Глава 31. Потеря «SOSO».
Нин Ань не знал Чу Циня.
Но зато он увидел, как этот молодой мужчина повернул голову и ухмыльнулся Чу Яян. Его улыбка в лучах светомузыки была необъяснимо отвратительной:
- Дорогая сестренка, ты думаешь, я не осмелюсь?
С большой злобой и нескрываемым волнением он развернулся и направился к Фэн Юню.
Нин Ань двинулся за ним, чтобы не отстать, но Чу Яян перехватила его:
- Брат Сяо Нин, не надо.
Выражение ее лица странно успокоилось, словно она беспомощно приняла неизбежное:
- Фэн Юню будет неприятно, если ты увидишь его унижение...
- «Унижение?» - Нин Ань подозрительно отстранился от ее руки. На душе у него становилось все более и более неспокойно. - Не волнуйся, я не стану подходить слишком близко.
Фэн Юнь, возможно, инстинктивно отреагировав на кризис, внезапно повернул голову в их сторону.
К нему приближался Чу Цинь с предвкушающе-счастливым выражением лица, которое портила непроизвольная гримаса возбуждения и злорадства.
Фэн Юнь прищурился, приподнял уголок губ и сказал Абелю:
- Налей этому гостю чего-нибудь покрепче.
- Ладно. - Абель широко улыбнулся, быстро вертя в руке ведро-шейкер.
- Гость? - Чу Цинь многозначительно улыбнулся и сел на высокий табурет рядом с Фэн Юнем.
Он оперся руками о барную стойку и искоса посмотрел на своего давнего врага. Его глаза были полны злобы.
Фэн Юнь больше не трудился обращать на него внимание и отвернулся. Он налил себе бокал вина, взял его в руки и собрался уйти.
- Подожди. - Чу Цинь протянул руку и положил ее ему на плечо.
Фэн Юнь холодно взглянул на эту наглую конечность:
- Если тебе есть что сказать - говори. У меня нет времени играть с тобой в детские игры.
Чу Цинь рассмеялся, как кошка, дразнящая мышь:
- Почему нет? Разве ты не молод и наивен?
Абель тяжело поставил перед ним бокал со спиртным:
- Гость, ваш напиток.
- Гость? - Чу Цинь снова улыбнулся, как будто в этом слове была какая-то волшебная сила, которая особенно рассмешила его.
Он поднял брови и сказал Абелю:
- Я не гость, я хозяин.
Абель необъяснимо взглянул на него, и в его глазах ясно отразилась четкая мысль: "Этот человек болен?"
Чу Цинь не обратил внимания на глаза Абеля, вместо этого сильно похлопав Фэн Юня по плечу.
Ликер в его руке расплескался, забрызгав светло-кофейный свитер Фэн Юня.
Мужчина опустил глаза, его длинные густые брови слегка изогнулись. Он смотрел на свой испачканный свитер.
Сегодня с Чу Цинем явно что-то не так, как будто он пришел, подготовив какую-то гадость.
Прежде чем он успел осмыслить это, Чу Цинь наклонился вперед и дал ему прямой ответ.
Он приложил ладонь к уху и медленно произнес слово за словом:
- «SOSO» - собственность семьи Чу, разве ты не знаешь? Ты говорил, что никогда не прикоснешься к имуществу семьи Чу. Что будешь делать теперь, а?
Фэн Юнь опустил голову, из-за чего люди не могли ясно разглядеть выражение его лица, но костяшки пальцев, державших бокал с вином, побелели.
Под издевательски-провокационным взглядом Чу Циня он казался молчаливым и терпеливым.
Спустя долгое время он, наконец, поднял голову. Выражение его лица по-прежнему было спокойным:
- Убирайся!
- Ты дашь мне поиграть с этим баром? Не смотря на то, кто ты есть? - Чу Цинь насмешливо улыбнулся.
Фэн Юнь посмотрел на него:
- Я не верю ни единому твоему слову!
