Глава II
Ко дну всегда идут лишь капитан и его корабль
Хортенсия Обри
1693 год
Неизвестная точка
Атлантический океан
Если бы не Бернадетта, то Хор попросту умерла бы от заражения. Если бы не Адель, Хор попросту запуталась бы во времени и сошла с ума.
Хотя, может было бы лучше, если бы она сошла с ума и умерла?
Она ясно помнила, какая гробовая тишина наступила после последних сказанных слов. Ее ручная стая волков явно обдумывала услышанное, пытаясь то ли найти какое-то решение, то ли гадая, а не убить ли им ее на месте. Чайка прекрасно понимала, что ее могут убить за ложь. Конец ее спектаклю подошел слишком неожиданно и неприятно. Правде было суждено прорваться наружу, обнажив всю ее гнилую сущность. Сущность трусихи и лгуньи.
До того, как Леон отдал приказ о ее заточении, Адель успела дважды ударить Хортенсию по лицу. Она еще что-то твердила о лжи тогда, но Обри было настолько все равно, что она ничего не запомнила и даже не попыталась хоть как-то отстраниться от физической расправы, начавшейся, вероятно, из-за переизбытка эмоций.
Кто-то оттащил беснующую Адель от нее подальше, а команда, беспрекословно подчинившаяся квартирмейстеру, будто капитану, увела Обри в карцер. Во тьму и одиночество, достойной такой суки, как она.
Конечно, она сопротивлялась. Брыкалась, извивалась, наносила удары, но что может сделать раненая и ослабшая девушка против четверых мужчин? Да, пусть они тоже были ранены и ослаблены, но они брали количеством, а не силой. Потому им не составило труда скрутить ей руки и буквально утащить в трюм корабля, запирая в камере. Лишь там Хортенсия перестала оказывать сопротивление, позволяя закрыть себя.
Ей бы хотелось думать, что команда обошлась с ней подобным образом лишь из... уважения? Уважения к тому, с каким упорством она стремилась быть справедливой по отношению к каждому из своих людей. Как она стремилась защищать их всех. Как выкупала на волю тела проданных женщин, чтобы потом видеть их улыбчивые лица на борту.
Лишь из возможного уважения эти люди не убили ее на месте, а сохранили жизнь, чтобы решить дальнейшую судьбу своего капитана.
Хортенсии было горько думать обо всем этом. Первые пару дней она и вовсе не могла отделаться от мысли о том, что все повторяется. Команда ее отца, после того, как Фред Обри покинул этот мир, была готова упечь ее в монастырь, с легкостью избавляясь от девчонки, которую каждый из них чему-то да научил. Одни учили ее ставить паруса, другие – прокладывать маршруты. Одни учили ее выпивать ром, другие – заковыристо ругаться. Каждый из них носил ее на руках, учил ходить, кормил и играл. Каждый из ублюдков отца чему-то научил ее. А после, каждый из тех, кто вложил в нее частичку себя, без зазрений совести решили – от девчонки надо избавиться. Им, серьезным и бездушным мужикам, после смерти капитана было не с руки опекать его дочь. Проще всего было пойти по пути наименьшего сопротивления.
А теперь команда, которую она сама собрала, часть из которой собственноручно убила, за которую робела и которую ругала, была готова избавиться от нее, как ублюдки отца. По неясной причине, все повторялось. И это ранило сильнее, чем любой удар клинком.
Хортенсия вновь чувствовала себя преданной.
Вот только теперь она не могла схватить за руку Адель и кинуться вместе с ней вглубь Пиратских Убежищ, чтобы принять самое невероятное решение в своей жизни. Теперь Адель тоже была против нее. Подруга, чьи побои она сносила в детстве, ради которой воровала вещи у торговцев и за которую была готова разделать мир на куски, отвернулась от Чайки.
Естественно, капитан осознавала, что это исключительно ее вина. Ей стоило сразу, после проклятого шторма, рассказать обо всем подруге, сразу, еще до спуска под воду, явить на свет правду. Тогда сейчас ей было бы легче. Но Обри сглупила и струсила. А потому теперь была вынуждена разгребать последствия своей тупости и трусости. И поделом ей.
Она понятия не имела о том, что творилось на корабле. Лишь догадывалась, что они попали в штиль, основываясь на том, что корабль неподвижно стоял, не качаясь на волнах. И основываясь на том, как урезали ей воду и еду. Бернадетта, которая первые три дня занималась ее ранами, не обмолвилась об этом и словом, лишь сообщив, что все хотят поединка. Поединка, который должен будет определить, останется ли она капитаном. Вопрос был в том, мертвым ли или живым.
Поединок за должность капитана был единственным разумным решением, поскольку проступок Чайки не регламентировался ни по одному из двадцати пяти пунктов Пиратского Кодекса Чести.
Довольствуясь скудной едой и молчанием старпома, капитан коротала свои длинные дни. Пока сегодня к ней не подселили соседа, кратко уведомив ее о прекращении выдачи пайков, а незнакомца – о том, что следует сидеть с закрытым ртом.
