Глава 39. Лена. Злащастный Конкурс.
- ну вот нашёл, теперь не отпущу! - талию сжимает чья то рука, смело притягивая меня к парню. А дальше приходится участвовать в конкурсе, который мне изначально не нравится. Потому что меня как пару выбирает Громов и потому что из-под любопытных глаз студентов не уйти, не испортив им праздник. Я пробую протестовать, но никто не слышит. За всеобщим весельем всем наплевать, являюсь ли я очередной девушкой Максима или нет и чего я хочу.
– Лена, ну чего ты напряглась? Это же просто игра, понимаешь? Я не прошу тебя скрыться со мной в палатке. Давай поучаствуем, это весело!- Слава богу, танцевать с Громовым не нужно. Нужно просто с завязанными глазами угадать свою пару среди десяти парней, опираясь на тактильные ощущения. Или не угадать. Не знаю, намерен ли Максим в свою очередь искать меня, но вот я его находить точно не собираюсь. – Наградой будет поцелуй! – это со смехом и предвкушением объявляет незнакомая девчонка, вызвавшаяся завязать мне глаза. - целоваться с ним я не намерена. Уж лучше извиниться за испорченный конкурс и напрасные ожидания. Зря блондин улыбается.
– Как тебя зовут? – тем временем спрашивает девчонка, затягивая на затылке узел шелкового платка. – Лена.
– Так вот, лена, – со смехом объясняет правила, – постарайся угадать своего парня! Хоть за уши его щупай, хоть за нос! Иначе придется целовать другого! На ком остановишь выбор! - Народ шумит и волнуется. Смеется. Отпускает шутки, приободряя меня. С реки дует прохладный ветерок, овевая голую кожу рук и бедер, играя волосами. Скоро придет место танцам и песням под гитару. Шашлыкам. Маленьким и большим компаниям. Разговорам у костра и уединению парочек. Я думаю о чем угодно, – о том, что моя обувь осталась у кромки воды, что ноги босы, а ступни в речном песке, что незнакомого человека всегда можно поцеловать в щеку, – старательно затирая в памяти внешность Макса. Я ни за что его не найду, ни за что. Я даже не помню, во что он одет. Ведущие просят выйти из толпы десять парней и ставят их бок о бок. Под одобрительный свист зрителей опускают на колени, чтобы не дать мне угадать с ростом. Дают команду снять с себя все, что выше пояса, и ни в коем случае не выдать себя голосом. По тому, как визжат и кричат девчонки, как хлопают в ладоши, я догадываюсь, что парни обнажили торсы. Девушка-ведущая отводит меня в сторону от того места, где я стою, на несколько шагов и шепчет в ухо: «Начинай!», а я вдруг понимаю, что боюсь ошибиться. Оказывается, мир, в котором человек остается наедине со своими ощущениями, видится ему совершенно иным. И если ты первопроходец, велик шанс заблудиться. Становится так тихо, что слышно, как, прогорая, трещит костер. Плечи – голые, теплые, чужие. Худощавые, покрепче, полноватые… Ладонь легко касается подбородков, волос, щек – чисто выбритых, калбючих- вообщем разных. У Громова тонкие светлые пряди, и коснувшись похожих волос, я тут же отдергиваю руку, чтобы шагнуть дальше. Нет, мне совершенно точно нужны глаза, настолько под руками все безлико и схоже. Тускло. Сейчас я уверена, что не распознала бы даже радного отца! Он стоит в ряду девятым. Тот, прикосновение к кому заставляет мое сердце пропустить удар, а пальцы замереть на груди. Это как разряд, острый укол ощущений проносящийся по всему телу.
Если я стояла боком, то теперь полностью разворачиваюсь навстречу чувству, толкнувшемуся в грудь , внезапно обездвижевая ноги и дыхание. Горячая кожа. Сильные, крепкие плечи. И вот уже вторая рука сама тянется к ним, чтобы узнать, найти, почувствовать… за все это время я как моньячка жаждала коснуться, вновь провести ладонью по гладко у рельефу мышц, погладить шею и впится до бизумия знакомые губы.иЯ забываю о людях во круг нас, о празднике. О том, зачем я здесь. Глажу лоб, упрямые скулы и провожу пальцами по губам… Оставляю ладонь, лежать на щеке, пока другой рукой зарываюсь в волосы – густые, норовистые и вместе с тем такие мягкие. Оказывается, мир тактильных ощущений полон жизни, и я с благодарностью позволяю себе на несколько минут полностью раствориться в ней. Наверняка для окружающих веду себя странно, испытывая их терпение, напитывая себя новыми эмоциями – настоящими, от которых больно дышать. Я понимаю: это слишком интимно, вот так касаться его, но мне плевать, моим рукам плевать, кто и что думает. Они нашли, что искали, и не хотят отпускать. Нет, это не Громов. И близко не он, я не ошиблась. Это тот, кто заставляет мое сердце жиматься да боли в ребрах. И пусть его не было на берегу, когда мне завязывали глаза, сейчас он точно здесь. Пере до мнойю. Артём.