Чу Цинь посмотрел на тыльную сторону своей ладони с выступающими венами, на свои пальцы с побелевшими от напряжения фалангами и медленно приблизился к нему:
- Только не говори мне, что ты не знаешь, какая у тебя мать... Только не говори мне, что ты не знаешь, как она жаждет собственности моей семьи Чу. Если ты мне не веришь, спроси свою добрую матушку.
Слова Чу Циня были подобны отравленной стальной игле, попавшей прямо в самое уязвимое место в сердце Фэн Юня, и он почувствовал, как кровь запечатала ему горло.
Когда сердце Фэн Юня сжалось от этой фразы, боль стала почти невыносимой.
На самом деле, когда Чу Цинь сказал, что «SOSO» является собственностью семьи Чу, он уже поверил его словам.
Только это объясняло сегодняшнюю наглость Чу Циня.
Фэн Юнь просто сохранял внешнее спокойствие. Даже если он чувствовал крайнюю неловкость, то не позволял себе поддаться ей.
Бокал с вином лопнул в его ладони, и янтарная жидкость, смешавшись с алой, медленно потекла по пасти тигра*.
<п/п: *Пасть тигра - перемычка между большим и указательным пальцем.>
Постепенно янтарный цвет становился все меньше и меньше, и в конце концов только ярко-красная кровь продолжала стекать вниз, пачкая манжеты.
Лицо Фэн Юня было таким бледным, что на нем не было видно ни кровинки. Его брови были странно великолепны, а глаза стали такими холодными, что вызывали шок.
Чу Цинь не смог удержаться от ухмылки, глядя на его смущение.
- Разве ты обычно не самонадеян? Почему у тебя сейчас вдруг куда-то пропало все высокомерие?
Он протянул руку, чтобы погладить Фэн Юня по лицу:
- Ты такой же дешевка, как твоя мать. Она сказала "нет", но втайне думала, что сможет воспользоваться семьей Чу.
Его рука похлопала Фэн Юня по лицу. Этот звук быстро утонул в фоновом шуме модного бара.
Лицо Фэн Юня стало очень холодным, да и все тело заледенело. Ему казалось, что даже кровь в венах застыла.
Такой облик Фэн Юня одновременно обрадовал и напугал Чу Циня, но хотя желание унизить врага в его сердце было удовлетворено, ему захотелось окончательно добить эту надменную тварь.
Фэн Юнь никак не реагировал даже на такие оскорбительные прикосновения.
Его мозг быстро заработал, и он снова и снова прокручивал в голове события до и после того, как Лу Ю уехал за границу.
Ситуация действительно была странной.
Лу Ю внезапно решил уехать, якобы чтобы остепениться, и без колебаний вручил бар и винодельню в его руки.
Хотя в то время у него были сомнения, он просто думал, что это благодарность Лу Ю и доверие к нему.
Но теперь, в сочетании со словами Чу Циня, все сразу обретало смысл.
Просто семья Чу и его мать что-то сделали за его спиной.
И доверие, в которое он верил, - это всего лишь сила денег.
Лу Ю должен был взять много денег у семьи Чу, а та использовала «SOSO», чтобы связать Фэн Юня с семьей Чу.
Чувство того, что его предали, было подобно демоническому семени, пускающему корни в сердце, опутывающему и сжимающему внутренности.
Прежде всего, он ненавидел то, что был слишком уверен в себе, и то, что был слишком молод и легко доверял людям.
Чу Цинь увидел, как он поджал губы и побелел лицом, продолжая молчать. Он подумал, что это презрение к нему. Он стиснул зубы и поднял руку, чтобы похлопать его по щеке.
Казалось, вся его ненависть к Фэн Юню собралась на кончиках его пальцев.
Однако, когда его ладонь оказалась всего в миллиметре от щеки Фэн Юня, кто-то вдруг грубо схватил его за волосы на затылке.
Холодное лицо Нин Аня появилось у него над головой. Не говоря ни слова, юноша схватил бутылку вина и вылил прямо ему на макушку.
