16 Часть
-Нет, серьезно? Ты полностью изменил свое расписание? – спрашивает Элла на следующее утро.
Я захлопываю дверцу шкафчика и ухмыляюсь ей.
– Нет, математика осталась.
Она смотрит на меня с открытым ртом.
– Но все остальные предметы поменялись?
– Типа того.
– И Берингер согласился?
– Ага.
– Он был под кайфом?
– Откуда мне знать?
Элла вырывает из рук мое новое расписание. Миссис Джи распечатала его, когда я заскочил к ней после тренировки.
– Но это же глупо! – сердито восклицает Элла. – Чтобы окончить школу, ты должен пройти определенные предметы, Истон. Здесь только один языковой курс, а тебе в этом семестре нужно два. И ты выбрал государственное управление! Оно было у тебя в прошлом году! Почему они разрешили тебе снова посещать его?
-Я соглашусь с твоей теорией: вероятно, они были под кайфом.
Элла припечатывает лист бумаги к моей груди.
– Это расписание Хартли Райт, да?
– Да, и что? – Это не такой уж секрет, на прошлой неделе я уже всем рассказал, почему буду ходить на другие предметы.
– Значит, ты не собираешься оставлять ее в покое?
– Никак нет.
– Но… она же яснее ясного дала понять, что не хочет встречаться с тобой.
– Я знаю, и это меня абсолютно устраивает. Мы с ней лучшие друзья, Элла. Так что ни о чем не волнуйся.
Но Эллу ничем не пронять.
– Что ты задумал?
– Ничего дурного, сестренка. – Я закидываю руку ей на плечо.
Она вздыхает.
– У меня плохое предчувствие.
Ее скептицизм уже начинает меня раздражать.
– Почему? Неужели так трудно поверить, что я не сделаю Хартли ничего плохого?
– Да, трудно. Ты знаешь, как сильно я люблю тебя, Истон, но… ты принимаешь решения, руководствуясь лишь своими чувствами, а не чувствами других.
– Да ладно тебе. Я не настолько плохой, – отшучиваюсь я.
Но Элла в ударе.
– Так все отрицаешь? Отрицаешь, что спал с девушками своих братьев? Что однажды рассказал мне…
Обидевшись, я убираю руку с ее плеча и замедляю шаг.
– Я нассал тебе в кашу этим утром? С чего ты накинулась на меня?
– С того, что я переживаю за тебя. Когда ты причиняешь боль другим, это оставляет шрамы и в твоем сердце. – Выражение ее лица смягчается. – Я хочу, чтобы ты был счастлив. А Хартли, кажется, не сделает тебя счастливым.
– Знаешь, может, ты будешь заниматься своими делами и переживать о том, хранит ли тебе верность Финн в своем колледже? – огрызаюсь я.
И злость тут же сменяется сожалением, когда я замечаю обиду на лице Эллы.
– Черт, прости. Говорить так – настоящее свинство. Финн боготворит даже землю, по которой ступает твоя маленькая ножка. – Я ерошу ей волосы. – Но, слушай, я серьезно. У нас с Хартли все нормально. Ей нужен друг, и по какой-то мне самому неведомой причине я хочу быть этим другом. Я не собираюсь причинять ей боль, и она не собирается причинять боль мне.
Но Эллу это не убеждает.
– Как скажешь.
– Ну что, мир?
Элла кивает мне и обнимает рукой за талию.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, – говорит она, уткнувшись мне в грудь.
– Я уже счастлив, – отвечаю я и спешу сбежать в свой класс.
Мне не особо нравится анализировать свои поступки. Финн и Гидеон, наоборот, что-то прикидывают, взвешивают, оценивают. Я же предпочитаю действовать и не задумываюсь, как все обернется. Наверное, потому что в большинстве случаев все складывается хорошо. Ну а если нет… что ж, всякое бывает.
Просто если я буду слишком заморачиваться по поводу всякой фигни, которая вдруг пошла не так, то в итоге снова подсяду на таблетки, как в пятнадцать, и погружусь в депрессию, которая прибрала к рукам маму и не хотела отпускать.
Если бы дружба с Хартли заставила меня нырнуть в омут эмоций, который поглотил бы меня целиком, я бы отступил. Но когда мы вместе, мне хорошо. Она веселая, не выносит мне мозг, и… я чувствую, что нужен ей.
Если честно, во мне никто никогда особо не нуждался. У Эллы был Финн. У мамы – таблетки и алкоголь. У отца – работа.
Хартли же одна. И что-то такое в ее одиночестве цепляет меня.
Но я не хочу париться об этом, поэтому – что совершенно мне не свойственно – с головой окунаюсь в учебу все четыре следующих урока. Отвечаю на вопросы. Высказываю предположения. Участвую в дискуссиях. Мои одноклассники и учителя в полнейшем шоке.
– Ты пьян? – шепчет мне Хартли во время урока по государственному управлению.
Я закатываю глаза.
– А ты?
Подруга озадаченно морщит лоб. И не одна она.
– Что это ты? – спрашивает Паш, когда мы идем на ланч после английской литературы. – Твой старик насел на тебя?
– Не, готов поспорить, он задумал что-то серьезное. Тебе нужна легенда, верно? – высказывает свое предположение Оуэн, тоже чувак из нашей команды.
– А что, ученик не может просто так ответить на вопрос учителя?
Паш и Оуэн в унисон качают головами.
– Что бы ты ни затевал, можешь на меня рассчитывать, – объявляет Паш.
Парни дают друг другу пять в знак одобрения и убегают: наверное, чтобы пустить слух, что я замыслил дерзкую авантюру.
Пусть гадают, какую именно. Потому что реальный ответ – что я стараюсь не думать о чувствах, которые вызывает во мне эта девчонка, – прозвучал бы вообще отстойно, выскажи я его вслух.
И, естественно, войдя в столовую, я тут же натыкаюсь на Хартли. Она проходит мимо, неся поднос с целой горой еды, явно предназначенной не для одного человека. Я с подозрением оглядываю зал, чтобы убедиться, что рядом с ней никто не отирается. Да, никого, за исключением меня. Но я единственный, кому можно следить за Хартли Райт. Только так и не иначе.
– Не нужна помощь?
Хартли вскидывает голову от неожиданности, и поднос опасно кренится. Я успеваю подхватить его, пока паста, сэндвич и три банана не оказались на полу.
– Все нормально, я сама. – Она хочет забрать поднос, но я отодвигаю его в сторону, а потом кричу Пашу: – Возьми мне порцию карри!
Он показывает мне поднятый вверх большой палец. Так, одно дело сделано, теперь нужно найти свободный стол. Обычно я сижу с Эллой, Вэл и еще с кем-нибудь из друзей, но сегодня мне больше не хочется находиться под цепким взглядом сестренки и отвечать на ее назойливые вопросы.
Я замечаю пустой стол в самом углу зала, за которым никто не хочет сидеть. А все дело в очередной «блестящей» идее школьной администрации: они задумали посадить растения, чтобы оживить это место и добавить красок. Но вот только в прошлом семестре этот угол кишел клопами, и теперь все боятся садиться туда. Но Хартли тогда еще не было здесь, и она ничего не знает.
– Правда, я могу сама его понести, – настаивает она.
– Знаю. – Я продолжаю идти до самого столика, ставлю на него поднос и отодвигаю для нее стул. – Но теперь мы лучшие друзья, а они всегда едят вместе. Это закон. Оглянись. – Я обвожу рукой столовую, где наши одноклассники сидят вдвоем или компаниями. – Мы стадные животные. Нам нравится быть вместе.
Хартли, почесав шею, настороженно смотрит на меня.
– Я, наверное, принадлежу к одиночкам.
-Вот и здорово. Тогда будем поодиночке вдвоем. – Я расслабляю узел на галстуке. Ничего из моей школьной формы – ни брюки, ни даже пиджак – не бесят меня так, как чертов галстук.
– Вот твой ланч. – Рядом с Хартли появляется Паш и ставит поднос на стол. – Почему мы не садимся? Что-то не так?
И тут он переводит на меня встревоженный взгляд.
– Погоди, клопы вернулись?
– Какие клопы? – спрашивает Хартли.
Глядя на Паша, я провожу рукой поперек шеи, чтобы он даже не думал развивать тему клопов, но тот даже не обращает на меня внимания.
– Терпеть не могу этих долбаных тварей. Так что, если вы собираетесь сидеть с этими клопами, я оставляю вас.
Он убегает, прежде чем я успеваю объяснить ему, что к чему. Ну и ладно, так даже лучше.
– Что за клопы? – снова спрашивает Хартли.
– Ты их боишься? Я убью их ради тебя.
– Я сама могу справиться с клопами, спасибо.
– Отлично. Я ненавижу их. Официально назначаю тебя убийцей клопов. Но не волнуйся, здесь нет никаких насекомых. – По крайней мере, я на это надеюсь.
Едва мы занимаем места за столом, как из другого конца столовой меня радостно окликают.
– Истон! Вот ты где!
Все мигом оборачиваются на Фелисити, которая, качая бедрами, идет ко мне и громко восклицает:
– Спасибо, что занял мне место!
Она наклоняется и целует меня в щеку. Все дружно ахают, в столовой на секунду повисает тишина, которая тут же сменяется гулом: сарафанное радио начинает работать на полную мощность. Проклятье! Опять двадцать пять. Прошлым вечером Фелисити закидала меня сообщениями, но я не ответил ни на одно, надеясь, что, если не обращать на нее внимания, она отстанет.
