Глава III
Маленькое недоразумение
Капитан Чайка
1693 год
Южная часть Атлантического океана
Ажиотаж среди команды поражал. Его ручная стая волков буквально ожила, когда он сообщил им о карте. Они уже предвкушали скорую добычу и то, как потратят свои доли.
Что же касалось его новой попутчицы бойкой мисс, то с ней было пока все не совсем понятно...
Капитан бросил на нее быстрый взгляд. Она сидела на диванчике в его каюте у окна. Спина ровная, взгляд прямой, а лицо – сплошной штиль. Она не слишком эмоциональна. За все короткое время пребывания здесь она лишь дважды показала эмоции: когда увидела его скандальную команду и протез Энн. Все остальное время лицо молодой аристократки было непроницаемым. Вот и сейчас нельзя было наверняка сказать, греет ли она свои ушки, слушая обсуждение маршрута или откровенно скучает.
Такая странная. Ледяные руки, пробравшие его до дрожи вчера вечером, сдержанное поведение и знание того, о чем знать не положено. Его так и подмывало спросить о том, откуда она знала о карте и о том, что та написана на незнакомом языке. Таких знаний в книге не прочесть. Неужели подслушивала его вчера? Все равно не состыковка – откуда она могла знать о том, на каком языке написан маршрут?
Она не так проста, как хотела показаться.
В любом случае было ясно одно – эта бойкая мисс была готова пойти на все во имя исполнения своей цели – бежать от брака. Что ж, она добилась своего.
Его удивило то, что мисс де Кьяри угрожала ему. Не то, чтобы ему не угрожали. Это происходило с определенной постоянностью, просто... угрожавшие выглядели внушительнее и страшнее. А тут – божий одуванчик. Она и пистолет-то, наверное, впервые вчера в руку взяла.
– Я ни слова не смыслю в этих неизвестных словах, – штурман хмуро смотрел на маршрут, водя пальцами по буквам, складывающимися в головоломки. Дьявол, неужели госпоже Судьбе было мало его мучений с получением этой проклятой карты? Неужели мало было шарахаться по заброшенному монастырю, рыскать среди гробов и разрывать чужую могилу? Теперь нужно еще расшифровывать эту абракадабру.
Не сказать, что команда «Свободы» была одарена знаниями. Чего греха таить, если он, капитан, хреново читал и отвратительно писал. Но Йон... он, пожалуй, был самым умным среди его команды. Но если даже Сандбергу был неизвестен этот странный язык, то очень хорошо, что проворная аристократка так кстати оказалась на борту.
– Мисс де Кьяри, Вы не хотите блеснуть умениями переводчицы? – Обри вперился в нее взглядом. Де Кьяри словно отмерла, поднимая свои глаза и задумчиво кивая, будто делая им всем одолжение.
Капитан, а точнее его филейная часть, покинула стол, уступая место Бернадетте. Та не пожелала усесться на него, забирая карту из рук штурмана и внимательно начиная ее изучать. Адель и Саманта, синхронно прислонившиеся к стене, наблюдали за ней. Старпом смотрела скептически, рулевая – с интересом, выпуская из носа дым от сигары, с которой редко, когда расставалась. Они обе тоже изучили карту, но смогли лишь сделать предположения. Этого было мало для целого маршрута. Обри не мог рисковать. Не имел права.
Бернадетта прикусила губу, что-то забормотав себе под нос и продолжая изучать маршрут бегающим взглядом. После она подняла глаза, по очереди обводя взглядом всех присутствующих в каюте.
– Тут сказано, что нужно пересечь Южный и Индийский океаны. Необходимо проплыть в проходе между Мадагаскаром и Пиратскими Убежищами, тогда можно будет добраться до Илиады, русалочьего острова, – наконец произнесла аристократка. Адель несдержанно фыркнула.
– Это же самоубийство.
– Не я писала этот маршрут, мисс Кидд.
– Напишите точные координаты, мисс де Кьяри, – вмешался Обри, не желая участвовать в бесполезных склоках Адель лишь потому, что та злилась на него. Надо сказать, не без причины, но тем не менее. – Уверен, Борд указал все необходимые координаты для безопасного пересечения.
– Нет, я не буду писать, – покачала головой Бернадетта. Каюта наполнилась негодованием, и даже два уравновешенных члена команды «Свободы», молчавшие до этого, устремили свои недоуменные взгляды на аристократку.
– Прошу прощения? – капитан постарался сохранить невозмутимость, но отказ де Кьяри не входил в его планы и был равносилен плевку в лицо.
– Где гарантия того, что, напиши я координаты, Вы не убьете меня? Или не бросите меня в первом попавшемся порту, где мне будет грозить опасность? – она положила карту на стол, изящно прошагав к эркеру и устроившись там с абсолютно прямой спиной.
