В плену обстоятельств
Из заметок Генри:
«Я не знаю, какой сегодня день: самому это узнать невозможно, а Карна, как выяснилось, не помнит какое было число, когда она нашла студию. Когда я спросил её об этом она ответила приблизительно так: «...где-то середина июня, ближе к началу...». А на вопрос, почему она не следит за временем: — «А смысл? Я когда смотрю в календарь, сразу же начинаю думать о том, что промчалось несколько дней лета, а я даже не заметила. Только расстраиваюсь». Примерно в такой форме.
Так или иначе, сегодня день, когда я решил вести записи, и я отмечу его как первый. И попытаюсь быть кратким.
Цикл сломан. Мы всё ещё живём в студии и, насколько могу понять, жить нам здесь придётся ещё долго.
Для жилья мы выбрали зал небесных игрушек, место самое подходящее из имеющихся, и обустроили его кабинеты под комнаты. В самую большую перенесли плиту Бориса, теперь это что-то вроде столовой. Томас после цикла сразу взялся за работу и наладил водопровод, так что с водой проблем нет. Мы обустроились и распределили обязанности. Вернее, обязанности взяли на себя те, кто на это хоть сколько-нибудь способен, остальные же личности с удовольствием путаются под ногами, не взирая на запреты, пытаются выскальзывать из зала в студию и иногда выполняют небольшие поручения. На самом деле бытовых мелочей очень много, но если их все перечислять, то на записи уйдёт вся бумага студии.
Карна и Бенди быстро нашли общий язык. Они на удивление хорошо общаются, но это и хорошо, и одновременно не очень. Благодаря такому согласию, они очень слаженно и дружно влипают в неприятности или устраивают их другим, и за обоими теперь нужен глаз да глаз. В них обоих есть что-то такое, что объединяясь, превращается в какую-то, страшную, разрушительную силу. Если они остаются вдвоём или даже с Борисом, будь уверен: обязательно что-то произойдёт. Что-то сломается, или наоборот заработает, когда оно в принципе не должно работать, или что-то куда-нибудь провалится, или из-за них что-то исчезнет, или они придумают что-то такое, что с их стороны логично и обоснованно, а с любой другой — не придёт в голову ни одному здравомыслящему человеку. Чтобы описать всё прочее у меня не хватит ни слов, ни фантазии, ни красноречия. Единственное существо, которое может быть рядом с ними, составляя им компанию, и в то же время не допуская хаоса — это Алиса. От Бориса в этом понимании не стоит ждать многого. Он не является источником безумных идей или зачинщиком опасных предприятий, от него, кроме угрозы стремительного исчезновения продуктов питания, нельзя ждать никаких проблем, но он не может оказывать на них того влияния, которое оказывает Алиса.
Все они — Бенди, Борис и Алиса чувствуют себя вполне хорошо. Я не умею выражаться научным языком, но то, что они чернильные, никак не мешает им взаимодействовать с окружающим миром. С виду ни за что не догадаешься, что они из чернил. То же можно было бы сказать и о Томасе с Эллисон, но они изначально были людьми.
На сегодняшний день мы ищем способ выбраться из студии. Лестница на верхние этажи полностью разрушена, пытаться что либо с ней сделать — опасно для жизни, остаётся только лифт. Томас чинит его, паралельно следя за трубами чернильной машины. Говорит, что если ничего не помешает, управимся быстро, и мы уже скоро сможем выйти на поверхность.
Не знаю... Что-то мне подсказывает, что так просто дело не решится. По правде говоря, безопасно только в месте где мы обосновались, и немного дальше, в сторону чернильной машины. В студии по прежнему блуждают потерянные и происходят непонятные вещи. И хотя ничего слишком устрашающего не происходит, и поводов для этого нет, я всё равно беспокоюсь. И не могу перестать это делать. Такое ощущение, что нас не хотят выпускать.»
