебя разбудил? — он тут же отложил книгу и уставился на парня, который, зевая, смотрел на него озлобленно, но совсем не потому, что его разбудили. — Почему Вы не спите? — протерев заспанные глаза, спросил Шастун и опёрся о дверной проём. — Не спится... — Но я же тут, в соседней комнате, — он чуть кивнул в сторону гостиной и перевёл взгляд на два испуганных синих глаза. — Чего Вы боитесь? — Ты слишком далеко, — эти слова пронзили воздух и заставили Антона окончательно проснуться. Что-то щёлкнуло у него в голове, и он заполз в кровать учителя, маня его за собой. — Идите ко мне, — он чуть прошептал и натянул на себя мягкое одеяло. — Шастун, ты чего...? — Вы сказали, что Вы не высыпаетесь, потому что не привыкли спать одни и боитесь темноты, — он озирался вокруг, как бы намекая, что, вот он я! — Не боюсь... Антон снова хлопнул ладонью по кровати, как бы намекая учителю... нет, говоря прямым текстом, чтобы тот уже лёг! Арсений еще с минуту ошарашенно смотрел на ученика, но всё-таки встал с места и двинулся в сторону кровати. — Свет выключите! — скомандовал Шастун, чуть прикрывая глаза. — Но... — Арсений Сергеевич, я тут, я защищу Вас. Это выглядело до ужаса смешно и нелепо, но Антон всеми силами пытался успокоить мужчину. Ну, с кем не бывает, у каждого из нас свои фобии и свои кинки. Попов щёлкнул по выключателю, и кровать чуть продавилась с его стороны. Как только он полностью улёгся рядом с Антоном, то тот укутал учителя одеялом и сам спрятал под него нос по привычке. Он уже было улыбнулся собственной хитрости и мысленно хлопнул себя по плечу, когда решил, что тот заснул, но как только Арсений развернулся лицом, тот увидел сквозь темноту, что сна у него не было ни в одном глазу. — Вы не спали? — прошептал в одеяло Антон и закатил глаза на жалобный взгляд со стороны учителя. — Слишком темно, я чувствую себя незащищённым, — его голос звучал намного приятнее, чем то кряканье, что издавал Антон, и парню стало стыдно. — Дайте сюда руку, — под одеялом он нащупал ладонь учителя и обхватил её своей. Как только взгляд голубых глаз устремился на ученика, Антон быстро снял с себя тот самый чёрный браслет и медленно надел его на запястье Арсения, который чуть вздрогнул, когда холодные камни коснулись горячей кожи. — Он будет Вас оберегать, когда меня не будет рядом. Арсений ничего не ответил, не в силах оторвать взгляда от таких детских зелёных глаз, которые теперь с такой теплотой смотрели на него, что внутри всё переворачивалось. — Ну, а пока я рядом, — он чуть пододвинулся к мужчине и снова сплёл их пальцы, накрывая его ладонь своей, — то защищать Вас буду я. И Арсений заснул. Впервые за долгое время он спал так крепко, что ему мог позавидовать младенец. Не разнимая рук, Антон ещё долго смотрел на спящего мужчину и чуть заметно улыбался, когда видел, как тот во сне причмокивал губами и тихо сопел ему куда-то в шею. — Спокойной ночи, Арсений Сергеевич.Примечания: