В лесном краю

Молодой Джеймс Хоулетт быстро шёл вдоль улиц, которые неспешно просыпались, и никто из людей не обращал на него внимания. Впрочем, и ему до них не было никакого дела. Ему было, о чём подумать, и мысли свои вопреки приятной разогретости и ломоте в мышцах светлыми и безмятежными называть бы он не стал.

Как-то сама собой исчезла из его головы Ивон, которая ещё минувшим вечером казалась ему своеобразным идеалом красоты и чистой влюблённостью до конца дней. Ушла Ивон, и теперь все думы когтистого юноши занимала другая девушка.

Грейс!

Такая юная, красивая и... возможно будущей же ночью будет с каким-нибудь... или с какими-нибудь! И они лапать её будут, трепать эту красоту... Может, больно сделают или ещё чем обидят!

Всё нутро Джеймса, и человеческое, и звериное, резко взбунтовалось против этого: в диком лесном чудовище кипела, бесновалась и клокотала, точно какое-то ведьмино варево, ревность в самой своей крайней степени, а в душе и разуме человека точно так же бурлили чувства и мысли о том, как же дьявольски неправильно и несправедливо устроен этот мир.

Как вообще такое могло случиться?! Как могла девчонка попасть в такое место? «Папаша в карты проиграл...» Как такое возможно?! Это же... Это... Не по-человечески, не по совести, не по чести! Да разве можно так с родной дочерью? Или...

А все эти люди? Как им может быть не стыдно заставлять девчонку спать со всякими скотами?!

Джейми вздрогнул, у него заходило ходуном в груди. Он тоже был скотом, мерзким животным, которое так старательно прятал внутри себя уже много лет.

Это было ужасно. В очередной раз всё перевернулось с ног на голову, ведь по всему выходило тогда, что монстров из преисподней здесь не двое, а... Каждый второй! Вик говорил, что все мужики отдыхают со шлюхами. Если честно, то Джейми до конца ему не верил (откуда, в конце-то концов, брат мог знать так много о мире, если тоже почти не высовывал носа из лесов и каких-нибудь заброшенных поселковых окраин?). Во всяком случае, одного человека, который никак не мог так себя опорочить, юноша точно знал — это был тот, чью фамилию он носил и от кого он успел узнать о том, как ведут себя люди чести. А раз существовала добродетель на земле, то уж никак не могла она помещаться лишь в ком-то одном, должны были где-то жить и другие нормальные люди.

А Джейми... Джеймс Хоулетт, он исправит свою ошибку! Это будет по совести, по-людски!

***

Виктор, как и всегда, когда младшему брату надлежало уйти куда-то в одиночку, дожидался его ровно в том месте, где с ним распрощался накануне. Сначала Джеймс, уходя, то и дело подозрительно оглядывался, прислушивался и принюхивался — не идёт ли Вик за ним по пятам, чтоб контролировать. Но нет, Крид, будучи по природе своей хитрым и весьма коварным (на охоте он только так проявлял эти качества), всегда почему-то просто садился где-нибудь и ждал, будто в этом имелся для него какой-то особый смысл. Смысл, которого Джейми откровенно не понимал, но внутренне, конечно же, был только доволен этим — в излишней опеке со стороны братца он уж точно в свои годы не нуждался.

Вот и сейчас Вик, до того напряжённый и хмурый, успевший оставить на деревьях вблизи множество свежих царапин, встрепенулся, почуяв Джеймса, тут же сменил выражение лица на привычно нахальное, такое, как будто в очередной раз задумал какую-нибудь откровенную пакость, и поспешил к младшему брату с расспросами.

— Ну как, а? Что-то ты долго. Решил весь бордель за раз перетрахать? А как же плата за доставленные неудобства? На всех-то денег, поди, не хватило.

Джеймсу в такие моменты очень хотелось выругаться, обматерить дурного старшего брата, не стесняясь в выражениях, а ещё как следует врезать и донести, наконец, до его ущербного ума, что негоже быть такой тупой скотиной, но отчим всегда учил терпеливому созиданию, и совсем не хотелось омрачать светлую память о нём.