***
Ни Генри, ни Карна не смогли бы сказать точно, сколько они находились в студии. Карна, как уже говорилось выше, вообще не заботилась о том, чтобы следить за временем. Да и само время здесь шло как-то иначе. Из-за того, что не было солнца, обитатели студии даже не могли знать точного времени суток и ориентировались по старым заводным часам, которые, по словам Эллисон, даже после цикла работали безукоризненно.
После того, как цикл сломался, Генри вспомнил, хоть и не всё, но большинство того времени, которое он в нём провёл. И бесконечные повторения своих похождений, и попытки вырваться из него, каждый раз оканчивавшиеся провалами и возвращением к исходной точке. Воспоминания вернулись и к Тому с Эллисон, всё ещё остававшимся в своих полумультяшных обликах человекоподобного волка и девушки с рожками. Единственное, чего они вспомнить не смогли, это как они очутились в студии.
Естественно, Карне пришлось рассказать о том, что произошло наверху. Её известие о том, что, пока они крутились во временном цикле, мир ушёл примерно на пятьдесят лет вперёд, Генри воспринял относительно спокойно. Что-то такое он стал подозревать с тех пор, как к нему стала возвращаться память. Во всяком случае своих эмоций он не выдал, и Карна так и не поняла, были ли они у него.
— А мы с тобой неплохо законсервировались, — обратился он к Тому, когда они слушали Карну.
— Тебе бы всё шутки шутить, — угрюмо буркнул в ответ Томас, который не собирался делать вид, что его здесь всё устраивает. Том вообще был крайне прямолинеен и резок, особенно если дело касалось его негативного отношения к чему-либо. А положительные отзывы, если у него и появлялись, то он высказывал их очень сдержано или и вовсе предпочитал держать при себе.
Карна выздоровела довольно быстро, хотя по словам Генри, она бы поправилась и быстрее, если бы не её попытки сбежать с больничного раньше срока. Бенди ещё тогда успел познакомиться с её бойцовским характером, в который поначалу не очень-то верил. Тонкая, маленькая, ненамного выше его самого, взгляд, хоть в нём и сменяется куча эмоций и выражений, которым можно счёт потерять, всегда открытый и немного наивный, глаза большие, распахнутые. Впервые её увидев, Бенди сомневался даже в том, что ему рассказывал Генри. Однако очень скоро он понял, как сильно ошибался.
Едва только обнаружив, что способна хоть к какому-то движению, Карна, которой дико надоело лежать на одном месте, начала вскакивать и пытаться перемещаться по комнате. Движения её были очень ограничены, ходила она небольшими, прерывистыми, но быстрыми шагами, иногда немного морщась, а голову поворачивать могла только в одну сторону.
Генри то и дело приходилось ловить её и гнать обратно, и Карна, хоть и не верила, что он исполнит угрозу, неохотно, но послушно возвращалась на койку. Даже Бенди, при котором она вставала без всякой опаски, неуверенно стал спрашивать: — может не стоит?
— Если правильно двигаться, то это абсолютно не больно, — доверительно отвечала она.
В конце концов Генри, пригрозил привязать её к кровати, и Карна угомонилась, и стала вставать гораздо реже и осторожнее, только когда была уверена, что поблизости никого нет.
— Обращается со мной, как будто я калека, — жаловалась она ухаживающей за ней Эллисон, — а у меня всего-то пара рёбер треснуло.
— Да, и шею слегка проткнуло, — закатив глаза, мягко усмехалась Эллисон.
— Вот-вот, — подтверждала Карна.
— Как же Генри с тобой через всю студию прошёл? — задумчиво глядя на неё, спрашивала Эллисон.
— С трудом, — честно призналась Карна, — мало остальных деталей, так я ещё и драться нормально не умею.
Эллисон качала головой и больше ничего не говорила.
И вот наконец Карна получила разрешение ходить. Но на её шее всё ещё были перевязки.
Она всё хотела узнать у Бенди о том, что с ним было до того, как Генри вытащил их из чернильной машины, но расспросы об этом казались ей не тактичными. Она могла задеть неприятные, а может даже болезненные для него темы. Но Бенди сам ей рассказал. С Карной у него сложились довольно доверительные отношения. Да и как не рассказать, человеку, который рискнул жизнью ради его освобождения из этого кошмара.