– А где гарантия того, что нас не убьют? Ты сбежала от своего ненаглядного, Солнышко, и нас могут преследовать на этой почве. Мы подвергаем себя риску, укрывая тебя на борту, – вскипела Адель, тряхнув своими волосами, будто гривой.
Обри не смог сдержать смешка, услышав, каким прозвищем одарила старпом новую гостью. Саманта лишь пыхнула сигаретой, кажется, едва не подавившись ей. Бернадетта не выглядела оскорбленной, но ее сошедшиеся на переносице брови выдавали явную степень негодования. Капитан едва заметно покачал головой, вспомнив свое собственное удивление. Бернадетта была не первой и не последней, кого Адель не желала называть по имени.
– Эй, ты! – мальчуган, чье лицо было испачкано в копоти и грязи, едва переступил порог капитанской каюты, как на него накинулась удивительно красивая девчонка с огненными волосами.
– У меня есть имя. Меня зовут... – он не успел договорить, как девочка перебила его, встав с пола и требовательно скрестив руки на своей груди. Ее милое личико было злым, но мальчуган и сам недоумевал, откуда в таком маленьком человеке столько грубости.
– Мне плевать, как тебя зовут. Я хочу уйти отсюда. Зови капитана, придурок.
Мальчишка захлопал глазами, все еще не понимая, чем заслужил злость со стороны этой девочки. И почему она хочет уйти отсюда? Ведь это так здорово – путешествовать на корабле и смотреть на новые города и страны! Девочке это должно понравится.
Но у рыжей незнакомки, с которой мальчишка еще не успел познакомиться, были другие планы.
– Ты что, оглох?
Тогда пришлось притупить гордость и позволить грубой девочке увидеть капитана. Но, честно говоря, Обри потом пожалел об этом множество чертовых раз. Еще долго, терпя насмешки и сочувственные взгляды отца и его команды, ему приходилось откликаться на ее грубое «Эй, ты!».
На самом деле Обри только сейчас понял, что грубость, которую Адель бережно несла с собой сквозь года, выливалась лишь на тех, кто был ей малосимпатичен. Ему не хотелось быть оптимистом, но, учитывая собственный случай, старпом переросла это обращение, так что у мисс Бернадетты были все шансы спустя время услышать вежливое обращение к себе.
Однако это все не умоляло того факта, что в словах старпома была своя доля правды. Но такая вероятность была возможна только в том случае, если у отца беглянки или ее суженого было достаточно средств и терпения заниматься поисками. В чем Обри сомневался.
– Не бойся смерти, ибо час твоей гибели назначен, и никто не может избежать ее, – Йон попытался разрядить напряженную обстановку одним из своих философских высказываний, но даже Саманта посмотрела на него как на слабоумного. Такие слова были явно неудачными сейчас.
– Я даю Вам слово, мисс де Кьяри, что Вас и пальцем не тронут. И что Вы сами сойдете в том порту, в каком посчитаете нужным, – терпеливо ответил Обри, возвращая свою задницу на стол. Йон весьма вовремя поднял с деревянной поверхности драгоценную карту.
– Ваше слово, капитан Конте, ничего не стоит.
– И почему же?
– Вчера Вы сказали, что женщины бесполезны. А сегодня я вижу, что Вы очень цените их.
– Маленькое недоразумение.
Обри неловко пожал плечами, чувствуя, как Адель и Саманта вперили в него свои взгляды. Он понимал их негодование. И, разумеется, не считал женщин бесполезными, иначе не брал бы их на борт. Но, Дьявол побери, нужно же ему было как-то отвадить вчера от себя эту бойкую мисс! Он был уверен, что она оскорбится и вернется домой, под крыло мужа. Но Обри очень сильно недооценил эту особу с разными глазами.
– Я думаю, капитан имел в виду, что бесполезны женщины, не умеющие делать ничего полезного на корабле, – на этот раз Йон весьма удачно открыл рот. Обри даже был благодарен ему за эту поддержку.
– В любом случае я хочу обезопасить себя, – Бернадетта покачала головой, поправив подол своего идеально лежащего платья. – Я сообщу координаты тогда, когда мы сделаем остановку в порту перед последним отплытием. Не раньше.
– Что ж, если Вам так будет спокойней, – Обри мог понять де Кьяри и ее желание обрести уверенность. И, хоть ему не нравилось находиться в неведении и держать в нем своих людей, он пока не мог ничего с этим поделать. К тому же, им все равно пока нужно держать курс на Африку. Расшифровка может подождать. Главное, что карта и человек, умеющий ее читать, находятся на его корабле.
