Лиделиум

🎵Timelapse – Adrian Berenguer

На Мельнисе всегда царил холод. В своем блоке я не отключала отопление круглый год и все же, из раза в раз засыпая под кипой термоодеял, чувствовала, как, пробираясь по пальцам ног, он медленно сковывал тело. Возможно поэтому еще до того как открыть глаза, я вдруг осознала, что что-то идет не так. На смену холоду вдруг пришел жар, а по-настоящему тепло мне не было очень давно. Как минимум, последние два года, что я провела на этой ледяной планете.

Круглогодичный холод и тухлый запах серы, что не могла выветрить ни одна кондиционерная система – два главных атрибута Мельниса. Это почему-то я помнила хорошо, в отличие от последних часов жизни, которые были словно стерты, вырваны из памяти.

"Правда отбрасывает длинные тени".

Я содрогнулась. Голос в голове был далеким и едва разборчивым, словно кто-то взывал ко мне из глубины памяти. И все же сейчас это казалось наименьшей из проблем. При малейшем движении тело ломило так, что было больно дышать. Глаза моментально заслезились от яркого света,  и чем яснее становилась картина, тем четче я понимала, что место, в котором проснулась, имеет мало общего с моим домом. Игнорируя невыносимую головную боль и звон, я постаралась вспомнить, где нахожусь и как здесь оказалась, но каждая попытка собраться с мыслями будто ещё больше их рассеивала. Мне хотелось умереть. А ещё больше – пить.

– Два дня, мистер Килси, – послышалось где-то над головой. На этот раз голос не казался плодом воображения. Он был вполне реальным и явно принадлежал женщине, – Дайте мне еще два дня и она будет готова.

– У вас было трое суток. Мы теряем драгоценное время, которого у нас нет. – мистер Килси, кем бы он ни был, говорил сухо и требовательно. – Люди умирают каждый час.

– Значит, вы прислушайтесь ко мне, если не хотите потерять еще и ее.

Щурясь от ядовитого света, я разглядела силуэты двух человек. Лицо женщины скрывалось за плотной медицинской маской. Высокий седой мужчина, что стоял напротив нее, чуть склонившись, казался крайне озадаченным. Ни он, ни врач ни заметили моего пробуждения до тех пор, пока, я, с трудом приподняв правую руку, не потерла глаза. В ту же секунду, женщина подскочила ко мне.

– Мисс, вы меня слышите? – эхом отозвался ее голос.

Я слабо приподнялась на локтях, пытаясь справится с сильным головокружением.

– Пожалуйста, воды...

Врач поняла, прочитав по губам. В следующий момент она уже держала в руках стакан. Стоило мне сесть, оглушающий звон в ушах усилился и картинка перед глазами плыла. Тем не менее мне удалось разглядеть пространство вокруг:  я находилась в изолированном стеклянном блоке в огромном помещении, в котором было несколько десятков таких же небольших полупрозрачных аквариумов примерно два на два метра – с больничной койкой и аппаратурой. Испытательный изолятор? Медицинский центр? В голове проносились стихийные варианты. Признаться, не один из них не вызывал у меня восторга.

– А вы говорили еще два дня, миссис Харрис, – бодро обратился к женщине Килси, бросив довольный взгляд в мою сторону, – Кажется, вы недооцениваете свою работу.

Врач проигнорировала его комментарий.

– Пейте маленькими глотками, – предупредила она меня. – Вашему организму нужно время, чтобы восстановиться.

Горло было высушено и саднило так, словно я наглоталась песка. Несмотря на протесты миссис Харрис, я пила воду крупными глотками и опустошила пять стаканов перед тем, как, выдохнув, изнеможденно откинулась на приподнятую спинку койки. Перед глазами плыло. И все же, оглядевшись по сторонам, я впервые заметила несколько десятков глаз, что внимательно следили за моим пробуждением.