По словам Бенди, он не помнил того, что с ним происходило, он словно находился в каком-то небытие, где не мог ни думать, ни нормально чувствовать, как ни старайся.
— Мерзость, — морщился и вздрагивал он. — Будто в яму попал с густой жижей, она тебе всё заливает: и глаза, и нос, и уши. И двигаться тяжело. Ты в ней вязнешь, барахтаешься, а выбраться не можешь... Я даже описать этого не могу. Это в сто раз хуже.
Своей встречи с Карной и Генри, будучи Чернильным демоном, он не помнил, Джоуи и всего остального не помнил. Он помнил только, что всё это длилось бесконечно долго, пока он не очнулся на полу чернильной машины. Правда у него бывали просветы в памяти, как отдельные кадры, но они были смутными, туманными и неопределёнными.
Сам Бенди был не очень точной копией с плаката. Карна бы сказала, что по сравнению с изображением он выглядит немного постарше и менее карикатурным, но всё-таки это был он. У него была такая же улыбка, такой же озорной и задорный характер и такой же нрав. По росту он хоть и был выше, чем в мультфильме, но всё равно оставался мелким. Он не доставал до Карны где-то на пол-головы, а Карна была очень низкой даже для своего возраста.
***
— Есть! Нашла! — радостно крикнула Карна, открывая тайник с банками. — Давайте сюда!
В проходе кабинета тут же появилась голова: чёрные уши, немного напоминающие рога, задорная улыбка, большие чёрные глаза, на лице озорство, нахальство и любознательность спорят, кто из них здесь больше уместен. А затем и сам Бенди высунулся из коридора. Он как и обычно был везде, всюду и сразу, и на любой зов появлялся первым. Это была его особенность. Карна невольно вспоминала свои «бродилки» по коридорам администрации, когда ей достаточно было повернуть голову или выглянуть из кабинета, и он точно также появлялся в самый неожиданный момент. Только теперь это был не монстр, а друг и товарищ.
— Много? — спросил Бенди, и быстро оказался рядом с обнаруженной заначкой.
— Не знаю, сам посмотри, — мгновенно озадачилась Карна, — смотря с чем сравнивать. Десять это много?
Бенди с секунду поразмышлял, поскрёб за ухом, а затем махнул рукой и сгрёб из тайника то, что поместилось в руки.
— А, не важно, всё равно уносить, — сделал он вывод. Конкретика была не для него.
— Мяу, — отозвался ему Огонёк, который за неимением сумки, путешествовал у Карны на плече и лишь иногда шёл своими лапами.
— Может ещё прийти? Мы и так уже нагружены, — с сомнением сказала Алиса, откидывая назад, лезущие ей в лицо пышные чёрные локоны и входя в комнату. У неё в руках было четыре банки.
— А смысл, возвращаться через все коридоры, только за этой мелочью? — возразила Карна. — Мелочь всегда надо брать сразу. А на четырёх десять — совсем немного. Ты, кстати, следишь за Борисом? — с подозрением спросила она.
— Я рядом, — тут же отозвался Борис, слегка нагибаясь и тоже входя в комнату. Он нёс сумку Карны, наполненную теми же банками. Другой тары у них не было. Когда Борис вошёл, Алиса потеснилась и быстро отвела глаза.
— И не надо за мной следить, — добавил он.
— Ага, «давайте сядем на диету по одной банке в день на каждого, а потом будем питаться бумагой и деревом, размоченными в воде. Короеды же их как-то едят!», — хохотнула Карна. Она не могла удержаться, чтобы не подшутить.
— Прости, но здесь она права, — сдержав смешок и слегка хлопнув друга по плечу, тихо резюмировал Бенди. — Ты ешь быстрее, чем наедаешься. Оставим тебя с едой наедине — будем сидеть голодом. Как ты это вообще делаешь?
Борис недовольно пожал плечами, не желая распространяться на эту тему.