Вино попало на глаза Чу Циню, и он не мог их открыть. Мужчина попытался бороться, выворачиваясь из хватки, но рука, державшая его за волосы, была твердой и сильной. Во время борьбы он почувствовал, что с него вот-вот сдерут скальп.
Он открыл рот и выругался:
- Кто ты, черт возьми, такой? Кем ты себя возомнил? Да ты просто шлюха, которая жаждет богатства...
Грязные слова срывались с его губ, становясь невыносимыми.
Нин Ань с холодным лицом приложила горлышко бутылки к его рту. Чу Цинь едва не захлебнулся, задыхаясь и кашляя.
С вином и слезами на лице, с кроваво-красными глазами, он с ненавистью уставился на юношу.
Жидкость из бутылки попала в полость рта, но он не смог ее проглотить, поэтому она потекла по уголку рта, заливая рубашку.
Нин Ань холодно посмотрела на него:
- Хочешь еще что-то сказать? Посмей назвать меня «шлюхой» еще раз, и, поверь, я выбью тебе все зубы, один за другим.
Одежда на Нин Ане была аккуратной и изящной, а черная рубашка сверху была расстегнута, обнажая ожерелье на шее.
На бусины в ушах были надеты маленькие серьги, отливавшие холодным металлическим светом.
Уголки его губ были поджаты, а глаза холодны, как снег.
Если игнорировать его действия в данный момент, то он производил впечатление благородного, несколько высокомерного молодого человека. Однако движения его рук были чрезвычайно жестокими, а эмоции в его глазах - слишком стабильными.
Чу Цинь был напуган. Он верил, что Нин Ань сможет это сделать. У него во рту кляпом торчала бутылка, лицо раскраснелось, и он не осмеливался произнести ни слова.
Когда вино в бутылке закончилось, Нин Ань швырнул пустую емкость на стойку и отпустил Чу Циня:
- Убирайся!
Рядом молча стояли Цинь Вэнью, Тянь Сяоши и Чу Яян.
Люди вокруг были шокированы яростной и, в то же время, аккуратной энергией, которая вырывалась из тела Нин Аня.
Нин Ань привел в порядок Чу Циня, поправил ему одежду и толкнул в сторону выхода, тайно покачав друзьям головой, чтобы те не вмешивались.
Затем он сел рядом с Фэн Юнем, поднял его поврежденную руку и присмотрелся повнимательнее.
У Фэн Юня в ладони торчало разбитое стекло, и из раны продолжала сочиться кровь. Нин Ань не стал ни о чем спрашивать, просто вопросительно посмотрев на мужа:
- Поедем в больницу?
Выражение лица Фэн Юня смягчилось, но его брови, казалось, затвердели льдом, а голос прозвучал немного глухо:
- Нет, просто помоги мне достать осколок.
Чу Цинь навалился грудью на стойку и закашлялся. Сопли и слезы размазались по его лицу.
Отдышавшись, он, наконец, успокоился. Чу Цинь встал и злобно посмотрел на Нин Аня, склонившегося над рукой Фэн Юня.
На какое-то время гнев полностью взял над ним верх. Мужчина протянул руку, схватил стул, поднял его и попытался ударить Нин Аня по голове.
Фэн Юнь резко обнял Нин Аня, оттаскивая его в сторону и сильно пнул Чу Циня прямо в низ живота.
Чу Цинь, пошатываясь, рухнул на землю, Фэн Юнь встал и снисходительно посмотрел на него:
- Ты иди, не задерживайся. Если то, что ты сказал, правда, я дам тебе объяснение.
Чу Цинь секрежетнул зубами от ненависти и злобно выдавил из себя несколько слов:
- Подожди, это всего лишь закуска перед основным блюдом.
- Я подожду. - Фэн Юнь недобро улыбнулся. - И тогда посмотрим, у кого яйца крепче.
Беспорядки привлекли внимание окружающих, и многие тайком оглядывались на них.
К счастью, на сцене зажегся свет, изящная танцовщица наступила на барабаны и начала танцевать. Серебряные колокольчики на ее тонкой талии звенели, привлекая всеобщее внимание.