– Кто ты такой? – задала Хор вопрос, стоило камере вновь погрузиться во тьму и на всякий случай отодвигаясь от чужака. Оружия у нее не было (спасибо команде, которая так любезно разоружила ее), а надеяться на силу тела было бессмысленно – оно еще не оправилось от ран, да и скудная еда не была хорошим подспорьем для накопления силы. А потому, задумай этот парень убить ее, у Обри не было бы никакого шанса выжить.
– Николас Кортленд, корсар, – в темноте блеснули зубы, когда чужой рот расплылся в печальной улыбке. – А ты?
– Хортенсия Обри, капитан этого судна, – отчеканила Чайка, замечая по движениям тьмы, как бывший корсар опустился на пол, не сводя с нее, надо полагать, любопытного взора.
– И что же капитан делает в этом... – он обвел рукой их мрачную каморку, – замечательном месте?
– Ждет расплаты за свою ложь, – спокойно отозвалась она, понимая, что недоговаривать и скрывать что-либо уже не имело никакого смысла. Так почему бы не поговорить со своим братом по несчастью? Хоть отвлечется от своих поганых мыслей. – И что же корсар забыл на моем корабле?
– Я просто пытался выжить, очень удачно, что твои люди не заметили меня в суматохе, которая началась после того, как... как капитан унизил тебя, – раздался голос Николаса из тьмы и Чайка сразу поняла – ему ой как не понравилось шоу, устроенное капитаном, чьего имени она не знала. Хоть кто-то сострадал ей.
– Ты ведь не из команды «Черной лани», тогда что ты забыл с теми мудаками? Может, ты и вовсе никакой не корсар, а, Николас Кортленд? – Хор выпрямила спину, поморщившись от раны в боку. Она понимала, что ей лучше не хорохориться перед чужаком, но, желая вывести того на чистую воду, не могла остановить себя. Некоторые фрагменты ее личности были доведены до автоматизма и избавиться от них было почти нереально.
– Я – корсар! И даже показал бы свое свидетельство, но оно, надо полагать, ушло ко дну... – Слышалось, что парень насупился, явно оскорбившись. – История долгая и неприятная. У меня нет права разглашать детали операции, которой я руководил, но могу сказать одно: корабль, на котором я плыл, теперь на дне благодаря Фердинанду Барто – капитану «Черной лани». Меня же взяли в плен. Дальше несложно догадаться, что произошло, верно, капитан?
Да, догадаться было несложно – когда начался абордаж, Николас, пользуясь возникшей суматохой, перебрался на «Свободу», променяв одних ублюдков на других. А после он затаился, словно крыса, коротая дни в чреве ее судна, пока его не поймала с поличным Адель. Не слишком умный ход, однако, парень, преследующий цель выжить, успешно ее достиг.
– Где достал еду, пока прятался здесь? – Хор задала следующий вопрос, понимая, что разговаривать ей нравилось больше, чем молча сидеть. Да и от корсара, судя по всему, неприятностей возникнуть не должно. На данный момент уж точно.
– Я заранее украл немного из тех припасов, что хранились в трюме. Растягивал удовольствие вместе с водой, – донесся его ответ. Да, в умении выкручиваться этому парню не было равных. – Теперь, как я понимаю, еды нам не дождаться...
, Хор замолчала, обдумывая сложившуюся ситуацию. В принципе, кроме того, что у нее появился собеседник и брат по несчастью, ничего не изменилось. Она все такая же преступница и пленница на собственном корабле. Ее смерти по-прежнему жаждут те, чьи жизни она бездумно спасла. Метка, оставленная Мэрил, медленно, но упорно росла. Время на то, чтобы добраться до Илиады существенно сокращалось, будто бы насмехаясь над капитаншей.
– А эта девушка, поймавшая меня, она занимает важную должность? – теперь, кажется, Кортленду захотелось почесать языком. Оно и понятно, корсар тоже неделю сидел в тишине, с закрытым ртом.
– Ага, – вот только Обри не хотелось рассказывать ему про свою команду. Да и она не знала, имеет ли должность Кидд до сих пор свой вес на судне. Возможно, что нет. Черт знает, что сейчас творилось наверху и какие решения принимал Леон.
– Наверное, добилась своего кулаками, – продолжал нарушать тишину корсар, в чьем голосе слышалась обида, смешанная с уважением. Интересное сочетание, надо сказать. – Должен отметить, что у нее крепкий удар.
Хор тихо усмехнулась, понимая, что Адель не только словесно огрела чужака, но и угостила его своими ударами. Жаль, она не успела получше рассмотреть его при свете, когда Кидд открыла дверь карцера. Тогда она бы в полной мере смогла бы оценить весь ущерб, который нанесла ее подруга.
– Почему же она не помогла тебе, если занимает важную должность? – в его голосе сквозило любопытство, от которого Хор захотелось ударить корсара наотмашь.
– Потому что ко дну всегда идут лишь капитан и его корабль.