Вообще-то он был хорошим парнем во всех отношениях, но, увы, еда была его по сценарию прописанным пристрастием. Если её касалось дело, Борис просто не мог себя контролировать, и винить его за это не стоило.
Беконовый суп был их единственной пищей. По примерным подсчётам Генри, еды им должно было хватить на полтора-два месяца, но это были только примерные подсчёты. Благо срок годности этого супа позволял такую задержку. Банки с ним чьей-то не очень хозяйственной рукой были разбросаны по всей студии, и сейчас Карна, Бенди, Борис и Алиса занимались их поиском и сборкой. Генри специально отправил их вместе, так как опасность увеличивалась, чем дальше они отходили от комнаты игрушек. Дальше архивов они старались не ходить.
Но вот периметр был очищен, руки — заняты, и вся компания отправилась назад на этаж К.
— Только бы искателей не было, — обеспокоенно оглядываясь сказала Алиса. Бросать такими усилиями найденную ношу было бы очень обидно и неприятно.
— В последнее время, искателей можно встретить разве что в городе потерянных, — успокоила её Карна.
— Но тогда бы нас не отправляли вместе.
— Да нет здесь искателей, — Карна тряхнула русым узелком, который издалека можно было принять за короткий хвостик, — даже если поэтому и отправляют. Но всё равно вместе лучше, потому что во-первых, вместе мы принесём больше, во-вторых, так на осмотр уйдёт меньше времени.
Бенди, шагавший сзади с Борисом, едва не фыркнул: Карна упрямо стояла на своём, не желая признавать, что здесь может хоть кто-то появиться.
К счастью и на этот раз обошлось без искателей. Они благополучно добрались до своего этажа и вернулись в зал игрушек.
Благодаря Томасу, который снова взял контроль над трубами и прочей механикой, с потолков в коридорах перестали литься и капать чернила. Чернильная машина всё ещё работала, и полностью отключить такое устройство пока не представлялось возможным. Поэтому Том регулярно занимался то трубами, то лифтом и лишь ненадолго прерывался на отдых.
Генри помогал Тому. Он был особенно неодходим ему, и не только как рабочая сила. Томас бывало возился с такими предметами, из которых внезапно могли рекой хлынуть чернила, а для него это было смертельно опасно, в таких местах он мог работать только с Генри. Паралельно аниматор следил за «четвёркой», хоть Том и говорил, что у него это плохо получается.
Эллисон, иногда помогавшая им, тоже нашла себе дело. Благодаря ей место, где они обустроились приобрело мало-мальски человеческий вид и перестало быть таким жутким.
Когда друзья вернулись, Эллисон и Генри были в зале и разбирались с какой-то бумагой на столе. Увидев их, Генри на время оставил своё занятие и улыбнулся.
— О, вы уже пришли! Ну, как обстановка на гарнизоне?
— Всё чисто, шеф, — слегка козырнув, рапортовала Карна, — высунулся, правда, один раз какой-то тощий искатель, но увидел нас — смылся.
При этих словах у Бенди тут же подпортилось настроение. На самом деле искатель смылся, как только увидел именно его. Бенди давно заметил, что от него стремительно улепётывали все искатели. Его страшно боялись, возможно, поэтому они и не появлялись в радиусе их жилища. И это было бы даже полезным, если бы не навевало на него неприятные мысли и ощущения.
— Борис не успел приуменьшить количество провизии по дороге?
Алиса помотала головой. Борис насупился.
— Опять одно и то же, — проворчал он.
— Ну-ну, ещё бы ты обижался, — со смехом сказал Генри, шутливо потрепав парня-волка по макушке. — Кого я недавно около склада с супом обнаружил? А ну отвечай.
Борис, не удержавшись улыбнулся. Он вообще не умел ворчать долго. А хорошее обращение действовало на него мгновенно.
— После цикла искатели почти не нападают, потерянных мы давно не видели, хотя они всё ещё обитают в некоторых местах студии. Вроде бы всё хорошо, но это меня тревожит. У нас есть пути отхода, на всякий случай? — спросил Генри, вернувшись к Эллисон и склонившись над составленным ими планом студии.
