Спокойной ночи

В одиннадцать часов дня я поехал к господину Дарену. Соре ничего не сказал. Выловил такси и уже через тридцать минут был у ворот из светлого кирпича. Когда постучался в калитку, то увидел всё того же старика.

— О, здравствуйте.

— Господин Дарен дома?

— Да, но он сейчас занят.

— Мне нужно с ним поговорить. Это срочно.

— Что-то случилось?

— Просто дайте мне поговорить с ним.

Немного подумав, старик впустил меня.

— Идём.

Мы прошли в дом. Мужчина провёл меня на второй этаж. Там располагался кабинет хозяина дома. Старик постучался, после открыл передо мной дверь. Я зашёл внутрь.

— Опять ты? — хриплым и монотонным голосом заговорил мужчина, сидящий за столом. Перед ним были разброшены пачки различных бумаг. Он и правда был занят своими делами.

— Мне нужно с вами поговорить.

— Я занят.

— Это о вашем сыне.

Господин Дарен на секунду застопорился. После выбросил ручку из пальцев.

— Что именно?

Напротив его стола располагалось ещё одно кресло. Я присел на него.

— Вчера вечером мы гуляли по пляжу. Тогда мне показалось, что кто-то следил за нами. После, когда уже совсем стемнело, мы пешком возвращались домой. Тогда рядом с нами зазвенел телефон из будки. Я снял трубку, но никто не отвечал.

— Так это снова ваш стрелок-поджигатель?

Я кивнул.

— Возможно. И я боюсь, что он может навредить вашему сыну.

— Я тебя понял. Тогда я организую поиски. Думаю, что по телефону его найти не составит никакого труда.

— Когда найдёте его, не ловите.

— Чего? — мужчина озадаченно посмотрел на меня.

— Просто скажите мне кто он, дальше я сам разберусь.

Некоторое время господин Дарен размышлял над этим. Между нами простояла плотная тишина.

— Хорошо. Вычислим без проблем, а дальше разбирайся сам, раз так хочешь.

Тишина. Всё было решено. Мы просто сидели друг напротив друга и молчали.

— Что-то ещё? — спросил мужчина, хрустя суставами на мощных ладонях.

— Раз уж я здесь, то хотел бы поговорить о Соре.

Собеседник нахмурил свои и без того тяжёлые брови.

— У Соры есть некоторые проблемы, связанные с вашими отношениями. Это плохо на нём сказывается. Я хочу помочь ему.

Господин Дарен тяжело вздохнул. Взгляд его опустился вниз вместе с головой.

— Я знаю.

— Знаете? — повторил я.

Нет ответа.

— Если вы объясните, что между вами происходит, то может я смогу ему помочь. Пожалуйста, дайте мне эту возможность.

Нет ответа.

— Сора говорил, что вы смотрите на него как будто с отвращением...

— Не в этом дело! — он глубоко вздохнул. — Он весь в мать. Что характером, что лицом.

Дарен встал со своего кожаного кресла, прошёл к маленькому столику, на котором стояла бутылка добротного коньяка и хрустальный стакан. Он открыл бутылку и налил немного обжигающего напитка в стакан.

— Понимаешь, он весь в мать. И каждый раз, когда я видел его, то вспоминал её.

— Можете о ней рассказать, — аккуратно спросил я его.

— Её звали Кассандра. Она... Она сияла. И своим светом озаряла мою жизнь. Так было, пока... — он залпом опустошил стакан.

— Она погибла?

Он кивнул.

— Но не её сияние. Такое чувство, что всё её качества перешли к сыну. Соре на тот момент был всего год. Конечно, о том, что случилось с его матерью я не говорил. Я в принципе разговаривать с ним не в состоянии. Только посмотрю на его лицо и сразу же вижу Кассандру.

— Поэтому вы и пытались его изменить? Хотели, чтобы он стал похожим на вас?

— Да плевать на кого! Лишь бы он не был отражением матери! Когда он перевоспитается, я наконец смогу с ним разговаривать, как с сыном.

— А вы не хотели спросить его самого? Может ему решать каким быть?

Дарен затих. Упал на кресло и упёрся пальцами в виски.

— Слушайте, нам нужно что-то с этим решать. Иначе вы и Сора будете и дальше друг другу причинять увечья на душу.

— Я... Я подумаю над этим.