За стеклянным изолятором мне удалось насчитать по меньшей мере двадцать человек. Часть из них –  в белых халатах и планшетах – перемещались между другими боксами, которые по-прежнему пустовали. Остальные были рассеяны по всему периметру медицинского центра: справа небольшая группа из пяти человек о чем-то оживленно дискутировала, недалеко от нее один из специалистов демонстрировал стоящему рядом человеку голограмму со своего планшета. Что именно было на ней – я не разглядела, но мужчина выглядел крайне озадаченным. Слева две молодые девушки, сидя за столом и изредка переговариваясь о чем-то, пили кофе. Я переводила испуганный взгляд с одного лица на другое, пытаясь хоть в ком-то распознать знакомые черты, но никого из тех, кто меня окружал, я никогда не встречала ранее. Или мне казалось, что не встречала?

Нет, определенно: ни с кем из них я не была... не могла быть знакома. Люди, чьи косые взгляды тянулись ко мне с разных концов помещения, не были похожи на тех, кого я знала. Меня осенило не сразу – их лица! Идеальные чистые, гладкие лица, не тронутые ни временем ни какими-либо физическими изъянами, выдавали в них людей совсем другого класса.  Не много, кто мог позволить себе инъекции элитации – редкого и невероятно дорогого препарата, замедляющего естественное старение. 

Это открытие заставило меня испуганно подорваться на месте. Взгляд метнулся в сторону врача, но от женщины и след простыл. Зато мистер Килси по-прежнему был рядом. Стоя в паре шагов от койки, он с любопытством осматривал меня, словно я была редким музейным экспонатом. От одного взгляда его холодных, блеклых глаз мои внутренности скрутились в тяжелый узел. Нарастающая паника медленно поднималась из живота, скапливаясь комом в горле.

– Где я? – все старания, положенные на то, чтобы голос прозвучал твердо, были напрасны. Из связок едва донесся слабый хрип.

На самом деле, вопросов было гораздо больше. Что происходит? Как я здесь оказалась? Кто все эти люди? Я передернула плечами – не то от холода, что вновь начинал пробирать меня изнутри, не то от страха. Уловив это, мистер Килси коротко улыбнулся. Должно быть, он рассчитывал, что этот неловкий мимический жест позволит разрядить обстановку. Однако легче мне не стало.

– Рад, что вы наконец пришли в себя. – наконец, сказал он, – Мы уже начали волноваться, что вы не очнетесь.

– Мы? – я нервно огляделась по сторонам, вновь столкнувшись взглядом с несколькими парами любопытных глаз.

Мужчина кивнул.

– Не беспокойтесь, – бросил он, видимо, уловив мое волнение. Коротко качнув головой, он дал знак занести в мой блок и оставить на столе устройство, которое я никогда не видела прежде. – Вам нечего бояться, вы в безопасности. Теперь точно. Я доктор Джон Килси, – продолжил мужчина, когда в растерянности подняла на него глаза. – Вы должно быть в смятении...

– Где я нахожусь?

– На седьмой планете Анаксонской звездной системы на базе рианских повстанческих сил в Диких лесах. Вы представляете, где это? – даже если доктора и задело то, как бестактно я его перебила, он не подал виду.

– В Диких лесах?!

– Вам ведь известно, где это? – невозмутимо уточнил мистер Килси. Он говорил медленно, слегка растягивая слова на концах.

У меня похолодело внутри. Дикие леса считались одной из самых глухих и  "черных" зон в Анаксонской звездной системе. Из-за геологических  особенностей и сложного климата здесь практически не работали никакие средства связи, глушились все отслеживающие системы. Дикие леса были вне досягаемости спутниковых сигналов и космической нейросети, что делало эту зону идеальным убежищем повстанческих сил бывшей Рианской империи.

За последние пару лет база в Диких лесах обросла мифами. Говорили, что это самое безопасное место в галактике для повстанцев, потому что здесь обосновались члены Лиделиума, присоединившиеся к восстанию. Говорили, что здесь собран запас ядерного вооружения, способный уничтожить всю звездную систему. Говорили, что база в Диких лесах находится так глубоко под землей, что ее просто невозможно обнаружить ни с воздуха, ни с суши. Говорили, что ее конструкцию разработал лично Нейк Брей - лидер восстания. Говорили, что попасть сюда невозможно, если ты не принадлежишь к высшим кастам.

