По стопам отца

Христофор Бонифатьевич не помнил, сколько точно прошло , пока они с Фуксом плыли на двери по океану - один или два, всё это время он ощущал тревогу, которая не желала отпускать. Хорошо, что Фукс был с ним: когда рядом с тобой верный товарищ, то уже не так страшно, не одиноко.

Когда солнце взошло достаточно высоко, вдалеке появилась полоска земли, которая постепенно приближалась.

- Что это? Никак остров! - указал в его сторону Фукс своим худым тонким пальцем. Христофор Бонифатьевич был рад, что друг вырвал его из мрачных мыслей. Поднявшись на ноги и удерживая баланс, чтобы не упасть в воду, он пригляделся.

- Хм... Кажется мне, что это Гавайи, - наклонив голову набок сказал Христофор Бонифатьевич.

Их маленький плот нёсся по волнам, с каждой минутой приближаясь к берегу. То был роскошный пляж с белоснежным песком и пальмами, а далеко позади виднелись красивые горы.

- Фукс, точно, это Гавайи! - уже уверенным тоном воскликнул капитан Врунгель и приободрился. В этих местах ему бывать ещё не приходилось даже несмотря на большой опыт в путешествиях по миру.

"Полине бы тут точно понравилось" - грустно улыбнулся он. Они приближались к суше, а значит, в будущем можно будет хотя бы попытаться выйти на связь с пропавшей яхтой, либо разузнать о ней информацию. Кто знает - вполне возможно, что Лома с Полиной тоже занесло сюда.

Поток мыслей был прерван прибрежными волнами, приходилось балансировать вдвоём, чтобы не навернуться прямиком в воду. Люди на пляже, которых, к слову было не мало, заметили двух необычных людей, которые пришли из океана, и начали глазеть на них, кто-то даже махал руками. Солнце светило очень ярко, отражаясь бликами на водной глади. Это мешало видеть нормально, приходилось щуриться. Но вот, последняя волна, и Христофор Бонифатьепвич вместе с Фуксом красиво и ловко, словно заправские сёрфингисты, выехали на доске прямо на песок под бурные аплодисменты зевак на пляже.

Прошло немного времени, когда к ним вдруг подскочил неизвестный мужчина, который заговорил на идеальном английском. Капитан Врунгель ничего не смог толком осознать, когда его с товарищем усадили в великолепную машину и повезли куда-то. Их разговора с мужчиной, они поняли, что их приняли за коренных гавайцев и теперь везут в театр, чтобы те дали настоящий концерт! Фукс схватился за голову.

- Как же так, Христофор Бонифатьевич? Я ведь петь совсем не умею, мы не артисты, - заговорил он дрожащим голосом. Вот попали так попали!

- Признаться, Фукс, я тоже не совсем понимаю. Мы не совсем гавайцы, вернее совсем не гавайцы, не похожи на них нисколько, гавайского языка не знаем. Но делать нечего. Публика поверила, билеты покупают. Нельзя же подвести, в конце концов, - задумчиво пожал плечами Христофор Бонифатьевич.

Машина резво ехала, мимо проносились удивительной красоты пейзажи. Тропический, можно сказать, райский остров, где солнце неустанно жарило, дышалось легко, а пальмы, леса и горы радовали глаза, привыкшие к бескрайним просторам океана. Пусть Врунгель очень трепетно относился к морю и считал его своим домом, но отдыхать от него тоже важно. Вскоре наши друзья оказались в здании летнего театра, их провели через служебный вход. За кулисами слышались голоса людей, топот ног, шуршание одежды. Много же народу пришло посмотреть на аборигенов, которые исполняют свои песни. К счастью, инструменты выделили вполне понятные - гитары, играть на них умел и Фукс, и Врунгель. На них так же надели красивые венки из разноцветных цветов. Не успели капитан и матрос моргнуть и глазом, как их пригласили располагаться на сцене, а голос за занавесом торжественно произнёс: "Старинные гавайские песни в исполнении... аборигенов! Прошу, господа!".

Христофор Бонифатьевич старался скрыть волнение и лёгкую дрожь, а в голове пытался придумать песню, которую исполнить. Он очень давно не выступал на сцене, уже и не помнил, когда делал это в последний раз. Фукса и вовсе трясло, но он вовремя сумел взять себя в руки, поняв, что делать нечего, нельзя опозориться. Занавес поднялся, показав тёмный, наполненный людьми зал. Софиты безжалостно светили прямо на моряков, которым приходилось изображать артистов. Христофор Бонифатьевич улыбнулся и начал играть красивую, энергичную мелодию, задавая ритм. аккорды были несложными, поэтому Фукс быстро смог подстроиться и они заиграли уже синхронно.

- Фукс, давайте подпевайте. только чур не сгоряча, - начал Врунгель, обращаясь к матросу.

- А про что же подпевать-то? я ж не знаю оконча... - ответил Фукс, явно понимая, к чему клонит капитан.

Песня лилась из них сама по себе, они пели красиво буквально о том, что на душе.

- Я и старый мой приятель

Вам частушки пропоём.

Я начну, а он подхватит.

Ох! Я о том...

- А я о сём...

Былое стеснение пропало, как и волнение. Пропевая один куплет за другим, наши друзья раскрепостились: начали активно жестикулировать, подтанцовывать. Христофор Бонифатьевич, активно играя аккорды и распевая о забавных небылицах, улыбался уже не натянуто, а искренне, даря все эмоции зрителям, которые с восторгом глядели на двух моряков, даже не догадываясь о том, кто они на самом деле. Фукс тоже широко улыбался, ведя диалог со своим капитаном в виде весёлой песенки и вспоминая, как они якобы участвовали в фестивале и завоевали месте приз. Впрочем, Фукс смекнул, что речь, скорее всего, шла о регате, в которой они не так давно участвовали, тогда Врунгель говорил правду.

Под конец песни Фукс и Христофор Бонифатьевич встали рядышком, синхронно играя на своих гавайских гитарах и запели:

- Морякам плясать привычней

На носу и на корме.

Все же хочется услышать

Бурные аплодисме...

С удовольствием огромным

Мы приехали сюда.

Отпустите нас отсюда -

Будем очень благода...!

Именно Фукс придумал эту фишку - не допевать последние слоги в некоторых строчках, и звучало просто прекрасно! Допев последние слова, Христофор Бонифатьевич и Фукс пустились в пляс: один из них играл, а второй весело танцевал и хлопал в ладоши, веселя зрителей. И когда песня завершилась, они оба были встречены громкими овациями: зал был в настоящем восторге!

Войдя во вкус, Христофор Бонифатьевич и Фукс поклонились, а затем спели ещё несколько песен, какие-то придумали на ходу, а какие-то, написанные другими людьми, вспомнили. Зрители разрывались от оваций, они были в настоящем восторге от пения двух "коренных гавайцев".

Наконец концерт закончился, звёзды вечера, много раз поклонившись и поблагодарив публику за внимание и любовь, покинули сцену. За кулисами их тут же встретил тот самый человек, который и встретил их утром на пляже. Он не скрывал своих эмоций.

- Браво! Это просто... феноменально. Такого бешеного успеха у нас давно не видели! - говорил он, довольно глядя на капитана Врунгеля и матроса Фукса. первый был очень доволен собой и даже почувствовал себя, как в юности, а второй хоть и всё ещё чувствовал стеснение, но испытывал целый спектр эмоций. Подумать только, он, Луи Фукс, который совсем недавно был ничем непримечательным сторожем музея, серой массой, без каких-либо перспектив на будущее. А теперь он не только неплохой моряк, который заработал честную репутацию и нашёл новых друзей, но ещё и выступил на сцене перед толпой!

Работник театра предложил морякам подписать контракт на любых условиях, но капитан Врунгель решительно отказался. Фукс собрался уже разворачиваться и уходить, когда этот самый человек вдруг протянул им пачку купюр со словами:

- Вот ваш гонорар. Огромное спасибо вам!

Фукс не нашёл, что сказать, а лишь взял деньги дрожащей рукой, глядя на заработок огромными, изумлёнными глазами. Попрощавшись с работником и поблагодарив его ещё раз, капитан Врунгель и Фукс удалились. Последнее, чего они услышали на выходе из театра, это восторженные слова:

- Настоящие гавайцы...

Христофор Бонифатьевич взглянул на небо. Дело шло к вечеру, но людей на улицах, казалось, стало ещё больше. Стояла тёплая погода, солнце уже не жарило, поэтому гулять было очень приятно. А так же местные совсем не обращали внимание на то, что двое взрослых людей разгуливают в плавках и венках из разноцветных цветов. Здесь это, казалось, только приветствовалось. Представить подобное в родном Ленинграде, да даже в каком-нибудь южном городе, вроде Анапы, Христофор Бонифатьевич не мог никак.

- Фукс, скажите, а что вас так поразило, когда нам протянули наш гонорар? У вас глаза были такие, будто вы морского дьявола увидели, - спросил капитан. Фукс вздохнул.