— Когда всё очень плохо — это плохо, а когда всё слишком хорошо — это ещё хуже, — с улыбкой прокомментировала Эллисон. — Я отметила основные точки их обитания, с «отходом» проблем возникнуть не должно. Но в то же время, куда от них уйдёшь? Чернильные, они в любую щель просочатся. Разве что прятаться от них, как и во время цикла, но опять же куда? В убежище Бориса?
— Цикл... — задумчиво повторил Бенди, когда они выходили, сложив свою поклажу на «кухне», а Карна вернула сумку, хотя котёнок не спешил в неё забираться.
— Всё об этом цикле. Ты мне, кстати, так до конца и не рассказала. Чем он вообще был так опасен? И как вы это поняли? — спросил он Карну.
— М-м-м... — Карна замялась, думая как проще объяснить. — Не всё так просто, цикл не мог существовать вечно. Мне бы чернила или шестерёнку, чтоб объяснить. — Она огляделась и сердито добавила: — И как назло ни того, ни другого!
— А чернил и не может здесь быть, забыла? — чуть склонив голову, спросил Бенди.
Одной из основных причин их поселения в зале небесных игрушек, было отсутствие здесь большого количества чернил. Бенди, Борис и Алиса обходили их десятой дорогой. Даже случайно оступившись и ненадолго поставив в чернильное место одну лишь ногу — уже могли быть неприятные последствия, а зайдя по колено или, ещё хуже, упав в них, они бы моментально растворились. Да и Карна, помня о своём опыте в пролёте, старалась держаться от затопленных чернилами мест подальше.
В конце концов они всё же нашли старую, полусухую чернильную лужу в машинном отделе. Оглядевшись, Бенди подошёл к механизму, стоявшему вдалеке от остальных, не издававшему никаких звуков и покрытому толстым слоем пыли и чернильных пятен. Примерившись, он выдернул торчавшую в оголённом месте шестерёнку и вручил её опешившей Карне со словами:
— Если она не крутится, значит не работает. И звуков эта штука не издаёт. Объясняй.
— Гляди, — Карна села на пол и чернилами нарисовала круг, а по его краю разных размеров закорючки. — Цикл можно сравнить с механизмом или с рисунком. Он состоит из определённых событий, — она указала на закорючки, — и эти события взаимодействуют друг с другом и с тем кто их проходит, как шестерёнки, — она показала на зубчики детали.
— Из-за того, что цикл каждый раз возвращает Генри в начало, он как бы идёт по кругу, вновь и вновь заставляя одни и те же события повторяться, работать, действовать... — с этими словами Карна стала водить шестерёнкой плашмя по кругу. Изображение стало понемногу стираться. — Видишь? Со временем события стираются и теряют значимость. Самые мелкие и незначительные исчезают быстрее. Зубчики больших тоже стираются, как у этой шестерёнки. Они перестают нормально взаимодействовать и в конце концов ломаются и отпадают.
— То есть, ты хочешь сказать, что раньше цикл был длиннее? — догадался Бенди.
— Да, — кивнула Карна, но и это не всё. Событий меньше — цикл короче, а если цикл короче, то и проходить его быстрее, правильно?
Теперь кивнул Бенди.
— Я ещё думаю, что в конце цикл стал бы ускоряться, скручиваться, как по спирали, и в конце концов уничтожил бы всё, что в нём находилось. Ну, я так думаю.
— А если бы ты не догадалась, что делать? Или вставила не ту бобину? Ты тоже бы в нём застряла? — встревоженно спросил Бенди. Почему-то ему казалось, что утешительным ответ не будет. И он был прав.
Карна уставилась в одну точку.
— Цикл включает в себя только тех, кто присутствовал в нём во время его возникновения. И он каждый раз обновляется, убирая тех, кто мешает его действию. Я бы просто исчезла. Я поняла это, когда ходила по администрации.
Бенди невольно съёжился. От такой мысли становилось жутко.