О да, я представляла очень много всего, когда думала о базе в Диких лесах. Жаль, что я не знала, что из этого правда.

– Не стоит доктор, я думаю, ей нужно время... – послышался взволнованный голос за спиной. Я обернулась. В дверном проеме показался невысокий юноша с темными, немного взъерошенными волосами. Его карие, миндалевидные глаза смотрели на меня с нескрываемым удивлением и сочувствием, а гладкая смуглая кожа отливала оливковым загаром, будто последние несколько месяцев он провел на Селиосе – одной из самых жарких планет в двойной звездной системе. Мой взгляд быстро проскользил по широким сильным рукам парня, по квадратному волевому подбородку, пухлым губам и вновь столкнулся с глазами незнакомца. Они вдруг показались мне неожиданно добрыми. Юноша явно собирался сказать что-то еще в надежде смягчить сложившуюся ситуацию, но никак не мог сообразить, что именно, и потому замолчал.

– Мистер Хейзер? – не без удивления отозвался Килси.

– Думаю нашей гостье нужно время, чтобы прийти в себя и восстановиться, – тут же продолжил юноша. – Нет никакой нужды устраивать допрос прямо сейчас. И я просил обращаться ко мне по имени. Я Алик.– быстро добавил он, внезапно покраснев и вновь бросив в мою сторону смущенный взгляд.

– Допрос? – я испуганно посмотрела на Килси.

Мужчина устало опустится на сидение напротив и хлопнул рукой по устройству, что по его просьбе принесли в блок и оставили на столе.

– Мария, у вас сейчас тысяча вопросов, – сказал он, подняв на меня взгляд блеклых голубых глаз. – Я понимаю и обязательно расскажу вам все, но перед этим попрошу ответить на ряд простых вопросов. Это ради безопасности – вашей и нашей, не более. Должен предупредить, что по информации, которой мы располагаем, вы, вероятно, перед тем как оказаться здесь пережили большие потрясения, которые могли исказить ваше восприятие реальности. Это защитная реакция сознания, здесь нет ничего особенного, но ваш мозг знает правду и обязательно выдаст ее.  С помощью этого устройства – Джон Килси слегка хлопнул рукой по сенсорной панели на столе, – мы сможем проанализировать ваш эмоциональный фон и ассоциативный ряд. Так мы с точностью восстановим события последних дней, которые привели вас сюда. Все что от вас требуется – это честно и максимально подробно отвечать на мои вопросы. Это понятно?

От размеренного механического голоса доктора мне было не по себе.

– Так не пойдет. Я хочу знать, что происходит.

– Именно ради этого вы и здесь, – кивнул Килси. – Нам  потребуется не более получаса. Обещаю, после этого вы получите ответы на все вопросы.
Поверьте мне, Мария, – спешно добавил доктор, когда я бросила отчаянный взгляд в сторону Алика Хейзера, – вам нечего бояться. Теперь уже нечего.

Я сглотнула.

– Я могу отказаться?

– К сожалению, это невозможно. Данную процедуру проходит каждый, кто оказывается здесь. Гарантирую, что это абсолютно безопасно и безболезненно, – спокойно ответил Джон, однако его голос отдавал холодом. Кажется, он из последних сил сдерживал раздражение. – Пожалуйста, положите руку на сенсор.

Я еще раз оглянулась на Алика Хейзера, надеясь вновь найти в его лице поддержку, но парень неподвижно стоял у стеклянной стены, не спуская с меня тяжелого, напряженного взгляда, отчего мне еще больше стало не по себе. Когда я опустила руку на сенсор, датчики тут же обхватили пальцы и в следующий момент, еще до того, как я успела опомниться, доктор Килси присоединил два других к моей голове. Я почувствовала себя животным, загнанным в клетку.

