отвергнутый наследник

На следующий день я выхожу из дома с твердым намерением исправить последствия своей вчерашней выходки. Первым делом нужно наладить отношения с нашим квотербеком, который просто попал под раздачу, когда я всеми способами хотел отделаться от Фелисити.

Дождавшись, когда раздевалка опустеет, я подхожу к Брэну.

– Есть минутка?

Он бросает на меня хмурый взгляд.

– Что тебе, Вулфард?

Я виновато улыбаюсь.

– Пришел с предложением мира.

– Да ну? – Он даже не смотрит на меня и с излишней силой хлопает дверцей шкафчика. Брэн уже переоделся для тренировки и всем своим видом показывает, как ему не терпится покинуть раздевалку.

Оглядевшись по сторонам, я убеждаюсь, что мы одни, а затем протягиваю ему десять хрустящих стодолларовых купюр.

Зеленые глаза Мэтиса вспыхивают.

– Какого черта?

– Слушай, мужик, мне очень жаль, что вчера все так получилось. Ты был прав. Я пытался подставить тебя, но не так, как ты думаешь. – Я стараюсь вложить банкноты в его сжатую ладонь. – Вот, возьми.

Он отталкивает мою руку.

– Оставь свои деньги себе, Вулфард. Я не нищий, нуждающийся в подачках.

– Это не подачка, а возмещение ущерба.

Брэн усмехается.

– Я серьезно. У меня и в мыслях не было унизить тебя перед остальными или поиздеваться над тобой, потому что твоя семья, в отличие от наших, небогатая.

– Нет? – натянуто спрашивает он. – Тогда чего ты добивался?

Я тяжело вздыхаю.

– Я надеялся, что ты перестреляешь все мишени, Фелисити западет на тебя и бросит меня, чтобы встречаться с тобой.

Он в изумлении смотрит на меня.

– Э-э, что?

– Я облажался по полной, согласившись встречаться с этой девчонкой, – признаюсь я. – Она просто достала меня вчера в парке, и я подумал, черт, может мне удастся скинуть ее со своей шеи прямо тебе на член. Все выиграют.

Брэн неохотно улыбается.

– Все выиграют? Типа ты и Фелисити? Потому что не понимаю, что при этом раскладе выигрываю я.

– Эй, она не такая уж плохая. – Я вру и не краснею. Она ужасная. Но одна моя ошибка уже стоила Брэну, возможно, всех его сбережений, так что я буду последним козлом, если признаюсь, что пытался свести его с порождением дьявола.

– И она секси, – добавляю я и в этот раз уже не лгу. Фелисити правда горячая штучка. – Популярна в школе. Из аристократической семьи. – Я пожимаю плечами. – Если ты собираешься встречаться с кем-то из «Астора», то Фелисити не самый худший выбор.

Брэн наклоняется, чтобы завязать шнурки.

– Ага, но тогда, раз она вся такая классная, почему ты сам не хочешь встречаться с ней?

– Потому что я не встречаюсь с девчонками, – честно отвечаю я. – Это не мое. Я был в стельку пьян, когда согласился быть ее парнем, вообще не соображал, что несу.

– Ладно. – Брэн выпрямляется и проводит рукой по коротким волосам. – Давай-ка еще раз проясним: ты вызвал меня на этот бой, чтобы проиграть самому, а я бы предстал в лучшем свете перед Фелисити?

Я осторожно киваю.

– Потому что ты хочешь, чтобы я встречался с ней. – Он умолкает на секунду. – И тогда тебе больше не придется быть ее парнем.

Я снова киваю, закусив губу, чтобы не рассмеяться. Но тут Брэн начинает хохотать, и у меня больше не остается сил сдерживать смех.

– Какая-то извращенная у тебя логика.

– Я Вулфард. «Извращенный» – мое второе имя. – Я трясу головой. – Вот чего я не ожидал, так того, что ты разнервничаешься и продуешь матч.

– Эй! – возражает он. – На кону была штука баксов. Вот я и продул.

Я хлопаю его по руке, но не по бросковой.

– Смотри, чтобы тренер тебя не услышал. Нам нельзя продувать.

– Наши игры с деньгами не связаны, – отвечает Брэн. – Нет никакого давления из-за них. Только, пожалуй, со стороны тренера, который ждет от нас только побед.

– Давления из-за денег?

– Да, эта фигня жутко меня напрягает. Наверное, потому, что, сколько себя помню, в нашем доме было туго с ними.