– К черту, мы ведь можем обогнуть Мадагаскар. И не ждать расшифровок Солнышка и дальнейшего шантажа, – Адель смерила Бернадетту убийственным взглядом. Слишком неугомонная. Слишком упрямая. Но, надо признать, она была права.
– Можете, – невозмутимо кивнула де Кьяри, встретившись со взглядом старпома. – Но мистер Борд настоятельно не рекомендует этого делать. Можете прочесть сами.
Аристократка кивнула в сторону стола и лежащей на нем карты, бросая вызов Кидд. Та скривила губы в ответ, скрещивая руки на груди. Глупо было спорить с той, у кого было явное преимущество и знание.
– Тогда обогнем Убежища с запада, – Саманта выпустила в воздух кольца дыма, подав голос. Адель согласно кивнула, а Чайка хотел поддержать этот тандем, но это было глупо. И Йон озвучил его сомнения:
– Мы не можем рисковать и заходить в воды, что даже не имеют обозначения на карте. К тому же, мы сделаем большой круг. От Африки в разы ближе маршрут.
– Значит, мы следуем маршруту «Пиратский круг», а на Мадагаскаре, в месте последней остановки, мисс де Кьяри любезно переводит нам весь маршрут в деталях, – положил конец бесполезному диалогу капитан. Ему не нравилось находиться в дураках. И уж тем более ему не нравилось, что его шантажировала девушка, с которой он был едва знаком. Йон наверняка сказал бы что-нибудь в духе того, что порой для победы в войне нужно проиграть сражение. Пусть так. Он все равно добьется своего. И глаз не спустит с этой бойкой мисс. Дьявол знает, какая еще мысль придет в ее начитанную головку.
Чайка спрыгнул со стола, бросив взгляд на карту, прежде чем обвести глазами свой маленький совет. Он уже был готов отдать приказ прокладывать маршрут до Африки, но его весьма беспардонно перебили.
– А если она не переведет маршрут? Что тогда, капитан?
Адель вперила в него свои штормовые глаза. Ей нужна уверенность и гарантия. Гарантия получения денег и исполнения части соглашения. Обри не мог винить ее в этом желании. Хотя и понимал, что денег его подруга все равно не получит, даже если Бернадетта даст им клятву.
Ведь Илиада – не место затерянных сокровищ.
– Боюсь, у мисс де Кьяри просто не будет выбора, если она не хочет повторить судьбу дочери мистера Борда. Надеюсь, Вы знаете историю о Каталине Борд.
Он взглянул на аристократку. Та презрительно поджала губы. Черты ее миловидного лица исказились, а в глазах зажегся огонь. Не понятно, знала ли она историю бедной послушницы или нет, но это все равно заставило ее оскорбится. Ну и пусть.
Пусть не забывает, с кем имеет дело.
– Вы можете верить моему слову. Меня воспитывали с достоинством и честностью.
Обри кивнул. Делать было нечего – придется поверить, что де Кьяри и правда воспитывали честной и благочестивой девицей, которая умеет держать свое слово.
– Отлично, в таком случае, прокладывайте курс до Луанды, мистер Сандберг. Думаю, если погода будет нам благоволить, то через неделю мы будем пришвартовываться в местном порту.
Йон кивнул, быстро встал из-за стола, порылся в одном из шкафов и молча уселся обратно за стол, вооружившись картами, штангенциркулем и приборами лоции. Саманта тут же выскользнула за дверь, когда поняла, что ее участия больше не требуется. Адель послала Обри молчаливый взгляд, кивнув в сторону Бернадетты, которая, стоило обсуждению прекратиться, уставилась в окно. Там, за стеклами, удалялся ее родной город, подсвечиваемый лениво выползающим из-за горизонта солнцем. Корабль плавно покачивался на волнах, унося их все дальше и дальше в открытое море. Крики с палубы уже давно затихли – паруса были подняты, концы отданы и впереди их ждало лишь необъятное море.
– Адель, ты можешь быть свободна. Я сам проведу экскурсию для мисс Бернадетты. А заодно выберу счастливчиков. Кого первого увижу, тот и будет зваться «обезьяньей мамочкой».
Когда старпом со смешком покинула каюту, капитан обратил свой взор на безмятежную аристократку, которую, казалось, ничего не волновало в этом мире. Он только сейчас заметил, какое у нее молодое лицо, будто нарисованное рукой умелого художника, у которого в процессе творения не хватило краски для двух одинаковых глаз. Ростом она была чуть выше Кидд, а вот телосложением кардинально отличалась. Теперь это особенно было заметно в этом незамысловатом платье без пышной юбки (и когда только она успела вчера переодеться?). Если Адель имела крепкое телосложение и сильные руки, то Бернадетта была похожа на хрупкий цветочек, не поднимавший в своей жизни ничего тяжелее веера. Впрочем, вчера этот цветочек угрожал ему, так что с ней стоит быть начеку. Не то, чтобы Обри сильно это напугало, вообще-то это даже странно, если никто не пытается угрожать ему, но от аристократки, оказавшейся чрезмерно умной и сообразительной он такого не ожидал.