– Начнем?- риторически спросил Килси, как будто у меня был выбор, - Ваше полное имя.

– Я уже говорила...

– Попрошу повторить, - спокойно отозвался Джон.

– Мария Эйлер.

– Сколько вам полных лет?

– Двадцать один год.

– Какой сейчас год?

– Четыре тысячи восемьсот шестьдесят шестой.

Четыре тысячи восьмьсот шестьдесят шестой от начала галактической эры и семь тысяч девяносто первый по земному летоисчислению – мысленно уточнила я. Рейнир всегда требовал уточнять. Он жил наперекор всему миру, даже отсчет времени вел по старинному календарю, а не по ЕГС – единой галактической системе. Я горько усмехнулась при мысли о том, что, даже полностью забыв последние часы жизни, помнила Рейнира так, как будто видела его вчера. А еще я откуда-то знала, что...

"...правда отбрасывает длинные тени".

Дрожь в пальцах усилилась, когда я сморщилась от резкой головной боли. Однако доктор Килси этого, казалось, даже не заметил. Он задавал вопросы коротко и бесстрастно. Расспрашивая о последнем дне, который я запомнила, о том, кто был тогда со мной рядом, он смотрел лишь на повернутый к нему экран устройства и будто намеренно избегал моего взгляда. "Значит, вы были на Мельнисе?" – уточнял мужчина, нервно постукивая пальцами по столу, – "Третьей планете системы Каас. Вы там выросли?".  Я отвечала, что нет. "Кто был рядом с вами, когда вы потеряли сознание?" – спрашивал Джон. Я не помнила, чтобы вообще теряла сознание. "А люди? – не унимался доктор, – С кем вы были в тот день?". Задыхаясь от нарастающей паники, я в третий раз повторила, что не помню. Скорее всего никто. Всех, кто был мне дорог, я лишилась уже очень давно. В том числе и Рейнира.

Алик Хейзер по-прежнему стоял в проеме, скрестив руки на груди и напряженно вглядываясь в экран доктора Килси. Он волновался. Нервно облизывая высохшие губы и переступая с ноги на ногу, юноша то и дело оглядывался назад, в сторону выхода в другом конце медицинского центра, явно кого-то ожидая. Кажется, перед тем как механические двери разъехались в стороны, впуская внутрь двух человек, прошло не менее пятнадцати минут. И словно по щелчку все присутствующие, что до этого наблюдали за моим допросом в полной тишине, мгновенно оживились. Я заметила, как Алик с облегчением перевел дух, и лишь на лице доктора Килси по-прежнему не промелькнуло ни единой эмоции.

Толпа расступилась, освобождая проход. Оба гостя спешно направились к моей камере. Их лица мне удалось разглядеть лишь когда они приблизились. Один из них был выше другого почти на две головы, а еще моложе. Темные короткие волосы вились и то и дело падали на лоб юноши беспорядочными прядями, пока он, не обращая внимание на шум вокруг, быстро двигался вперед и, чуть склонившись, что-то тихо говорил соседу. Он выпрямился и оглянулся лишь когда они оба приблизились к моему боксу. Наши взгляды пересеклись всего на несколько мгновений, и в ту же секунду в голове всплыли отрывки давних воспоминаний. Кажется, мы с незнакомцем были примерно одного возраста, а еще я никак не могла избавится от мысли, что уже где-то видела его раньше.

– Вы ничего не пропустили, – коротко сообщил Алик, когда прибывшие поравнялись с ним. - Мы только начали.