Нин Ань вместе с Фэн Юнем отправилась в комнату за кулисами, где персонал приготовил им аптечку и удалился.
Пьяные дебоши в заведениях такого рода - обычное явление, поэтому в аптечке полно всякой всячины.
Нин Ань взял пинцет, чтобы вытащить осколки стекла из ладони Фэн Юня, а затем продезинфицировал рану и перевязал ее.
Лицо Фэн Юня все еще было бледным, а его брови продолжали хмуриться.
- Не делай так в будущем, - сказал он. - А что, если бы у него получилось ударить тебя по голове?
Нин Ань поднял взгляд:
- С тобой рядом, как он мог ударить меня? У меня нет причин бояться его.
Фэн Юнь с трудом приподнял уголки губ, и, наконец, поток тепла потек из холодной глубины его сердца.
Позволить кому-то прикрывать свою спину - это показатель абсолютного доверия к человеку.
Он не хотел думать о том, были ли слова Нин Аня правдой или нет. Он был жаден до этого горячего потока и не желал думать ни о каких других возможностях.
Он поджал губы и запустил руку в черные мягкие волосы юноши, приглаживая растрепавшиеся во время боя пряди:
- Проводи меня в одно место.
Нин Ань сел за руль, а Фэн Юнь - на переднее пассажирское место. Он попросил отвезти его к старому дому Фэн, чтобы встретиться с матерью.
Ночной ветер был очень холодным, но Фэн Юнь все равно оставил окно машины приоткрытым.
В его сердце горел обжигающий огонь, оно дымилось и чадило. Это было очень болезненно.
Фэн Жань уже спала, и мужчина направился прямо в ее спальню.
Нин Ань остался сидеть в холле, прислушиваясь к разговору между матерью и сыном.
Их диалог не был похож на ссору, а голоса звучали холоднее, чем зимний ветер снаружи. Хотя юноша не мог слышать слова, он чувствовал отчуждение между этими людьми.
Фэн Юнь вскоре вышел и взял Нин Аня за руку:
- Пойдем домой.
От начала и до конца Нин Ань ни о чем не спрашивал. Фэн Юнь посмотрел на свою поврежденную руку и беспечно сказал:
- Через месяц я отдам «SOSO».
Нин Ань взглянул на него:
- Ну, я всегда чувствовал, что работа в «SOSO» - это просто пустая трата твоего таланта.
- Утешаешь меня? - Фэн Юнь мягко улыбнулся. - Если ты будешь утешать меня, я избалуюсь и стану очень хрупким .
Нин Ань улыбнулся:
- Ты человек, а не машина. Иногда быть хрупким - не стыдно.
- А Фэн Жань думает, что я машина.
Фэн Юнь нахмурился и крепко зажмурил глаза. Он сопротивлялся этому миру. Через некоторое время он признался:
- Она никогда не позволяла мне быть хрупким. С детства и до зрелого возраста, когда я проявлял слабость, лишь моя бабушка обнимала и утешала меня. Фэн Жань нам это запрещала, поэтому мы с бабушкой обнимались тайком.
Он посмотрел на небольшой квадрат, освещенный фонарями, и почувствовал, как проворачиваются колеса судьбы:
- Жаль. Иногда я действительно скучаю по своей бабушке.
Он хотел прямо назвать имя Фэн Жань, чтобы расскажать о прошлом, но на полпути замолчал.
Он привык к терпению и снова привычно принял его.
Нин Ань долго смотрел на дорогу впереди, а потом внезапно заговорил:
- Фэн Юнь, теперь у тебя есть я.
Когда они вернулись в свою общину, Нин Ань припарковал машину и вышел первым. Он распахнул пальто и раскинул руки, улыбаясь.
Подул ветер, раздувая его волосы, пальто трепыхалось у него за спиной. Юноша улыбнулся и позвал Фэн Юня:
- Иди сюда, ко мне.
Фэн Юнь подозрительно подошел. Нин Ань сделал шаг вперед и заключил Фэн Юня в свои объятия, повторяя
-Теперь есть я, Фэн Юнь, и я могу обнять тебя.