– Мисс де Кьяри, пойдемте?
Она повернула к нему голову. Ее разные глаза были будто бы затуманены. По крайней мере, в них больше не было того огня. Но это ощущение прошло, стоило де Кьяри моргнуть. Она кивнула, молча поднимаясь на ноги. Обри открыл перед ней дверь, и она выскользнула на палубу, полную людей, в нерешительности замирая на месте и обращая свой взор на простирающееся море. Солнце уже почти на половину показалось из-за линии горизонта, начиняя воду своим золотом, волны которой разбивались о борт красивыми брызгами. Обри остановился, а вместе с ним и де Кьяри. Пора было выбирать «обезьянью мамочку».
На глаза капитану попался светловолосый юноша, который о чем-то переговаривался с товарищем, спускаясь с ним по вантам с бизань-мачты. Эта парочка всегда была неразлучной, сколько капитан помнил их появление в команде. Будто родные братья. Неразлучные и не умеющие существовать друг без друга.
– Сантьяго, Пабло!
Пираты синхронно обернулись на зов, завершая свой спуск и подходя к капитану. Лицо светловолосого Сантьяго было украшено шрамом, пересекающим левую бровь. Щетина делала его лик взрослее, хотя самому парню было девятнадцать лет. Серые глаза метнулись от капитана до его гостьи, выражая явное недоумение.
Пабло был полной противоположностью своего товарища, не считая почти одинакового роста, ровнявшегося шести футам и трем дюймам. В отличие от длинных волос друга, свои Пабло сбривал почти полностью, оставляя короткий темный ежик на голове. На его лице только-только начинали появляться признаки мужества в виде слабой щетины. Из-под густых темных бровей хмуро смотрели два болотных глаза.
– Да, капитан? – Сантьяго выглядел безобидным малым, в то время как Пабло был тем самым человеком, который без угрызений совести может скинуть тебя за борт. Но это было обманчивое и первое впечатление. Скорее, подставы с внеплановым заплывом следовало ожидать от Сантьяго, а вот Пабло был душой компании и безобидным малым, как бы абсурдно это ни звучало.
– Груз на кубрике видели?
– Да, – отозвался хмурый Пабло. Сложно было не заметить двадцать семь клеток с мартышками, которые пришлось расставить по всему кубрику. В противном случае эти капуцины просто бы сдохли в более прохладной части корабля, чего допускать нельзя было. Поэтому пиратам придется какое-то время пожить среди мартышек.
– Возьмите у Стива еду и покормите их. Назначаю вас ответственными за их пропитанием на протяжении всего пути следования, – Обри заметил, как чуть нахмурилась Бернадетта, явно не понимая, о ком идет речь и кого следует кормить. Она изучала глазами пиратов, а те, в свою очередь, старались делать тоже самое, но не так заметно – угроза поедания части мужского достоинства все еще витала в воздухе. И все на этой проклятой посудине знали, что слов на ветер капитан не бросает.
– А можно будет одну забрать себе? – Сантьяго растянул губы в улыбке, но капитан не улыбался, а потому его веселье быстро сошло на нет. Он запустил руку в свои распущенные волосы, ероша их. – Ну нет, так нет... Пошли, амиго.
И два пирата направились через весь корабль в его носовую часть, где располагался камбуз. Обри покачал головой, взглянув на Бернадетту.
– И в этом зверинце я живу. Как дети малые, честное слово.
– Смею заметить, что у Вас весьма...неординарная команда, капитан.
Неординарная команда. Он хмыкнул. Скандальная команда. Команда шлюх. Проклятая команда. Команда слабаков. Вот как их называли за спиной. Вот какая у него была команда. Еще одна причина, по которой его презирали. Впрочем, это презрение граничило со страхом и, стоило отметить, отнюдь не беспочвенным. Поэтому пусть презирают и не любят его, главное, чтобы боялись «Свободу» и ее разношерстную команду.
– Можно и так сказать. Я собрал этих людей из разных мест. Кого-то обучил морскому делу, кто-то уже имел опыт, – он позволил себе чуть улыбнуться, направляясь вместе с Бернадеттой в носовую часть корабля. На кватердеке, где они сейчас были, находился штурвал, а за ним с сигарой в зубах стояла Саманта, выправляя судно и выходя на нужный им курс. Обри подумал о том, что никогда не видел молчаливую рулевую без курева во рту или в руках.