Молодой человек слегка кивнул и вновь посмотрел на меня. Его спутник, которого я не смогла разглядеть до этого – сделал то же самое. Не в силах скрыть удивление, я пристально уставилась на второго незнакомца. Мы никогда не встречались лично, но тысячи раз его лицо я видела на экранах и голограммах в разных концах галактики. Передо мной и вправду, из плоти и крови, стоял единственный человек из Лиделиума, кого можно было видеть так же часто, как императрицу. Террорист, убийца императора и по совместительству лидер восстания – герцог Нейк Брей. Он казался ниже, грубее  и старше, чем я его себе представляла, но это точно был он. Сейчас я была почти уверена. Кажется, Джон Килси, кем бы он ни был, не врал о моем местонахождении.
Заметив пристальное внимание с моей стороны, Нейк Брей поморщился, и, устало осмотрев зал, что-то быстро и тихо сказал молодому спутнику.

– Мария, – голос доктора Килси вернул меня к реальности, – Ваша каста?

Присутствие Нейка Брея и его спутника оживили зал так, словно с минуту на минуту должно было начаться настоящее представление. Народу за стеклом становилось все больше. Мгновенно мне стало душно, нервная дрожь усиливалась. Я судорожно попыталась сопоставить в голове факты и понять, что здесь может делать Нейк Брей, а что еще важнее, что здесь делаю я. Взгляд переходил от одного человека к следующему, от одних глаз к другим. Семнадцать, восемнадцать, девятнадать – я отчаянно пыталась посчитать присутствующих, но снова и снова сбивалась.

– Мария, вы слышите меня? - повторил Килси.

Я сама не осознала, как сорвав датчики с пальцев и головы, вскочила на ноги и попятилась в сторону задней стены. Если кто-либо из присутствующих вздумает применить силу, мне нужно место для маневренности удара. Пульс бешено колотил по вискам.  Интуиция подсказывала, что произошло что-то страшное. Сначала меня почти замертво приволокли сюда, чтобы вытащить информацию из  поврежденного сознания, теперь допрос на глазах у самого Нейка Брея. Пытаясь скрыть дрожь в теле, я сомкнула руки в кольцо и в панике посмотрела на ошарашенного моей выходкой Килси.

– Я больше ничего не скажу, пока не узнаю, что происходит. Если я и правда в Диких лесах, – мне хотелось, чтобы мой голос звучал увереннее, но из горла доносился лишь надломленный хрип, – если я и мои воспоминания так важны для вас, то скажите мне все как есть! Скажите, что все это значит! Скажите...

– Правду? – спокойно закончил темноволосый спутник Брея, впервые обратившись ко мне. – Как вы оказались здесь и что произошло?

Замолчав, я растерянно посмотрела на незнакомца. Гнев отступил, освобождая место страху и потерянности. Обняв себя за плечи и чувствуя, как слезы медленно встают в горле, я в ужасе оглядела зал. Нет, мне было не просто не по себе, мне было по-настоящему страшно. 

– Я не понимаю... 

– Доктор, оставите нас ненадолго?– нахмурившись, обратился юноша к Килси.
Вздрогнув, мужчина посмотрел на парня так, будто тот намеревался войти в клетку к чудовищу.

– Это противоречит протоколу...

Незнакомец не стал повторять дважды. Земерев в проеме, он выжидающе смотрел на доктора, давая понять что то был не вопрос, а приказ. Когда доктор Килси, проворчав что-то неразборчивое, уступил место, он невозмутимо прошел внутрь и вновь обратился ко мне.

– Вас ведь зовут Мария, верно?

– Верно, – еле слышно выдавила я, облизав пересохшие губы. – А вас?

– Андрей. Мне жаль, что мы вынудили вас пройти через все это. Прошу вас, присядьте, – юноша указал в сторону койки.

В тот момент я была готова на что угодно, лишь бы вновь не проходить через ужас допроса, но что-то в голосе парня меня успокоило. Когда я опустилась, он сел на стул напротив, заняв место доктора Килси, и впервые за все время долго и прямо посмотрел на меня.