Видимо, зря.
Хартли, сидящая напротив меня, поджимает губы, как будто изо всех сил стараясь не рассмеяться. Я ужасно рад, что рассказал ей о сумасшедшей идее Фелисити имитировать отношения, иначе грандиозное появление последней спугнуло бы ее.
– Ничего я тебе не занимал. – Я скрещиваю руки на груди и стараюсь принять угрожающий вид.
Но Фелисити будет похлеще броненосца. Она заливается смехом и опускается на стул рядом со мной.
– Еще как занимал. – Она поворачивается к Хартли. – Мы еще толком не познакомились. Я Фелисити Уортингтон.
Хартли кивает.
– Хартли Райт. – Она протягивает руку Фелисити, но та как настоящая стерва игнорирует этот жест.
– Я девушка Истона. Мы начали встречаться в конце недели.
– Фелисити, – рычу я.
– Что? – Она невинно хлопает глазами. – Я не знала, что мы должны хранить это в тайне.
Кусая нижнюю губу, я умоляюще смотрю на Хартли. Ради бога, помоги мне! Вытащи меня из этой переделки!
Но маленькая ведьма делает совершенно противоположное.
– Ух ты! Я так рада за вас, ребята! – восклицает она. – Новые отношения – это всегда так здорово, правда? Первое время все кажется таким радужным, идеальным и вы не можете оторваться друг от друга! Разве это не супер?
Я никогда еще не слышал, чтобы она так много говорила. Жаль, все это лишь показное.
Хартли широко улыбается мне. Я пытаюсь просигнализировать ей взглядом, что после ланча она труп.
– Супер! – соглашается Фелисити и, чтобы доказать это, придвигается ближе и кладет голову мне на плечо
Я самым нахальным образом отодвигаюсь от нее вправо. Фелисити валится и чуть не ударяется головой о стол, но успевает удержать равновесие.
– Вы так здорово смотритесь вместе, хоть в рекламе снимай. О, погодите, у меня есть идея! – Хартли разворачивается на стуле и притворяется, как будто выискивает кого-то. – Кто делает снимки для альбома выпускников? Надо увековечить ваш первый совместный ланч.
Никто ей не отвечает. Она пожимает плечами и достает свой телефон.
– А давайте я вас сфотографирую, а потом перешлю тем, кто занимается альбомом?
Хартли наводит на нас камеру.
Если бы в столовых можно было душить девчонок, мои руки уже давно сжимали бы горло Хартли. Но Фелисити вдруг плюхается ко мне на колени, и я вынужден использовать руки для других целей – сдвинуть ее на соседний стул, – прорычав:
– Никаких фоток!
Хартли делает вид, будто обдумывает это.
– Ты прав. Это будет ваша первая фотография, и пусть лучше ее сделает профессиональный фотограф. Первый раз бывает лишь однажды.
– Ты хочешь умереть, да? – с угрозой спрашиваю я Хартли.
Фелисити же покровительственно улыбается ей.
– Вижу, ты пытаешься скрыть свою ревность за этой фальшивой радостью, и хочу предупредить тебя. Мы с Истоном – пара. Тебе придется смириться с этим. Ну а пока, если хочешь кого-то пожалеть, то иди утешь Клэр.
Мы втроем поворачиваемся к Клэр, сидящей за два столика от нас с выражением глубокого отчаяния на лице. Я смущенно отворачиваюсь. Хартли тоже отводит глаза.
Зато Фелисити не перестает лучезарно улыбаться.
– О, это же наш новый квотербек! – Она машет рукой. – Брэн! Брэн, сюда!
Брэн машет ей в ответ и направляется к нам.
– Привет, спасибо, что пригласили, – говорит он, опуская свой поднос напротив моего. – Я не знал, куда сесть.
– Вон там стол футболистов. – Я указываю вилкой на две больших группы парней рядом с окном.
– Я вижу их каждое утро, – отвечает Брэн. – По-моему, этого более чем достаточно.
Что тут скажешь, когда я и сам редко обедаю с ними.
– Это все очень здорово, – объявляет Фелисити. – А чем занимается твоя семья, Брэн?
На его лице появляется озадаченное выражение.
– Э-э, не совсем понимаю, о чем ты.
– Она хочет знать, на какой ступени социальной лестницы находится твоя семья. Другими словами, достаточно ли ты богат, чтобы разговаривать с тобой, – объясняю я.
Фелисити закатывает глаза.
– Все совершенно не так, Истон. – Но ее показной образ скромницы рушится, когда она повторяет: – Так чем занимаются твои родители?
– Мой папа – бухгалтер, а мама – учительница в начальной школе Беллфилда.
– О, ну, это… – Фелисити ищет подходящее определение, потому что на самом деле она в ужасе.