- Дело в том, Христофор Бонифатьевич, что это первый мой раз, когда я честно, своим трудом заработал нормальные деньги. Мне даже сначала подумалось, что это blague, шутка. Но нет, чистая правда! - восторженно ответил Фукс, до сих пор не веря в то, что говорил.

- Что же, Фукс, тогда я спешу вас поздравить. На концерте вы держались молодцом, сумели побороть страх и выступить достойно. Тем более после того, как мы проделали такой путь по открытому океану. Горжусь вами! - и они оба пожали друг другу руки.

Но теперь нужно было думать, что делать дальше. Требовалось разузнать что-либо о пропавшей яхте с экипажем, чтобы выйти с ними на связь и понять, куда держать путь. Ночевать моряки решили прямо на пляже, под пальмой, наслаждаясь шумом волн и шёпотом ветерка. А на следующий день, приобретя свежий выпуск газеты, увидели среди прочей информации и статей очень интересный отрывок. Как оказалось, яхта "Беда" была замечена у берегов Бразилии! Местных очень удивило отсутствие половины экипажа, "отважных моряков", поэтому они числились "пропавшими без вести". Христофор Бонифатьевич, читая эти строки, почувствовал, как его сердце затрепетало. Полина, его родная дочка, жива, и Лом, его замечательный старший помощник, тоже жив! Фукс, узнав об этом, не удержался от того, чтобы расплакаться, ведь он так любил своих друзей и переживал за них всем сердцем.

- Теперь, когда мы знаем, куда они пропали, мы можем выдвигаться, - сказал Фукс, мило улыбаясь.

- Да, можем. Бразилия, далеко же их закинуло... Ну ничего. Фукс, возьмите два билета на ближайший самолёт, - распорядился капитан Врунгель, скрывая эмоции. Ему не верилось, что все его переживания оказались напрасными. Сейчас Фукс принесёт билеты, они совершат полёт в Бразилию, а там быстро отыщут своих родных, которых так сильно оторвало от них. И они снова будут все вместе. Разве это не счастье? Да вот только Христофор Бонифатьевич, увлёкшийся своими мыслями и мечтами, ещё не знал, что Фукс вернётся к нему с не самыми приятными новостями: билет на самолёт остался всего один...

***

Яхта "Беда", которая с трудом держалась на волнах, смогла добраться до ближайшего берега. К счастью, штормов не случалось, иначе Лому и Полине пришлось бы гораздо хуже. Едва только якорь был брошен, моряки спрыгнули на твёрдую землю. Полине пришлось приложить большие усилия, чтобы не рухнуть на песок без сознания от усталости и стресса, да и Лом держался на честном слове. Оба были вымотанные и уставшие, но тем не менее, счастливые, ведь им удалось спасти корабль и добраться до ближайшей земли.

(Читатели, включайте "The One", Элтон Джон)

После первой, по ощущениям бесконечной ночи, молодые люди решили приступить к починке яхты, которая находилась в плачевном состоянии. Отдохнув и набравшись сил, Лом зашивал паруса, а Полина наводила везде порядок. Позже приступили к заделке отверстий и пробоев в корабле, к счастью те были небольшими. Всякий раз, работая вместе, Лом бросал взгляд на Полину, а та мило улыбалась, ощущая, как сильные чувства раз за разом вспыхивают в её груди.

Рядом с ним было хорошо. Комфортно, спокойно. Рассказывая друг другу разные истории, чтобы работать было не скучно, и шутя шутки, Полина и Лом не замечали, как летит время. А вместе с тем у Полины почти не было возможности уйти в себя и в мрачные мысли, да и Лома тоже. И лишь через два дня, когда яхта была полностью отремонтирована, пара отправилась наконец на разведку - узнать, куда их занесло. Выйдя к цивилизации, путешественники обомлели, увидев шумный, яркий город, много народу. Люди, громко разговаривая, шли кто куда. И вот ужас - ни Полина, ни Лом не понимали ни слова на их языке. Надписи на рекламных объявлениях, вывесках магазинов были незнакомыми. Полина спустя время поняла, что это португальский язык, на котором ничего не понимала.