Теперь, наконец, мне удалось разглядеть его лучше. Вблизи мой новый знакомый показался мне выше и крепче. Черные вьющиеся волосы отдельными прядками падали ему на глаза, подчеркивая широкие, заостренные скулы, прямой нос и ровную узкую линию сжатых от напряжения губ. Однако, несмотря на идеально-правильные черты лица, что-то в парне не позволяло назвать его смазливо-привлекательным. Было что-то в его внешности – что-то чужое, дикое, из-за чего вряд ли кто мог описать его так. Я подумала, что он поразительно красив, но красив по-другому, не в общепринятом понимании этого слова.

Меня осенило лишь спустя пару минут– глаза! Большие глаза юноши были неестественного ярко-изумрудного цвета. На бледном лице Андрея они выделялись словно два зеленых огня. "Должно быть линзы," – мелькнуло в голове. – "В природе такого цвета глаз не бывает".

– С последнего дня, который вы помните, – осторожно начал Андрей, ни капли не смутившись от моего долгого, бестактного взгляда, – прошло почти десять дней. Ровно неделю из них вы провели здесь.

– Десять днеей? – в ужасе прошептала я, – Я пробыла без сознания десять дней и уже неделю нахожусь в Диких лесах? Как это возможно?

Андрей посмотрел на меня прямо. Когда он ответил, на его лице не дрогнул ни один мускул, однако я заметила искру сожаления, что промелькнула в глазах юноши при взгляде на меня.

– Повстанческая база на Мелнисе, где вы проживали последние годы, была уничтожена при крайне странных обстоятельствах. Это произошло ровно неделю назад.

Я замерла.

– Что вы хотите сказать?

– Ранним утром девятнадцатого элиоса по ЕГС* сигнал базы на Мелнисе исчез с радаров. На протяжении следующих несколько часов никто так и не вышел на связь. Когда наши люди добрались до базы, то все ее жители за редким исключением были мертвы. Кристанские миротворцы за несколько часов обратили ее в пепел.

Воздух дрожал и трещал вокруг, будто все помещение вдруг объяло огромное пламя. Медицинский центр, Нейк Брей, допрос – все это могло бы сойти за мираж, думала я. Или за сон –чудовищный сон. Это бы объяснило все. Возможно, если я закрою глаза, или же заставлю себя очнуться – все исчезнет. Впившись ногтями в подушечки ладоней, я мысленно досчитала до десяти. Когда я разжала руки, на них алели яркие полумесяцы. Физическая боль ушла, но то, что осталось после нее – осколки реальности, в которой мне больше не хотелось жить – было хуже. 

Я чувствовала, как в одно мгновение мой мир рухнул. Свою семью я потеряла уже несколько лет назад, но сейчас, кажется, утратила последнее, что у меня оставалось – дом.

– Сколько выживших? – словно в тумане спросила я.

– Несколько тысяч. Только те, кто успели вовремя добраться до бункеров.

Андрей говорил спокойно, сдержанно и почти бесстрастно. Ровно так, как и полагалось сообщать страшные новости во время войны.

– Боже... – я опустила голову на ладони. Боль, разрушения, страдания, смерть, – однажды я уже пережила подобное.

«Пожалуйста, – мысленно взмолилась я, – пусть все это окажется сном, чудовищным, коротким сном, лишь бы не проходить через это снова. Пожалуйста, только не снова...»

– Мне очень жаль, что вы узнаете это сейчас и при таких обстоятельствах, – тихо добавил Андрей.

«Пожалуйста, только не снова...»

– Я все еще не понимаю, – сглотнув, слабо отозвалась я, – Что вам нужно от меня?

– Мы опросили почти всех, кто выжил, – продолжил Андрей. – В чем-то хронология событий по их рассказам расходится, что не удивительно: стресс всегда сказывается на восприятии реальности. Но все до единого согласны в одном – целью кристанских войск  было не уничтожение базы. Миротворцы Диспенсеров оккупировали ее за три дня до уничтожения и все это время держали всех  жителей в заложниках.

– Зачем?

Я знала, что имперские войска не имели привычки оставлять кого-то в живых.

– Они искали.

– Искали что?