– Рядом с Артуром Флемингом есть свободное место. – Я показываю на тощего парня с темными волосами, в круглых хипстерских очках. Флеминги владеют крупной компанией по производству замороженных продуктов. – Слышал, у него нет девушки.
– Спасибо, но мне и так хорошо, – сухим тоном отвечает Брэн.
– Он обращался ко мне, пупсик. – Фелисити похлопывает Брэна по руке, а потом поворачивается ко мне. – Какое мне до этого дело, если у меня есть ты, Истон Вулфард?
Хартли хихикает, но быстро прикрывает рот рукой, притворяясь, что закашляла.
– Как первые уроки? – спрашивает она у Брэна.
Он благодарно улыбается ей.
– Нормально, но я в шоке от объема домашней работы. В моей старой школе в Беллфилде никогда так много не задавали.
– Точно! – стонет Хартли. – Мне нужно сдать большую письменную работу через три недели и еще составить план для проекта по химии. Не хочу делать все это в последнюю минуту.
Брэн сочувственно кивает.
– В прошлом году у меня была лабораторная работа по химии. Могу поделиться с тобой своими записями…
– Элла! Вэл! – я машу рукой девчонкам.
Под моим убийственным взглядом Брэн умолкает. Знаю я, к чему приведут все эти разговоры, и нужно срочно пресечь это. Брэн даст свои конспекты Хартли, а потом окажется в ее маленькой квартирке на диване. Потом их губы встретятся, а я вышибу дверь и сломаю руку нашему новому квотербеку.
Пусть я смирился с тем, что у нас с Хартли не будет секса, но это не означает, что я хочу, чтобы он был у них с Брэном Мэтисом.
К счастью, к нашему столику подходят Элла и Вэл, и с их появлением тема разговора меняется.
– Почему мы сегодня сидим здесь? – спрашивает Вэл. – По-моему, наш обычный столик возле окна?
– Там мало места, – отвечаю я, ногой отодвигая для нее стул.
– Да полно там…
– Здесь тише, – перебивает ее Элла. – Думаю, поэтому Истон и решил сесть тут. Да, Ист?
Я закатываю глаза. С каких пор мне нужно объясняться перед ними?
– Да.
– Как здорово, что вы решили сесть с нами, – говорит Фелисити, но ее натянутая улыбка свидетельствует об обратном.
Я вспоминаю о ее недвусмысленном заявлении, что она с легкостью сможет разобраться с Эллой, и хмурюсь. Если Фелисити решит нагадить кому-то из моей семьи, я в долгу не останусь.
Брэн и Элла вместе ходят на испанский и сразу же начинают болтать. Хартли и Вэл принимаются обсуждать макияж последней.
А я остаюсь сидеть с Фелисити, которая тянет меня за рукав:
– Давай сегодня сходим куда-нибудь!
– Нет.
– Почему?
– Потому что я не хочу.
– Но мы же типа пара, – шипит она.
– Никакая мы не пара, – бурчу я в ответ.
– Ты согласился!
– Ты не можешь требовать от меня держать обещание, которое я дал, будучи в стельку пьяным!
Хартли бросает на нас взгляд.
– Эй, голубки, у вас все в порядке?
Вэл едва слышно фыркает, Элла лишь вздыхает. Я уже рассказал им обеим, почему Фелисити говорит всем, что мы встречаемся.
– У нас все отлично, – уверяет всех Фелисити, как будто кому-то есть дело до того, в порядке ли «мы». – Просто не можем решить, где провести сегодняшнее свидание.
Я сжимаю зубы так сильно, что аж челюсть сводит.
– Знаете, куда вам точно стоит пойти? – спрашивает Вэл.
Я угрожающе смотрю на нее, предостерегая продолжать это безумие.
– Никуда, – сквозь зубы бурчу я. – Мы никуда не пойдем.
Но Вэл не обращает на меня внимания и говорит:
– На пирс!
– А что там, на пирсе? – с любопытством спрашивает Брэн.
– Аттракционы, игровые автоматы, ресторанчики, – отвечает Вэл. – Там весело.
– Я слышала, что там крутой дом с привидениями, – добавляет Элла.
Я бросаю на нее убийственный взгляд. Ей-то что за радость? Она ненавидит Фелисити!
– Хартли, а что ты собираешься делать сегодня вечером? – спрашивает Фелисити, немало удивляя меня.
Хартли, по-видимому, изумлена не меньше моего.
– Заниматься, наверное.
– Ох, учеба – это так скучно! – Фелисити сладко улыбается. – Похоже, мы с Истоном планируем тусовку на пирсе. Вы с Брэном тоже должны прийти.
– А что, отличное предложение, – говорит Брэн и толкает плечом Хартли. – Что скажешь? Хочешь прокатиться на колесе обозрения?
О черт! Только не это.