— Я ещё думаю, — продолжала Карна, — что в цикл попадали и до меня. Генри же даже вырывался из цикла на время.
— И он крутился столько лет? — с сомнением спросил Бенди. — И Генри не мог его остановить, даже когда вырывался? Он же знал, как он проходит.
— Это как в вентиляторе или пропеллере...
— Чего?
У Бенди страдали некоторые понятия, и Карне порой приходилось подолгу объяснять ему ту или иную вещь. Подумав, она расшнуровала ботинок, и, привязав на шнурок всё ту же шестерёнку, стала аккуратно раскручивать.
— Вот, попробуй остановить.
Бенди послушно поймал шестерёнку, но едва он её отпустил, Карна снова начала её раскручивать. Поймав шестерёнку ещё раз, он попытался её удержать, но Карна, выдернув, опять её раскрутила. Тогда Бенди схватил её за руку, и разжал ей пальцы. Шестерёнка с лёгким звоном покатилась по досчатому полу.
— Видишь? — довольно спросила Карна, — цикл так же. В нём есть что-то, что его раскручивает. Его можно, например, остановить или задержать, но долго держать не получится. Надо найти и сломать то, что его раскручивает. Ну, в данном случае мою руку.
— Но ты ведь можешь опять поднять, — возразил Бенди.
— Представим, что ты мне её сломал, и я ей ничего поднять не могу, — кивнула Карна, вызвав у приятеля слегка ошарашенный взгляд. — Я тебя прощаю, — милостиво добавила она. Бенди, скрестив на груди руки, сразу сменил ошарашенный взгляд на ироничную улыбку.
— А в цикл точно кто-то попадал, — продолжила Карна, — он наверняка поэтому так задержался.
— Секретные надписи! — вспомнив, хлопнул руками об пол Бенди. — Кто-то с ним переговаривался.
— А он даже не знает, кто, — поддержала Карна. — И ещё вопросы: Кто сделал проходы в стенах? Почему исчезли все мясники? Что стало с гигантской рукой?
Бенди оживился. Он вскочил и на его лице появилось азартно-решительное выражение.
— Давай найдём проходы! Их надо найти. И как-то надо добыть зеркало.
— Зеркало ведь можно попросить, — недоумённо пожала плечами Карна.
— Ага, а потом объяснять: «зачем оно вам надо?», «и куда вы с ним собираетесь?», «вы что опять задумали?» — недовольно проворчал Бенди, снова скрестив руки.
— Надо просто попросить, — мягко, но настойчиво сказала Карна. Бенди вздохнул: он и сам это понимал. Эта вещь принадлежала Генри, а таскать у него не стали бы ни он, ни Карна.
Вдруг рядом что-то зашумело.
— Что это? — встрепенулась Карна.
— Ой-йёй.
Машина, из которой они вытащили деталь, оказалась вполне работающей. Она рычала и тряслась, с постепенным нарастанием громкости и амплитуды: шестерёнка которая сообщалась с той, что они вынули, крутила пустое место.
— Вставляй, вставляй обратно! — испугалась Карна. Бенди схватил шестерёнку и, подскочив к механизму, быстро вставил на прежнее место. Машина сразу успокоилась и тихо запыхтела, продолжая делать свою работу.
— Ну... Ничего не взорвалось и машина работает, так что... Всё в порядке? — понимая, что велика вероятность того, что он опять нашкодил, с некоторой надеждой спросил Бенди у Карны.
Это и были те самые происшествия, о которых писал Генри, и случались они не так уж редко. Причём Бенди не хотел, чтобы результаты его действий негативно сказывались на нём или на окружающих. Он вовсе не был беспечным или безответственным, как могло показаться на первый взгляд. Но из-за того, что он часто не задумывался о последствиях своих поступков и действовал очень уж самоуверенно, неприятности к нему так и липли. Это стало проявляться почти сразу, как он очухался после выхода из чернильной машины и стал способен к малейшему перемещению самого себя в пространстве.