Да, Виктор, как успел он узнать ещё в родительском доме, и в чём за все эти годы неоднократно убеждался, был во многом неадекватен, неполноценен, и, по сути, являл собой скорее примитивное животное, чем разумного человека. Джеймс иной раз даже не знал, стоит ли называть его братом, коль уж мать всегда отгоняла Виктора, считая общение с ним опасным и вредным. Но если юный Хоулетт хотел быть человеком, а не скатываться вместе с Виком в бездну дикости и зверства, то должен был изо всех сил тянуть непутёвого родича за собой. Вот как с теми же девками, например...

Дело в том, что Крид, не желая светить зубами и когтями (и если клыки ещё можно было спрятать за сомкнутыми губами, то от когтей тут же в хлам рвались любые карманы), обычно подкарауливал проституток на улице и просто овладевал ими, не расплачиваясь. По большему счёту, если уж называть вещи своими именами, насиловал. Джеймс, когда узнал об этом, до глубины души возмутился и потребовал от брата возмещать женщинам всё то, что тем пришлось от него натерпеться. Вик, помнится, на это окрысился и сказал, что, так и быть, платить шлюхам он будет, но вот Джейми за это придётся остаться без пим и тулупа на зиму, потому как купить их тогда будет просто-напросто не на что. Хоулетт не был бы Хоулеттом, если бы сдался и пошёл на поводу у хитрого манипулятора. Нет, он готов был ходить всю зиму хоть голышом, но от своего бы не отступился. От справедливости настоящий человек не отступается никогда... Однако к наступлению холодов обувь и одежда по размеру всё же была раздобыта (братьям ничего не оставалось, как разживаться ею у распоследних старьёвщиков). Стало быть, Вик отчего-то всё же решил сэкономить на девках, а не на одежде для кровного родственника.

Словом, Джеймс как мог старался жить по совести и Виктору внушал, что поступать надо именно так, а не иначе. Вот и сейчас, кое-как смирив свои гнев и негодование, убрав подальше невольное презрение к дурному старшему брату, вместо ответа на его глупые расспросы бросил коротко:

— Дело есть, Вик. Помощь твоя нужна.

***

Джеймс всегда был лаконичен и не любил растекаться мыслью по древу, но сколь бы ни была коротка его речь, он всё же успел заметить, как медленно поползли вверх брови Виктора.

— Ты у нас всегда был хорошим мальчиком, Джейми, — дослушав и присвистнув от удивления, хмыкнул старший брат, в упор глядя на младшего, — но нынче превзошёл сам себя. Увести шлюху из публичного дома — это что-то с чем-то!

— Если ты не со мной, то я пойду один! — гордый Джеймс Хоулетт был решителен, как и всегда, и нисколько не зависел от обстоятельств: надо — сделает. Даже если придётся сражаться со всем миром в одиночку.

Но Вик, ещё немного посверлив его прищуренным взглядом исподлобья, вдруг усмехнулся и спросил:

— Хороша девка-то?

Джейми не понравилось, как сверкнули в тот момент глаза брата: слишком досконально успел он изучить Викторовы повадки, чтоб не знать, о чём он думает, вот так скалясь, точно не зверь даже, а само вселенское зло во плоти — но, чтоб не терять в нём союзника (очень сильного, надо сказать), процедил:

— Не то слово, — парень понимал, что ходит по краю, невольно разжигая в примитивной душе братца похоть, но всё же сказал, как есть. Чистая правда ведь — Грейс красива, как ни одна (он был уверен!) девушка на свете.

— С братом-то поделишься, а, Джейми?

Этого вопроса он вполне ожидал, но всё равно не сумел сдержать негодования. «Ну как, как же можно быть столь нелепым и тупым животным, Вик?! Неужели ты таким был всегда? Или в тот момент погиб, когда отведал человечьей крови?»

— А если б Ивон была жива, ты б со мной поделился? — вспылив, бросил он и сжал кулаки, вот-вот готовый выпустить когти.

Однако Виктор, так изменившийся вдруг в лице, будто сейчас не выдержит и набросится, в ответ на это лишь скривился, скрежетнул зубами, посмотрел люто и опустил взгляд.

Младший брат нечасто видел грусть и боль в глазах старшего, но тут понял, что, кажется, перегнул палку, как всегда сгоряча хлестнув словами слишком сильно. Дурно это было, Джейми, и впрямь дурно. Недостойно и жестоко. Ивон таких слов уж точно не заслуживала.