Но Лом и Полина не отчаивались. Дабы не привлекать к себе внимания, Лом добыл для них местную одежду, в которой они и стали ходить каждый день. Мало кто обращал внимания на пару, которая по вечерам, когда жара спадёт, гуляла по длинным пляжам, которые, казалось, не заканчивались никогда. Но они не просто гуляли - парень и девушка не теряли надежды на то, что сюда могло занести капитана Врунгеля и матроса Фукса, их верных товарищей, по которым так тосковали сердца и души. Днём, при ярком солнце, Лом залазил на мачту и в бинокль осматривал окрестности как можно внимательнее, стараясь не упускать ничего из вида. Полина спрашивала у местных, которые говорили по-английски, не знает ли кто-нибудь что-то про её отца и их друга. Так, однажды, они даже попали в статью в газете. Лом надеялся, что это поможет им, и Полина тоже верила в это всем сердцем. Ни Христофора Бонифатьевича, ни Фукса здесь не видели, никто ничего не знает. Но если статья распространится, то имелся хоть какой-то шанс, что их друзья смогут найти яхту и двух членов экипажа.

Потянулись дни. Один за другим. Каждую ночь Полина и Лом выносили подушки и одеяла на палубу "Беды" и засыпали вместе, любуясь невероятным ночным небом, усыпанным яркими, мерцающими звёздами. Совсем рядом шумел океан, будто нашёптывая что-то двум странникам, которые находили утешение друг в друге. Так однажды Лом долго не мог уснуть, раскинув могучие руки чуть в стороны. Полина спала рядом. Глядя на неё, такую милую, в свете звёзд и луны, Лом понял, что снова и снова влюбляется в неё, как в первый раз. Сердце начинает трепетать, а взгляд отвести невозможно. Он заботливо поправил одеяло Полины и улыбнулся.

Дни складывались в месяц, второй пошёл. Каждый день бродили они то в чаще леса, то по берегам океана, по многочисленным улицам города, стараясь изучить его окрестности. Выживанию помогала рыбалка и добытые в тропических джунглях фрукты. Из всего этого Лом каждый день готовил такие восхитительные деликатесы, от которых Полина оставалась в восторге. Жили они, можно сказать, отшельниками, изо дня в день разыскивая своих друзей, за которых сильно переживали. Полину, да и Лома тоже, мучала тоска по Христофору Бонифатьевичу и Фуксу. Всё также было не ясно, что с ними, где они. Абсолютно никакой информации.

И чтобы справляться с грустью и тревогой, Лом и Полина проводили время вместе. Сидя на песке, ощущая, как прохладные волны щекочут босые стопы, они обнимались, глядя на закатное солнце, дарили друг ругу тепло и поддержку. Прикосновения, искренние улыбки, рассказы о жизни или размышления на разные темы. Всё это казалось Полине куда более желанным и интимным, чем самые страстные поцелуи.

Другой ночью не спалось Полине, её, как обычно, атаковала бессонница. Глядя на Лома, который сопел под одеялом, она увидела в нём самого милого и прекрасного человека на Земле, которого успела полюбить. Теперь уже Полина аккуратно вытянула руку и легонько, почти невесомо, коснулась его светлых, мягких волос. Она недолго гладила их, специально, чтобы Лом не проснулся. Гладя его, Полина как бы говорила о том, как хочет быть рядом с ним, как он ей мил. В ту ночь Полина уснула поздно. Да, девушка боялась за отца и за своего друга, очень беспокоилась за них, как и мягкосердечный Лом. Но никто из них никогда не потеряет надежду на то, что они отыщут друг друга, и что команда яхты "Беда" снова будет вместе...

***

Новый день ничем принципиально новым не отличался. Солнце грело берега Бразилии нещадно, голубое небо радовало глаз. Лом задумчиво стоял, глядя на морскую гладь, ожидая Полину. Они планировали, как обычно, отправиться в город и разузнать новую информацию, заглянуть в местный порт. И вот, когда пара была готова, они начали спускаться вниз, на песок. Первым сошёл Лом. Полина сходила следом за ним, но в какой-то момент, чуть задумавшись, врезалась в его широкую спину.

Лом от чего-то встал как вкопанный, что озадачило девушку.

- Лом? Ты чего застыл? - спросила Полина, обходя друга стороной. Тот смотрел куда-то вперёд, вытаращив и без того большие голубые глаза. Полина поглядела в ту сторону и почувствовала, как её сердце ёкнуло. Рот приоткрылся, а ноги едва не подкосились. Ни девушка, ни парень не смогли вымолвить ни слова.

Примерно в ста метрах от них, где начинался лес, стояли две до боли знакомые фигуры, которые, выйдя из чащи, тоже остановились, будучи не в состоянии сделать и шага. Это были они. Те, кого Лом и Полина так ждали, по кому сильно тосковали уже полтора месяца! Христофор Бонифатьевич и Фукс. Целые и невредимые! Только еще более загорелые и заметно похудевшие. Осознание начало приходить к Полине, и она робко сделала шаг вперёд.