– А девушки? Разве моряки не имеют суеверия о том, что женщина на борту – к беде? – Бернадетта чуть усмехнулась, следуя вровень с Обри, чуть пошатываясь из-за качки. Не пересчитать, как часто он слышал об этом суеверии. И все-таки...
– Этим девушкам нужна была помощь также, как и Вам. Я помог им, не более.
– Потому что однажды Вам тоже нужна была помощь, но никто не протянул руки, капитан?
Обри даже замер, смотря на лицо юной и слишком наблюдательной девушки. Она тоже остановилась, невозмутимо смотря на него своими чудны́ми разными глазами. Правда, через секунду она опустила их в пол, будто ребенок, которого наругали. Слова были точны и верны. Да, однажды он тоже отчаянно сильно нуждался в помощи. Однажды он был слаб, но никто не подал ему руки. И лишь потому теперь он не может проходить мимо тех, кто оказался в беде. Скольких девушек он вытащил из борделей и скольких выкупил с работорговческих рынков? Их было много. Слишком много. Но капитан помнил каждую из них. Даже тех, кто вернулись на сушу, не справившись с морской жизнью. А еще он помнил все их истории. И, по правде говоря, они были страшнее любых слухов о нем или его команде.
– Сейчас мы с Вами находимся на кватердеке. На самой палубе есть спуск вниз, где располагаются нижние уровни корабля. Пойдемте я покажу Вам, где находится камбуз, только если услышите чьи-то крики, то не пугайтесь – это Стив разделывает одного из дежурных за его тупость, кривые руки или просто из-за своего скверного настроения.
Обри заставил себя улыбнуться, ловко уводя тему в другое русло и указывая рукой в сторону лестницы. Бернадетта даже не улыбнулась. Сейчас было не время предаваться неприятным воспоминаниям, которые лезли в голову ее стараниями. Слишком глубокой была та рана в его сердце, которую она задела своим метким вопросом. Четыре чертовых года прошло, а рана так и не зарубцевалась. Черт с ним.
Бернадетта все с тем же невозмутимым выражением лица спустилась вниз на палубу. Несмотря на то, что все паруса были поставлены, а корабль двигался по заданному курсу, работы хватало, и почти никто не сидел без дела. Кто-то драил палубу, иные чистили свое оружие, а тем временем с камбуза доносилась отборная ругань. Корабль жил своей привычной и мирной жизнью. Его оплот уверенности в этом мире, его кочующий дом. И сейчас этот дом нес его на всех порах в другую часть мира. Его качка была успокаивающей, а звуки волн – будто песня, заученная с детства и греющая душу.
С палубы можно было попасть либо в помещение камбуза, куда Обри не повел де Кьяри, сообщив о том, что это не самое приятное и доброе место на судне, либо же на нижние этажи корабля. Вместо этого они поднялись на бак – надстройку прямо над камбузом, ведущую на гальюн – местная достопримечательность и отхожее место в одном флаконе. Когда капитан сообщил о том, что здесь делают пираты, лицо Бернадетты сначала побледнело, затем побагровело, а после она обозвала его нехорошим человеком, на что Обри лишь рассмеялся, чем еще больше разъярил примерную аристократку. Оказывается, бойкая мисс не всегда замкнута и неприступна. И ее можно вывести на буйные эмоции, если постараться.
Он также тактично умолчал о том, что в его каюте есть персональный гальюн. Нечего ей знать такие подробности. Пусть привыкает к подобной жизни, к которой так отчаянно рвалась.
После осмотра верхней палубы, они направились на нижнюю. Под камбузом пролегал мидельдек, чьи орудийные порта были закрыты, а пушки привязаны к ним канатами, чтобы не кататься по всему помещению. Помимо орудий здесь стояли столы с лавками, где проходили приемы пищи. Под мидельдеком находился кубрик, из которого доносился специфический запах и шум от мартышек. Между гамаками, в которых спали пираты, стояли клетки с обезьянками, которых кормили Сантьяго и Пабло. Парочка о чем-то негромко переговаривалась, протягивая живности орешки и какие-то дохлые на вид овощи. Бернадетта на миг замерла, рассматривая животных, будто видела их впервые. Под кубриком находилось самое неинтересное и холодное место – трюм корабля. Там хранились балласт, пресная вода в бочках, различные припасы, а также стоял якорный клюз. Была там и дверь, ведущая в пороховой погреб и оружейную комнату, которыми владела Энн Аквили.