И снова мое сердце сжимается от чувства вины, отчего голос звучит хрипло, когда я говорю:

– Серьезно, мужик. Вчера я поступил дерьмово. Не думай, будто я решил, что ты не в состоянии выполнить свои обязательства. Просто я вообще не должен был заключать с тобой это пари. – Я насильно разжимаю его ладонь и кладу в нее деньги. – Возьми их. Это не подачка, а обещание, что я больше никогда не стану толкать тебя под колеса, чтобы спасти собственную шкуру. Я разберусь с Фелисити как-нибудь по-другому. Если ты не возьмешь деньги, то я буду ходить за тобой по пятам и засовывать банкноты в твой карман в самое неподходящее время. Или куплю тебе машину, обвяжу ее огромным бантом и поставлю перед школой. Ты от меня так просто не отделаешься.

 -Кто бы мог подумать, – растягивая слова, отвечает Брэн.

– Так ты возьмешь их?

Наконец он кивает.

– Хорошо, возьму. – В его голосе звучат нотки благодарности и уважения. – Я рад, что ты рассказал мне правду. Мне не хотелось ненавидеть тебя.

Я смеюсь.

– Ты бы все равно не смог меня ненавидеть. Это никому не под силу.

Мы с Брэном стукаемся кулаками и выходим на поле.

Следующий пункт моего плана – Хартли. Шагая на первый урок, я перебираю пальцами цепочку в кармане. К ней еще прилагалась красивая бархатная коробочка, но это уже было бы чересчур.

– Привет, моя лучшая подружка. – Я перехватываю Хартли у двери в класс.

Она отходит от дверного проема, чтобы не мешать другим ученикам.

– Привет, как дела?

– Я помирился с Брэном.

– Правда? – Хартли убирает с лица прядь волос. У меня так и чешутся пальцы сделать это за нее.

– Он не смог устоять перед моим обаянием, – шучу я.

– Никто не может, – дружелюбно отвечает она, – даже я.

На моем лице сияет широченная улыбка. Я запускаю руку в карман и достаю оттуда цепочку.

– Короче, раз уж я перед всеми извиняюсь, то хочу подарить это тебе.

Хартли какое-то время просто смотрит на украшение, а потом нехотя дотрагивается пальцами до изящной цепочки.

– Я не могу принять такой подарок.

– Она досталась мне из автомата со сладостями, – говорю я. – Так что либо ты берешь ее себе, либо я ее выкидываю.

– Автомата со сладостями? – переспрашивает Хартли.

Хартли пальцами перебирает маленькие золотые подвески. Она хочет ее, но в этот раз, наверное, впервые за все время, я не давлю на нее. Ей нравится принимать решения самостоятельно.

– Угу. – Я беру ее ладонь и опускаю в нее цепочку. – Вот. Теперь она твоя, и можешь делать с ней все что вздумается. Не захочешь оставить себе – просто выброси.

Не сказав больше ни слова, я разворачиваюсь и захожу в класс.

Остаток дня пролетает незаметно. К моему огромному облегчению, Фелисити держится от меня подальше, даже во время ланча. Она сидит со своими подружками, а я валяю дурака со своими друзьями.

На уроке математики я сижу между Эллой и Хартли, но нам не выпадает шанса поболтать, потому что мисс Манн устраивает нам проверочный тест. Меня беспокоит, с каким несчастным лицом она смотрит на меня на протяжении всего урока.

И я не единственный, кто это замечает. Хартли вдруг толкает меня под ребра и шепчет:

– Что ты опять натворил?

– Ничего, – шепчу я в ответ.

Я больше никак не контактировал с мисс Манн после нашего… хм, недавнего общения.

– Мистер Вулфард, мисс Райт, – резко окликает нас учительница. – Хватит болтать, сосредоточьтесь на контрольной.

Она только что дала всем задание решить с первого по пятое упражнение из учебника.

Хартли тут же возвращается к работе. Я же уже решил все пять уравнений, поэтому просто корябаю кое-что в своей тетради. Дождавшись, когда мисс Манн отвернется, я отрываю уголок листа и кладу его на стол Хартли. Там написано:

«Придешь на матч в пятницу?»

Она на секунду замирает, смотрит на учительский стол, а потом открывает записку.

Прочитав, берет карандаш, что-то пишет и кладет листочек на мой стол.

«Может быть».

Снова кое-что накалякав на листе, перекидываю его Хартли.

«Может быть? Мы же лучшие друзья! Мне нужна будет поддержка. А лучшие друзья всегда поддерживают друг друга».

«Я могу работать. Пообещала одной из официанток взять ее смену, если будет нужно».