– Скорее кого. Этого мы не знаем, но миротворцам понадобилось трое суток, чтобы установить личности несколько десятков тысяч людей перед тем, как подорвать базу, – тихо произнес Андрей, после чего вновь посмотрел на меня. – А теперь самое интересное. Вы сказали, что вечер пятнадцатого элиоса по ЕГС* – последнее, что вы помните. По нашим данным, кристанские войска оккупировали базу на следующее утро. Странным образом, все трое суток, что миротворцы держали жителей базы в заложниках, вы не помните. И что-то подсказывает мне, что ваш пробел в памяти, который приходится именно на даты событий, что мы пытаемся восстановить, не случаен. Также, – добавил Андрей,  – вы одна из немногих, кто остался не только жив, но и практически невредим после бомбардировок.

– К чему вы ведете...

– Я веду к тому что вы, как и другие выжившие, наш единственный ключ к пониманию того, что на самом деле произошло с шестнадцатого по девятнадцатое элиоса по ЕГС на Мельнисе, –  Андрей оперся локтями о колени и таким образом оказался еще ближе. – Мария даже не могу представить ужас, который вы сейчас переживаете. Я хотел бы дать вам больше информации, но, к сожалению, нам больше ничего неизвестно. Вы – один из немногих свидетелей в здравом уме, что у нас есть. И у нас есть все основания полагать, что ваша память была искажена, также как есть причины думать, что вы можете представлять ценность не только для нас, но и для войск Диспенсеров.

– И поэтому вы хотите "прочитать" мой мозг с помощью полиграфа...

– Хертон имеет немного общего с полиграфом, но в общем вы правы, – кивнул юноша, – Других способов докопаться до того, что возможно ваш мозг скрыл от вас же самих, у нас нет. Поэтому я прошу вас начать с начала и довести сеанс до конца.

Я медленно выдохнула, пытаясь успокоиться и унять дрожь в руках.

– Вы просите у меня разрешение залезть в мою голову, но откуда мне знать, что вы говорите правду? Уверена, вы сами вряд ли бы на это согласились.

Несколько мгновений, юноша не шевелился, явно раздумывая над моими словами. После чего внезапно обратился к Джону Килси, который все это время оставался неподалеку.

– Я могу попросить вас принести два хертона?

– Не думаю, что это хорошая идея, – опомнился мужчина, осознав, что тот собирается сделать.
– Спасибо, доктор, – просто ответил Андрей. – Думаю, дальше мы справимся без вас.

Когда доктор Килси отрешенно покинул стеклянную коробку, юноша вновь повернулся ко мне.

– Вы правы, у вас нет никаких оснований мне верить. Если я подключусь к аппарату вместе с вами, вы согласитесь, начать все сначала? Я отвечу на все вопросы, которые у вас возникнут.

Я напряженно вглядывалась в глаза Андрея, пытаясь понять, блефует он или нет, но они словно окаменели – взгляд юноши был абсолютно непроницаем. Я начала осознавать, как высоки ставки, раз трагические события на базе и моя память заинтересовали самого Нейка Брея.

Несмотря на то, что помещение явно находилось глубоко под землей, мне было очень жарко. Быстро проведя рукой по влажному лбу, я бросила короткий взгляд на прочих зрителей за стеклом. Килси исчез. В глазах Хейзера читалось напряжение, всем своим взглядом он словно кричал Андрею "Ты уверен в том, что собираешься сделать?" Девушки, что некоторое время назад пили кофе, тихо о чем-то переговаривались. Несколько специалистов в белых халатах уткнулись в свои планшеты, словно надеясь найти в них решение сложившейся ситуации. Мужчины в конце зала, которых я заметила только сейчас, также о чем-то тихо спорили. Спустя несколько мгновений один из них подошел к Нейку Брею и что-то коротко сказал, на что тот лишь усмехнулся.

– Не зуди, Карл, – небрежно бросил он, – пусть развлекаются.

Я повернулась к Андрею.

– Любые вопросы?

Он кивнул.

– Хорошо, - сдалась я, - давай попробуем.