И все эти помещения капитан любезно показал де Кьяри, вставляя свои комментарии и пояснения. Впрочем, он не сильно надеялся на то, что она запомнит их расположение или названия. Хотя, учитывая ее наблюдательность об этом нельзя было говорить наверняка.
– Почему, имея в своей команде множество девушек, Вы отказались помогать мне, капитан? – они неспешно поднимались обратно на открытую палубу, когда де Кьяри задала этот вопрос. Хорошо, что он шел впереди нее, и она не могла увидеть его лица в этот момент. Бернадетта будто намеренно старалась задать ему самые неприятные вопросы этим утром. И хорошо, что рядом не было никаких ушей, которые могли бы подслушать их разговор.
Обри взял себя в руки. Он помогал девушкам, не чурался их, не считал слабачками и проклятыми. Он на своем опыте видел, какими отважными, сильными и непоколебимыми могут быть женщины, которых он смело мог звать подругами. Но Бернадетта... она была другой. Да, ее трудное положение, как и положения пираток, было создано мужчиной, но сути это не меняло.
– Потому что Вы никогда не знали бедности, побоев и никогда не торговали своим телом. В отличие от женщин, которые здесь собрались, – честно ответил он, преодолевая очередную лестницу. Путь освещался редкими клочками света, который проникал в недра корабля через небольшие окошки или щели в досках, прикрывающие орудийные порты. Днем на нижних палубах царила небольшая и прохладная темнота, и потому свет здесь зажигали лишь вечером.
– И это повод относиться ко мне иначе? – поинтересовалась шедшая позади Бернадетта. Подол ее простого платья тихо шелестел в такт волнам, что бились о корпус судна.
– А почему нет? Возможно, у меня несварение от таких, как Вы. Или, это семейное: остерегаться беглых аристократок... А может, я и вовсе не люблю брать попутчиц по четвергам, – Обри резко остановился, поворачиваясь к аристократке и оценивающе смотря на нее, выдавливая из себя глумливую ухмылку и называя три абсурдные причины, не связанные с правдой. Настоящей правдой.
– Вчера была пятница, – любезно подсказала ему аристократка, коротко и вежливо улыбнувшись, изучающе скользнув по нему глазами.
– Вы так наблюдательны, мисс де Кьяри.
Продолжая ухмыляться, он смотрел, как де Кьяри поджимает губы, твердо выдерживая взгляд. Наверняка ей хотелось наговорить Обри множество гадостей, но воспитание не позволяло. Что ж, и хорошо, что аристократка промолчала. Капитан не был уверен, что с достоинством бы вышел из словесной дуэли, связанной с истинной причиной своего поступка (расшифровка карты, разумеется, была не в счет).
Впрочем, теперь-то что переживать? Они связаны одной целью.
Де Кьяри сжимала пальцами перила лестницы, а ее глаза были полны странной тревоги и будто бы сожаления. Она перевела глаза куда-то за его спину, больше не показывая никаких эмоций, будто бы не желая расставаться с любимой бесстрастной маской. Она владела своими эмоциями и лицом настолько хорошо, что Обри это пугало. Она будто была неживой куклой.
– Семейное, говорите... А где Ваша семья, капитан Конте?
– Мертва.
И с этими словами капитан резко развернулся и продолжил путь наверх. Никто, кроме Адель, не знал истории его семьи или того, почему он брал в команду девушек. Никто не рисковал интересоваться такими вещами. С командой Обри был строг, скрывая за этой эмоцией свою привязанность и уважение к этим людям. Капитан не должен быть расхлябанной тряпкой, а то того и гляди, как стая ручных волков растерзает тебя, не подумав о том, что когда-то именно ты дал им еду. Конечно, некоторые девушки сначала пытались интересоваться, чем вызвана подобная доброта, но вразумительного ответа никто из них так и не получила. Поэтому со временем бессмысленные расспросы сошли на нет.
Но Бернадетта безнаказанно пользовалась своим положением и задавала вопросы о той части жизни, которую Обри похоронил. По не знанию она прыгала на могиле воспоминаний, а он, вместо того, чтобы одернуть ее и грубостью отвадить от этого занятия, просто стоял и наблюдал. Может потому, что одна его часть отчаянно сильно хочет поделиться с кем-нибудь этим бременем? Может, потому что с незнакомцами всегда легче и проще обсуждать потаенные уголки души? Черт знает.
Подобно необъятному морю он хранил в себе множество секретов и тайн. И, по правде говоря, уже ощущал, как это бремя сдавливает его шею, перекрывая кислород. Он не хотел умирать под тяжестью собственной лжи и тайн. Так почему бы не рискнуть и не приоткрыть завесу для этой упрямой мисс?