И так мы еще несколько раз перебрасываем друг другу листок.

«ОК. Но ты еще не уверена, будешь ли работать?»

«Пока нет. Узнаю завтра».

«Хорошо. Только скажи мне. Потому что, если ты не работаешь, то идешь на игру! А не то смотри у меня!»

Хартли едва слышно усмехается, но острый взгляд мисс Манн снова останавливается на нас.

– Смотрите в свою тетрадь, мисс Райт.

Хартли краснеет, услышав обвинение в списывании. Она незаметно убирает записку под тетрадку и вновь принимается решать упражнения.

Как только звенит звонок, я засовываю учебники в рюкзак и поднимаюсь из-за стола.

– Мистер Вулфард, задержитесь, пожалуйста.

Черт.

– Увидимся за ланчем? – спрашиваю я девчонок.

Элла кивает и похлопывает меня по руке, а Хартли переводит встревоженный взгляд с меня на мисс Манн. Точно. В тот день Хартли была за дверью класса, и это фигово, потому что меньше всего мне хочется, чтобы она вспоминала об этом. Хартли и без того не самого высокого обо мне мнения.

– Мистер Вулфард, – приказным тоном обращается ко мне мисс Манн.

Сжав челюсти, я подхожу к ее столу и насмешливо передразниваю ее:

– Мисс Манн.

Она бросает взгляд на дверь, дабы убедиться, что мы одни, но не идет закрывать ее. Должно быть, чтобы не поддаться соблазну.

Когда мисс Манн снова поворачивается ко мне, на ее лице появляется мрачное выражение отчаяния, а голос звучит едва громче шепота:

– Что бы ты ни рассказывал своим товарищам, пора это прекратить.

Я морщу лоб.

– О чем вы говорите?

– Проклятье, Истон! – Она пугается, осознав, как громко вскрикнула, тяжело вздыхает, снова бросает взгляд на дверь и продолжает уже шепотом: – Ты рассказал кому-то о том, что между нами произошло.

Что? Я никому ничего не рассказывал… хотя… Элла знает. А еще Хартли и Финн. Ну и Паш определенно что-то подозревает.

– Кое-кто из преподавателей в комнате отдыха учителей намекнул на это сегодня утром. – В ее взгляде появляется паника. – Если эти слухи дойдут до директора Берингера, меня уволят!

Я не могу удержаться, чтобы не съязвить.

– Может, об этом вам стоило подумать до того, как вы решили позабавиться со мной в этом самом классе? – Я обвожу рукой опустевшую комнату.

Мисс Манн меняется в лице. У нее такой вид, будто я только что дал ей пощечину, хотя я стараюсь заглушить возникшее вдруг чувство вины. Почему люди не хотят брать на себя ответственность за свои же действия? Я с самого начал знал: то, что между нами было, неправильно. Ей тоже нужно принять это. Как только я пересек порог ее класса, эта женщина сразу дала понять, что не прочь оседлать меня.

Но мы даже не дошли до кульминации.

Я пытаюсь успокоить ее.

– Послушайте, нечего так волноваться. Нас никто не видел, и ни у кого нет никаких доказательств. Если Берингер решит устроить нам допрос, мы просто будем все отрицать.

Мисс Манн закусывает губу.

– Мы будем все отрицать…

– Да, – твердым голосом заявляю я. – Ничего этого не было, ясно?

На ее губах появляется вялая улыбка.

– Чего не было?

Я криво усмехаюсь.

– Именно.

После последнего звонка Фелисити ловит меня у моего же шкафчика. Не давая мне шансов на побег, она быстро и решительно марширует ко мне, а потом громко и слюняво чмокает в щеку.

– А-а-ах! – вздыхает кто-то у меня за спиной, но непонятно, то ли от одобрения, то ли от зависти.

Обернувшись, я замечаю жадные взгляды нескольких девчонок, стоящих в противоположном конце ряда шкафчиков. Они смотрят на нас с Фелисити, а потом начинают перешептываться.

Меня тянут за руку. Я бросаю взгляд вниз и вижу, как она переплетает свои пальцы с моими. Хочу высвободить руку, но Фелисити вцепилась в меня мертвой хваткой. Черт, для такой малышки у нее полно сил.

– Что ты делаешь? – рычу я.

– Держу за руку своего парня, – щебечет она.

Я глубоко вздыхаю. Потом медленно наклоняюсь к ее уху и с шипением говорю:

– Клянусь богом, женщина, я за себя не ручаюсь. Тебе миллион раз было сказано: я был пьян! Так что отвали от меня.