- Папа?...

Это был он, Христофор Бонифатьевич, прославленный капитан. Её отец.

- Фукс? Папа!

Дальше Полина мало чего помнила. Она сорвалась с места и пулей бросилась им на встречу, путаясь в длинной цветастой юбке. Капитан Врунгель тоже чуть не споткнулся на песке, но он, казалось, вообще не замечал этого. Он бежал к своей дочери, выкрикивая её имя, такое дорогое его сердцу. Лом, наконец-то вышедший из оцепенения, тоже побежал к своим друзьям, не скрывая своих эмоций.

Христофор Бонифтьевич вспомнил, как во время тренировки бежала к нему девятилетняя Полина, когда он сюрпризом приехал раньше. Как со слезами на глазами они бежали на встречу друг к другу тогда, в тот холодный февральский вечер, после трёхмесячной разлуки. Шестнадцатилетняя Полина со слезами на глазах прорывалась сквозь толпу к своему отцу. Вот и сейчас, когда судьба разлучила отца и дочь, они наконец-то увидели друг друга, и ничего больше не требовалось.

Они на лету заключили друга в объятия, упав в песок.

- Папочка... ты живой... - слёзы счастья катились по щекам Полины.

- Доченька... моя Полиночка, родная... конечно, живой, - приговаривал Христофор Бонифатьевич, прижимая к себе самого дорогого на свете человека, о котором он так переживал. Лом тем временем вовсю обнимал Фукса, который был так рад видеть своих друзей, что уже рыдал от переизбытка эмоций. Да и Лом был близок к этому.

Полина крепко обняла Фукса, погладив того по спине. Она так скучала по своему другу французу, боялась за него, зная, какой он ранимый и чувствительный от природы. А Лом чуть не придавил капитана Врунгеля в своих крепких, мощных объятиях. Эта сцена со стороны выглядела необычно. За несколько минут произошло самое настоящее воссоединение семьи. Не было важно ничего, всё перестало иметь смысл кроме того, что Лом, Полина, Христофор Бонифатьевич и Фукс наконец-то встретились, спустя столько дней увидели друг друга.

- Полиночка, Ломик... как я рад снова видеть вас, - дрожащим от радости голосом говорил Фукс, стряхивая с лица слёзы тыльной стороной ладони.

- Мы тоже, дружище. Мы тоже... - ответил Лом, мягко улыбаясь во все тридцать два. Ещё долго все четверо крепко обнимались, не желая отстраняться друг от друга. Разлука показалась им вечностью, а тревога ни на день не покидала их. А теперь все страхи остались позади, ничего не было важно, ведь семья вновь воссоединилась.

***

Ещё очень долго Лом и Полина рассказывали капитану Врунгелю и матросу Фуксу о своих приключениях: как превратили яхту в парашют и чинили её, как выживали в незнакомой стране, став самыми настоящими отшельниками. И настала очередь рассказать Христофору Бонифатьевичу об их с Фуксом похождениях. После концерта на Гавайях они из газеты узнали, где искать яхту и половину экипажа. Решили выехать первым же рейсом, но вот беда - билет нашёлся всего один. Но капитан Врунгель не растерялся.

Раздобыв длинное пальто, Фукс вскочил на плечи капитана, и так они прикинулись одним человеком, без проблем попав в самолёт. Всё шло благополучно до тех пор, пока Христофор Бонифатьевич от скуки не закурил трубку прямо в темноте, прячась в пальто. Задымило славно, на борту началась паника, все подумали, что пожар. Из-за этого сработал механизм катапульты, кресло с Врунгелем и Фуксом, которые не успели вскочить, вылетело и приземлилось на парашюте прямо в джунглях Амазонки.

- Делать было нечего. Ну, вылез я из укрытия, и мы, сориентировавшись, где находимся, решили плыть. Соорудили кое-как плотик из подручных средств, поплыли. Чего только не повидали! И змею гигантскую, и насекомых надоедливых, Фукс даже на лианах полазил, как обезьянка какая. День за днём плыли, ели что придётся. Это ж вам не самолёт, быстро так не получится. Вот полтора месяца так и лавировали, пока до города не добрались. А там быстро вас отыскали, - рассказывал Христофор Бонифатьевич так интересно, что путники, в том числе и Фукс, слушали, затаив дыхание. Вот, где они, оказывается, были всё это время.

Вечером состоялся грандиозный ужин в честь воссоединения команды. Все были безмерно счастливы, радость переполняла каждого из них. Команда, настоящая семья, снова вместе, можно снова отправляться в путь. Это и было самое настоящее счастье.