— Уж пожалуйста.

Я вышел из кабинета. Спустившись, встретился со стариком.

— Как всё прошло? — поинтересовался тот.

— Неплохо, — ответил я.

— Господин Хилари...

— Чего?

— Вы справитесь.

О чём именно говорил он, я не совсем понимал.

Мужчина провёл меня до выхода. Я выловил такси и поехал обратно.

Вернувшись, Я поел с Сорой нарезанный им салат. Тогда я заметил кое-что. Сора вновь ведёт себя ни так как раньше. Но нет, это не была грубость и хладнокровность его отца. Скорее он был просто никаким. Глаза постоянно опущены вниз, каких-либо эмоций на лице просто не было. По виду он впал в мысли. Замечу, впал глубоко. Всё внешнее он делал на автомате и не подключая к этому своё сознание. Неужели мои вчерашние слова так отозвались в нём, что теперь он с такой серьёзность всё обдумывает?

Когда мы доели, я собрал посуду. Я принялся за мойку, а Сора ушёл к себе в комнату.

Закончив, я разложил посуду сушится. Закончив с бытовым делом, я возвращался в зал и остановился в коридоре. Я посмотрел на дверь Соры. Инстинктивно я подошёл к ней. Никакого звука за ней я не слышал. В голове появилась навязчивая мысль «Может зайти к нему?». Моя рука уже начала тянутся к ручке. Только, когда я почти схватился за неё, я одумался и отдёрнул руку. «Не стоит его сейчас беспокоить» — мысленно ответил я себе и пошёл в зал.

Рухнув на диван, я принялся расставлять по полочкам всё, что происходит сейчас. Начинал я с самого меньшего. Начиная с незнакомой девочки, поселившейся в моей квартире и живущей там вместо меня, и заканчивая человеком, который продолжает меня преследовать. Но почему? Что я мог сделать ему? Зачем ему всё это? Никаких ответов.

Где-то час я провалялся, стараясь разгрести всю эту кучу непонятных деталей. Но такое чувство, что всё это не имеет никакого смысла.

От всей этой головоломки мне захотелось проветрить себя. В частности, свою голову. Через дверь я сообщил Соре, что ушёл на прогулку, затем оделся потеплее и вышел наружу. Пройдя некоторое расстояние пешком и выйдя на крупную дорогу, я выловил такси и отправился на пляж. На тот же самый, на котором был вчера. Только, когда я приехал, он отличался. Нет, это был всё тот же самый пляж. Ни его расположения, ни его структура никак не изменилась. Но серое небо, провисающее над ним, меняло это место до неузнаваемости. Если вчерашний пляж был окутан тёплыми цветами и был замечательным местом, чтобы серьёзно поговорить с кем-то, сегодняшний серый пляж был местом, где ты сможешь спокойно поговорить с самим собой.

Я дошёл до той самой лавочки. Всё такая же деревянная и углублённая в песок. Но теперь это лавочка лишь для одного.

Когда я сел на неё, то стал пристально смотреть на море. На холодное серо-голубое море, чьи волны тихо шатались, блуждая по этому миру.

«Хилари, — обратился я к себе, — почему всё это с тобой происходит? Почему один человек хочет тебе навредить, а другой старается помочь? И почему не поможешь себе ты сам? Неужто этот счастливый парень, который каждое утро просыпался с улыбкой на самом деле не более чем выдумка? А за маской в самой глубине тебя скрывается ребёнок? Ребёнок, который напуган. Ребёнок, которого ты не исцелил от ран минувшего, а лишь спрятал в гробнице? Но ведь так нельзя, Хилари! Ты должен всё исправить. Должен выпустить того ребёнка наружу, чтобы он излечился и наконец ушёл на покой.»

Внезапно внутри меня что-то сломалось. Так ломается скорлупа, когда из неё вылезает птенец. Так из глубин моей души вылез он — маленький мальчик, переживший потерю родителей. Слёзы произвольно потекли по лицу. Ни боли в сердце, ни страха, ни горечи. Просто слёзы шли, хотя сейчас причин им не было. Всё потому, что слёзы эти давние. Это те слёзы, которые должны были потечь уже очень-очень давно.

Я закричал. Крик сам вырывался из меня. Он был таким же, как и слёзы. Запоздавший. Маленький мальчик внутри меня кричал и лил слёзы по потерянным родителям.