Палуба была залита теплым светом. Солнце уже заняло свое законное место на небосклоне, прогревая деревянные доски «Свободы», а заодно и радуя ее команду своими лучами. К обеду будет совсем тепло. Весной всегда теплее. Хотя странно, что в море не всегда замечаешь смену сезона. Летними днями может стоять ужасный холод, а осенью бывает вполне комфортная погода. Все всегда зависит от местоположения и того, как далеко находишься от эпицентра шторма, который никогда не затихает в необъятных соленых водах.
– Вы, наверное, голодны? Простите, я забыл, что Вам еще предстоит свыкнуться с нашим графиком, – когда де Кьяри тоже оказалась на палубе, Обри с неловкостью посмотрел на нее. Сам он привык к обеденным и вечерним трапезам, ровно, как и все на корабле, но для светской особы это, наверное, непривычно. – Кстати, про еду. Условно команда делится на две группы и первая из них обедает в одну склянку, вторая – в три склянки. Вы можете обедать так, как пожелаете, не привязываясь к команде. Ужины, соответственно, проходят в восемь склянок и две склянки.
– Не переживайте, капитан, я не голодна. Я поем вместе со всеми, – по лицу бойкой мисс сложно было прочесть ее настоящие желания, зато капитан услышал, как урчит ее живот. И этого оказалось достаточно, чтобы укрепить свои намерения покормить ее. Де Кьяри постаралась сохранить невозмутимость, сложив ладони на источнике шума.
– Я настаиваю, – без тени усмешки сказал он.
Камбуз был самым жарким и самым ругательным местом на корабле. Под четким руководством Стива, который надел на себя кожаный фартук, два «счастливчика» готовили еду для своих групп. Правда, руководство Стива больше было похоже на звуковой словарь брани и подробный маршрут в интересные и далекие места, но это мелочи.
– Чего вам? – с дружелюбностью медведя поинтересовался кок, когда за капитаном и его гостьей на камбузе закрылась дверь. Бернадетта осталась стоять поближе к выходу и, честно говоря, Обри не мог винить ее за это желание. Впрочем, ее лицо не поменяло своего каменного выражения, хотя глаза с интересом скользили по помещению, где были небольшие окошки. Наверняка она применяла свою наблюдательность сейчас.
Впрочем, здесь глазам было особо негде разгуляться. Камбуз был не самым большим помещением на корабле, но самое необходимое там определенно помещалось. Посреди помещения стояла кирпичная плита, вокруг которой были насыпаны дорожки из песка, служащие для предотвращения пожара (хотя некоторых умников это не особо спасало). Остальную площадь занимали грубо сколоченные кухонные столы, колоды для рубки дров и разделки мяса, бочки и баки, котлы, поленница, мешки и полки с ограждениями, где стояли горшки и прочая кухонная утварь.
– Да вот мисс де Кьяри малость проголодалась, и я решил зайти и взять ей чего-нибудь, – со спокойствием в голосе отозвался Обри, выдерживая весь дружелюбный напор кока. К его ворчливости, ровно, как и к острому языку Адель он привык, а потому реагировал на все выпады невозмутимо. Глаза капитана скользнули к белобрысому пирату, в чьем котелке что-то уже подгорало и издавало соответствующий запах. По правде говоря, Пьер никогда не умел готовить и не стремился к этому. Он был отличным помощником плотника, но поваром... Группа никогда не любила те дни, когда его ставили на дежурство по камбузу.
– Взять, а не украсть? – поинтересовался Стив, хмыкая и намеренно не поворачиваясь к бедняге Пьеру, который, будто наседка над яйцами, кружил над котелком, стараясь исправить созданную ситуацию. На стоящую у входа девушку Дэйвис почти не обращал внимания, лишь изредка зыркая на нее своими пронзительными глазами.
– Ну да, – Обри хмыкнул, буквально спиной ощущая недоуменный взгляд Бернадетты. Она требовала пояснений, и он непременно их ей даст. Но сначала спасет беднягу Пьера. Или хотя бы попытается. – Такой запах тут у вас...
– Хочешь знать, что у нас сегодня в меню? – спросил Стив, отходя к свободному столу и начиная нарезать солонину и пока еще свежий хлеб. Тот, к сожалению, долго не хранился в сырости, а печь его здесь было проблематично. Еда на корабле никогда не могла похвастаться изыском, но кок старался сделать так, чтобы ее можно было есть без желания сбегать на гальюн.
– Уже не уверен, по правде говоря.
– Побитый матрос.
– Так и знал.