Естественно, Карна, едва войдя в его компанию, сразу стала таким же приёмником для неудачных результатов его, а иногда и их общих затей. В отличии от Бенди, Карна не притягивала неприятности, аки магнит — железо, но у неё были качества похуже: любовь к любым авантюрам, экстриму и приключениям, и она, можно сказать, шла на поводу у своего приятеля, часто даже не сопротивляясь.
А посему, эти двое абсолютно безобидных индивидов, объединившись, превращались в торнадо, несущее непредсказуемые ситуации, проблемы, курьёзы, и иногда разрушения. И вот теперь эта машина...
— Не знаю, — покачала головой Карна, — главное, чтобы нигде ничего не прервалось и не остановилось, потому что если Томас узнает...
Бенди опасливо глянул в сторону лифта: пусть он и не знал, что им будет, но, мягко говоря, приятного будет мало.
Карна иногда думала, что после исчезновения всех остальных чудищ Томас занял место самого опасного существа студии. Его боялись даже бессловесные искатели, которые, к слову, отличались особенной агрессией. При встрече с ним те, что поменьше и послабее, стремились сразу убраться восвояси, особи покрупнее старательно делали вид, что у них дела поважнее, график у них плотный и Томас им абсолютно не интересен. Напасть на него они могли осмелиться, только собравшись группой, чего очень давно не происходило. В общем, Тому не перечили, а Бенди и вовсе старался лишний раз не маячить у него перед глазами.
— Ну ничего, не дрейфь, — ободряюще хлопнув товарища по плечу, сказала Карна. — Будем надеяться, что он не заметил.
Бенди согласно кивнул.
Из зала донёсся голос звавшей их Алисы. Дело было к вечеру, а ужинать старались все вместе.
— Знаешь, кажется, мне этот суп скоро перестанет нравиться, — поделилась Карна с другом, направляясь вместе с ним к выходу. Бенди фыркнул:
— Как сказал Генри, мы будем им питаться ещё очень долго. Кстати, раз уж так, я смогу забрать твою порцию?
— Ещё чего, разбежался!
— А что? Мне он до сих пор нравится.
— Эх, — вздохнула Карна, — а ты ведь ничего другого и не пробовал.
— Пробовал, — припомнил Бенди.
— Ах, ну да. Эти столетние засохшие куски запечённой массы, которые кто-то додумался запаковать в коробку с надписью «печенье», — закатив глаза, съязвила Карна.
Не так давно эту коробку обнаружили в одном из ящиков, одного из столов, в одном из кабинетов сама же Карна и Алиса. Найденное содержимое было честно разделено поровну. Качество продукции, возможно, потому и не тронутой, оставляло желать лучшего, и Карна, которая наивно думала, что раньше вся пища производилась только из натуральных продуктов, была вынуждена разочароваться, и потому теперь не стеснялась в выражениях.
— Ну что ты, — говорил ей тогда Генри, — такая проблема уже давно появилась, гораздо раньше нашего времени.
Карна зажевала свою порцию. Она была с привкусом пыли. По правде говоря, даже несмотря на всё, эти куски теста показались ей очень даже питательными. Супом им действительно придётся питаться ещё очень долго.
— Не хватает нескольких деталей, — сообщил Томас Генри за ужином. — А так работа идёт полным ходом. У нас дополнительная проблема в том, что разбирать придётся ещё и саму шахту. Провозиться придётся дольше, чем я планировал.
Генри озабоченно нахмурился. Его опасения подтвердились: они были замурованы.
— Мы можем поискать эти детали по студии, — предложил он.
— Нет, — грубо отрезал Том, — и без них работы хватит. Пока искать будем здесь. Не хватало ещё и время терять, если кто-то провалится под пол, или ещё хуже — упадёт в чернила.
— Том, я знаю пару мест, где можно найти то, что нам нужно, — подала голос Эллисон. — Пока вы работаете, я могла бы...