Фелисити смотрит на меня.

– Нет.

– Конец спектакля, Фелисити. Ты слышишь меня?

Я даже не утруждаю себя говорить шепотом, и Фелисити оборачивается, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. Удостоверившись, что ее липовая история не раскроется, она обращается ко мне тоном, каким говорят с капризным маленьким ребенком.

– Истон, мы с тобой пришли к соглашению, и оно не перестанет действовать до тех пор, пока я этого не захочу.

– Это не так работает.

– Только так и никак иначе.

Я весь вне себя от злости. Ненавижу таких как Фелисити. Если выбирать между таким типом девчонок, как Элла, Вэл или Хартли, и таким как Фелисити, Лорен или Джордан, то мой голос всегда за первых. Их непогрешимая уверенность в собственной исключительности вызывает гнев, что само по себе довольно иронично, потому что я точно такой же, как они. Получаю все, что захочу и когда захочу. Вот что значит быть Вулфардом.

Но в других людях эта черта вызывает у меня стойкую неприязнь.

Интересно, Хартли смотрит на меня с таким же презрением и отвращением, как я на Фелисити? Надеюсь, что нет.

– Слушай, почему мы не можем поступить как нормальные, психически уравновешенные люди? – обходительно спрашиваю я. – Девушка, пусть даже не настоящая, – для меня всего лишь обуза.

Фелисити раздраженно фыркает.

– Я уже говорила, можешь спать с кем захочешь, но только если будешь осмотрительным.

– Осмотрительным? Детка, в моем словаре нет такого слова. Я переспал с бывшей девушкой своего брата в его же постели. Я трахнул маму Ниалла О’Малли на вечеринке у него дома. Где-то год назад у меня был секс сразу с двумя девчонками в бассейне Каррингтонов. Если мы с этим не покончим, то ты останешься в глупом положении, униженная и втоптанная в грязь.

Фелисити надувает губы.

– Но я же не специально, – быстро добавляю я. – Все лишь потому, что я такой, какой есть. Сначала делаю, потом думаю. Ты действительно хочешь встречаться с парнем, который расстался со своей прежней девушкой по СМС?

Клэр любит говорить всем, что произошло именно так, хотя на самом деле я объявил ей о том, что между нами все кончено, лично. Но в кои-то веки эта ложь поможет мне.

Фелисити затихает, и с ее лица исчезает надменное выражение. Тогда я понимаю, что достучался до нее.

Девушки типа Фелисити беспокоятся только о своем имидже. Да, бесспорно, встречаться с Вулфардом – огромный плюс для репутации, но мы оба понимаем, что это имело бы смысл, если бы этим Вулфардом был Гидеон, мой уважаемый старший братец, или Финн, угрюмый засранец, но он хотя бы не облажается на людях. Я же самый дурной из братьев Вулфард, и все это знают.

Фелисити опускает руки. Я прямо вижу, как вращаются шестеренки в ее голове.

– Тем вечером на пирсе… – начинает она, – ты сказал, я могу говорить всем, что рассталась с тобой.

Я охотно хватаюсь за брошенный ею спасательный круг.

– Да, можешь говорить, что я сделал что-то ужасное и ты бросила меня.

– Нет, пустых разговоров будет недостаточно.

О господи.

– Ладно, и чего ты хочешь?

– Чтобы мы расстались на глазах у всей школы, – безапелляционно заявляет Фелисити. – Я хочу устроить настоящий скандал, заявить, что ты совершенно меня недостоин и что я больше не желаю иметь с тобой ничего общего.

Я сдерживаюсь из последних сил.

– Ладно, черт с тобой.

– В пятницу я устраиваю вечеринку с костром на пляже, – напоминает она. – Сразу после матча. Ты обещал, что придешь.

Разве? Что-то я не помню, чтобы соглашался, но так или иначе мне, видимо, все равно придется там появиться.

– Да.

– Сначала мы немного потусим, а потом я расстанусь с тобой. И ты будешь просто стоять и слушать все, что я скажу.

Эй, если это единственный способ освободиться от этой чокнутой, я согласен прыгнуть через костер с голой задницей и разрешить закидать себя помидорами. Я киваю.

– Ладно.

Довольная Фелисити встает на цыпочки и снова целует меня в щеку, наверное, лишь ради проходящей мимо троицы симпатичных десятиклассниц. По коже бегут мурашки, но мне удается выжать из себя улыбку – тоже ради прекрасных десятиклассниц.

– Значит, увидимся на вечеринке? – радостно спрашивает Фелисити.

– Да. – К несчастью.