Закончив с нарезкой, Стив молча вручил миску с солониной и хлебом, а также чашку с водой Обри. Затем молчаливо указал на дверь, ясно дав понять, что, если капитан не хочет огрести, то лучше ретироваться. И тогда капитан вместе с де Кьяри покинули жаркий камбуз. Едва дверь закрылась за ними, как из-за нее отчетливо и громко послышалось:
– Ты на кой черт, бродяга доморощенный, гнилуху на камбузе развел?! Как ты умудрился сделать так, чтобы часть похлебки подгорела?! Безрукий идиот!
Видимо, только присутствие аристократки и сдерживало Дэйвиса от потока ругани. Капитан прочистил горло, сделав вид, будто не слышал, как члена его команды нещадно оскорбляли (впрочем, весьма заслуженно). У Бернадетты, кажется, опять глаза полезли на лоб. Поэтому он молча протянул ей миску.
– Спасибо, капитан. Вы очень любезны, – она забрала миску, взглянув на ее содержимое. Взгляд двух разных глаз на еду мог означать как «вроде съедобно, можно есть», так и «выброшу эти объедки за борт». – Не смею больше Вас задерживать. Полагаю, у Вас много дел.
И, не дав капитану что-либо сказать, бойкая мисс взошла по лестнице на бак, устроившись там на лавке и приступив к своему скромному завтраку. Обри не стал ее догонять. Понимал, что аристократке нужно время, чтобы привыкнуть ко всему. Хорошо, что ее хотя бы не мучает морская болезнь, а то плаванье проходило бы еще более интересным образом.
Не успел он дойти до каюты, как к капитану подошла его старпом, сжимая в руке свернутую в трубочку карту. По всей видимости, она наведывалась к Йону и, раз у нее в руке карта, то на его столе в каюте в судовом журнале уже расписан весь их дальнейший маршрут следования.
– Не хочешь пояснить, зачем ты притащил ее на судно? Ты хоть понимаешь, что теперь за ней начнется охота? Мы бы прекрасно справились и без ее способности к чтению, – чего у Адель никогда не было, так это чувства такта. Поэтому сейчас она без зазрений совести задавала такие вопросы.
– Ее собирались выдать замуж за человека, который в отцы ей годится, – спокойно проговорил Обри, но в его голосе послышались стальные нотки. – К тому же, как я успел заметить, никто не понимает эту чертову тарабарщину из карты. А потому она нужна нам. Я не мог отказать ей, Адель.
– Мог, еще как мог. Пойми, она не одна из бедных женщин, что ты вытащил из борделей и других неприятных мест. За ней начнут охоту и хорошо, если частные суда, а не короны. И потом, когда ее поймают...
– Ее не поймают.
Его голос стал тверже. Глаза сощурились. Адель невозмутимо смотрела на него своими серыми хищными глазами, скрестив руки на груди и запихнув карту под мышку.
– И потом, когда ее поймают, – повторила она, – нас всех перебьют, как дикое зверье. Ты совершил опрометчивый поступок, капитан. Все вокруг понимают, кто она и что нас может ждать в первом же порту. И пользы от нее ноль целых манда десятых.
– Я беру всю ответственность на себя, – уже чуть более мягче произнес Обри, стараясь хоть немного успокоить Кидд. Ему не нравился ни ее тон, ни тема с де Кьяри. Он прекрасно осознавал, на какой риск пошел, тайком притащив сюда аристократку. Оставалось надеяться, что госпожа Фортуна будет им благоволить.
– Любишь же ты подбирать всех, кто тебе нравится.
– Не переходи черту, Адель.
Но старпом, развернувшись на босых пятках, уже шла в другую от него сторону. Обри тихо вздохнул, качая головой. Он мог понять гнев подруги. И мог понять ее злые слова, которыми Кидд любила упрекать всегда, когда ей что-то не нравилось. Но это вовсе не значило, что такие фразы не взывали к его совести и не ранили. Да, они дружили уже полжизни, но некоторые разногласия, по всей видимости, останутся с ними навсегда.
День только начался, а Обри уже не знал, что будет дальше. Появление на борту Бернадетты де Кьяри будто всколыхнуло все вокруг. И гадай теперь, хорошо ли это или плохо.
1 Карты для мореплавателей с описанием морей, океанов и их прибрежных полос. Лоция включает в себя разъяснение навигационных особенностей и содержит подробные указания для безопасного плаванья.
2 Название кормовой мачты на трех- и более мачтовом судне. На трехмачтовых суднах бизань всегда третья.
3 Жилое помещение для команды корабля.
4 Палуба в кормовой части корабля, где находится штурвал.
5 Отверстие в борту, окантованное металлическим прутком, служащее для пропускания и уменьшения перетирания якорной цепи.
6 Склянка – получасовой отрезок времени на корабле. Девять склянок – 12:30.
7 13:30.
8 20:00.
9 21:00.