— Элли, нет, — голос Тома стал на пару градусов теплее. — Пока мы не удостоверились в том, что этого нет поблизости, нам незачем рисковать. Здесь есть склад, по правую сторону от зала. Завален всяким барахлом. Может там что-то найдётся. Вы, — он обратился к четвёрке, приютившейся со своими банками в уголке. — Завтра поможете разгрести. Заодно перенесите туда весь этот жестяной мусор. Раз уж мы застряли, придётся обустраиваться.
Томас кинул пустую банку в скопившуюся груду.
— А нельзя взять детали из другой машины? — не удержавшись, спросил Бенди.
— Как это сделал сегодня ты? — гневно зыркнул на него Том. — Сегодня резко подскочило давление, а потом подозрительно быстро снизилось до нормы.
Все взгляды тут же обратились на него. Бенди стыдливо втянул голову в плечи и зажался в углу. То, чего он боялся, всё-таки произошло.
— Заметил, — тоже съёжившись, едва слышно пробормотала Карна, а Томас продолжал.
— Ты видимо хочешь, чтобы мы либо взлетели на воздух, либо никогда не выбрались. Из-за тебя завтра бросать всё, откладывать работу, идти обходить и проверять всю систему. Опять терять время!
— Я тоже там была, — подала голос Карна, пытаясь хоть немного отвести внимание от друга, вид у которого стал совсем подавленным.
— Я не удивлён, — сухо бросил Томас. — Мне завтра понадобится твоя помощь, — сказал он, обращаясь уже к Генри.
— Хорошо, — ответил тот, бросив ещё один взгляд на Бенди.
Когда с едой было покончено, и все ужинавшие стали расходиться по кабинетам, теперь служившим им комнатами, Генри остановил Бенди в коридоре.
— Что произошло? Что вы опять натворили? — спросил он озабочено глядя ему в глаза.
Бенди отвёл взгляд и неохотно ответил:
— Вытащили шестерёнку, на время.
— Вы что, с ума сошли?
— Она выглядела сломанной, я бы не стал трогать, если б знал... — начал оправдываться Бенди.
— Да ты даже не задумался о том, что можешь быть неправ, ты что, механик? Или разбираешься в сложных устройствах и механизмах, чтобы делать такие выводы? А если бы действительно прорвалась труба и прямо рядом с вами? И для Карны — ничего хорошего, а для тебя вообще смертельно! Ты это понимаешь?
Бенди снова стыдливо опустил голову. Генри посмотрел на него и вздохнул.
— Не трогайте больше никаких приборов, труб и машин, а если что-то понадобится — спрашивайте у меня или у Томаса, но сами не лезьте. Ясно?
Бенди коротко кивнул.
— Иди, — сказал Генри, легонько подтолкнув его в сторону. — А с Карной я тоже насчёт этого поговорю. У неё-то где голова была?
У двери Бенди поджидал Борис, наблюдавший за ними, но не слышавший их разговора.
— Ну как? Всё хорошо? — спросил он. Бенди неопределённо махнул рукой.
— И да, и нет.
— Что вы там делали? — снова спросил Борис. Бенди, на время позабыв о злополучной шестерёнке, оживился и переключился на тему их сегодняшнего разговора.
— Карна рассказывала о том, как был устроен цикл. Законы, время, пространство и всё такое в этом роде.
— Интересно, — хмыкнул Борис. — А она знает как он был устроен?
— Она сказала, что она только предполагает, но думаю, что она права, — с уверенностью кивнул Бенди. — Она очень интересно объясняет. Завтра у неё и спросишь.
— Завтра мы работаем, — напомнил Борис.
— В перерыве спросишь, — ничуть не смутился Бенди и посмотрел в сторону ушедшего Генри.
— Надо бы, кстати, её предупредить, что Генри будет с ней разговаривать. К такому надо быть готовым, — добавил он и, не откладывая в долгий ящик, быстро направился к двери кабинета.
----
Итак, я вернулась!
Увы, у меня навернулся ноут, так что обложка недоделанная, и с иллюстрациями придётся повременить. Но я обновлю, как только будет возможность.
А в остальном — добро пожаловать в студию!)